Сестра

Мы с Теренсом не разговариваем уже месяц. Сначала я избегала его, так как не могла принять его отказ, да еще и с такой издевкой. А потом он устал предпренимать какие-либо попытки общаться и отвернулся от меня. Сначала было очень больно. Потом я стала приходить в себя. Что я, собственно, творю? Гуляя по паркам, изучая город, я раскладывала мысли по полочкам и, честно говоря, пришла в ужас. Не так я представляла себе первую влюбленность, но что теперь сделаешь. Конечно, мне не стало все равно. Мне все еще было тяжело видеть его, тяжело осознавать, что каждый день он ложится спать за стенкой, тут рядом, и ему наплевать. А мне нет, и это больно. Но прогулки стали помогать мне больше. Я купила перцовый баллончик и одевалась, пытаясь максимально не выделяться, боясь повторения тех нападений. Стала ненавидеть мужчин. Почти всех, кроме папы. Одна боль от них. Загруженная своими проблемами, своими переживаниями, я даже не заметила, как мой дорогой папочка стал чаще пропадать на работе, и появилась усталость и раздражение. Я сразу же пришла к нему поговорить, как только нашлась возможность. Одним вечером усталый отец вернулся с работы, а Клэрион дома не было. Теренс как раз убежал к друзьям, и я коротала вечер одна. — Привет, пап. — Я обняла его, и забрала у него рабочую сумку. — Привет, дорогая. — Вздохнул он, и стал снимать обувь. От меня не укрылось, что сегодня он был более усталым, чем обычно. — Я приготовила тебе кофе, латте, как ты любишь. Ты голоден? Могу разогреть. — Спасибо, дочка, буду счастлив наполнить душу и желудок кофейком. Больше не хочется ничего, спасибо. — Он тепло улыбнулся и прошел к ванной. — Я только умоюсь и приду. Я села за стол и сцепила руки в замок. Отец вернулся, сел за стол и с наслаждением отхлебнул из стакана. — Очень вкусно. Ты чего такая напряженная? Все хорошо? Мой телефон пиликнул. Я разблокировала, мельком заметив сообщение от Теренса, не стала читать, и включила беззвучный режим. — Я как раз хотела с тобой поговорить. В последнее время ты стал очень уставать, у тебя какие-то проблемы? Раньше мы всегда обсуждали наши переживания. Я всегда делилась с папой, и он в свою очередь делился всем со мной. — Да нет, что ты, — Он почесал голову, — все хорошо вроде бы. — Пап. — Я склонила голову вбок. — Я же вижу, что-то не так. Со своими переживаниями я совсем забыла, что мы с тобой давно не разговаривали. Я не хочу, чтоб ты страдал. Выскажись. Я обязательно выслушаю тебя. — Ох, доченька моя. — Вздохнул он. — Не ладится у нас в семье что-то. Не знаю. У вас с Теренсом что-то странное происходит, Клэрион стала более раздраженной. Не знаю... — Он снова вздохнул. — Мне кажется, я ей надоел уже. — Что ты такое говоришь? — Удивилась я. — Вы еще даже не поженились! — Клэрион все откладывала, придумывала разные причины. Не знаю, что на нее нашло. В какой-то момент... все пошло не так. А что у вас с Теренсом? — Нахмурился он. — Ох, папа. — Нервно выдохнула я. — Даже не знаю, как тебе сказать. Обещай не осуждать меня пожалуйста. Папа внимательно посмотрел на меня. — Обижаешь, дочь. Меня окутала сильная слабость, задрожали ноги и я еще сильнее сцепила руки. — Я позволила себе ужасный поступок, пап. Наверное, тебе будет трудно меня понять, но я, вроде как, полюбила его. Даже зная, что он мой брат. Не поднимая головы, я услышала глубокий вздох облегчения. Я подняла голову. Отец радостно улыбался, а потом и вовсе рассмеялся. — Я думал, что-то действительно страшное. А это любовь. Это же хорошо, дочь! Любовь — это прекрасно! Я разинула рот. — Но... но... разве мы не... Но... — Это тебе надо осуждать меня, родная, что я не рассказал тебе раньше. Я так сильно привязался к тебе, что стал порой забывать, что ты не совсем родная дочь мне. — Что?! — Я ужаснулась. — Что ты сказал?! — Прости. — Отец испугался такой реакции, и виновато опустил голову. — Я должен был тебе сказать раньше. Но я боялся, что ты начнешь бунтовать, будучи ребенком, не способным принять такие вещи, и возненавидишь меня. Прости... Я дурак. — Папа... — Я сидела в полном шоке, боясь пошевелиться. — П... почему? Как так? — Прости, прости. — Он сжал голову руками. — Ты, наверное, ненавидишь меня... Твоя мама тебе родная, ты ее дочь. Дочь от ее первой любви, который сбежал от нее, когда она забеременела. Твоя мать хотела сделать аборт от отчаяния. У нее уже была... была Эйприл... и... Ей было тяжело поднимать двух детей. Мы познакомились, когда она ехала на аборт. У нее спустило колесо посреди дороги, а я помог ей. Она внезапно расплакалась, и я захотел узнать в чем причина. Узнав, я уже не смог ее отпустить. Прости, милая. Он печально уронил голову на руки и глубоко вздохнул. Я тоже. Я вспомнила свою дорогую сестренку, и сердце неприятно сжалось. Хотя теперь я понимаю, почему мама так относилась ко мне. Взяв себя в руки, я протянула ладошку и положила ее на руки отца. — Что бы ни случилось, ты всегда был и есть мой папа. Ты не бросил тогда маму, ты воспитал меня, когда она ушла, не бросил меня. Как я могу тебя ненавидеть? — Он поднял голову, а я ласково улыбнулась ему. — Но пап, скажи, мама ушла... почему? — Она встретила твоего отца. — Что??! — Да. И вернулась к нему. Я даже умолял ее на коленях не делать этого, но она сказала, что я жалок, и что ни я, ни ты не нужны ей. Точнее она бы забрала тебя, но ему не нужен был ребенок. Они наверное, просто вспомнили молодость. — Вздохнул отец. — А я... что я мог сделать? Она позволила мне оформить на тебя опекунство и испарилась. Хотя я даже знаю, где она живет. — Она... Боже мой... Мне даже не верится, что ты говоришь о моей маме. — Я никак не могла прийти в себя. — Она ужасна... — Ее можно понять, — печально отозвался отец. — Она хотела любви, счастья. — Но ведь ты! — Я любил ее, да. А для нее я был... спасением, но никак не любовью. — Боже, я даже не догадывалась, — пробормотала я. — Эйприл знала? — Знала, и частенько разговаривала со мной на эту тему. Она стала мне так же дорога, как и ты. Не то, чтобы я прям жаловался... А потом ее не стало, и твоя мать винит во всем меня. — Почему?! — Что не уберег. Раз отец, значит должен был оберегать ее. Или ей просто нужно было кого-то винить, чтобы стало легче. — Боже, пап, в кого ты такой мать Тереза? — Хах, — усмехнулся он. — Я просто стараюсь видеть в людях хорошее. — Бать Тереза ты. — Покачала я головой. — Пап. Пап, ты заслуживаешь счастья. Слышишь, у вас с Клэрион все будет хорошо. Когда-нибудь я назову ее мамой. Она сходит со мной на шоппинг. Мы будем вместе праздновать Рождество. Только... пап. Пап, дай мне уехать. — Куда?! — Ошарашенно вскочил отец. — Просто перевестись в другую школу. Куда-нибудь, папа, я больше не могу находиться рядом с ним... Пожалуйста. — Я жалобно взглянула на него. Отец растерялся. — Дочка... Но... тогда мне тоже придется уехать, ведь ты несовершеннолетняя. — А колледж? Может я поступлю куда-то? С опозданием, но ничего, справлюсь. Может даже в этом городе. Папа, прошу, я не могу больше находиться здесь... — Но почему? — Недоумевал отец. — Ведь теперь ты знаешь, что даже если мы с Клэр поженимся, вы друг другу не родные с Теренсом. Вы могли бы быть... — Не могли бы, пап. — Горько вздохнула я. Боже, я только сейчас стала понимать, каких дров наворотила. — Это невзаимно. — Оу... — выдавил отец. — Я больше не хочу тут находиться... Дай мне уехать... Пап... — Я тяжело задышала. Появились слезы. Безоговорочный рабочий вариант. — Пожалуйста. — Ох, милая... Не плачь. — Папа подошел ко мне и обнял. — Я что-нибудь придумаю. Потерпи. — Спасибо. — Не говори никому о своих планах, пока ничего не решилось, хорошо? — Он погладил меня по голове. — Все будет хорошо, малышка. Моя самая родная дочь. Я люблю тебя. — И я тебя, папа.