Влюбиться в смерть

Холодный пронизывающий осенний ветер пробирал практически до костей, и ты, сидя на крыше в застывшей позе, словно изваяние, с наслаждением подставлялся его порывам, ерошащим светлые длинные пряди. Хмурое небо и далекие раскаты грома словно вели с тобой почти неосязаемый диалог, но ты бы не стал внимать ничьим словам, и даже не стал бы пытаться. Внутри было ровно. Также ровно, как бесчисленные края крыш, раскинувшиеся пред твоим взором, а все внимание неизменно оставалось приковано к одному единственному окошку на предпоследнем этаже неприютного бездушного и безликого здания напротив. Сзади послышались тихие шаги, но ты не шелохнулся, и так прекрасно зная, кто сейчас стоит за твоей спиной. Нейра. - Клим… - сестра в нерешительности молчала еще пару секунд, а затем присела с тобой рядом, ежась и кутаясь глубже в свою толстовку. - Ты сидишь здесь уже целую вечность… - «Вечность»… - повторил ты и позволил себе легкую усмешку, ни на мгновения не отрывая взгляд от окна. - Всего лишь несколько дней. - Несколько дней? Ты три месяца называешь несколькими днями?! Клим, от того, что ты здесь… - Хватит, - абсолютно безапелляционным тоном ты обрываешь сестру и впервые за все это время смотришь на что-то помимо окна. - Я не спрашивал твоих советов. Если это все, лучше уйди. На лице девушки отразилась целая палитра различных эмоций, но в итоге она ничего не ответила, лишь поджала губы, выдохнула и исчезла, вновь оставляя тебя наедине с самим собой, так что ты снова сосредоточил внимание на седьмом справа окне, ничем не выделяющимся внешне от всех своих собратьев. Вечность… ты снова горько усмехнулся, на этот раз уже про себя, внешне никак в лице не изменившись. Что вообще такое вечность? Когда секунды тянутся, словно дни, когда минуты ползут, как годы… Ты слишком хорошо знаешь, каково это, больше, чем можно себе представить, а за эту мысль зацепились и другие, утягивая тебя в омут воспоминаний, из обрывков которых ты даже не пытался собрать никаких картин. Словно пазл, детали которого разбросаны по комнате, и ты даже не знаешь, достаточно ли их, чтобы его завершить. Просто мир как-то неожиданно поделился на «до» и «после», и все то, что было «до» ты мог посекундно воспроизвести в памяти, а вот все, что «после»… Как уже когда-то просмотренный фильм, который тормозишь на паузе, а затем пытаешься понять, что же будет после нажатой кнопки “Play”. По крайней мере, у такого фильма есть надежда. У тебя же… ее не было. Это уже даже не вызывало эмоций. Ничего. Ты давно перестал что-либо чувствовать, и жил скорее воспоминаниями об эмоциях, нежели ими самими. В какой момент все пошло не туда? Кажется, еще секунду назад вы с Риком сидели в гостиной Брендона, и тот предлагал эту совершенно безумную, но не лишенную надежды и смысла идею обратить вас обоих в демонов. Что было потом? Потом пришел Ран… потом вы решили найти Илью, чтобы он тоже принял участие в обсуждении… а дальше все походило на игру с несколькими вариантами концовок, когда от одного лишь неверного диалога все твое прохождение сливается к бэд эндингу. Ты отчетливо помнишь свою панику, когда Илья не отвечал на звонки, и растущий из глубины страх, который ты ничем объяснить не мог, помнишь как Брэндон подключил свои связи и по геолокации определил его местонахождение… а затем ты помнишь этот почти пустой недоуменный взгляд таких любимых синих глаз и абсолютно будничная фраза - «Вы кто? Я вас впервые вижу». Ты все понял сразу. И помнишь, как твоя ярость, злоба и ненависть оказались такой силы, что Эльвейс отлетел ровно к противоположной стене своего проклятого тронного зала. Помнишь, как тебе казалось, что ты способен его уничтожить? Разорвать на мелкие клочки, стереть в порошок, обратить в прах - сделать хоть что-нибудь, лишь бы облегчить невыносимую боль, раздирающую душу на куски. И ты конечно же помнишь слова Эльвейса, когда твои руки уже начали сжиматься вокруг его горла - «Илья сделал это ради тебя». А дальше снова шла череда картин, на этот раз показанных тебе Эльвейсом, где ты мучаешься всю свою жизнь, где мучаешь Илью, и где от вашей любви не остается ничего, кроме воспоминаний. Сейчас, сидя на крыше под порывами пронизывающего ветра, ты мог задаваться лишь одним вопросом - могли бы вы что-то изменить, если бы Илья выбрал иной путь? Смогли бы сохранить себя, если бы знали о возможной опасности? И ты снова и снова приходил к выводу, что нет. Даже если бы знали, твоя зацикленность на Илье росла бы с каждым днем вместе с его желанием познавать этот мир, так что… Ты стал его смыслом в один миг, стоило вашим глазам встретиться. И он отказался от всего, чтобы не превращать тебя во второго Ярда. Ты непроизвольно дотронулся кончиками пальцев нагрудного кармана с левой стороны, в котором лежало прощальное письмо, переданное тебе Эльвейсом. Ты наизусть знал каждую букву, каждую опечатку, допущенную второпях, а каждое слово звучало в голове его голосом - голосом того Ильи, который тебя еще помнил. Голосом твоего Ильи: «Клим… я знаю, возможно ты будешь ненавидеть меня за то, что я сделал. Возможно, будешь ненавидеть за то, что я сделал этот выбор сам, один, без тебя, хотя мы договаривались впредь все делать вместе. Прости… но этот бой мне суждено было пройти в одиночку. Мне придется уместить все мои чувства к тебе на этом чертовом листке бумаги, и я сам себя ненавижу за то, что ты почувствуешь, когда будешь его читать, ведь я ухожу без прощаний. Я боюсь, что если увижу тебя, вся моя решимость пойдет крахом, я начну надеяться, что мы все сможем изменить и исправить, но даже малейшая опасность привести нас к тому, что я увидел, заставляет меня сделать этот чудовищный выбор из двух абсолютно жутких вариантов. Я не хочу видеть, как ты страдаешь. И страдания от того, что мне придется тебя забыть, никогда не сравнятся с болью от того, что я тебя разлюблю. Теперь этого не случится никогда. Моя любовь к тебе всегда будет в моем сердце, и даже если я о тебе не вспомню, ты все равно всегда будешь рядом со мной. Ты - мое все… и без тебя меня не станет, а значит и бояться нечего. Тот Илья, что любит тебя, уходит вместе с воспоминаниями, уходит в вечность, недосягаемый никакими обстоятельствами, туда, где мы всегда будем вместе. И сколько бы жизней мне не предстояло еще прожить, каждый раз моя душа будет стремиться к твоей и обязательно находить тебя среди тысяч лиц, миллионов имен и миллиардов судеб. Даже секунда, проведенная в твоих объятиях, стоит того, чтобы ни о чем более не сожалеть. Я люблю тебя, Клим… мы с тобой обязательно встретимся вновь, чтобы я снова влюбился в твои зеленые немыслимо красивые глаза и твою восхитительную улыбку, в то, каким ярким ты можешь быть. Если любовь смерти навеки связана именно с душой, значит, мы всегда будем любить друг друга. Сколько бы жизней это ни заняло, обязательно найдется та, в которой мы сможем быть вместе. Просто дождись. Навеки твой, Илья» В окне напротив мигнул свет, и ты вынырнул из потока сознания, внимательно вглядываясь в окно, уже как неизбежную данность ожидая того самого чувства, которое чувствовать тебе не хотелось. И еще пару секунд казалось, что интуиция тебя подводит, но… Тело реагирует даже быстрее, чем мозг - всего один прыжок, и ты уже на подоконнике, ощущая невидимую пульсацию, волнами расходящимися из седьмой справа больничной палаты предпоследнего этажа. Призыв. И на этот раз вовсе не спасти. Ты практически без тени сомнений заходишь внутрь и видишь его… уже немолодого, но все еще прекрасно выглядящего, будто бы он потерялся во времени вместе с тобой. Сколько ему? Пятьдесят семь? Ничтожно мало… Ни жены, ни детей, ни кого-либо другого… Ты был с ним рядом каждую минуту его жизни, приходил по ночам каждый день, знал обо всем… и так эгоистично был счастлив от того, что он не принадлежит никому другому, кроме тебя. Все окажется слишком просто - пусть и несколько скоропостижная, но легкая смерть во сне от болезни, с которой не властны были справиться даже самые искусные врачи больницы Брендона. И ты, находясь к нему сейчас настолько близко, в который раз подумал, насколько же он красивый… даже с этими морщинками… даже с этим изможденным лицом… и насколько тебе повезло быть любимым и любить именно его. И вот он, впервые за долгие годы, смотрит на тебя своими потрясающими синими глазами, а затем оглядывается вокруг, видя оранжевый мерцающий купол. А ты… ты стоишь с мечом в руке и улыбаешься. По-настоящему искренне. Даже не взирая на текущие по щекам слезы. - Ну… здравствуй. Илья. - Здравствуйте, - он кажется выглядит слегка удивленным. - Вы… пришли за мной? Ты киваешь. - Проводить. - Что ж… я ждал тебя. Клим… От сорвавшегося с его губ имени ты вздрагиваешь - нет… невозможно… немыслимо!… А он лишь легко улыбается, поднимаясь и протягивая к тебе руки. - Я никогда не забывал, Клим… это было сильнее меня. И вот ты снова, в его объятиях, как сумасшедший вдыхаешь в себя его запах, и даже не чувствуешь, как по твоим щекам так и не прекращают катиться слезы от этих переполняющих тебя эмоций. - Илья… Илья… Илья… - Чщ… не плачь, - он отстраняется и мягко вытирает твои слезы, не переставая улыбаться. - Какой же ты красивый, Господи… - Но почему?… Почему, Илья?… - Потому что это был единственный способ любить тебя так же сильно. Все эти годы я жил лишь мыслью о том, что ты приходишь ко мне каждую ночь, и что смотришь на меня теми же глазами, что и раньше, и что мое сердце бьется в ответ на твою любовь даже сильнее прежнего. Я бесконечно люблю тебя, Клим… так сильно, что буду находить тебя снова и снова, где бы ты ни был. - Я… я обязательно тебя дождусь, - шепот губы в губы, и вы уже не можете сдерживаться от последнего, отчаянного, полного любви, печали, счастья, сожаления, восторга, боли и радости поцелуя. Ради этого стоило жить. Стоило стать смертью. Стоило встретить его. - Люблю тебя… Илья улыбается и сам направляет на себя материализовавшийся в твоей руке меч. Вспышка света… и вот его уже нет, как и купола, только беспрерывный писк аппарата и тонкая прямая линия кардиограммы. И вот ты вновь на крыше, смотришь на седьмое справа окно предпоследнего этажа, в котором суетливо мелькает медсестра и врач. Раскат грома задается совсем близко, за ним еще один, а за ним холодные мокрые капли падают прямо на твое лицо, уже через мгновение насквозь пропитывая одежду своим холодом… а ты, не выдерживая, опускаешься на колени и глушишь в шуме дождя душераздирающий крик, не понимая, твои это слезы, или слезы неба, ощущая сильнейшую разрывающую на части боль вместе с осознанием, что нет, это все-таки не конец. Ты обязательно его дождешься. Иначе и быть не может… *** Эльвейс медленно открыл глаза, несколько секунд бездумно глядя на раскинувшийся пред ним город, выныривая даже не из воспоминания - видения. Достаточно мрачного, чтобы проникнуть под кожу липким холодом, и еще несколько достаточно долгих секунд уходит на то, чтобы отстраниться от чужих, еще не пережитых, эмоций. Какой печальный финал… При обоих вариантов, что Эльвейс дал Илье на выбор, ни один из них не сделает никого счастливее. Медленно убивать друг друга, или же также медленно умирать вдали от своей любви? И правда, выбор без выбора. Эльвейс хмыкнул, позволяя отразиться на беспристрастном лице хоть каким-либо эмоциям. А ведь все могло быть намного проще. Намного… Но Эльвейс уже дал обещание, и назад обратной дороги нет. Поэтому, как бы ни было сложно, придется играть свою роль до конца, и сейчас… сейчас начнется самое трудное. Эльвейс щелкнул пальцами, снимая с себя барьер невидимости с одной лишь единственной целью, и прошептал одними губами в пустоту, прекрасно зная, что он его никто не услышит - лишь почувствует: - Давай, Рик… убей меня. *** -Эльвейс… - Рик вздрогнул, роняя на пол только что принесенную Ярдом красивую чашечку, из-за чего та разбилась вдребезги. - Ой… - кажется, это был Ярд… - Рик?… - голос Клима прозвучал, словно в тумане, да и вообще все происходящее стало казаться чем-то далеким, неважным и не существующим, потому что Рик ощутил его. Эльвейс на земле. На земле… Эльвейс, черт бы его побрал, НА ЗЕМЛЕ! Доля секунды - и Рик уже на крыше, позади высокой фигуры, столь непривычно облаченной в человеческую одежду, но ни эти волосы, пусть и сильно укороченные сейчас, ни эту непередаваемую мощь, словно клубами окутывающую Наивысшую смерть, ни собственную, вечную, любовь к этому потрясающе красивому сильному мужчине, спутать было просто невозможно. Внутри Рика в мгновение вскипело столько самых разнообразных эмоций и чувств, что несколько долгих секунд он просто молчал, не зная, с какой же ему начать. Черт… да как ты… -… Мог?! Как ты мог, Эльвейс?! - Рик ощутил, что задыхается в потоке невыраженных слов, в вихре этих раздирающих на части эмоциональных оттенков, борясь с желанием броситься на возлюбленного прямо здесь и сейчас, и разорвать на куски, потому что его поступок бил слишком больно, больнее всего на свете. - Почему?! - Может это мне стоит спрашивать, «Почему»? - голос Наивысшей смерти остался абсолютно спокойным, еще мгновение, и вот Эльвейс смотрит уже прямо на Рика абсолютно ничего не выражающим льдисто-синим взглядом, но Рик знал - это лишь уловка, чтобы скрыть свои истинные чувства. Которые, словно невидимые черные тучи, рванули к Рику, превращаясь в неосязаемый крепкий захват на горле, почти перекрывающий доступ к кислороду. - Например, почему созвал совет за моей спиной, поставив под сомнение мое решение, тем самым решив опозорить? Или почему после несостоявшегося совета вы с Климом отправились к Наивысшему Демону просить о помощи, тем самым поправ нашу вечную c ними вражду? Или, может, мне лучше поинтересоваться, почему ты занял не мою сторону, и снова и снова идешь против не просто Наивысшей смерти, но и своего возлюбленного? - Отношения сюда приплести решил?! - Рик оказывается рядом с Эльвейсом, в непростительной близости, и хватает за ворот костюма, рывком дергая на себя, ощущая, что ярость поглощает его почти целиком и полностью, а потому зло усмехаясь, выплевывая ему почти в самые губы. - Ты не оставил мне выбора! Это не я созвал совет против тебя, а ты не стал слушать моего мнения! Это не я по доброй воле поперся к демонам, а ты загнал моих детей в угол! И, черт побери, да, если ты не прав, я не стану занимать твою сторону, потому что то, что ты хочешь сделать, убьет их обоих! Неужели тебе настолько наплевать на их чувства? Наплевать, что друг без друга жить они не смогут?! Ты хочешь обречь Клима на вечные страдания, не назвав мне ни одной объективной причины кроме каких-то там абсурдных опасений из-за случая Рана - единственного случая! Я тоже не в восторге, что Клим предпочел смертного, но если таков его выбор, я буду защищать сына и его любовь до последнего, и ты еще хочешь, чтобы я выбирал между отцовским долгом и своей связью с тобой?! Вот где несправедливый выбор, не считаешь?! - А если все-таки его сделать, Рик… - Эльвейс сощурился, сам вцепляясь в подбородок Рика пальцами и дергая на себя так, что тот охнул от столь непривычной боли, из-за чего она ощущалась в разы сильнее. В льдистых глазах Наивысшей смерти… застыл пугающий холод, мурашками ужаса проникающий под кожу Рика неконтролируемым ощущением опасности. - Что ты выберешь? Меня? Или же Клима?… Ангел вздрогнул, не сразу осознавая, какое русло принял их разговор. Эльвейс просит… выбрать?! Рик стиснул зубы, чувствуя, как ярость обжигающей волной проходит по всему телу, а еще эта ставшая почти невыносимой боль от пальцев, что в бесцеремонном жесте абсолютного доминирования все также сжимаются на подбородке. За кого Эль его принимает и что он себе позволяет?! И Рик, не сдерживая силы, бьет по руке, высвобождаясь из захвата, почти с удовлетворением видя гримасу боли на красивом бледном лице возлюбленного, и ядовито шипит, в момент своей ярости даже не сдерживая змеиные повадки: - Ес-с-с-сли ты каждым с-с-своим с-с-словом зас-с-ставляеш-ш-шь меня ш-ш-шалеть о том, ш-ш-што я и-с-с-с вс-с-сех выбрал тебя, то с-с-сейчас я предпочту чувс-с-ство долга перед теми, кому нуш-ш-шна моя помощ-щ-щь! В то же мгновение над головой Рика прогремел гром… и вот уже беспристрастные льдисто-синие глаза горят не просто яростью - смертельной обидой и болью вместе со злобой, еще один миг - и вот уже волна эмоций Наивысшей смерти в буквальном смысле сбивает Рика на твердую поверхность крыши. - Жалеть, говоришь… - Эльвейс простирает руки к стремительно чернеющему небу, и прямо в ладони ему ударяет несколько раскатов грома, набежавшие тяжелые тучи над ним закручивается в воронку, подобно смерчу, и Рику становится впервые всю за его вечную жизнь по-настоящему страшно - панический ужас сковывает все тело, эмоции Эльвейса душат, и Рик судорожно пытается сделать хоть вдох, ни на мгновение не отрывая взгляда от Наивысшей смерти. Волосы Эльвейса взмывают вверх убийственно-красивой белоснежной волной, а он сам простирает руки к небу - молнии, разрезающие небо ослепительными лезвиями, ударяют ему прямо в сердце, а затем, отскакивая, бьют в Рика, заставляя биться в агонии, крича от ужаса и боли. Кажется, это длится вечность, хотя проходит всего несколько секунд, и вот электрическая нить, связывающая обоих, гаснет, распадаясь и осыпаясь на крышу здания невидимыми гаснущими искрами, оставляя после себя странную пустоту, словно зияющая рана в сердце, и становится так тихо-тихо, словно и не было никакой грозы… и в этой тишине звучит негромкий, но четкий голос Наивысшей смерти, заставляющий оцепенеть от ужаса. - Можешь больше не жалеть. Из замерших в небе тяжелых свинцовых туч падает капля… две… и вот уже шум ливня укрывает город, растворяя фигуру Эльвейса. Рик его больше не чувствует… он вообще ничего не чувствует?… и только тогда до Ангела доходит это страшное осознание произошедшего. Эльвейс…. разорвал их связь.