Влюбиться в смерть

Ник проснулся с дичайшей головной болью и ломотой во всем теле. Черт… почему так плохо? Он попытался вспомнить, что произошло вчера, но голова отчаянно отказывалась работать – все мысли были словно в сплошном непроглядном тумане… Ровно до тех пор, пока Ник вдруг не услышал знакомый участливый голос: - Уже проснулся? Воспоминания разом нахлынули на него, и Ник, резко открыв глаза и увидев пред собой красноволосого мужчину, с паническим ужасом отполз на другой край кровати. Это жуткое чудовище втерлось к нему в доверие, напоило, затащило сюда, привязало к кровати, а потом… а что было потом? - Н-не… не смей меня трогать! – выкрикнул Ник, ожидая, что Ран набросится, но на лице красноволосого мужчины отразилось лишь искреннее изумление, смешанное с недоумением. - Что случилось, Ник? Прости, если я вдруг чем-то напугал тебя, но… если честно, я даже представить не могу, чем именно. - Вчера… вчера… - Ник вцепился себе в волосы, пытаясь вспомнить, что же все-таки произошло, боясь того, что Ран уже сотворил с ним, и что еще может сотворить. Его горящие жаждой причинять боль алые глаза, его злая усмешка, исказившая поистине красивое лицо, его голос, наполненный презрением, и жесткие ремни, с болью впивающиеся в руки – все это так отчетливо всплывало в сознании, заставляя дрожать от страха, но так не вязалось с тем, как Ран вел себя сейчас. Вопреки всем самым худшим ожиданиям Ника, он виновато опустил глаза и глубоко вздохнул. - Прости, я действительно виноват… Не стоило везти тебя в отель, но я так и не смог узнать от тебя, где ты живешь, а оставлять тебя в клубе в том состоянии было просто опасно, поэтому и пришлось действовать столь своевольно… - И… и что потом? – недоверчиво спросил Ник, все еще настороженно глядя на Рана. - Потом ты уснул, и проспал всю ночь, - он снова вздохнул. – Прошу, не держи на меня зла, ты оказался здесь лишь по причине моего беспокойства. Его голос был таким мягким, таким успокаивающим, что Нику стало стыдно. Восхитительные манеры, благородство в каждом жесте и действии, внутренняя сила – разве мог такой человек, как Ран, сотворить с ним подобное? Чтобы окончательно увериться в правдивости его слов, Ник посмотрел на свои запястья и, не увидев на них и следа мучений, облегченно выдохнул. Наверное, ему просто приснился кошмар… пусть и такой реалистичный. - Спасибо… - Ник опустил голову и, обнаружив, что вместо его одежды на нем сейчас светлая пижама, смутился еще больше. Рану пришлось его еще и переодевать… - Как… как я могу тебя отблагодарить? - Ну что ты, какая благодарность! – Ран засмеялся. – Хотя, знаешь, я буду очень признателен, если ты согласишься разделить со мной завтрак. Только сейчас Ник толком разглядел, в каком месте оказался. Огромный шикарный номер какого-то отеля, выполненный в золотистой гамме, включал в себя гигантскую кровать, шкафы, хрустальную люстру, несколько столов, один из которых был накрыт на две персоны, и панорамное окно во всю стену, завешанное легким бежевым тюлем. Невероятно… сколько же стоит ночь в таких апартаментах? - Я не знал, что ты любишь, поэтому заказал всего понемногу, - Ран сел за стол, жестом указывая на стул напротив себя. Ник осторожно встал, окончательно убеждаясь, что на его теле действительно нет ни следа насилия, и присоединился к Рану, на этот раз имея возможность в полной мере рассмотреть его. Светлая классическая рубашка скрывала чуть худое, но все-таки мужественное телосложение, красные волосы длиной до линии скул уложены в идеальную прическу, выразительные карие глаза… И, да, Нику не показалось – Ран действительно был очень высоким. Он не взялся бы сказать, сколько ему лет, но на вид было примерно от двадцати до двадцать пяти, хотя то, как он себя держал, совсем не соответствовало столь молодому возрасту. Но самым завораживающим в нем было, конечно же, лицо – Ран обладал такой потрясающей красотой, что хотелось смотреть на него снова и снова. Причем красота его была не пустая, как у фарфоровых кукол, а живая, яркая, озаренная глубокой личностью. Ник, как и Илья, не выносил пустых людей, а потому Ран все больше и больше приковывал к себе его внимание. Не удивительно, что он работает актером… - А ты… ты действительно актер? – робко спросил Ник, разрушая это несколько неловкое молчание. - Актер, - кивнул Ран и чуть улыбнулся. – Но снимаюсь в основном заграницей, а здесь у меня… небольшой отпуск. Приехал навестить знакомых. - Мне так неудобно, - вздохнул Ник. – Ты же, наверное, очень популярный, вокруг тебя столько знаменитостей, а я тебя вчера так побеспокоил… - Ну что ты, даже не думай переживать. Я всегда рад помочь, так что ты не причинил мне абсолютно никакого беспокойства. Но скажи мне, Ник… тебя ведь что-то угнетает, я прав? Ник удивленно распахнул глаза и посмотрел на Рана, сталкиваясь с его цепким, внимательно смотрящим на него взглядом. О чем он вообще говорит? - Я не понимаю… - Ник рассеянно улыбнулся. – Не понимаю, о чем ты, но у меня все хорошо, так что… - Нет, - Ран покачал головой и чуть подался вперед. – Неразделенная любовь не относится к понятию «хорошо». От этих слов Ник закашлялся. - Я… я что-то рассказал тебе?! - Что-то вроде того. Ты сказал, что давно кого-то любишь, и очень долго ждал, когда этот человек примет твои чувства, но теперь у него появился другой. Ты ведь поэтому пошел вчера в бар, не правда ли? От этих слов Ник снова испытал тупую боль. Илья… Друг, для которого он никогда не хотел быть другом, принадлежит другому мужчине, и все, что ему остается – только смириться с собственной незавидной участью… - Да, - нехотя кивнул Ник. Он не хотел, чтобы об этой тайне вообще кто-либо узнал, но почему-то сейчас мучительно захотелось высказать все, что он так долго носил в себе. В конце концов, хуже точно не будет. – Мы… мы дружим уже три года, и все это время я любил его, но тщательно скрывал свои чувства. Быть может, я боялся, что он не гей, и что он начнет презирать меня после моего признания, а может боялся, что даже если и не испытает презрение, то взаимностью не ответит, а это однозначно испортит дружбу. Поэтому я молчал, чтобы хотя бы в качестве друга оставаться с ним рядом… Но несколько дней назад он вдруг объявил мне, что стал встречаться с мужчиной. И не просто с мужчиной, а с каким-то проходимцем, которого он от силы знает всего два дня! Я пытался его образумить, пытался открыть ему глаза на правду, но он ничего не хочет слушать… Вчера мы серьезно поссорились из-за этого. И я теперь не знаю, что делать... - Хм… - Ран на несколько минут задумался, а Ник, почувствовав голод, стал завтракать, удивляясь необычайному вкусу и изысканному виду принесенных им блюд. – Скажи… а чего бы тебе хотелось? Какое развитие событий тебя устроило бы больше всего? - Ну… - Ник задумался, пытаясь сформулировать четкий ответ. – Наверное, я бы хотел, чтобы он принял мои чувства… и чтобы этот мерзавец оставил его в покое. - М-м-м, - снова протянул Ран, скрещивая руки на груди и откидываясь на стуле. – Знаешь, я, конечно, лишь сторонний наблюдатель, но, как мне кажется, ваша ссора положения не улучшит. Ты дружишь с ним три года, так? Значит, как никто знаешь о его привычках, увлечениях и повадках. - А что толку-то? – горько усмехнулся Ник, отстраненно глядя в свою тарелку. – Все равно он сейчас с этим уродом… - Значит, в этом уроде что-то было, - резонно заметил Ран и, снова склонившись к Нику, доверительно понизил голос. – Кажется, я знаю, как тебе помочь… но для этого ты должен делать все, что я скажу, договорились? Будь уверен, этот твой «друг» скоро перестанет быть для тебя просто другом. Ник изумленно распахнул глаза. Помочь? Такой, как Ран, серьезно собирается ему помогать? Но… правильно ли это? Ран все-таки Нику совершенно не знаком, и разве не странно впутывать в свои личные отношения кого-то другого? Ник внутренне ощутил, что нет, неправильно. Это его проблема, он должен сам с ней разобраться, поэтому уже собрался отказаться от предложения, но что-то его остановило. Ник вдруг почувствовал, словно внутри что-то поменялось, и мысли побежали совсем в иное русло. Действительно, а что такого, если Ран ему поможет? Он наверняка опытный в любовных делах, а у Ника не было никого, с кем бы он мог посоветоваться на счет этого – никого, кроме Рана… - Ты наверно думаешь, зачем мне это? – Ран истолковал молчание по-своему. – Объясню. Просто… я слишком хорошо знаю, что значит любить кого-то и не быть с ним рядом. Поэтому и мимо твоей проблемы я тоже пройти не могу. В конце концов, у любой истории должен быть счастливый конец… а мне хочется, чтобы и у тебя он был. - Ладно, - наконец, ответил Ник, поднимая на него глаза. – И… спасибо. Мне просто до сих пор очень неловко, что вы… что ты тратишь на меня свое время. Ран на это подарил ему необычайно красивую, лучезарную и слегка снисходительную улыбку. - Да пока не за что. Ран дал Нику несколько советов – сказал, что ни в коем случае не стоит давать волю эмоциям и особенно ревности. Также не стоит столь открыто критиковать его выбор – это не приведет ни к чему, кроме очередной ссоры. И обязательно нужно помириться, извинившись за свою резкость и сказав, что это было продиктовано лишь беспокойством за лучшего друга, только и всего - разлад со своей неразделенной любовью Ника точно к цели не приблизит. В итоге Ник поблагодарил Рана за все, обменялся с ним телефонами, чтобы быть на связи, и ушел домой, чуть не запутавшись в этих шикарно обставленных коридорах и лифтах. Домой решил поехать на такси, откровенно радуясь тому, что родители уехали на отдых еще неделю назад, иначе пришлось бы сейчас объяснять им, где он был, с кем, почему не пришел ночевать… Глядя на проносящийся за окном город и размышляя над словами Рана, Ник в общем и сам пришел к выводу, что он прав. Что в ссоре нет ничего хорошего, и что Илья только отдалится, если Ник продолжит и дальше столь же резко отстаивать свои позиции по поводу этого Клима. Поэтому сейчас важнее всего снова наладить отношения. А уже потом двигаться дальше. Быть с Ильей… эта мысль уже давно обрела статус «несбыточной надежды», но что если у него и правда есть шанс? Вдруг Ран действительно ему поможет, и все изменится к лучшему? Ник старался пока не тешить себя напрасными иллюзиями, но так хотелось верить, что все будет хорошо… что он все-таки сможет отдать Илье самое главное – свою любовь. *** Рик даже не мог помнить случая, когда на него одновременно сваливалось столько проблем. Голова была переполнена многим – предстоящим советом, что требовало проанализировать всё «от» и «до», мотивами вдруг активизировавшихся демонов, что вызывало тревогу, Эльвейсом, который вздумал поиграть с ним в прятки, что откровенно злило, обязанностями ангела, которые он оставил, из-за чего чувствовалось неудовлетворение, ведь Рик всегда очень ответственно подходил к работе, и еще кое-чем по мелочи, на что уже просто не хватало никаких ресурсов. Но вернуться в мир смертей просто так, не проверив состояние Эйри, он тоже не мог, поэтому после встречи с Климом, Ильей и Нэйрой сразу отправился туда, и в данный момент стоял на пороге квартиры и звонил в дверь – естественно, чисто из вежливости. И эту самую дверь… открыл Шакс. Его собственное утро началось незадолго до прихода «отца» – Шакс проснулся один, в уже охладевшей постели, и первое, что он сделал – бросился на поиски Эйри, действительно пугаясь, как бы он чего не сделал… Но нашел его намного быстрее, чем ожидал – Эйри просто сидел на подоконнике своей крошечной кухни и смотрел в окно. И Шакс не мог не отметить, насколько же хрупким и уязвимым он выглядел… - Эйри… - черноволосый проводник замер на пороге, не зная, то ли подойти ближе, то ли остаться так. - Доброе утро, - тихо ответил старший из близнецов, и Шакс, окунувшись в его эмоции, с облегчением почувствовал, что пустота внутри Эйри уже не настолько убийственна, однако все равно до состояния «все хорошо» еще слишком далеко. И в этом Шакс был прав – Эйри и правда стало лучше. По крайней мере, прошла истерика, появилось хоть какое-то осознание ситуации, но… в голове Эйри крутилось слишком много мыслей. Они затягивали в свой омут, цепляясь своими липкими черными щупальцами, и Эйри ничего не мог с этим сделать, лишь снова и снова пускать по кругу беспрерывную цепочку из воспоминаний, доводов, фраз в попытке понять, почему все вышло так, как вышло? Кто виноват, что Ярд стал демоном? И что с этим делать, если все говорит о том, что сделать уже ничего невозможно?... - Держи, - Эйри вздрогнул, выдернутый из этих мыслей в крошечную квартирку, где все напоминало о Ярде, и с удивлением уставился на чайник, который Шакс отдал ему в руки. - Что это? - Догадайся с трех раз. Не знаю, как ты, а я лично голоден, - Шакс хмыкнул. – Надеюсь, с водой-то ты сможешь справиться? Эйри, глядя Шаксу прямо в глаза, тут же вспомнил свое пробуждение. Это тепло с собой рядом… рука, такая сильная, осязаемая, удерживающая его за талию, от чего становилось легче… и эти объятия, которыми Шакс вчера небезуспешно пытался его успокоить… Почему-то с ним рядом тьма отступала. Почему-то черные щупальца мыслей, лезущих в голову, стоило только Эйри остаться наедине с самим собой, исчезали прочь, и это было так странно, странно то, что Шакс вообще сейчас находится с ним рядом, странно, что Эйри внутри себя воспринимает это почти как норму… - Эйри… ты точно в порядке? – Шакс присел с ним рядом и чуть склонил голову на бок. Эйри же, сам не зная чему вдруг смутившись, кивнул. - Да… в порядке. Тебе… черный, наверное? - Любой. В итоге Эйри и правда пошел колдовать над чаем, тогда как Шакс, чудом найдя в холодильнике несколько яиц и почти просроченное молоко, занялся яичницей. Ну а дальше кто-то позвонил в дверь, и Шакс, пробурчав «ну кого еще принесло…» пошел открывать. - Рик? Проходи, - темноволосый проводник посторонился, и ангел, как всегда разодетый в свой любимый прикид, ограничился лишь улыбкой, решив не кидаться на Шакса с обнимашками. – Ты как? - Это лучше вы мне скажите, как вы, - Рик сразу же направился на кухню. Эйри накрывал на стол и выглядел при этом хоть и печальным, но уже совсем не таким подавленным, как вчера, но у Рика все равно сжалось сердце. – Пуська… Они обнялись – Эйри буквально повис у ангела на шее, явно ища в объятиях поддержку, и Рик в итоге сел с ним рядом, не прекращая ласково гладить по голове. Эйри из всех его «детей» был самым маленьким, а потому он испытывал к нему особую теплоту и нежность. - Рик… пожалуйста, ответь честно… мы правда ничего не сможем сделать? И хотя очень хотелось дать ему надежду, Рик сказал правду, потому что врать было бессмысленно: - Нет. Ярда уже не вернуть. - Хорошо, - Эйри уставился на свою тарелку, пока Шакс молча мешал что-то на плите. – Что ж… может, это и правда к лучшему. Ярд… никогда не был со мной счастлив. Эта фраза так и повисла в воздухе – Шакс, теперь уже на троих, разложил приготовленный им омлет и разлил кофе, и Рик не мог не отметить… с каким несвойственным ему выражением беспокойства и заботы он смотрит на Эйри. - Как Клим? – спросил Шакс, видимо вспомнив об еще одной, уже не своей проблеме. – Или ты его сегодня не видел? - Видел-видел, они молодцы, держатся, но… единственный реальный способ им помочь – это совет, однако сам понимаешь, его результат может быть каким угодно. - Совет? – Эйри, видимо не с самого начала вслушивавшийся в диалог, изумленно поднял глаза на Рика. – Подождите, с Климом что-то случилось?! Рик и Шакс переглянулись. Ну да, когда Эйри было думать хоть о чем-нибудь, кроме потери брата? - Эльвейс решил, что вправе распоряжаться чужой свободой, - Рик фыркнул, чувствуя, как внутри опять закипает раздражение. – Он считает, что Клим нашел себе Илью лишь потому, что устал от своих обязанностей, так что было решено стереть Илье память, а самого Клима сделать ангелом. Здорово, правда? - Но… разве так можно? – Эйри кажется и правда не понимал, как такое вообще пришло кому-то в голову. – Они же… Но ведь мы с Ярдом жили вместе много лет, и к нам никогда не предъявлялись никакие претензии, а Клим с Ильей знакомы всего неделю! Кому они сделали хуже, скажи? - Да я-то как раз прекрасно понимаю, что это полный бред, но Эльвейс видимо так не считает. Лучше бы за демонами следил… - Рик, могу ошибаться, но… что, если Эльвейс специально не стал вмешиваться в превращение Ярда? – Шакс, наконец, решился озвучить собственные мысли. – Быть может, он хочет ликвидировать все существующие союзы проводников с обычными людьми, и вмешательство со стороны наших врагов лишь пришлось ему на руку? Об этом Рик даже не подумал. - Черт… а быть может и правда… неужели он настолько бесчувственная скотина?! – вскочив со своего места и даже не попрощавшись, Рик переместился в вечно солнечный мир смертей, и тут же попытался почувствовать местонахождение Наивысшей смерти. Он просто не мог поверить, что тот, кого он любил столько лет, тот, кто подарил ему столько счастья, проявляет себя с новой, жестокой, отвратительной стороны, и от этого… было горько. Однако Эльвейса Рик снова не нашел. Его никто не видел, не слышал, да и вообще не знал, куда мог деться Наивысший, практически никогда не покидающий их мира. Тогда Рик попытался почувствовать его с помощью их личной связи, но… это также не принесло никакого результата, а значит, Эльвейс просто не хотел, чтобы его нашли. Так что Рику ничего не оставалось, кроме как засунуть свою злобу куда подальше и вернуться к своим обязанностям, попутно стараясь обдумать завтрашний день, во всех подробностях. Клим должен быть вместе с Ильей, и Рик сделает все возможное и невозможное, чтобы этого добиться. «Что ж, милый… если ты действительно хочешь со мной войны, ты ее получишь!» *** После ухода Рика повисла долгая пауза. Эйри просто сидел, глядя в одну точку, а Шакс… Шакс тоже молчал, просто не зная, что можно сказать. Однако вопрос задался сам собой: - Как вы с Ярдом начали встречаться? Сложно сказать, что руководило Шаксом в этот момент. Он так долго любил Ярда, так долго ненавидел Эйри, что теперь, когда прошло и то и другое, он просто хотел понять… Эйри удивленно моргнул, поднимая взгляд. - Встречаться? Ну… мы всегда были вместе. Всю жизнь, с самого рождения. А после того, как я стал проводником, Ярд еще сильнее привязался ко мне, и в какой-то момент мы… - голос оборвался. И Эйри, ощущая эту бешеную потребность высказаться, уже просто не смог молчать, не смог держать в себе все эти чувства. - Шакс, это так сложно. Я готов был отдать ему все, что у меня было, и отдавал, без остатка, но этого все равно было не достаточно – что бы я ни делал, Ярд все равно продолжал устраивать истерики, и… Господи, я уже и сам себя не понимаю, во мне столько чувств, что я не могу разобраться – мне больно, что Ярда нет, я боюсь, что сейчас ему еще хуже, чем со мной, я ненавижу то, что ничего не могу сделать, и в тот же самый момент даже не могу ответить на вопрос, а надо ли, и хочу ли я делать хоть что-нибудь… Я любил Ярда так, как никого и никогда, он моя половина, моя неотъемлемая часть, но он причинял и мне, и себе столько боли, выматывал нас обоих своими истериками, я задыхался, Шакс, понимаешь? Я каждый день боялся переступить порог квартиры, потому что знал – сейчас меня будет ждать очередной скандал, очередной его срыв, и мне придется приложить все оставшиеся силы, чтобы его успокоить, я постоянно находился на грани, но все равно обязан был быть сильным ради него, и я был! Я прижимал его к себе и делал все, чтобы показать, что все хорошо, я повторял ему эти слова снова и снова, день за днем, пытаясь прежде всего сам в них поверить, но никакого «хорошо» не было… И так все девять лет, понимаешь? И сейчас я уже сижу и думаю – а может и правда хорошо, что все так вышло, что его больше нет? Потому что теперь мне не нужно бояться, я могу наконец думать о чем-то другом, кроме его истерик, могу перестать притворяться сильным, потому что это совсем не так! Я так устал, это так невыносимо, но ты понимаешь это лишь тогда, когда все кончается, и я не знаю, ненавидеть себя сейчас за эти мысли или наоборот, совершаю ли я предательство по отношению к брату или нет, и имею ли я право думать и о себе тоже, ведь по сути меня нет, Шакс, Эйри не существует - Ярд поглотил меня и высосал, не оставляя ничего, кроме пустоты и боли, а я ведь и правда верил, что в наших отношениях есть смысл, что я спасаю его, а он меня, ведь я не мог иначе, потому что любил его, любил так, что готов был пожертвовать чем угодно, я умер ради него, понимаешь?! А ему все равно было мало, он пожирал меня, поглощал по кусочкам всю мою душу, все мои чувства, а я все равно, не смотря ни на что, до сих пор люблю его, потому что не могу не любить… Так имею ли я право сейчас, когда Ярда больше нет, думать о себе, проявлять эту степень эгоизма, или не могу, объясни, потому что я уничтожить себя готов даже за эти слова, я ненавижу себя, ненавижу то, что его отняли у меня, но и в то же время я наконец-то дышу свободно, я стал свободным, и меня пугает и восхищает моя свобода, так скажи, имею ли я право на жизнь без него? Имею ли право идти дальше? Имею ли право на себя самого?! Шакс не отвечает, лишь подходит совсем близко и, присаживаясь прямо на пол, стягивает Эйри к себе в объятия, крепко прижимая к своему более сильному телу. И Эйри, как и вчера, рыдает у него на плече, но на этот раз слезы совсем иные. Это слезы облегчения. - Конечно, имеешь. И даже больше – ты обязан перешагнуть через это. Просто прими, как данность – Ярда больше нет, с этим ничего не сделаешь, так что ты не просто имеешь право, ты обязан идти вперед. Это сложно, знаю, но ты сможешь. И я помогу тебе, слышишь? И Шакс и правда понимает, что поможет, потому что не может иначе – только не после того, что он сделал с Ярдом, только не после того, что он сейчас услышал. Конечно, даже это не сможет искупить его вину, но пусть хотя бы частично, пусть он сделает в этой жизни хоть что-то, способное созидать, а не только разрушать… И только в этот момент Шакс осознал, насколько чудовищно ошибался. Он, не зная всей ситуации, эгоистично полагал, что Ярд должен принадлежать лишь ему и никому другому. Он злился на Эйри за то, что из-за него Ярд вряд ли его полюбит, а в это самое время Эйри страдал рядом с братом, не в силах выбраться из этой ловушки, и, превозмогая собственную боль, все равно поддерживал, оберегал, старался сделать лучше… И пусть когти вины от этого осознания лишь сильнее впились ему в сердце, Шакс понимал, что не оставит Эйри. Только не сейчас. Да и вообще, скорее всего, уже никогда не сможет оставить… Это не имело ничего общего со страстью или безумной любовью, но иногда ты просто понимаешь, что вот она – данность, с которой приходится жить, вот он Эйри, который, поддерживая своего брата, сам все это время отчаянно нуждался в поддержке, и вот он Шакс, озлобленный и закрытый ото всех проводник, который, тем не менее, может дать ему эту поддержку, может позволить ему быть слабым, потому что никто и никогда не позволял Эйри такую роскошь, а он – позволит… и будет рядом. Столько, сколько потребуется. Столько, сколько Эйри позволит ему оставаться подле него… - Прости, - Эйри отстраняется, неловко отводя взгляд, потому что ощущение этого тепла, ощущение кого-то настолько сильного с собой рядом вызывает слишком много разных странных чувств. – Я снова сорвался. Ты… тебе наверное неприятно, что приходится тратить на меня время, успокаивать, и… - Вовсе нет, - Шакс кончиком пальца стирает с его щеки очередную скатившуюся слезинку, а пальцами другой путается в неровных охровых прядях и смотрит прямо в карие глаза. Такие же как у Ярда… нет. Совсем другие. Печальные, добрые, со скрытым в них светом… И Эйри совсем теряется, когда чувствует чужие губы на своей щеке, чужие теплые ладони, притягивающие еще ближе, чувствует его горячее дыхание, а затем и мягкость этого незнакомого поцелуя, становящегося на удивление глубоким, и так странно ощущать рядом с собой совсем другого человека, с другой внешностью, другим запахом, другим голосом и цветом волос, действительно более сильного и стойкого, чем он сам… И внутри просто рождается понимание, что это настолько правильно, настолько необходимо ему сейчас, в данную секунду, именно с ним, с этим брюнетом – просто чувствовать, просто ощущать чужую близость – что Эйри отвечает, и прижимает к себе сильнее, и снова и снова жадно впивается губами в его губы, понимая, что без этого поцелуя он просто не уничтожит то, что было «до», не сможет избавиться от оков прошлого, от тоски и невыразимой боли многолетних страданий, которые он сам именовал «любовью». Две разбитые на куски души… смогут ли они собрать друг друга? Ни Шакс, ни Эйри этого не знали. Но где-то внутри, на краю подсознания, оба понимали, что по-другому уже просто не могут. Что только в этой близости сейчас, в этом тепле и прикосновениях, смогут обрести то, чего каждому из них так не хватало… Спасение.