Забери меня..

7 лет назад. - Гил, с тобой все в порядке? – родной голос вывел меня из этой дурацкой задумчивости. Я оглянулся и увидел перед собой обеспокоенное лицо своего младшего брата-близнеца, Томаса. Близнецы – это сильно сказано. Вряд ли нас можно спутать. То, что нас связывает - огромное количество веснушек, телосложение и цвет волос. Хотя даже структура их разная. Оба высокие, утонченные, мы не стремились походить друг на друга. У Томаса прелестные зеленые глаза и рыжие вьющиеся волосы, постриженные под короткое каре. Мой же цвет глаз – красный, а волосы прямые и длинные, хотя цвет у них тот же, огненно-рыжий. Мы оба пользовались популярностью у девушек, но я, на их горе, предпочитаю парней. Томас мои предпочтения не разделял, даже сторонился. Легко ли мне думать о том, что среди всех парней я бы предпочел собственного брата? Конечно, нет. И теперь, глядя в его зеленые глаза, я борюсь с желанием рассказать ему об этом и медленно краснею: - Да, все хорошо, - поспешно отворачиваюсь и делаю вид, что нашел в телефоне нечто увлекательное. Брат растерянно пожимает плечами и усаживается на свою сторону кровати, открывая очередную книгу. Посмотрев на часы, я вскакиваю с кровати: - Ты не против, если я первый пойду в душ? – получаю от брата одобрительное «угу» и шагаю в ванную комнату. И почему у нас нет замка в двери? Вздохнув, залезаю в ванну и задергиваю штору. Затем включаю теплую воду и понимаю, что не могу находиться рядом с братом в невозбужденном состоянии: - Да ебанный в рот, - сдавленно прошипел я и коснулся пальцем возбужденной плоти, требующей разрядки. Ничего не поделаешь.. Прикрыв глаза и облокотившись спиной на холодную плитку, я представлял, как Том касается меня, целуя мою шею, плечи.. Когда мне практически удалось кончить, дверь открылась и в ванную зашел Томас: - Не обращай внимания, я за очками, - поспешно отвернувшись, я потянулся за шампунем: - Чем ты тут занимаешься? Мне тоже надо в душ, между прочим, - брат отодвинул штору: - Да у тебя даже волосы ещё сухие! Опять свое отражение рассматривал? – забыв про стояк, я развернулся и крикнул: - Взял очки, так иди уже! – заметив офигевший взгляд Тома, я вспомнил про недавнюю проблему и покраснел. Брат нервно сглотнул. Если мы близнецы и даже спим в одной кровати, то это не значит, что мы спокойно можем реагировать на подобные неловкие ситуации: - Блять, Гил, что это за хуйня!? – мой брат ругается матом? Не похоже на него. И тут я понимаю, что его смущает не мой стояк, а свой собственный. Том, тем временем, паниковал и матерился: - Какого хуя у меня встал на брата, да ещё и близнеца!? Это тоже самое, если бы встал на самого себя! Ебануться, гомосексуализм заразен!! - Да заткнись ты, идиот, - я зажал ему рот ладонью, а затем вспомнил, что родители уехали на день рождения какого-то друга, оставив нас одних. Это плохо. Очень плохо. Томас укусил меня за палец, и мне пришлось отдернуть руку. С одной стороны мне очень нравилось и льстило то, что у Тома на меня эрекция, а с другой стороны немного пугало. Нам почти семнадцать и не надо этого бояться. Особенно мне, ведь сексуальный опыт в подобном плане у меня уже есть. Брат уже успокоился и смотрел мне в глаза, ожидая чего-то: - Знаешь, Гилберт, - начал он, но замешкался. Называя друг-друга полными именами, мы обозначаем высокую степень серьезности разговора: - Так вот, Гилберт.. Мне всегда было интересно, какого это – переспать с тобой…, - Том говорил и медленно раздевался… *** «Томас, прошло уже семь лет с того дня, перевернувшего нашу жизнь. Простое любопытство взяло верх над разумом. Смешно, наверное. Отчетливо помню наш первый поцелуй и первый секс. Твои дрожащие от возбуждения руки, резкие движения, запах пота и геля для душа. Так, будто это все произошло вчера. Но вот уже шесть лет, как нет тебя. Меня несколько месяцев назад выпустили из психиатрической клиники, куда я попал после той аварии, которая до сих пор снится мне по ночам. Как ты выпихиваешь меня из автомобиля, а сам остаешься внутри из-за этого дурацкого замка. Я не смог вытащить тебя, было слишком поздно.. Ломаю несколько ребер, катясь по асфальту, а вы падаете с моста в папиной любимой машине, которая, как он выражался, «никогда не подведет». Мне два месяца никто не говорил о произошедшем, а я видел, как ты по ночам сидишь на краешке кровати. Наверное, не стоило говорить об этом медсестрам. Так, выписавшись из больницы, я оказался переведен в психиатрию, из которой не мог выбраться четыре года. Меня заставили признать, что ты погиб. Я не хотел этого, правда. И я знаю, что ты поверишь мне, любимый. С того дня, как я отказался от тебя, ты перестал приходить ко мне ночами, приносить сигареты и предупреждать об опасностях, но я знаю, ты рядом… Сегодня у нас день рождения, тебе бы тоже исполнилось двадцать четыре. Я наконец-то смог вернуться в родной город и отыскать ваши могилы. Мне больно стоять здесь, сердце будто разрывается на части… Забери меня, брат… Забери к себе...» *** Кладбищенский сторож не знал, что у этой семьи есть ещё один сын, ведь за шесть лет никто ни разу не навестил их могилы. Парень, несмотря на то, что в этом сентябре на улице достаточно холодно, уже несколько часов сидит перед могилой брата. Он принес цветов лишь для него одного. Сегодня тринадцатое сентября. К тому же, ещё и пятница. Невыносимый день в жизни каждого кладбища. Скоро закрываются ворота, а юноша даже не собирается уходить. Можно подойти к нему и сказать, что пора уходить, но сторож не стал этого делать. Что-то ему подсказывало, что этого парня лучше не трогать…