Влюбиться в смерть

Ярд всегда боялся куда-либо отпускать своего брата надолго. Он пытался прикрыть это своей ревностью, злостью, обидой, чем угодно, лишь бы не уходить с головой в настоящую причину. Ярд боялся. Какими бы теплыми ни были их отношения, и как бы он ни доверял своему близнецу, тот факт, что они родственники он просто не мог выбросить из головы. Нет, он никогда не считал это чем-то неправильным. Ярд жаждал получить тепло и спокойствие в жарких объятиях Эйри, но вот что на этот счет думал сам брат? Конечно, его слова и действия не вызывали сомнений, Ярд доверял ему безоговорочно, но что будет, если в один прекрасный день Эйри придет и скажет ему, что между ними все кончено? В конце концов, они братья. И даже более того, близнецы. Эйри не обязан был переходить грань только ради того, что Ярду так захотелось. А Ярда терзали сомнения. Он боялся, что брат считает их отношения чем-то аморальным. Хотя все эти мысли были сущим бредом, ведь Эйри всегда желал брату счастья и дарил его подобным образом. Но вполне возможно, что он делает это только ради Ярда, просто боясь сказать ему что-то наперекор. Может, Эйри не нужны подобного рода отношения и он терпит их только ради того, чтобы не расстраивать брата? Хоть Ярд и устраивал постоянные истерики, этот вопрос он всегда боялся задать. Даже мысль о том, что брат неискренен, когда говорит о своей любви, приводила Ярда в ужас. И он старался отогнать ее во время скандала, пытаясь своими криками отвлечь, прежде всего, себя. Все было слишком сложно. Любит ли его Эйри на самом деле? И как именно любит? Как брата? Нужен ли ему Ярд в качестве любовника? И зачем? Чтобы слез было меньше? Ярд и сам уже не знал, давно запутавшись в своих мыслях и чувствах. За эти годы он попросту устал размышлять над их с братом совсем не братскими отношениями. Ярд любил его, потому что это было ему необходимо. Ярд отчаянно нуждался в тепле. Но раз он заблудился в собственных чувствах, то об истинных чувствах брата приходилось только гадать. Поэтому ему постоянно требовалось, чтобы брат повторял о том, как он его любит. И не важно, правда это или нет, главное, чтобы повторял. Отсюда и скандалы, и ревность к работе, и еще много чего, чтобы заставили Эйри чувствовать себя виноватым, а значит, даже не думать о разрыве отношений. Ярд постоянно боялся потерять его поддержку, его тепло, адресованное только ему. И хотя он сердцем не сомневался в искренности чувств самого дорогого для него человека, мозг постоянно твердил ему о том, что такие отношения не смогут продлиться вечно, Эйри рано или поздно разлюбит его, если любит вообще. Со временем от постоянного копания в себе Ярд чуть не сошел с ума, поэтому легче было направлять свой страх лишиться всего в страх внешне отличаться от своего близнеца, а также в истерики, бесконечные выяснения отношений и слезы. Ярд не вечен, и кто знает, что будет с Эйри после его смерти? Он найдет себе другого? Другую? Забудет его, как сон? Легче бояться этого, чем бояться потерять Эйри еще при жизни. Слишком сложно…слишком много трудностей на их головы и слишком много нервных клеток, потраченных впустую. Но теперь Ярд чувствовал перед братом некую ответственность. После разговора с Ильей он больше не хотел, чтобы брат страдал от вечного выяснения отношений. Нужно обеспечить ему счастье. Чтобы он никогда его не оставил. Ярду было тревожно отпускать его даже сегодня, но он убеждал себя, что все будет хорошо, и брат скоро вернется. Но до трех часов еще так много времени… Ярду впервые за долгое время захотелось рисовать. Захотелось, чтобы Эйри похвалил его за проделанную работу. Поэтому несколько часов он с упоением выводил на бумаге неведомые цветы и узоры красками, от запаха которых он уже успел отвыкнуть. Они с братом вместе окончили художественную школу, и Эйри рисовал ничуть не хуже, но с тех пор кисточки в руки никогда не брал, отдавая пальму первенства Ярду. Эйри всегда восхищался его рисунками и напрочь отказывался от того, что его рисунки получались в чем-то даже лучше. То время, когда они были беззаботными школьниками, давно прошло…так давно, будто это было в прошлой жизни, от которой почти ничего не осталось. Даже памяти… Ярд ждал возвращения брата, но оставалось еще долгих два часа…что же ему сделать? Краски сохнут, со вчерашнего дня еды осталось довольно много, может, стоит пройтись по городу? Недалеко от дома? *** Мы все зависим от случая. Кто-то что-то случайно сделал, и получилось так, как получилось. Чье-то неосторожно брошенное слово разрушило целый город, а чья-то мнительность погубила не одну сотню душ. Мы все зависим от случайных событий и стечения обстоятельств. Что было бы, если бы Илья тогда остался дома и не встретил Клима? А что было бы, если б Нейра не решилась на такой отчаянный шаг и не переехала жить к Шаксу? И что стало бы с ней, если б не их ссора, после которой Шакс хлопнул дверью и ушел? И как бы сложилась их дальнейшая судьба, если бы Ярд не решил скоротать время за недолгой прогулкой? Вроде бы, причем тут Ярд, но одни события порождают совершенно другие, совсем с ними не связанные. Мы можем даже не узнать об этом. Все зависит от судьбы и от ее настроения. А оно у нее, ух, какое переменчивое! Иногда именно она толкает двух людей друг к другу. И как бы ты ни старался убежать от ее руки, она все равно найдет тебя и сделает все так, как ей того захочется, не считаясь с твоим мнением. На то она и судьба, чтобы показывать свои капризы, подобно матушке-природе, с одной лишь разницей: вторая влияет на погоду, а первая на сердца и умы людей. Шакс в судьбу никогда не верил. Он вообще не задумывался над причиной многих происходящих событий. Произошло и произошло. Влюбился и влюбился, с кем не бывает. Страдания, бессонные ночи – все такое не судьба нам обеспечивает, а сам человек. Ну, или, в данном случае, смерть. А то, что жизнь постоянно сводит его с Ярдом всего лишь воля случая. Случайность. Как и то, что они встретились и сегодня. Шакс уже не высыпался несколько дней, прежде всего, из-за слов Нейры. Как бы он ни кричал на нее и ни пытался уверить себя в том, что ее слова он пропускает мимо ушей, они ранили его в самое сердце. Он и без нее прекрасно осознавал, что ему с Ярдом ничего не светит. И от этого становилось мучительно больно. Шакс, никогда не умевший толком выражать свои чувства и симпатии, в полной мере теперь ощущал свое ноющее сердце. Он никогда не был приветливым и веселым, разве что, когда-то очень и очень давно… В мире смертей каждый прячет свой собственный скелет в шкафу и никому его не показывает, а окружающие пусть довольствуются маской. Но в отличие от того же Клима, который даже колкости в чужой адрес отпускал с улыбкой на лице и блеском в глазах, что тоже было маской, хоть и сросшейся с ним окончательно, Шакс не заботился о налаживании контакта с другими проводниками. Его мало заботило чужое мнение. Он просто жил, работал… и никогда не жаловался. Да и кому? Каждый прошел свои семь кругов ада, и даже его история не вызовет жалости у других. Почему же его тогда привлек Ярд? Не потому ли, что он тоже был сломан, как и Шакс? Ведь Ярд был вместе с Эйри в ту ночь… но сломался именно Ярд, Эйри не позволил себе этого сделать, иначе некому было бы защищать и оберегать своего любимого брата. Шакс прекрасно знал про их прошлое. О нем знали все. А вот о прошлом Шакса мало что было известно. Просто он стал смертью очень давно и сделал все возможное, чтобы его собственная история никогда не всплыла на поверхность. Единственное, о чем догадывались все: именно там, в прошлом, он разучился смеяться, веселиться, любить… Но даже в таком бесчувственном пне, как Шакс, нашлось место состраданию и жалости к истеричному и потерянному человеку. Ярд вызывал желание помочь ему, хоть как-то. Но как, Шакс понятия не имел. И пытался выразить свои чувства хотя бы через колкости в его адрес. Его ведь никогда не учили ухаживать или симпатизировать. Он знал, что Ярд не обратит на него внимания сам, и пытался сделать так, чтобы он чувствовал к нему хотя бы ненависть и страх. А Шакс не такой уж бесчувственный… просто в нем эти чувства когда-то убили, а он и не стал вспоминать, какого это – чувствовать, любить, дарить тепло… он ничего этого не умел. Только скалить зубы и огрызаться. Большая, обиженная собака… Ярд случайно столкнулся с ним, ибо никогда особо по сторонам не смотрел. Прямо-таки впечатался, а Шакс не сразу сообразил, что предотвратил падение того, кого любит. Сделал это, скорее, машинально, а когда осознал, кого обнимает сейчас за плечи, то постарался поскорее убрать руки, пока Ярд его не ударил… а вдруг. Тот похлопал глазами, помотал головой и только выдохнул: – Ты… Шакс пребывал в слишком большом шоке, чтобы ответить ему что-нибудь привычно-колкое, поэтому лишь кивнул. – У меня складывается впечатление, что ты следишь за мной. – Нужен ты мне больно! – тут же огрызнулся брюнет и сразу же пожалел о своей грубости. – Извини… – Я думал, что ты не умеешь извиняться, – яркие карие глаза, смотрящие снизу вверх, прожигали насквозь. Потом вдруг короткий вздох и сочувственно-жалеющий голос, – И почему ты такой злой? – Не знаю, – честно ответил Шакс. И когда снова встретился с ним взглядом, то чисто физически не смог сделать еще один вдох. Впервые Ярд смотрел на него не враждебно, а спокойно, без ненависти. Шакс все бы отдал, лишь бы он всегда смотрел на него такими глазами. – Спешишь? – спросил Ярд. Шакс отрицательно помотал головой. – Хочешь прогуляться? Шакс впал в ступор и ничего не ответил, а Ярд уже развернулся и побрел прочь. Впрочем, брюнет быстро нагнал его, и некоторое время они шли молча. Ярд даже не смотрел на него, а Шакс не знал, что ему сказать. Наконец, он не выдержал: – И ты меня не боишься? – Боюсь, – кивнул Ярд и пнул валявшийся на дороге камень, засунув руки в карманы серой ветровки. С самого утра над городом сгустились тучи, и температура резко упала, давая возможность людям отдохнуть от жары. – Тогда, зачем… – Мне было скучно, – он пожал плечами. – А разве тебе не весело с Эйри? – Шакс не удержался от колкого вопроса. Ярд вздрогнул и сощурил глаза. – Весело. Только он на работе. И веселиться пока не с кем. – И ты решил, что я буду прекрасной заменой твоему братцу, да?! – прошипел Шакс. Ревность колючими шипами впивалась в его сердце. – Да вряд ли, – Ярд равнодушно мотнул головой. – Ты же считаешь меня ничтожеством. Удивительно, что ты за мной вообще пошел. – Сам себе поражаюсь, – буркнул он. – Ненавидишь меня, да? – усмехнулся Ярд, остановившись около светофора. Наверное, смотрелись они рядом очень странно. Неприметный паренек в джинсовых бриджах и бесформенной ветровке, и высокий брюнет с вечно хмурым и озлобленным лицом, одетый в черную одежду из лака или кожи. В конце концов, этот цвет отражал его сущность, такую же черную и мрачную. – Что же я тебе такого сделал, что заслужил подобное отношение? Только потому, что сплю со своим братом, да? А ты еще и ненавидишь геев, угадал? Тем более, подобные, на твой взгляд, извращения. – Я ненавижу вас обоих, – прошипел Шакс. – Тебе никогда не понять то, что чувствую я. Мне жаль тебя, ты даже не представляешь, что значит любить… – Откуда ты знаешь?! – каждую клеточку его тела постепенно заполняла злость. Этот мальчишка даже не представляет, о чем говорит! – Как будто бы ты знаешь, что такое любовь! – Знаю! – недобро сощурился Ярд. – Потому, что люблю! И меня задолбали твои необоснованные выпады в мой адрес! – Как же, любишь! Да ты сдохнешь рано или поздно, а твой обожаемый братец найдет себе другого! Шакс кинулся прочь. Впервые за долгие и долгие годы на его глазах выступили слезы… наверное, от ветра...