So good at being bad

Сан не многое знал о сексе до встречи с ним. Он не представлял, что сознание, охваченное похотью и желанием чужого тела, могло запускать в голове американские горки, от которых бросало то в жар, то в холод. Он никогда не думал, что доступное не всегда равняется дозволенному. До встречи с Чон Уёном Сан не знал, что возбуждение может причинять боль. Потому что смотреть на то, как Уён танцует для других, это как включать отборное порно по своему изысканному вкусу и позволяя всем в комнате смотреть не иметь возможности прикоснуться к себе. Видеть то, как он двигается и как до него дотрагиваются другие, это как испытывать дичайший голод и без права его утоления наблюдать за тем, как едят все, кроме тебя. Сан не многое знал о сексе до встречи с ним, но после понял, что секс это и есть он. Горячий, резкий и в то же время плавный, выгибающийся, сводящий с ума своей мимикой, отдающей безумием ухмылкой, языком скользнувшим по губам и ладонью возбуждающе сжимающей пах. Чон Уён создан для танцев. Чон Уён создан для секса. Сан оттянул футболку вниз, скрывая заметно выпирающее возбуждение, и по привычке поднял правую коленку вверх, чтобы дотронуться до парной с Уёном татуировки и почувствовать невидимую соединяющую их связь. Он стоял за режиссерским креслом и наблюдал за процессом съёмок дэнс-кавера для студии Choom с самого утра без еды и отдыха. Уён попросил его быть с ним в этот день, но даже если бы и не просил, то Сан все равно бы приехал, просто потому что это Уён. Его Уён. И сейчас его Уён лежал в руках других парней с таким невозможно сексуальным лицом, что у Сана мигом пересохло во рту, а в штанах дёрнулся стиснутый нижним бельём член. — Плохо выглядишь, — менеджер дернул его за рукав футболки. — Может быть выйдем на улицу? — Нет, — Сан глубоко вдохнул и вытер со лба испарину. — Я хочу досмотреть. До встречи с Уёном Сан не знал, что любит мучения, но встретив его, понял, что ему нравится, когда его пытают тем, что нельзя получить сразу. Пережевывая свою нижнюю губу Сан смотрел, как под яркими софитами блестит каплями пота обнаженная довольно открытой жилеткой грудь Уёна. От вида его выпирающих ключиц начинали зудеть зубы и желание внизу живота тянуло в разы сильнее. А на моменте, когда Уён запрокинул голову и провёл пальцами по кадыку, Сан и вовсе потерял равновесие, хватаясь за стул режиссёра. В его голове пульсировало чистое желание. Во время танца Уён становился диким, необузданным зверем в период гона, с сексуальной энергией, бьющей через край, и феромонами, способными довести до точки кипения. Сану хотелось разложить его здесь и сейчас, прямо перед камерой, менеджерами и парнями из подтанцовки — будет что вспомнить, будет что посмотреть. С Уёном хотелось заняться животным сексом, хотелось кусать его, засасывать его влажную от пота кожу, оставляя метки, целовать жадно и глубоко, упиваясь пьянящим запахом разгоряченного тела, мять его сочные ягодицы и оставлять синяки на мощных ляжках. — Снято! — Сан вздрогнул от громкого голоса режиссёра, выпадая из стиснувшей яйца фантазии и жестко приземляясь в реальность, где Уён смотрел прямо на него. — Сейчас небольшой перерыв, потом ещё один дубль и всё! Либидо взревело, оглушающе вибрируя внутри дрожащего от желания тела, и разбежалось ледяными мурашками по коже. Сан дёрнулся в сторону Уёна, но тяжелая рука менеджера остановила его: — Дай ему закончить, — менеджер говорил тихо, чтобы слышал только Сан. — Иначе собьёшь. Сан остановился, не разрывая зрительного контакта. Уён тяжело дышал и диким зверем, жаждущим удовлетворения своих потребностей, смотрел в глаза, готовясь напасть. Его взгляд гипнотизировал, подчинял. Тело Сана заныло и безотлагательно потребовало близости. — Но... — Нет, — прекрасный вид загородило обеспокоенное лицо мужчины. — Сан, я все понимаю, но нет. Менеджеры знали, мемберы знали. Все близкие знали, что между ними. Что они больны друг другом до дрожи в коленках, до невыносимого зуда в венах, до вскипающей крови и бешено колотящегося сердца. — Тогда ключи от гримерки, — Сан протянул ладонь, на что менеджер отрицательно покачал головой: — Подождёте до отеля. — Либо ключи от гримерки, — Сан нахмурил брови — отчаянные времена требовали отчаянных мер. — Либо мы займёмся сексом на заднем сидении Вашей машины. Обычно Сан не был наглым. Он всегда был вежливым, учтивым, он никогда и ничего не требовал. Хотя было одно большое «но» — все это было до встречи с Уёном. Уён был плохим мальчиком, он портил Сана, но ему это нравилось. Так что то, что он сказал про машину было чистой правдой — стоило бы им, перевозбужденным и неудовлетворенным, оказаться рядом, как они бы тут же превратились в развратный комок страсти. Угроза сработала. Менеджер опустил ключи от гримерной на небольшую ладонь Сана. Туда же упали два презерватива и пакетик лубриканта. — Десять минут, тихо и никаких следов, — мужчина всегда повторял одно и то же, но Сан с Уёном каждый раз умудрялись нарушать каждое из немногочисленных правил. Досматривать последний дубль выступления было поистине мучительным занятием. Но Сан, тренируя выдержку, продолжал изводить себя, сжимая кулак с впивающимися в ладонь ключами, наблюдая за идеальными до невозможности движениями и представляя, как Уён до изнеможения тренировался, доводя до совершенства каждый элемент танца, каждую эмоцию, каждый взгляд. Уён был поразительно талантлив, и казалось бы, все давалось ему с необычайной лёгкостью и простотой, начиная изящно выполненным прыжком с соединенными в воздухе ногами, заканчивая обольстительной мимикой. Но добиться таких вершин ему позволило именно его невероятное трудолюбие. Сан восхищался им. Гордился. Захлебывался мириадами своих переливающихся через край чувств, сжимая в белеющих пальцах жёсткую обивку кресла и не пропуская ни единой секунды перфоманса. Когда Уён закончил и все начали аплодировать прекрасно выполненной работе, Сан почти не дышал. Возбуждение так сильно било по рецепторам, что ему казалось, что даже на расстоянии десяти метров, он может почуять как пахнет стекающая по груди Уёна смешавшаяся с одеколоном капелька пота. — Сейчас или никогда, — менеджер подтолкнул Сана в спину. — Идите. Одобрительно похлопывая по спинам парней из подтанцовки Сан стал медленно пробирался к эпицентру своего безумия. — Ты молодец, — рука привычно легла на шею Уёна, а губы коснулись уха.— Пойдём, у нас есть десять минут. Уёну никогда не нужно было предлагать дважды. Он сорвался с места, подлетев к своему менеджеру и что-то шепнув ему, мигом вернулся к Сану и взяв его за руку скрылся вместе с ним в коридорах ведущих в служебные помещения. — Брать тебя с собой было ошибкой, — как только в замке гримерки щёлкнул ключ, Уён с силой вжался в Сана, прижимая к двери. — Знать, что ты рядом, смотришь на меня, хочешь меня, ещё хуже, чем осознавать, что ты не видишь как я хорош. Уён вжимался бедрами, терся пахом о пах, и Сан через одежду чувствовал как наливается кровью его член. Он сбросил с его плеч пиджак и отстранив от себя дрожащими руками расстегнул пять пуговиц жилетки, отправляя ее к лежащей на полу тряпке за сотни долларов. Младший нетерпеливо дернул за край его футболки, заставляя поднять руки вверх. Прижиматься обнаженной прохладной кожей к разгоряченной и влажной груди Уёна было божественно. Сан проскользнул пальцами по мокрым лопатками и, проследив изгиб позвоночника до самых ягодиц, смял их мякоть в ладонях, притягивая Уёна ещё ближе, словно пытаясь оставить отпечаток его тела на своём сердце. Сану очень хотелось сказать младшему какой он прекрасный, талантливый, волшебный, невероятный. Но ни одно слово, ни их витиеватые комбинации не смогли бы описать его истинное восхищение. Он был поражён, околдован. Влюблён. Уён улыбался в поцелуй и кусался, не позволяя вести. Он не пускал язык Сана глубже в свой рот, пока не услышал тихий рык и его спина не ударилась о стену. Сан поднял его за бёдра и вжался между ног, через плотную ткань потираясь своим крепким членом о его. Уён довольно простонал, приоткрывая губы и наконец-то впуская жадный язык Сана в свой рот, запутал пальцы в его волосах, отвечая на поцелуи с новой силой, с большим рвением. От Уёна пахло пряными духами, пóтом и сексом. Зрение Сана плыло, внизу живота ныло, а желание пожирало его изнутри. Они ещё не успели раздеться до конца и дотронуться до возбуждений друга друга, а он уже чувствовал приближение оргазма. И все потому что Уён был порождением суккубов — одним только своим существованием он доводил Сана до отчаянного безумия. Их секс никогда не длился долго и возможно Сану и было бы стыдно, если бы Уён не был настолько сексуальным. Перед ним было невозможно устоять, с ним было невозможно продержаться дольше пары минут. — Продолжишь меня так целовать и до секса не дотянешь, — Уён оттянул Сана за волосы, напоследок проходясь по губам кончиком языка. — Как долго ты возбужден? — Слишком долго, если быть честным, — Сан поставил младшего на пол. — Я знал. Самодовольство так и сквозило в его томном голосе, явно читалось в движениях его пальцев на ремне, улавливалось в узорах его горячего языка, что влажно рисовал на шее. Уён знал, что действует на Сана как тяжелый наркотик, порабощая тело, разум и волю. Разрушая его и пересобирая в нечто новое. Его прикосновения к сочившемуся смазкой члену Сана были лёгкими, невесомыми, но кончить хотелось как от жесткой дрочки. Основание ствола приятно сжало что-то постороннее. — Что это? — в поисках опоры и некоего заземления Сан уткнулся Уёну в щеку, найдя кончиком носа обворожительную ямочку, пока младший продолжал невесомо ласкать его член. — Гарантия того, что я получу от тебя всё, что заслуживаю, — ухмылка скользнула по губам. Сан упёрся лбом в лоб Уёна и опустил плывущий взгляд вниз. Основание его члена пережимало эрекционное кольцо, выполненное из чёрного силикона. — Чон Уён, — Сан хотел бы сказать, что не верит своим глазам, но он знал младшего уже достаточно давно, чтобы перестать удивляться таким шалостям. — Откуда? — Меньше вопросов, — Уён расправился с пуговицей на своих брюках, скинул в сторону туфли и сбросил оставшуюся одежду на пол, представая полностью обнаженным. — И больше дела, Чхве Сан. Его огненное дыхание опалило губы. После быстрого, но глубокого поцелуя он забрал из дрожащих рук Сана презервативы и смазку, сначала раскатал резинку по своему возбуждению, а потом и по его. Открыл пакетик смазки распределяя лубрикант по его члену. — А как же растяжка? — А как же предусмотрительность? Чон Уён был плохим мальчиком и Сан не мог перестать этим восхищаться. Зажимать Уёна у стены перестало быть чем-то из ряда вон выходящим, но никогда не переставало возбуждать. Такой секс, по-быстрому, где придётся, раздувал в сердце Сана огонь авантюризма, будил потаенные желания и фантазии. Эти моменты близости делали из него экспериментатора, не страшащегося провала. Сан закинул ногу Уёна на своё бедро и, нежно скользнув пальцами по парной татуировке чуть выше колена, прильнул ближе. Проникновение не было глубоким, но все равно украло из лёгких весь воздух. Уён выгнулся навстречу, выдыхая низкий стон: — Весь день я хотел почувствовать твой член, — младший оплёл шею Сана руками и сжался внутри. — Как награду за проделанную работу. — Я так горжусь тобой, — Сан сделал первый толчок, обжигая губы о новый огненный выдох. — Ты хорошо постарался, Уённи. Уён готовился к выступлению больше недели, терзал себя тренировками и диетой. Оттачивал свои движения до совершенства. А после выложился перед камерой не на сто, а на миллион процентов. Но даже после этого всего, несмотря на усталость, насквозь пропитанный адреналином он был готов отдаваться Сану как в последний раз. Самым лучшим призом после тяжелой работы были поцелуи с улыбкой на губах и плавное проникновение, что медленно натягивало струны возбуждения, играя в голове мелодию нежной страсти. Сан гладил все ещё влажное, разгоряченное после танца тело, подушечками пальцев очерчивал рельеф мышц груди и живота, собирая и разрисовывая кожу каплями пота, сжимал в ладонях бёдра, приподнимая младшего и входя под новым углом, немного глубже и правильней, от чего Уён распахнул рот, не сдерживая громкого стона. — Ещё! — Тише. — Ещё, Сан. В повседневной жизни с Уёном было невозможно не спорить, но во время секса Сан становился самым послушным любовником. Он старался выполнять все тихие просьбы, лишь бы вновь и вновь слышать эти стоны и мольбы, чтобы подчиняться им, удовлетворять их. Сану нравилось быть наркотиком Уёна, проникать под его кожу, растворяться в его крови. Толкаться в него, забираться под язык, проскальзывать в сердце. Играть с его сознанием, уводя все дальше в лабиринт наслаждения. Член Сана пульсировал и каждый толчок искрил в голове бенгальскими огнями, но эрекционное кольцо прекрасно сдерживало слишком раннюю разрядку. Стоны Уёна становились громче, отражаясь от стен и убегая по вентиляции в неизвестных направлениях. Его уже не могли заглушить ни слова, ни поцелуи. — Уённи, — на очередном толчке Сан вжался в младшего, кусая за мочку уха. — Тише, прошу. — Тебе не нравится мой голос? В подтверждение обратного Сан подтянул вторую ногу Уёна вверх и поднял за бёдра, прижимая его к стене и глубже проникая в горячее нутро. Уён простонал, откидываясь затылком на стену, так бесстыдно и пошло, что если бы не силикон, пережимающий основание члена, Сан бы точно кончил. — Ты прекрасно знаешь, как сильно мне нравится твой голос, — Сан толкнулся ещё несколько раз, проводя языком по острому кадыку и нежно засасывая тонкую кожу шеи, просвечивающую пульсирующие синие вены. — Но, Уён, нас могут услышать. Пожалуйста, будь тише. — Заставь меня. Чон Уён создан для танцев и секса. Чон Уён создан, чтобы проверять Чхве Сана на прочность. Он его вызов. Его бестия. Его любовь. Сан вернул его ступни на пол, вышел из него и крутанув в руках, развернул к стене лицом, прогибая в пояснице и зажимая рот ладонью, и снова проскользнул в тугую задницу, задевая сладкую точку. На этот раз протяжный стон остановила рука, Уён промычал совсем тихо, почти беззвучно, упираясь в стену сжатыми кулаками и подаваясь назад, звонко встречая бедра Сана и задавая темп, от которого перед глазами начали плавать цветные пятна, а внизу живота заворочался огненный дракон. В дверь постучали и после смущенного кашля добавили, что у них осталась пара минут. Шаги удалились, а по пальцам Сана проскользнул кончик языка. — Уённи? — Сан хотел убрать руку от лица, но Уён остановил его, подцепив указательный и средний пальцы зубами и засосал их в свой горячий рот. — Черт! Влажный язык заскользил по подушечкам, стал обвивать их, ласкать. С каждым касанием простаты зубы Уёна впивались в плоть все сильнее, оставляя красные следы, которые через день расцветут синим, окольцовывая фаланги, будут болеть и напоминать о жарком сексе ещё неделю. Когда зубы сжались слишком сильно, Сан укусил младшего в загривок и тот тут же выпустил пальцы изо рта. — Са-а-ан! — и снова слишком громко. Уён был так близко. Сан опустил ладонь на его шею, ограничивая поступление кислорода и возможность стонать, прильнул ближе, доводя его короткими и резкими толчками до оргазма. От такой бешеной стимуляции простаты Уён кончил через десяток секунд, упираясь лбом в стену и удерживая Сана за бедро, не позволяя выйти и сжимая его член внутри себя. — Эрекционное кольцо было хорошей идеей, — прошептал он загнанно, когда Сан отпустил его горло. — Всегда хотел кончить только от твоего члена. — И как ощущения? — Сан отстранился от младшего, позволяя ему снять с себя презерватив и развернуться к нему лицом. — После всей этой недели с кошмарными тренировками и пошлыми фантазиями, в которых был только ты? — оплетая шею Сана руками, Уён устало улыбнулся: — Потрясающие! Все как я хотел. Он выглядел довольным. Ужасно уставшим, вымотанным, но довольным, удовлетворённым и морально, и физически. Сейчас он целовался лениво, тягуче и влажно, проскальзывая своим языком глубоко в рот, покусывая губы, путая одну руку у Сана в волосах, а второй спустившись к его требующему ласки члену. — Уён, нет, — заныл Сан, когда младший стянул со ствола презерватив. — У нас нет салфеток, будет грязно... — Тише. Уён звонко чмокнул в губы и опустился на колени. — Господи... Сан никогда не хотел признаваться, но у него был маленький фетиш на то, как пухлые губы Уёна с сексуальной маленькой родинкой на нижней растягивались вокруг его члена. Он плавился от его проворного языка, обводившего набухшую головку и дразнящего чувствительную уздечку, от его ладони, ласкающей ствол. Чёрное кольцо на основании члена долго откладывало оргазм, но горячему и влажному рту сдалось почти без боя. С низким стоном Сан излился в горло младшего, сжимая его волосы в кулаке, но не позволяя себе проникать слишком глубоко. Все проглотив Уён отстранился, облизывая опухшие губы и поднял мутный взгляд на Сана, ухмыляясь так же безумно и одновременно сексуально как и во время танца: — Люблю получать свой десерт до ужина. Чон Уён был очень плохим мальчиком... И просто шикарным любовником.