Сестра

      В школу я, само собой, не ходила. Просто стало так плохо, что все, что я могла — лежать и тупо пялиться в потолок. Сил не было ни на что.       Я старалась не плакать, отгоняла любые проявления слез. Ничего же такого не произошло, верно? Меня просто отшили, такое бывает, надо принять и смириться, жить дальше...       Так скажет любой, кто не испытывает чего-то подобного.       Подростки могут любить, но это ненадолго.       или:       Любовь в подростковом возрасте ненастоящая.       Это просто страсть, эмоции, которые накрывают с головой, и ты перестаешь себя контролировать, думать.       Я очень боялась, что эта страсть сыграет со мной злую шутку, но еще больше я боялась, что это будет правдой, и это ненадолго. Как бы мне не было больно, я не хочу, чтобы мои чувства обесценились.       Целый день я валялась пластом, дома не было никого, кроме Клэрион. Она услужливо предлагала мне чай, еду, но, я от всего отказывалась. Разговаривать тоже сил не было, все эти философские учения были лишь в моей голове. И когда вечером с работы вернулся папа, а днем ранее со школы Теренс, я выключила свет и свернулась в клубочек. Раздался робкий стук, и дверь скрипнула. Я тоже скрипнула зубами: нужно было запереться. В душе я и надеялась и нет, что это Теренс, но это был папа. Понятно, сейчас будут нотации.       — Сильвермист... — он произносит мое имя полностью, и я напрягаюсь. Так он называет меня редко, когда нужно серьезно поговорить.       Я не стала поворачиваться, сильнее укутываясь в одеяло.       — Дочка... — папа вздыхает и мягко присаживается на кровать. — Ты совсем не хочешь разговаривать, да?       Я молчу, и тогда он снова вздыхает.       — Сильви, я старался, как мог быть для тебя хорошим отцом. Никогда ни в чем не ограничивал, поддерживал тебя во всех твоих увлечениях. Я думал, мы доверяем друг другу... Так что я сделал нет так?       На этом моменте я вздрагиваю. Почему он считает себя виноватым?       — Может я в чем-то провинился перед тобой? Или ты стала меня бояться?       Я уже не выдерживаю, еще не повернувшись к отцу, тихо спрашиваю:       — Почему ты так считаешь?       На что он мгновенно мне отвечает:       — Я насчет нашего первого дня знакомства с Клэрион и Теренсом.       — Я не понимаю...       — Я не хочу читать тебе нравоучения, но понимаю, что что-то упустил в твоем воспитании, раз ты позволяешь себе садиться в машину к незнакомым парням! — не выдерживает отец, а я холодею. Теренс же обещал не рассказывать! В тот миг я чувствую страх и разочарование.       — А если бы со мной что-то случилось? Если бы меня убили, изнасиловали, похитили? Если бы Теренс не спас меня? Так ты бы сказал мне, добавив, что я безответственная, да? Я и сама знаю! — Я поворачиваюсь к нему, уже не сдерживая эмоций, и меня вот-вот прорвет на слезы, которые я сдерживала так долго.       — Сильви... — шепчет ошарашенный отец.       — Ты не знаешь, что я пережила, папа, — пытаюсь сказать твердо, но не получается, голос дрожит, и я сильнее укутываюсь в одеяло. — И я сполна получила урок. Со мной все хорошо, как видишь, я цела, здорова.       — И поэтому я сейчас перед собой наблюдаю живой труп? — восклицает отец, и я снова холодею. — Ты правда думала, что я буду тебя так отчитывать? Ты правда обо мне такого мнения?       — Папа... — Я закатила глаза.       — Я бы никогда так не сказал тебе, хотя вижу, ты и правда эгоистична, дочь моя. Ведь ты даже не подумала, какого мне и Теренсу!       — Что? — Я вздрагиваю.       — Заперлась тут, медленно умираешь, отказываешься от еды, а мы даже не знаем, чем тебе помочь! Почему ты молчишь? Почему не доверяешь мне? — Отец был не на шутку обеспокоен, но в его голосе я не услышала ни капли злости. — Хорошо, не доверяешь мне — поговори с Клэрион как женщина она может тебя понять. Или с Теренсом, ведь он для тебя так много значит, верно?       — Нет, — упрямо говорю я, но мой голос выдает меня.       — Не ври. К тому же, Теренс сам рвется к тебе, но мы его не пускали, ждали, пока ты сама придешь в себя.       Сердце глухо забилось. Теренс рвется ко мне? Что ему нужно?       — Ммм... — все что я могу — неопределенно промычать, пытаясь не выдать свою реакцию.       — Я не буду давить на тебя, мне сейчас тоже больно, милая. — Смягчается отец, и я непонимающе смотрю на него. Он объясняет. — За тебя, я очень волнуюсь. Просто... приходи иногда ко мне, хорошо?       Он умоляюще смотрит на меня, а я закусываю губу, чтобы сильнее не разреветься. Не нахожу слов и просто резким порывом обнимаю самого дорого мне человека на этой чертовой планете. Он порывисто выдыхает и долго обнимает меня в ответ, поглаживая по спине.       — Все будет отлично у тебя, капелька моя... Я рядом.       Он просто не мог на нее кричать и злиться, так сильна была его любовь к дочери.       — Я пойду. — Папа мягко отстраняется, держа меня за руки. — Дай знать, если что-то понадобится, хорошо? — Я киваю. — И скажи, когда будешь готова, ладно?       — Готова к чему? — Непонимающе смотрю на него.       — К его приходу. — Лукаво улыбается отец, и я краснею. Черт, нет, не сейчас!       — Хорошо.       Он тихо выходит, чуть ли не на цыпочках, осторожно закрывает дверь, и я только сейчас понимаю, как стемнело на улице, ведь свет отец так и не включил.       Я жду час. Жду два. Жду, даже когда ночь полностью поглощает улицу, и я перестаю видеть даже свои руки. Просто пялюсь в потолок, уговариваю себя не ждать, обманываю себя, что мне плевать, но когда дверь жалобно скрипит, я понимаю, что мне нельзя доверять, ведь даже себе лгу.       — Серебрянка? — Ласковый голос Теренса оглашает комнату, и все мысли до этого, казавшиеся важными, исчезают. — Можно?       — Теренс... — на выдохе произношу его имя, и чувствую, как сильно сжимает грудную клетку, как больно ощущать это. — Входи.       — Как ты? — он присел на кровать. — Мне сказали, к тебе нельзя было... я волновался.       После того, как ты отшил меня?! — вопил мой разум, но я мысленно даю себе пощечину и демонстративно кашляю.       — Мне уже лучше. Я завтра думаю в школу идти.       — Здорово! — Обрадовался Теренс, но тут же поник. — Слушай, Серебрянка...       — Как ты меня назвал? — перебиваю, удивленно, на что он скромно улыбается.       — Твое имя можно разделить на две части: Сильвер и мист, что переводится, как Серебряный туман, верно? — Я тупо киваю. — Вот я и придумал — Серебрянка. Звучит здорово. Тебе не нравится? — Его радостный тон мигом сменяется на испуганный, потому что я никак не реагирую.       Я просто откровенно разглядываю парня и схожу с ума от той нежности, что испытываю сейчас к нему. Я даже забыла злиться на него, за то, что рассказал родителям о моем проступке, забыла, что он отшил меня, забыла все и снова растворялась в нем. Он такой... замечательный.       — Слушай. — Очень быстро парень становится серьезным, намереваясь закончить свою мысль ранее. — Я знаю, что наше знакомство да и дальше отношения не задались... Хах, наверное вообще никак. И я... я хочу попросить прощения, за то, что причинил тебе боль...       — Н-не... не надо, что ты! Не стоит! — я вскакиваю в положение сидя, и одеяло взлетает под моими неконтролируемыми эмоциями.       — Тише, а то родители уже спать легли... — шепчет он. — Ты все-таки выслушай меня. — Я киваю, и предательски краснею от стыда и смущения, и прячу лицо за одеялом. Теренс мягко улыбается, и тянет ладонь ко мне, кладет ее примерно туда, где находится моя.       — Я... я хочу чтоб ты знала — ты мне очень симпатична.       На этих словах я просто взрываюсь, сердце, и так бешено колотившееся, теперь вовсе грозилось вырваться из груди. Я чувствую, как мысли путаются, сливаются воедино, жар окутывает все мое тело, и мне не верится, что я слышу это. Но следующие слова парня словно выливают ушат холодной воды мне на голову, приводя меня в чувство.       — Я знаю, что ты хотела... большего, — деликатно продолжает он. — Но я не могу тебе этого дать, даже если бы хотел. Я подумал... ты только не злись. Может... попробуем пообщаться поближе? Узнать друг друга?       — Зачем? — Я сама испугалась своего надломленного низкого голоса, как и Теренс, нервно сжимающий кусок одеяла в руках.       — Ну... я не хочу тебя потерять... Ты стала дорога мне. Ты... Почему бы и нет? Просто попробуем подружиться? Может потом и будет что-то... Я ... я ничего не обещаю, но сделаю все, чтобы не причинять тебе боль больше. И я... ох, Сил, не молчи!       Я отмираю, и смотрю на Теренса. Попробовать подружиться? Дружить? Он серьезно? Как я буду дружить с ним, когда так хочется его поцеловать?       — С одним условием... — это вырывается у меня раньше, чем я успеваю подумать, и парень непонимающе склоняет голову. А я мысленно проклинаю себя, на чем свет стоит — зачем сказала? Придумывать что-то, кроме истинного желания нет времени, да и само желание пожалуй сейчас зашкаливает, так что...       — ...поцелуй меня... — его шокированное лицо контрастировало сейчас с моим смущенным. Я спряталась под одеяло. И добавила на всякий случай, чтобы не свинтил. — В губы.       Через несколько секунд раздумий, я, все еще прятавшаяся под одеялом, чувствую и слышу, как он быстро ползет ко мне по одеялу, и вся горю — он правда сделает это? Теренс срывает одеяло с моего лица, видимо желая пожара в доме, опрокидывает меня на спину, расставляя руки по бокам от головы и наклоняется близко-близко, шепча:       — А ты бессмертная, Флетчер...       Что ты делаешь?! Я сейчас сознание потеряю, отодвинься от меня! Я чувствую, как сильно возбуждена, больше не могу сдерживаться и поднимаюсь на локтях, тянусь к нему, прикрывая глаза, ожидая ответа, но натыкаюсь лишь на его ладонь. В неверии распахиваю глаза и вижу: он держит одну ладонь на моих губах, и смеется. Затем коротко целует свою ладонь, и быстро слезает с кровати.       — Эй! — вырывается у меня, и он хихикает, чертов засранец.       — Все честно, я поцеловал тебя в губы! — шепчет он, и уже стоя у двери договаривает. — Завтра после школы в кино, и прогуляемся в кафе. Я угощаю.       И подмигивая, скрывается за дверью. Вот засранец! Дерьмо!       Я чувствую, как меня только что поводили за нос, но, черт возьми, совру, если скажу, что мне не понравилось.