Мой раб Люциус

— Кричер может уйти с глаз во имя Мерлина, — бросил Гарри. — Или нет, погоди. Принеси шампанского. Хочется смочить горло. В конце концов, можно было иметь совесть и не являться, когда господин занят? Пыль и мелкие клочки штор, обоев и штукатурки улеглись на пол, покрывая его ковром мусора. Что ж, по крайней мере защитный купол сработал, так что Гарри мог поблагодарить себя за надёжность собственных чар. Когда домовик убрался, Гарри повернулся к лежавшему подле него Люциусу. Тот ещё отходил от пережитого оргазма, бессмысленно уставившись в потолок широко распахнутыми глазами. Гарри с усмешкой пронаблюдал за тем, как тот с изумлением оглядывается, приходя в себя. Малфой пораженно хлопал темными ресницами, смотря на разрушенную спальню. — Да, да, все это совершил ты, так что брось этот удивленный вид. Похоже, твои силы выходят из-под контроля. Люциус несколько тревожно отодвинулся, но Гарри не позволил ему отпрянуть, мигом пригнув головой обратно к постели и хорошенько прошелся шлепком по его заднице. Малфой мигом затих и, наверное, попросил бы большего. Гарри поднял его рывком, но поцелуй был неожиданно чувственным, не грубым. — Тебе пора научиться контролировать свои новые силы. Кажется, кому-то нужна новая палочка? Говоря это, Гарри оторвался от поцелуя, но продолжил сверху вниз властно вглядываться в личико блондина. — Мы сходим и выберем ее тебе. Когда я приведу комнату в надлежащий вид и когда мы с тобой сможем наконец отдохнуть. Он отпустил его, улыбаясь. Пока Люциус, набросив на плечи покрывало, наблюдал, Гарри устранял последствия стихийного выброса магии. Ковер мелкого мусора с пола исчез, теперь он блестел чистотой, стены обрели первозданный белый вид, страницы книг восстановились, и толстые фолианты вернулись на прежнее место в темных дубовых шкафах. Когда домовик вернулся, принеся поднос с двумя бокалами, Гарри не без утомления созерцал результаты своих трудов, лениво поглаживая Люциуса по плечу. Они отпили понемногу, Гарри снова мягко дотронулся губ, слизывая с них последние капли игристого напитка, и снова навис над ним. — И он ещё обвинял меня в дурных манерах! А сам не смог сдержать стихийную вспышку магии. Гарри знал, что особой вины Малфоя в этом нет, и тот не мог предугадать, сколько магии в него вольётся, но ему приносил удовольствие взволнованный вид своего раба и то, как опасливо он отодвигается, боясь наказания. — Представляю, как выпорол бы тебя Темный Лорд после такого взрыва. Особенно в последние годы. Он ведь превратился в параноика, наверняка подумал бы, что ты хотел причинить вред ему самому, а? Но я буду снисходительнее. Ведь вы были так хороши сегодня... Моя леди. Он крепко сжал его ягодицы в руках, наслаждаясь податливой мягкостью плоти — такая нежная, она так и просила пройтись по ней, покусывая, и Гарри прижал Малфоя к их ложу снова, невзирая на его неудовольствие и на то, что тот снова проворчал что-то о манерах. — Будешь ещё закатывать глаза — щадить не буду. Лорд обуздывал твою заносчивость, и я ее терпеть не собираюсь. Но пощёчина была мягкой. Следом Гарри прикусывая мягкую плоть, так что на малфоевской заднице расцветали следы его укусов. Ничего. Это его собственность, его драгоценный трофей. — Могу представить, каково приходилось твоему бедному отцу отпускать тебя в Хогвартсе, где за тобой бегали абсолютно все, пока ты не попал в руки главного хищника. Обрадовался он, узнав, что сын вместо того, чтобы жениться и продолжить род, предпочел проводить ночи с магом, годящимся в отцы, а? Или Волдеморт вынудил его привести тебя к нему? Об этом можно догадаться, Люциус. Твой отец ведь наверняка был в числе первых последователей Волдеморта. Люциус зло вырывался бы, если б не был прижат к постели телом Поттера. Время давно перевалило за полночь, когда Гарри оторвался от него, и оба без сил уснули. Гарри проснулся по выработавшейся привычке рано. Аристократ Люциус наверняка привык спать до полудня, а его звали дела. Гарри оставил на тумбочке при кровати поднос с завтраком, склонился, любуясь нежным лицом в лучах розоватого света, которые придавали ему недостававший румянец, потом поцеловал. Таким крепким сном было грех не воспользоваться. Он взмахнул палочкой, и цепь приковала Люциуса к изголовью. Длины хватило бы, чтобы дотянуться до завтрака и питья, не больше. Следом пришел черед пушистого белого хвостика, оканчивающегося анальной пробкой. Возиться с сонным Малфоем было все равно что с крупной куклой. Гарри смазал немного оконечность пробки, чтобы она входила легче, и вогнал ее в тугой анус. Люциус недовольно завозился, приоткрыл глаза. Гарри наклонился к нему. — Если проходишь так до моего возвращения, вечером сходим и выберем тебе новую волшебную палочку, — пообещал он. — Можешь спать дальше. И он легонько подёргал хвостик — тот сидел крепко. Поттер, конечно же знал, что Люциус не может это контролировать, пока не привыкнет к своему телу, но не преминул его упрекнуть, так что он опустил глаза в одеяло, сжимая его в руках. Пожалуй, только сейчас он начал осознавать, что будет, если в тело Поттера с его возможностями попадет разум Воландеморта. Хорошо, что это уже мертвый кусок души, и он просто знает некоторые подробности. Впрочем, ледяное шампанское было куда как подходящим, чтобы промочить глотку и заодно немного вскружить голову. "В последнее время мы не спали. Он предпочитал упиваться болью, нежели сексом", — лениво подумалось Малфою, но озвучивать он это не стал, чтобы не нарушать момент и не вызывать вспышку ревности. Тем более что потом Поттер начал все портить. Взгляд серых глаз тяжелел, вместо возбуждения приходила ярость. И бессилие. Поэтому он просто начал рассказывать, что да. Бегали. А то и не один. И брачных контрактов на столе у его отца с годом только прибавлялось. И конечно же, он был не рад. Вот только к Лорду он сам привел его, едва ли в тот день, когда ему исполнилось шестнадцать. И Люциус, тяжело глядя в глаза Поттеру, принялся рассказывать, как это было. Как и то, что после едва ли нескольких раз с Циссой, случившихся только для зачатия наследника, он следом шел в спальню Лорда и отдавался ему, благо комната глушила их стоны. И да, Нарцисса знала об этом с самого начала, знала, что будет ширмой всю свою жизнь. Как и Белла, потому и так ненавидела и его и Драко. А еще глядя, как Поттер горит от ревности и улыбаясь, (не злить Поттера? К черту!), рассказал, что да, он любил Лорда. Что льнул к нему, и желал его без всяких цепочек. Что после жесткого секса он всегда позволял прижаться к ладони щекой и нежил... Они сцепились. Да так, что Люциуса еще не раз поимели, успокаивая ярость. И вроде бы есть за что (в выражениях он не стеснялся, сам зная, что перегибает палку), но Люциус чувствовал расползающееся в груди чувство торжества — не один Поттер мог портить настроение. И хотя тело болело, ему все равно не дали отползти от вредного Поттера, прижимая к себе так, что сил вырываться уже не было, засыпая так как есть, в отместку только утащив подушку и обнимая ее. И да, даже Люциус мог выглядеть мило и невинно. Пока спал. И молчал. — Боже, Поттер, трахай, только не буди, — это Люциус пробормотал уже сквозь чуткий утренний сон, чувствуя на себе чужие руки и обреченно вздыхая. Тело отозвалось на все синяки и укусы, что на нем оставил этот сумасшедший, не считаясь с тем, что у него всегда было очень чувствительное тело и синяки на нем появлялись даже просто от крепких объятий. Зато вот то, что он почувствовал в себе, отдавало дежавю. Люциус потянулся всем телом, не стесняясь своей наготы, и сел, наблюдая хвост между ног. — Я могу хотя бы умыться сходить? Я все еще в твоей сперме по самую макушку. Холодную волну по телу он не ожидал. Очищающее заклятье, ледяное, причем даже с опустошением кишечника и неприятным ментоловым ощущением. В морду Поттера полетела подушка потяжелее. — Предупреждать надо! Поспишь теперь... Однако палочка ему была нужна. Поэтому, конечно, пришлось терпеть. Зато он загонял бедного Кричера, обнаружив на тонкой лодыжке цепь. — Значит, и правда приковал... вот черт, — безрезультатно подергав ее, Люциус тут же проверил длину и поджал губы, решив заняться своим телом и новыми ощущениями. Он даже еще не понимал своих возможностей и решил вспомнить вчерашний разговор. И заодно изучить книги. Правда, ему все время казалось, что он что-то упускает, будто бы забыл часть разговора, и это билось где-то в самой подкорке, заставляя напрягаться и хмуриться. Вспомнить не удалось, даже когда он после сытного завтрака завалил комнату Поттера необходимыми книгами, выискивая похожий ритуал. Как и ожидалось — ничерта. Люциус с треском захлопнул книгу и велел Кричеру все унести, вставая с кровати и набрасывая рубашку Поттера, брошенную тут же после вчерашнего вечера. Ну и что, что большая, зато пахнет Поттером и спускается до самой задницы. Которая, кстати, болит, будто он приседал всю ночь. Он, конечно, и приседал... Тут Люциус усмехнулся, проводя пальцем по своему бедру и позвенев цепью на лодыжке. Но то, что тело крайне ослабло, его вовсе не устраивало, ему стоило возвращаться в физическую форму. Как только он заполучит палочку. Юноша развалился на кресле, закинув ноги на подлокотник и глядя как солнце золотит его кожу, бездумно проводя по своему телу и даже задевая кончик невозбужденного члена, обводя головку и спускаясь к нежной коже мошонки. Не играя, но исследуя. Он же все равно был сейчас один, так какая разница? Гарри покинул его в ярости, лишь немного отыгравшись за откровение о том, как темный лорд был любим этим невыносимым блондином. К полудню чувства улеглись, оставляя место холодному анализу. Похоже, вчера во время приступа страсти Малфой не слишком-то хорошо его слушал, иначе обратил бы внимание на те слова... Про некоторые изменения в его теле. Интересно, вспомнит он про них днём или нет? Гарри потянулся мыслями к Малфою. Тот сидел, нахохлившись, будто обиженный, и что-то лихорадочно искал в книгах. "Он не помнит". Это было хорошо. Отлично, если он ничего не узнает. А дальше будет поздно, и сиятельного лорда ждёт не слишком приятный сюрприз. Возможно, придется даже на некоторое время снова держать его на короткой привязи и кормить насильно. Ничего, теперь совесть Гарри легко соглашалась на такое. Мало этот гордый надменный павлин его мучил? Пусть теперь послужит роду Поттеров-Блэков. Он ведь тоже должен продолжаться. С этими мыслями по губам Поттера прошла тонкая, еле заметная усмешка. Люциус бы узнал ее, будь он рядом, потому что она один в один напомнила бы ему того, кого звали когда-то Томом Реддлом. Гарри выдохнул. Успокоиться. Глянуть ещё раз, что там делает его наложник. Люциус в этот раз нежился на постели в лучах поднявшегося солнца, и тянул к себе свои руки, но в этот раз без особого разврата. Прошёлся по бёдрам, будто успокаивая себя, потом обнял за плечи. "Скучаешь? Я скоро вернусь, — послал Гарри ему приказ мысленно. —Соблаговоли подобрать приличный наряд к моему приходу. Попроси Кричера, пусть принесет одежду. Отправимся на Косую Аллею". Люциус не подал вида. Что ж, если просьба будет проигнорирована, поездку придется отменить. Но нет. Стоило вернуться и войти в спальню, как он увидел Люциуса. Тот был одет строго, в простую длинную мантию до пола, и наглухо застегнутую сорочку и брюки. Сдержанно, не считая того хвостика, который Гарри оставил ему утром в назидание. Поттер приблизился, притянув красавца за талию к себе, и ладонью нащупал край пушистого меха. Ухватился, подёргал. — Постони для меня, — сказал он, приспуская с Малфоя брюки и вновь обнажая округлый зад с торчащим украшением. Пальцами впился в плоть, стиснул, беззастенчиво подергал за хвостик ещё раз. — Ты сейчас так хорошо растянут... Грех не воспользоваться. Он наскоро обильно смазал свой член, снова уткнул Люциуса в постель лицом, заставляя выпятить зад, и вошёл в него с хлюпающим звуком, трахая быстро и грубо, почти насилуя. Пальцами он ласкал отвисающую мошонку Люциуса, щипал легонько чувствительную кожу. Некоторое время в спальне слышны были только тяжёлое дыхание одного и стоны другого. Потом Гарри засадил в него глубоко до упора, до боли, с силой толкаясь в простату, и выплеснулся в него. — Сейчас мы отправимся за палочкой, — сказал он, пробормотав перед этим очищающее заклинание. — Будь добр, веди себя прилично. Продавец тебя узнает, но общего внимания лучше не привлекать. "Чертов маньяк... " — только и успел подумать Люциус, прикусывая губу, с ядовитыми высказываниями и снова оказываясь уткнутым в постель, пока Хозяин удовлетворял свое так некстати вспыхнувшее желание. И он умудрился кончить под такими грубыми и даже можно сказать, истязающими движениями, чувствуя, как его снова заливают горячим семенем и следом проходит та же неприятная волна холода. Говорить не хотелось, кажется, они вчера сказали друг другу все, что хотели, да и осознание того, что Поттер может ему ментально приказывать, тоже требовало принятия, что уж тут не говори. Впрочем, натянув на себя брюки и отвернувшись, Малфой позволил себе кивнуть, зябко подернув плечами и слыша, как падает цепь с лодыжки, а следом его потащили к камину. Рывок, сосущее ощущение под ложечкой и пара приступов тошноты, пока они не оказались посреди Косой Аллеи. Люциус даже капюшон набросил на голову, как бы он не изменился, особо кому-то показываться в такой компании не хотелось, как и отвечать на какие-то вопросы. Процесс выбора палочки не особо отличался от того, что был в его лет одиннадцать. Попробовать, отложить, попробовать — отложить. В конце концов ему подошла палочка столь же своенравная, как и он сам — кедр и чешуя змеи. Даже тут Люциус не изменил себе, прислушиваясь к ощущениям и крутя палочку в пальцах, улыбаясь краями губ. Конечно, он и не думал выпускать ее из рук, даже когда Поттер нахмурился, слушая мастера, и безропотно оплатил ее из своих средств вместе с креплением на бедро, про которое ему напомнил сам наложник. Впрочем, это же Поттер, не стоило ждать того, что все будет абсолютно так, как планировалось. Потому что стоило им выйти за дверь, точнее, Гарри шагнуть первым, как его встретил удивленный вскрик, и рыжая макушка начала движение в его сторону. Или младшая Уизли, или его друг Рон — среди людей было непонятно, но вот Люциус... Мгновенно оценив расстановку сил, он фыркнул и шагнул назад, прикрывая дверь обратно. — Я не хочу их видеть. Посижу в магазине или вернусь в поместье, если у владельца есть летучий порох. К трансгрессии я пока не готов. И все, только колокольчик прозвенел на двери, показывая что посетитель вернулся внутрь. А ведь и правда — он не хотел никому показывать ни себя, ни своего статуса рядом с Поттером. Что уж там говорить, он в принципе и не хотел бы никогда это афишировать, хоть и понимал, что вряд ли Поттер будет жить затворником и рано или поздно это все выяснится. Летучий порох у владельца нашелся. Более того, он понимающе кивнул, когда Люциус в кратких чертах обьяснил, почему он должен вернуться один — на улице разговор происходил явно на повышенных тонах. Поэтому когда рывок его выбросил на ковер в Блэк-Мэноре, Люциус только благодарно вздохнул и поднялся, отряхиваясь. — Кричер... Можешь принести мне кофе наверх? И чего-то сладкого? Кажется, мои нервы не выдерживают. В конце концов, он мог скоротать время за книгой, благо библиотека Блэков не уступала его собственной, растащенной Министерством. А уж терпкий крепкий кофе и какие-то пироженые, притащенные Кричером, и вовсе скрасили этот вечер. Особенно для сладкоежки Люциуса. Правда, ровно до того момента, пока он не почувствовал, что Поттер вернулся домой, и не был вынужден с сожалением облизнуть пальцы в сливочном креме, поднимая взгляд на дверь и слыша раздраженные шаги. Интересно, что там случилось? Поттер залетел в комнату аки шершень. Пометался под внимательным взглядом серых глаз и плюхнулся в кресло рядом. Прошелся по почти пустой тарелке сладкого, взглянул на часы, которые показывали время ужина, и сурово сдвинул брови. Люциус торопливо сунул в рот кусок нежнейшего теста, выглядя так, как будто Поттер заставит его выплюнуть, как маленького, застуканного за воровством печенья. И насупился, зеркаля самого Гарри. Тот закрыл глаза рукой и отвернулся, раздраженно фыркнув. И удивленно замирая через пару минут, когда тонкие, но сильные руки, с музыкальными пальцами, легли на плечи и шейные позвонки, сильно сминая и заставляя аж хрустнуть от удовольствия. "Это только из-за солидарности в невыносимости Уизли!" — пришлось напомнить себе, пока он разминал окаменевшие плечи и шею национального героя. Ну а что, не сексом же единым... — Кричер, принеси лорду ужин сюда. Распорядился так, будто бы имел на это право, но самое удивительно, что домовик поклонился и исчез, отправившись выполнять распоряжение. — Я вчера вспылил. Прошу меня простить... — Люциус отвел взгляд, добавляя почти шепотом, — господин. Как бы не невыносим был Поттер, уподобляться ему не хотелось, и он чувствовал себя виноватым. Потому и решил это признать. Гарри довольно улыбнулся. Что-то ему казалось, что это послушание неспроста. — Это твоя благодарность за палочку? Ты уже опробовал ее? Как она? — Н-нет , я.... Не придумал как ее опробовать. Смешно, но факт, за эти месяцы он совершенно отучился ею пользоваться в обыденных вещах, а потому палочка лежала на кровати, оставленная там, вместе с чехлом. Но вот то, что последовало следом, выбило всякую почву из под ног, ощутимо макнуло в ужас и в принципе было непонятно. Если бы не последующие реплики Поттера, отзывающиеся непониманием в глазах Люциуса — он не видел в этом ничего предосудительного. До тех пор, пока не оказался протащен на плети через весь зал, задыхаясь и пытаясь освободиться, засовывая пальцы под петлю и торопливо пытаясь вздохнуть, чтобы хоть как-то сообразить что происходит. Какого вообще черта? — Думаю, мы вполне сможем обойтись без ужина. Ты ведь уже не голоден, насколько я вижу? — холодно осведомился Гарри, не давая подняться с коленей. Затем призвал плётку при помощи акцио — она идеально легла ему в руку, и довольно быстро. Затем сделал из древка и плети петлю и набросил её Люциусу на шею, заставляя уткнуться себе в пах. — А теперь следующее. Кто, гиппогриф тебя дери, позволил тебе сбегать от меня? Нет, Гарри отлично понимал, что тот на дух не переносит Уизли (его и самого немало выбесили сейчас и манеры Рона, и сам их долгий бессмысленный спор), но рабу нужно было указать на его место. Мало того, что он посмел сбежать, а не просто спрятаться за его спиной или ожидать в стороне, а ещё уйти в библиотеку. И поужинать без него. — С чего ты взял, что можешь творить, что вздумается? Ты нарочно испытываешь мое терпение? Если так, Люциус, я найду способ справиться с тобой.