Смех

       Марко смеётся. Стар вторит за ним.        Всё так просто, всё так легко выводится на фортуне простейшим математическим постулатом и оседает на подкорках сознания декабрьским снегом.        Марко счастлив — Стар нечего грустить. Его радость заразна, а магия намертво застревает в каждой трещинке — не от её палочки, на удивление. От их жизни, вроде и повседневной, но заполненной чем-то необъяснимым и тягуче-тёплым.        Марко становится другим. Не таким, как после их дружеского общения, не таким, как когда её бунтарство раскрепощает его. Стар, опять же, счастлива. Не за себя. За него.        Он — самый настоящий влюблённый дурачок, герой из книги, сбежавший из витиеватых страниц высокопарного романа и вошедший в этот мир, чтобы продолжить эту головокружительную историю. Стар выбегает из этой книги вместе с ним, следует по пятам и заполняет тёмное пространство кислотно-ярким.        Чтобы всё становилось как в сказке.        Яркой-яркой, самой прекрасной.        Стар смеётся. Надломленно, с хрипотцой, но смеётся. То ли потому, что самой хочется, то ли ради него — она сама не понимает ещё.        По вечерам Марко кутает её в плед, зарывается в светлые волосы и целует везде, куда только может дотягиваться: в висок, в веснушчатый нос, щеку, и так, по-взрослому, в губы. И он сам весь такой счастли-и-и-ивый («До омерзения» — скажет Бриттни).        Стар счастлива вместе с ним. Иначе никак.        Она бежит к нему навстречу, ожидает момент, когда его руки подхватят её, и заливается смехом. Он заполняет брешь мироздания, въедается в разум и валится ушатом холодной воды на голову.        Марко ведь сильный, он как всегда подхватывает её вовремя, кружит вокруг себя, будто ждал этого мгновения целую вечность, с того самого дня, как ему позволялось дышать.        И Стар не глупая.        Всё-таки, взрослая девушка, вот-вот и трон матери занять придётся.        Ещё пару месяцев назад она бы придумала кучу чепухи о влюблённых парочках, но ведь сама Стар, не отрицать, влюблена по самые уши. Потому она, возможно, и молчит.        Марко держит её за талию так крепко, как только может, прижимает к себе сзади и слушает несвязный лепет, а она всё говорит и говорит без передышки, рассказывает, пока он только влюблённо кивает в ответ. В их глазах воспламеняются сорванные с небес звёзды, на языках пляшут всевозможные обжигающие нутро слова.        И Марко просто чувствует, что дышит.        Он добрее к Стар, чем прежде, он способен не реагировать никак на бездумные проделки Дженны и находит в себе уверенность заткнуть Понихэд.        Стар за него счастлива, потому и смеётся.        Громко-громко, так, как она может.        Стар счастлива, хотя в какой-то момент ей хочется по мере возможности избегать всего красного и мексиканского, что становится тяжело, когда живёшь с мексиканцем, предпочитающем постоянно ходить в красной толстовке.        — Они хорошо смотрятся, — задумчиво говорит летающей голове пони Келли на одном из их частых девичников.        А Стар… Стар просто вздыхает и соглашается.        В конце концов, Марко правда хорошо смотрится с Джеки.