***
Очнулся Масаки оттого, что кто-то очень настойчиво тыкал в него палкой, и с момента пробуждения стал различать диалог, сопровождающий данный процесс. — Блин, скорую вызывай. Он, кажется, на грани смерти… — А! Пс-с, — говорящий стал медленно переходить на шёпот. — Может мы его, это, ну, на органы сдадим? Поднимем бабла… Следом послышался звук леща. Вероятно, этого умника пёзднули, дабы лаконично выразить протест. — Ай! Да я ж шучу! Ты совсем что ли? — Ты дурак, да? В скорую звони! — Да на хер надо? Видишь, он в сознании… Просто пыль нам в глаза пытается пустить. А веки-то дёргаются у утырка… Кария открыл глаза и, когда привык к ослепительному свету полуденного солнца, смог в деталях рассмотреть двух пареньков, нависших над его помятой тушкой. Один из них, явно постарше, улыбался искренне весело и мельтешил палкой прямо у самого носа Масаки. Второй же, напротив, казался обеспокоенным. Впрочем, Карии было плевать на его сочувствие, ибо палка хоть и за пару секунд, но всё же успела нещадно его заебать. Спросонья он не сообразил ничего более нормального, кроме как схватиться за клятую ветку и попытаться вырвать её из рук этого маленького педика. Тот от неожиданности пошатнулся, но палку не отпустил, лишь сильнее вцепившись в неё. А так как Масаки, очевидно, был старше, то и силёнок в нём было побольше, из-за чего пацан, пошатнувшись, ёбнулся на него, в полёте потянув за собой и второго мальчонку. Повалявшись несколько мгновений на Карии, ребята поднялись и тот, который тыкал в Масаки, пока тот был в ауте, тут же начал поливать его грязью. Таких хитросплетений брани Кария не слыхал даже от самых запущенных воспитанников Солнечного сада, а потому нехило так подохуел от происходящего. Сколько вообще лет было этому кренделю… Одиннадцать? Двенадцать? Очевидно было одно: вкуса у него не было абсолютно. Во-первых, даже если ты входишь в амплуа уличного хулигана, всё равно неплохо бы подбирать более изящные выражения, дабы высказать свои претензии окружающим. Вот Кария, например, никогда бы не позволил себе таких слов. Он хоть и был пакостником, но шутки его никогда не перерастали в личные оскорбления. А во-вторых, о каком вкусе вообще может идти речь, когда дело касается мальчика с карешкой. На кой хуй он сделал такую дурацкую стрижку? Впрочем, Кария тут же словил себя на мысли, что его собственная башка тоже далека от общепринятых стандартов красоты, поэтому перестал мысленно осуждать причёску этого ёбика. Но больше нравиться он ему от этого не стал, потому что Масаки нравилось выёбываться самому, а вот выебоны окружающих — а тем более такие! — он искренне порицал. Тем более Карию огорчило ещё и то, что он привык быть единственным шалуном с глазами ебучего ангела, а тут — здрасьте! — пришёл какой-то полурак-полухуй с палкой! Масаки возмущённо смотрел на эту разразившуюся трёхэтажным матом гопоту малолетнюю и практически не моргал в напряжении. Кинул, так сказать, немую обидку. Второй же мальчик, которого он встретил, очнувшись, очевидно был обеспокоен конфликтом, но не мог придумать, как же его можно остановить, поэтому просто суматошно бегал глазами, задерживая взгляд то на Карии, то на пацане с каре, и изредка дёргаясь навстречу конфликтующим в моменты наиболее активного взрыва говна у последнего. Кульминацией стало то, что у недогоголя закончились слова, и он не придумал ничего лучше, кроме как угрожающе схватить Масаки за воротник. Тут уже его ранее молчавший компаньон всё же подал голос: — Мицуру, да оставь ты его в покое наконец! — он сделал небольшую паузу, после чего ещё более возмущённо крикнул: — И палку эту дурацкую выбрось! Весь этот акт адекватности в данной ситуации выглядел крайне нелепо. Отчасти потому что голосом разума стал, очевидно самый младший из участников баталии. Голос его, соответственно, был высоким и писклявым, что свойственно любому ребёнку. Этот самый Мицуру оторопел. Он отпустил палку, за которую они с Масаки продолжали держаться, из-за чего последний грохнулся на жопу, помяв, по всей видимости, копчик, потому что зашипел он, словно атакующая добычу кобра. Что странно, так как в природе весьма трудно обнаружить кобру, у которой болел бы бампер, ибо у змей жопы нет — только анус. Мальчик, успокоивший своего охуевшего товарища несколькими словами, подскочил к Карии и взволнованно спросил, протягивая тому руку: — Ты в порядке? Масаки посмотрел на него с недоверием, но помощь принял и, после того как поднялся и отряхнулся, ответил: — Нормально, если закрыть глаза на то, что меня только что чуть не убили. — Извини моего брата. Он немного несдержанный, но хороший. Я, кстати, Ичихоши Хикару. Это, — он указал на своего растрепанного после файта брата, — Мицуру. А тебя как зовут? Масаки в очередной раз окинул собеседника подозрительным взглядом, однако быстро взяв себя в руки, улыбнулся, словно Ягами Лайт, пытающийся всех наебать, чем в иной раз вызвал бы лишь больше вопросов, но так как дело он имел с пиздюками, то и вопросов у них никаких не появилось. — Масаки Кария, — ответил он наигранно добродушно, после чего бросил осуждающий взгляд в сторону второго паренька, который со сведенными в напряжении бровями нервно стряхивал с себя песок. — Почему ты лежал здесь? — спросил Хикару, чем вернул себе внимание Масаки. И тут пришло время, что говорится, «вспомнить всё». В голове Карии разрушительным тайфуном завертелись воспоминания о последних событиях. Он вспомнил, как попросил Фея, чтобы тот разрешил ему выбрать координаты для очередного пространственно-временного путешествия; вспомнил, как решительно был послан нахуй, потому что всё решает дед тренера Эндо, да и к тому же «Кария, еб твою мать, это не игрушки — тут всё серьёзно». Изначально Масаки в принципе было похер, и он было подумал, что ну и ладно. Но когда по поводу его поведения весьма агрессивно высказались Кирино Ранмару и Шиндо Такуто, захотелось всем доказать, что он парень не писькой деланный и право имеет. Так и случилось, что на запрет Фея играться с межвременным транспортом Карией была положена огромная куча кала. Итак, он пробрался на караван, пока все остальные отдыхали после очередной маленькой победы над очередным высером Эльдорадо. Дальнейшие события восстанавливались в его голове нечётко и весьма хаотично: вот он заходит в караван, нажимает какие-то кнопки, даже понимает что-то, ибо хочет попасть в конкретный период, — и бац! — темнота. Кария открывает глаза и видит перед собой хуйлана с палкой. — Эм, а какой сейчас год? — обратился он к Хикару. Тот в свою очередь посмотрел на него слегка охуевше, но год назвал. Масаки посчитал в уме: на тринадцать лет откинуло. Ебануться! Он ведь, получается, сейчас едва родился! Ненароком в голове Карии пронеслась мысль, что это шанс изменить всю свою жизнь, но он быстро её откинул — риски слишком велики. И тем не менее Масаки уже спланировал, чем сможет развлечь себя в этом времени. Оставалось только одно: продумать, как вернуться домой. Кария суетливо огляделся. Каравана нигде не было, и паренёк занервничал. Он снова обратился к Хикару, который озадаченно наблюдал за ним всё это время: — Слушай, а вы тут автобус такой небольшой не видели? Я просто на нем приехал… — Такой сине-белый, с молнией на значке? — Да! — почти что перебил его Кария. — Ну, видели, там, — Хикару махнул рукой куда-то в сторону, — на входе в парк. — Веди, — в нетерпении прошипел Масаки. Хикару молча посмотрел на Мицуру. Тот вздохнул и молча подошёл к нему. После чего они вдвоём повели Карию в направлении выхода. Когда они наконец добрались, их взору действительно явился караван времени. Только вот стоял он в кустах и был изрядно потрепан: царапины, вмятины, разбитая фара… Впрочем, Масаки это ничуть не смутило. Он воспрял духом и мигом оторвался от братьев, вскакивая в караван. Внутри был самый настоящий хаос: всё вверх дном, да ещё и оборудование дымилось. Кария, конечно, не был конченым дебилом, но в экстремальных обстоятельствах все мы склонны творить хуйню. Вот и он, невзирая на всякие меры предосторожности, жмакнул на рандомную кнопку, после чего всё начало искриться, заставляя пацана моментально драпануть обратно. В общем-то автобус загорелся. Но если для братьев Ичихоши это была ситуация из разряда «горит — да и хуй с ним», то для Масаки это была дичайшая трагедия. Как ему теперь вернуться к своим пацанам?! Кто, если не он, будет хуесосить Кирино Ранмару с нихуя?! Кария неистовствовал. Орал на караван и ногой хуярил по колесу. Зачем? Хуй его знает! Но не нам судить, ибо мы не можем знать, как повели бы себя, оказавшись в такой вот неприятной ситуации. А тут, ко всему прочему, ещё и возраст переходный… Короче говоря, причины для возмущения на лицо. Мицуру втихую ловил лулзы, а Хикару начал переживать за ментальное и физическое состояние своего нового знакомого. Всё бы ничего, но ситуация-то действительно опасная, а тут ещё и двигатель начал издавать странные звуки. Хикару не на шутку пересрал. Он начал оттягивать Карию от автобуса, вопя что-то вроде: «Уйди, сейчас бачок потечёт — нас тут всех поубивает». Опасения оправданы, но бачок так и не потёк, а вот двигатель заревел ещё сильнее, из-за чего ссыканул уже сам Масаки. Тут же, дабы не рисковать, он отскочил от автобуса, и тот, потрещав ещё какое-то время, исчез. Буквально. Не взорвался, ничего подобного. Просто растворился в воздухе — и всё, фенита ля комедия. Пришла, так сказать, труба всему, что Кария строил все тринадцать лет своей недолгой жизни. Тут он наконец в полной мере оценил, как же сильно проебался. Рухнул на траву и многозначительно посмотрел на плывущие по небу облака. Было хуёво, но Масаки отчего-то чувствовал, что это то, как должно быть: хуёво, но правильно. Пока Кария размышлял, втыкая ввысь и валяясь на земле, братья Ичихоши в очередной раз охуевали. И их тоже можно понять. В конце концов, не каждый день встретишь в парке какого-то бомжеватого пацанчика, чей автобус прямо на твоих глазах растворяется в воздухе, будто и не было его никогда. — Что за хрень? — спросил вдруг Мицуру. Но ответа не последовало. Хикару подошёл к валявшемуся на земле Масаки и испуганно посмотрел на него сверху. Тот не отреагировал даже. Будто трип словил. Лежал и уёбищно хихикал. Мицуру таки тоже подошёл к нему и пнул в плечо носком ботинка. На это Кария ответил этому оборзевшему кренделю коротким «Отвали!», и всё-таки поднялся. «Пиздец всему...» — пронеслось в его нестриженной головушке. Что делать, Кария не знал. Оставалось только надеяться на команду. Вопрос был лишь в том, смогут ли они чем-то помочь, поймут ли, как это осуществить. Потому что сам Масаки явно не мог и не понимал. Он повернулся к братьям и, посмотрев на них выжидающе, спизданул серьёзнейшим, и даже немного пассивно-агрессивным, тоном: — У вас горячая вода вообще есть дома? Ичихоши озадаченно переглянулись. — Ну да... — как-то неловко ответил Хикару. — А что? Масаки выёбисто указал на себя и снова посмотрел на братьев так, будто они должны понимать его без слов. Справедливости ради, они действительно поняли, потому что засран Кария был изрядно, и душ явно не был бы лишним. Но если Хикару просто был слегка ошеломлен, то Мицуру нехило так подохуел с наглости. — Чего, блять? — возмутился он. — А может, тебя ещё накормить, напоить и спать уложить? Домой к себе пиздуй! Кария злобно сдвинул брови, но поток брани сдержал. — А ничего так, что у меня автобус... того? Мицуру на секунду застопорился и посмотрел на помятый куст, в котором ранее стоял побитый караван. — А-а-а-а, — безэмоционально протянул он. — Точно. После этого Мицуру ещё раз переглянулся с братом, — они там пошушукались, поразглядывали Карию взглядом отпетых сук (Хикару, правда, даже здесь казался более мягким), — и выдал: — Ну ладно, пойдём с нами...***
Кария понадеялся, что сможет перекантоваться дома у своих новых знакомых, пока за ним не пребудет помощь. Батян пацанов разрешил ему остановиться в их доме на пару дней. Масаки ждал, а межвременной спасательной бригады всё не появлялось. Зато выяснилось, что у него с братьями Ичихоши есть один общий интерес — футбол. И они втроём несколько дней подряд пиздили мяч. Кария ебашил свои техники, а Мицуру и Хикару охуевали с их крутости, из-за чего у Масаки взыграло ЧСВ, и он временами начал прихуевать. Хотя отец семейства Ичихоши и разрешил Масаки подождать приезда его корешей у себя дома, спустя неделю он уже был заёбан изрядно. Кария не делал никаких гадостей персонально ему. Он вообще был не из тех людей, которые готовы подставляться перед теми, у кого в данный момент явно больше власти. Жертву Масаки отыскал в Хикару. На этой почве он, кстати, быстро скорешился с Мицуру, и младшенького они теперь подъебывали на пару. Хикару-то терпел, а вот бате такой расклад дел не зашёл. Он и так заебался терпеть в своём доме какого-то клоуна, которого сыновья притащили с улицы, а тут ещё и такой беспредел... Так Кария и оказался там, собственно, откуда и пришёл — в «Солнечном саду». Мицуру, тем не менее, лишь сильнее к нему прибился. Во-первых, ему доставляло от совместных угаров с Хикарчика, а во-вторых, Мицуру на всю прочувствовал сладкий вкус шуток про детдом. Это стало для него наркотиком. На первых порах вообще не затыкался и заебал всех до одного. Масаки же от этого совершенно не страдал. Наоборот, лишь подогревал азарт Ичихоши. К тому же он нашёл для себя не менее охуительное развлечение: рофлы с тех, кто не давал ему покоя в прошлой жизни, — Кияма Тацуи (а именно так с какого-то хуя здесь называли Хирото-сана) и Рейджи Мидорикавы. Сейчас он был старше, сильней и умней (по крайней мере, по своему личному мнению), а значит именно он был боссом этого детдома, а не какие-то лошары. Кария решил, что раз уж его футбольные пидоры решили его кинуть, то пришло время создать свою империю, где батей будет никто иной, как он сам. И в «Солнечном саду» наступила эра Карии Масаки.