Витя всегда ведётся на этот взгляд.
— Оля, ради тебя — хоть весь ларёк выкуплю, с продавцом сразу, — Пчёла пытается оскалиться, как он это обычно делает, когда флиртует с женщинами, но выходит вполне искренняя добродушная улыбка, от чего он чувствует себя почти голым под цепким взглядом девушки. В своих чувствах Витя разобрался ещё давно, до того, как она стала Беловой Ольгой Евгеньевной, но от этого легче не было. Саша, брат, всё видел, но ни слова не говорил, доверял, зараза. Иногда хотелось его спровоцировать, дать лишний повод задуматься над верностью супруги, довести дело до развода и забрать Ольгу себе навсегда. Жаль, только, совесть не позволяла. Он видел, как мучает Олю своими прогулками, звонками: «Оль, всё в порядке? Ты, если что, звони, я помогу всегда». Она примерная жена, у неё прекрасный, богатый, любящий муж. И она его тоже любит. По крайней мере, так было видно всем вокруг. Но не смотря на все достаточно логичные умозаключения, Витя всё равно тут, гуляет с ней в единственный за последние две недели свободный день, чувствуя, как музыкальные пальцы обхватывают ткань пальто чуть ниже локтя, улыбается, заглядывает в глаза и надеется увидеть хотя бы толику той любви, что испытывает сам. Ольга, хотя бы в мыслях — его Ольга, отвечает таким же проникновенным взглядом, но отводит глаза раньше, чем он успевает рассмотреть в них помимо грусти другое чувство, кольцо на безымянном пальце почти жжёт, напоминая о всех обещаниях, которые она дала не тому. Сахарная вата огромным шаром на палочке развивается в левой руке мужчины, правой он пошевелить боится — там его держит Оля. Впереди мелькает свободная лавочка и они идут к ней. Молча. Понимая, кажется, совсем без слов. Садятся тоже молча, но слишком близко друг к другу, друзья так не жмутся. Он смотрит на неё; с сожалением замечает, что она отпустила его предплечье, перехватывая палочку с ватой. На ней тоненькое пальтишко, под ним белый свитер, который с ней, кажется, дольше, чем она замужем. Её светлые глаза с восторгом осматривают сладость, губы растягивает совершенно детская улыбка. Она отщипывает немного ваты, а он следит за её пальцами, как они красиво касаются её губ.Оля знает, что он смотрит, ей это льстит.
— Хочешь? — Она отщипывает ещё, Витя хочет взять вату из её рук, но она качает головой, поднося приторную розовую паутинку из сахара к его рту, играет с огнём. Выглядит развратнее, чем порнография на кассетах. Он приоткрывает губы, обхватывая клочек сладости, она тает на языке, вызывая желание запить водой вкус, но мысль, что у Ольги губы такие же сладкие, как эта самая вата, забивает все желания на задний план. Указательный палец девушки задерживается на нижней губе, она почти с грустью смотрит на эту картинку, отбирает руку, безвольно кладя её себе на коленку. Витя от бессилия закуривает, хотя ветер пару раз гасит огонёк из зажигалки. На душе май, а всё равно волком выть охота. Вот она, рядом совсем, чего стоит приобнять за плечи, прижаться губами к виску и говорить-говорить-говорить все те нежности, которые в голове крутятся уже несколько лет. Но он уверен, Оля от мужа не уйдет, не будет разлаживать семью, даже ради Виктора. Пчёла знает — она Сашу любит. Порой ненавидит, уходит из дома, не разговаривает, но любит. Витя это так, увлечение, кокетство назло мужу, не более. Он смотрит на неё, как она почти доела эту сладкую гадость, осталось всего укусить один раз, Оля уже тянется губами к вате, когда Пчёлкин, вопреки орущему здравому смыслу, подаётся чуть вперёд, наклоняя голову, узнаёт, мол, да, губы у Ольги сладкие, немного липкие от сахара, но от этого не менее желанные и да, возможно он полюбил бы сахарную вату, если бы ел её только так, с любимой женщиной на пару. Ольга замирает, чувствуя, как и Витя замер тоже. Ей хочется наругаться на него — что ты как школьник, ей богу! Взялся, уж имей сил довести до конца! Но мужчина отстраняется, не смотрит даже в её сторону, затягивается, втягивая щёки. Белова нервно теребит пуговицу пальто. — Ты не замёрзла? — Витя смотрит в упор, а в глазах плещется такая буря эмоций, от щенячьего восторга — решился наконец! — до тоски, такой непроглядной, что хочется его пристрелить как дворовую псину, что б не мучился.Ольга молчит, только смотрит в ответ таким же тяжёлым взглядом. Мужчина выдыхает как-то безнадёжно, откидывая недокуренную сигарету. Снимает с себя любимый шёлковый платок, опять наклоняется вперед, — Замёрзла ведь, а молчишь сидишь, — тянет он, повязывая простым узлом ткань на шее, — Заболеешь — меня твой муж по голове не погладит.— Витя напоследок касается губами кончика носа и отстраняется, давя жалкое подобие улыбки. Ольга хочет съязвить, что её мужу вообще лучше не знать, что она виделась с Виктором, но сил препинаться совсем нет.***
На ихХочется в это верить.