Влюбиться в смерть

И, конечно же, Адриан понятия не имел, на что подписался. Потому что Коул не просто вышел из игнора – он задался целью претворить в жизнь все свои слова, что окончательно разрушило всю ту понятно-привычную жизнь светловолосого проводника, которую он вел до знакомства с этим кареглазым наглецом. Эдвард себя больше не сдерживал. Вообще. И это буквально сводило с ума – Адриан представить себе не мог, что Эдвард окажется настолько тактильным, и что теперь, уже как бы на законных правах, будет тискать его при любом удобном случае, причем в тысячу раз чаще, чем это было в тот период бесконечных подкатов. И если тогда Коул соблюдал хоть какие-то границы, то теперь… Хуже всего было оставаться с ним один на один в гримерке после окончания съемок, когда Коул, откровенно наплевав на любые попытки сопротивления или протесты, зажимал об стенки, впивался в губы, самым наглым образом забирался под одежду, а затем, вдоволь насытившись, усаживал Адриана к себе на колени и крепко-крепко прижимал к себе, шепча на ухо какую-нибудь пошлость, от которой неизменно краснели щеки, а все внутри замирало от стыда и какого-то незнакомого чувства, от которого внутри становилось немыслимо щекотно. Нет, ну а как вам понравится что-то в стиле «Господи, котенок, стащить бы с тебя к чертям эту твою футболку…»? Или «скучал? Я вот считал минуты, когда нас отпустят, чтобы, наконец, прижать тебя к себе…» Или это его любимое, сопровождающееся откровенным облапыванием задницы: «Ты даже представить себе не можешь, какой ты сладкий!» Дальше объятий, правда, Эдвард никогда не заходил, и в глубине души Адриан был этому рад, потому что… потому что он просто не знал, что делать, если до этого дойдет, точнее даже не «если», а «когда». И дело здесь было уже не в страхе перед близостью – учитывая степень ежедневного общупывания везде, где только можно и нельзя, сама мысль о том, чтобы отдаться Эдварду, не вызывала никаких отрицательных эмоций, скорее наоборот, хотя Адриан ни в какую не желал себе в этом признаваться. Просто существовала другая проблема, намного страшнее – он все еще оставался проводником. Бессмертным. Секс свяжет их в одностороннем порядке, и даже если верить Коулу, верить всем его клятвам про то, что он никогда от него не отступится, Эдвард был человеком… человеком, который рано или поздно умрет. Стоит ли обрекать себя на такие страдания? Оказываясь в его немыслимо теплых объятиях, Адриан чувствовал, что по-другому просто не сможет, не сможет жить без его прикосновений, без его улыбки, без наглого шепота, вызывающего россыпь мурашек по всему телу, а потому готов пожертвовать всем, даже если потом придется каждый день снова и снова умирать морально от невыносимой внутренней боли из-за невозможности быть рядом с тем, без кого уже не мыслишь собственного существования. Но каждый раз голос разума и логики возвращал с небес на землю, напоминая о том, что наилучшим выходом будет прекратить все прямо сейчас, пока еще не стало слишком поздно. Но логика, в свою очередь, вытеснялась отчаянно стучащим сердцем и ярким светом собственных чувств, так что решения этой дилеммы у Адриана не было. И что с этим делать он попросту не знал. Уже десятый раз за прошедшие пять минут Адриан бросил взгляд на часы, чувствуя, как руки начинают мелко дрожать от волнения, и проклиная время за то, что ползет так медленно. За этот месяц после их первого поцелуя работы было так много, что Адриан мог видеть Коула лишь на съемочной площадке, и вот, наконец, во вдруг образовавшееся окно… Эдвард тут же пригласил его на настоящее свидание. И даже ни слова не дал возразить, еще и аргументировав, что раз из-за него разбилась чашка Адриана, то ему и покупать новую, так что отказать ему было невозможно, да и разве же он хотел, отказывать?… Адриан не спал всю ночь – он просто не мог сомкнуть глаз в ожидании утра, в итоге решив убить время на работе по проводу душ, а после нее еще часа четыре крутился перед зеркалом. Сначала возился с волосами, стараясь придать им подобие прически, затем пытался подобрать наряд, в котором будет выглядеть самым лучшим образом, а остановившись в итоге на узких светлых брюках со светло-голубой рубашкой, под цвет глаз, Адриан начал переживать, что, наверное, это как-то слишком, и Коул наверняка все поймет, обязательно отпустив по этому поводу какую-нибудь фразочку… А еще Адриан очень переживал, что никогда на свиданиях не был, и просто не знает, как на них себя вести, но… раз оно с Эдвардом… Звонок в дверь заставил Адриана вздрогнуть и подскочить – наконец-то!... Адриан за долю секунды оказался возле двери, но еще несколько секунд просто стоял, держась за ручку, чтобы его нетерпение не было таким заметным, в итоге наплевав на все, и просто открывая, ожидая столкнуться с этими глубокими, как море, глазами… Но это был не Коул. - Ты?... – Адриан не смог сдержать изумленного разочарования, растерянно глядя на высокого мужчину со светло-каштановыми коротко стриженными волосами и пронзительными синими глазами. - Не помешаю? – мужчина кивнул головой в знак приветствия и зашел внутрь, аккуратно прикрывая за собой дверь. Адриан скрестил руки на груди, чувствуя, как растет необъяснимое внутреннее беспокойство, и лишь выдохнул, надеясь, что этот неожиданный визит будет коротким. - Мог бы не звонить. - Мог. Но пугать тебя тоже не хотелось, - мужчина бросил взгляд на раскиданные по комнате вещи, и Адриан тут же кинулся убирать их в шкаф. – Куда собираешься? Работа? - Ну… не совсем, - уклончиво ответил Адриан, вешая последнюю футболку, бросая взгляд на часы и понимая, что если Коул не опоздает, а он на удивление отличался абсолютной пунктуальностью, то придет всего через пять минут, и… Адриану меньше всего хотелось, чтобы Эдвард столкнулся с ним. - А что? Адриан стиснул зубы и бросил на него чуть сощуренный взгляд снизу вверх – что это за допрос? - Я не понимаю, к чему ты клонишь. - Все ты понимаешь, - взгляд мужчины в одно мгновение из спокойной водной глади становится обжигающе жгучим холодом, а пальцы вцепляются в ворот его голубой рубашки, рывком дергая на себя. – Ты просил дать тебе время? Тебе дали, не трогая в течение нескольких месяцев, хотя все проводники приступают к работе намного раньше. Ты просил позволить тебе заниматься актерской деятельностью? Тебе позволили, хотя человеческая работа претит нашим устоям и порядкам. Просил сделать так, чтобы люди в твоем присутствии не испытывали страх? Тебе и такой подарок сделали тоже. Так какого черта я узнаю, что ты настолько проникся людям, что решил связать свою жизнь с одним из них?! - Ч… что?... – Адриан чувствует, как из-за врезающейся в горло ткани становится трудно дышать, а попытка вырваться ни к чему не приводит – мужчина превосходил его и в росте, и в силе. – Алан, я не… - Я все знаю, Адриан! – мужчина рывком прижимает его к стене, приближая свое лицо к его, и Адриан уже просто не может абстрагироваться от ярости, которую испытывает его отец. – Одумайся! Ты – бессмертный! А потому НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не должен связывать свою жизнь с человеком!!! Тебе мало было боли? Мало страданий? Хочешь обречь себя на новые?! Опомнись, пока не поздно, и покончи с этим! В противном случае я поставлю перед Эльвейсом вопрос о том, что твое актерство пагубно на тебя влияет и плохо сказывается на твоей ОСНОВНОЙ работе. С этими словами мужчина, наконец, отпустил его и, больше ни слова не сказав, просто исчез, оставляя осевшего на ближайший стул Адриана в полном шоке. Он никогда не видел Алана в таком состоянии. Всегда спокойный, сдержанный и рассудительный, сейчас его отец был по-настоящему страшен, а значит, в правдивости его слов сомневаться не приходится – он действительно может лишить Адриана всего, чем он так дорожил и чего добивался столько времени, а это значит… - Привет, котенок. А чего у тебя дверь открыта? - Я… - Адриан прикусил губу, делая глубокий вдох и выдох, собирая все силы, которые только у него были… и, поднявшись со стула, повернулся к Эдварду с привычно-недовольной моськой, на этот раз пряча за ней вовсе не смущение. – А почему входишь без звонка? Может, я тут не одетый! - Так это еще лучше, - усмехнувшись, Эдвард подошел совсем близко, за талию притянул к себе и бесцеремонно впился в губы, так, что Адриан еле-еле сдержался от слез, навернувшихся на глаза. Почему? Почему жизнь отнимает у него все, что ему дорого? И почему даже после ада, который он пережил при жизни, ему и сейчас приходится испытывать страдания?... А свидание, как назло, превзошло все даже самые смелые ожидания. Сначала Эдвард на своем красивом алом спорт каре повез Адриана в торговый центр, выбирать кружку, до кучи надарив дорогущих вещей из разных бутиков, ни в какую не соглашаясь принимать деньги светловолосого проводника. Затем было кино – какая-то легкая романтическая комедия, но Адриан смотрел на экран и не видел и не слышал ничего, кроме стучащего в ушах сердца… А затем Коул повел в изысканный ресторан, без умолку рассказывая про таланты местных поваров и мишленовские звезды, но у Адриана в горле стоял ком, и он почти ничего не съел, даже не ощущая вкуса по истине красивых блюд. Видеть улыбку Коула, ловить его взгляды и чувствовать невесомые незаметные для всех прикосновения было невыносимо… потому что все это вот-вот рассеется, словно мираж, не оставляя после себя ничего, кроме пустоты и новой боли. - Котенок, у тебя все в порядке? – Эдвард мягко касается его руки, заставляя Адриана вздрогнуть, но… если играть, то до конца. - Просто немного устал, - Адриан тихо вздыхает и все-таки смотрит Эдварду прямо в глаза, не зная, как все это выдержать. – Опять не позволишь мне за себя заплатить?... - Ни за что, - Коул наклоняется ближе, и Адриан ощущает этот шепот, снова вызывающий россыпь мурашек по всему телу. – Ты принадлежишь мне, а значит, я могу делать, что захочу, а сейчас я хочу делать приятное тебе, понятно? Господи… Насколько вообще может хватить этой плохой актерской игры?... - Ты не исправим, - Адриан фыркает и отдергивает руку, слыша в ответ его легкий смех. - Но ведь именно это тебе во мне и нравится, правда? И вот снова Адриан оказывается в машине, насквозь пропитанной этим густым пряным сводящим с ума запахом. Коул что-то увлеченно рассказывает, а Адриан, словно секунды до взрыва, считает время, которое им осталось ехать до его дома, впервые проклиная дорогу за то, что в ней совершенно нету пробок, потому что как только его спорт кар остановится… всему придет конец. - Котенок, у тебя точно ничего не случилось? – затормозив возле подъезда, Коул тут же обратил на него свой внимательный взгляд, и Адриан… ну почему это настолько сложно?! – Адриан… Ладонь уже готова коснуться лица, но Адриан одним сильным движением прерывает еще не начавшийся физический контакт, принимая самое серьезное выражение из всех возможных. - Эдвард… давай покончим со всем этим. - Что?... – Коул, кажется, не понимает, а потому улыбается, пусть и слегка растерянно. – О чем ты? - Обо всем, - Адриан продолжает смотреть на собственные пальцы, потому что это единственный способ не проколоться ни в мимике, ни в жестах, ни в интонациях. – Я благодарен тебе за… отношение ко мне и за… этот день, но давать тебе надежду и дальше было бы жестоко с моей стороны. Между нами ничего быть не может. Прости. Спасибо, что подвез… - Стоять! – пальцы впиваются в запястье, не позволяя покинуть машину, и Адриан морщится от боли, особенно когда Эдвард с силой дергает его назад. – Это что, шутка такая? Издеваешься? Что за чушь ты несешь, котенок, из ума выжил? Я сделал что-то не так? У тебя ко мне какие-то претензии? Так давай, скажи, я хочу знать, какого хрена происходит, и почему ты объявляешь, что между нами ничего не может быть?! - Не может – значит, не может, пусти! – Адриан отчаянно вырывается, но ничего не может сделать – Эдвард держит слишком крепко. – Почему ты не можешь просто принять мои слова и найти себе кого-нибудь другого?! - Да потому что, черт возьми, я люблю тебя! Адриан вздрагивает, словно от раската грома, все-таки сталкиваясь с бездонными карими глазами, сталкиваясь с этими всеобъемлющими чувствами, которые Эдвард сейчас испытывает… - Ч… что ты сказал? - Что слышал, - Эдвард фыркает, но руку так и не отпускает. – Ты поэтому решил все прекратить? Потому, что до сих пор сомневаешься во мне? Ну так я скажу тебе это столько раз, сколько ты пожелаешь, потому что я правда тебя лю… - А я тебя – нет, - Адриан обрывает мужчину холодно и резко, чувствуя, как хватка тут же ослабевает, чувствуя пульсирующую боль в месте, где сжимались пальца Коула, чувствуя, как собственная душа рвется на куски, и, не глядя на него и на его сгорбленную фигуру, выходит из машины, как никогда жалея, что не умер тогда, в тот день… потому что та боль – ничто по сравнению с тем, что он испытывает сейчас, в данную секунду, уничтожая то, что даже не успело начаться. И, уже в квартире, понимая, что сдерживать себя уже невозможно, Адриан, наконец, срывается на рыдания, в отчаянии закрывая лицо руками, сползая на пол, давясь собственными слезами и беззвучными криками, но не в силах остановиться, потому что вот теперь, и правда, все кончено. - А я ведь почти поверил. Голос Эдварда заставляет вздрогнуть и резко обернуться – мужчина стоит, скрестив руки на груди, и просто смотрит на Адриана. Нет… он должен был уйти… почему?... - Ч… зачем ты пришел? Разве не слышал, что… - И именно поэтому ты сейчас заливаешься слезами, да? – Эдвард делает шаг, еще один, вынуждая Адриана отползать назад до тех пор, пока не оказывается загнан в угол. Бежать снова некуда. - Я… я не… почему ты просто не можешь оставить меня в покое?! Я же сказал, что не люблю тебя, так почему ты… - «Не верю!»… - и Эдвард, опускаясь перед Адрианом, затыкает его поцелуем – таким сильным и резким, что Адриан теряется, просто не зная, что ему делать… понимая, что сопротивляться не сможет, это бесполезно, пути назад изначально не было, и плевать уже, в сущности, на все – на правила, чужое мнение и здравый смысл, а потому вцепляется в Коула с тем же отчаянием, отвечая на поцелуй также резко, и все никак не может остановить слезы, бесконечно льющиеся по щекам. И вот снова, глаза в глаза, и пальцы, мягко стирающие соленую влагу. – Котенок, я же говорил, что не отступлюсь. Что бы ты ни говорил и что бы ни делал, я тебя не оставлю. Но на этот спектакль должна была быть причина, и я хочу ее знать. Адриан всхлипывает, колеблясь и не зная, что лучше ответить… и в итоге решается рассказать ему всю правду. Про то, кто он… про свое прошлое… про то, почему ему пришлось попытаться разорвать еще по сути даже не успевшие начаться отношения. Эдвард слушал молча, не перебивая, иногда лишь крепче прижимая к себе сидящего на коленях Адриана, но все равно ничего не говорил, и молчал даже тогда, когда Адриан закончил свой рассказ. Адриан уже стал всерьез беспокоиться, что все это слишком шокировало Эдварда, но мужчина, наконец, поднял на светловолосого проводника свой несколько растерянный взгляд и мягко коснулся ладонью его щеки. - Боже… сколько же боли тебе пришлось пережить, котенок?... - Ну… это уже неважно,- Адриан выдохнул, теребя пальцами пуговицу на манжете рубашки, про себя отмечая, насколько же сильно идет алый цвет оттенку его кожи, желая еще что-то добавить, но так и не нашел, что сказать, тихонько ожидая реакции мужчины. Тот снова молчал достаточно долго, погруженный в свои мысли, и Адриан прекрасно его понимал – не каждый день тебя огорошивают подобной информацией. - Так, значит… - Коул снова посмотрел ему прямо в глаза. – Нам нельзя быть вместе? Адриан прикусил губу и помотал головой. - Нельзя. - Потому что какой-то там Алан этого не хочет, и потому, что после секса получится вечная нерушимая связь? А это, учитывая твое бессмертие, не правильно? - Ну… да? - А ты? – Эдвард утыкается лбом в его лоб, понижая голос почти до шепота. – Ты сам чего хочешь?... - Я… - чего он хочет? Адриан даже не представлял, что ответ на этот вопрос будет для него самого таким ясным – только не после того, как испытал боль от невозможности быть вместе и от этих сильных пальцев, отчаянно впивающихся в запястье. – Ты ведь и сам знаешь ответ, правда?... Губы впиваются в губы – сначала резко, даже грубо, так, что Адриан вздрагивает от неожиданного укуса, но поцелуй постепенно становится мягче, нежнее, сильные руки прижимают к себе так сильно, что, кажется, ребра просто не выдержат, но Адриан обнимает его лишь крепче, стараясь прижаться еще ближе, чувствуя его тепло, его запах, его дыхание, ладони, скользящие по изгибу спины, и становится правда плевать на все, абсолютно, потому что все это просто не может быть не правильным. Эдвард достаточно осторожно опрокидывает Адриана на диван, на котором они сидели, и светловолосый проводник тут же чувствует это знакомое и в то же время совершенно новое ощущение тяжести другого человека. Ладонь пробирается под ткань рубашки, проводя по плоскому животу, доходя практически до груди, но неожиданно скользит вниз, абсолютно бесцеремонно накрывая пах, от чего у Адриана непроизвольно вырывается возглас. - Котенок, ну как тут устоять, когда ты меня так хочешь?... – язык скользит по скуле, шее, ловкие пальцы избавляются от рубашки пуговица за пуговицей, позволяя Эдварду целовать и легонько прикусывать ключицы, а затем еще ниже, касаясь соска… - Н… нет, подож… ах?... – Адриан просто не может сдержать очередной стон, от которого становится стыдно, и он кусает собственную ладонь, но Эдвард не дает этому длится долго, отводя его руку и продолжая собственной ладонью поглаживать через ткань уже возбужденную плоть. - Не сдерживайся – я хочу слышать и знать, что тебе хорошо… - поцелуй… такой горячий, он плавит Адриана, и сомнений не остается совсем – не тогда, когда ладонь проскальзывает под ткань и касается члена, обхватывая его в кольцо, делая всего несколько движений для того, чтобы… чтобы столкнуть Адриана с края пропасти. – Ох… котенок, уже?... - Заткнись! – эта фразочка смущает, Адриан пытается оттолкнуть мужчину, но Коул обнимает его так крепко, что становится очевидно – сбежать снова не выйдет. Сволочь… - Пусти! - Далеко собрался? - От тебя подальше, - Адриан все-таки перестает сопротивляться и прячет лицо в ладонях, чувствуя нежные мягкие поцелуи в скулу, шею, щеки. - Не злись… ты такой очаровательный, котенок… - Адриан все-таки выглядывает из-за своих рук и тут же видит эту ослепительную улыбку, сияющую на красивом мужественном лице, от которой все внутри замирает и снова озаряется светом. – И, если позволишь, я продолжу… Позволит ли он? Хах… как будто ему нужно его позволение. И правда, Коул даже не дожидается ответа, видимо принимая молчание как знак согласия, снова целуя Адриана в губы, но коротко, опять спускаясь поцелуями ниже… одновременно с этим стаскивая с него еще и нижнюю часть одежды, что заставляет Адриана снова стать цвета его алого поло и отвернуться, чувствуя собственную неловкость и просто не зная, куда себя деть. Но Коул, видимо, и сам недоволен таким раскладом, а потому отстраняется, быстро избавляя от одежды и себя, являя Адриану красивое чуть смуглое хорошо натренированное тело, от которого просто невозможно было отвести взгляд. - Нравится? – Коул берет его ладонь и кладет себе на пресс, неотрывно глядя ему прямо в глаза. – Потрогай… или боишься? - Н… ничего я не боюсь, - Адриан фыркает и все-таки робко проводит по мускулам, чуть задевая ногтями, из-за чего Коул смеется. - Щекотно… - он оказывается так близко… тянется за поцелуем - так, что меж ними остаются считанные миллиметры… и Адриан вскрикивает от неожиданности, оказываясь перевернут спиной вверх, тут же чувствуя широкие ладони, легшие ему на ягодицы. - Эд…? Что ты собираешься… - То и собираюсь, - усмешка прямо на ухо – Адриан замирает, со стыдом на грани испуга чувствуя, как ягодицы оказываются разведены в разные стороны… а затем с еще большей неожиданностью ощущая язык, начавший ласкать между ними. Адриан, как может, заглушает стоны, кусая диванную подушку, непроизвольно подставляясь под каждое его движение, снова ощущая желание, разливающееся по всему телу… ощущая палец, мягко проникающий внутрь. - Э… Эдвард?!... - Чщ… не бойся. Сейчас я немножко подожду, когда ты привыкнешь к одному, потом добавлю второй палец, начиная мягко тебя растя… - ПРОСТО ЗАТКНИСЬ!!! – нет, ну правда, это невозможно, Адриан не выдержит!... А он смеется. По-настоящему искренне. Сволочь… - Тебе нравится надо мной издеваться, да? - Да кто издевается? Я?! Ну что ты, котенок… - Адриан вздрагивает, ощущая уже третий палец, что причиняет лишь легкий дискомфорт, но боли так и не было, сколько бы Адриан ее не ждал. - Как думаешь, уже можно?... - А мне откуда… знать? – Адриан фыркает, но тут же стонет, чувствуя, как Эдвард задевает какую-то точку внутри него. - И правда, откуда, - Эдвард снова смеется, чем снова вгоняет его в краску, и Адриан, дотягиваясь, побольнее кусает мужчину за плечо. – Ай. Я ж говорил – кусачий котенок мне достался… Но веселый настрой резко сменяется серьезным – пальцев внутри него больше нет, и Адриан снова оказывается на спине, еще больше смущаясь, когда видит это сосредоточенное лицо с непривычно мягким выражением. - Котенок, я не буду врать, что со мной тебе будет не больно, потому что больно будет. Но я сделаю все от себя зависящее, чтобы тебе понравилось, главное потерпи в самом начале… хорошо? - Сколько же в тебе самоуверенности?... – Адриан сам обнимает его за шею, обхватывая ногами за талию, впервые в жизни делая это просто потому, что хочет сам… потому что Эдвард единственный, с кем он хочет это делать. Коул дарит ему мягкую улыбку… и тут же все тело Адриана пронзает вспышка – он чувствует то, о чем мечтал забыть, то, что тогда причиняло лишь ненависть и отвращение… и лишь старается расслабиться, принимая в себя Эдварда вопреки боли, вцепляясь ногтями в сильные плечи, утыкаясь носом в шею и жмурясь от застилающей глаза влаги. Коул замирает… и Адриан ощущает нежный почти невесомый поцелуй и пальцы, путающиеся в светлых прядях. - Котенок… ты как? Очень больно?... Ловя этот обеспокоенный взгляд и чувствуя губы, сцеловывающие слезы, Адриан позволяет себе еле заметную, но все-таки улыбку, сам не понимая, почему плачет. Просто… чувствовать его… так близко… неужели это все и правда происходит?... - Н… нет, все в порядке… - Ну хорошо. Тогда продолжим? - Эдвард касается кончика его носа своим… и делает первое движение, плавно выходя, почти до конца, и резко врываясь обратно, из-за чего Адриан выгибается всем телом… тут же ощущая еще движение, и еще, и уже совсем не поспевает, каждый раз чувствуя боль, смешивающуюся с ощущением этого распаляющего жара, ощущением того, что Эдвард в нем, и эти его слова, что Адриан полностью принадлежит ему, теперь имеют реальное подтверждение. Мужчина снова и снова шепчет его имя, шепчет какие-то фразочки в своей излюбленной манере, и Адриан снова прячется у него на плече, задыхаясь от жара их тел, собственного сердцебиения и этого фантастического запаха его тела, которым хочется упиваться снова и снова. Адриан чувствует ладонь на своем члене, чувствует, как Эдвард начинает двигаться в нем чуть быстрее, и сам старается подстроиться под его темп, но в таком положении сделать это почти нереально, и светловолосый проводник просто отпускает ситуацию, позволяя делать с собой, что угодно, дотягиваясь и самостоятельно впиваясь в столь желанные губы, заглушая в поцелуе свои все непрекращающиеся стоны, жмурясь от новых слез, спровоцированных слишком сильными чувствами и эмоциями… И, все-таки не сдерживаясь, впускает в себя еще и чувства Эдварда, чуть не сходя с ума от фантастического водоворота всего, что испытывает Коул, что испытывает он сам, даже не понимая, что кончает, что Эдвард кончает вместе с ним, и что дрожь удовольствия, разлившаяся по всему телу, никак не хочет проходить, будто бы усиливаясь с каждым мгновением от осознания, что это абсолютная реальность… Адриан теряет ориентацию в пространстве, ничего не видя, слыша лишь собственное лихорадочное сердцебиение и дыхание Эдварда, обжигающее кожу, а затем чувствует, как тот осторожно из него выходит, меняя их местами, располагая Адриана на своем сильном теле и обнимая его за талию, мягко целуя в щеку. - Котенок, эй… ты как? Все в порядке?... Адриан открывает глаза… сталкивается с этим карим взглядом… и чувствует, как по всему телу словно проходит разряд электрического тока, рождая внутри какое-то огромное и сильное чувство, вытесняющее все остальные, оно такое огромное, что, кажется, Адриан просто не выдержит этого яркого света, ярче, чем сотни тысяч солнц… - Котенок, ну ты чего?... – и снова он плачет, и снова Эдвард сцеловывает слезы, обнимая и прижимая к себе крепко-крепко, словно пряча в своих объятиях от всего мира, и Адриан жмурится, глубоко вдыхая в себя этот самый лучший на свете запах – запах любимого человека. – Не плачь… Я люблю тебя, Адриан. И буду любить до самого последнего своего вздоха…