Романтика легавых или "Что делать, когда ваше сердечко арестовано?"

Антон был вусмерть пьян и немного даже укурен. Сидя мягкой жопой на твердом стуле и широко раздвинув ноги в стороны, он откинулся на спинку и грустно, с некоторой меланхолией, дышал перегаром в заляпанный черными пятнами белый потолок полицейского участка. За окном нещадно лил дождь, поэтому в пустой комнате, где стояли только стол, два стула и небольшая тумба у того же окна, холодновато и совсем неуютно. Двадцатишестилетний парень, которого господин мент скрутил за нелегальный переход по черной-белой зебре на красный свет, желал сейчас только одного — выпить литровую бутылку минералки и упасть на кровать, пускай даже это будет жердочка в обезьяннике. Тем не менее, Антону светило не только долгое времяпровождение на неудобном стуле, так еще и штраф, а к нему и поучительная беседа. Он промычал от осознания того, что… а что? Во-первых, почему он вообще налакался в прекрасную среду посреди рабочего дня и шлялся где-то до самой ночи, пока не перешел дорогу на красный? Не слишком-то и сверхъестественная причина: он молодой, он почти безработный, он немного неадекватен и любит смотреть взрослые мультики по 2×2. Он нормальный среднестатистический парень, который спустил последние деньги на бутылку вискаря, нахрюкался в одно рыло, и пошел гулять по ночному Питеру. Как банально и поэтично, не находите? — Да как будто это преступление! — заплетающимся языком запротестовал парень. — О, мы можем разобрать с тобой правила дорожного движения, как в садике, только вот оно тебе надо? В комнате наконец-то появилась еще одна живая душа. Теперь тут было целых полтора человека, так как половина Антона уже мирно отдыхала где-то на небесах. — Ну-с, начнем, — обойдя Шастуна, протянул участковый, садясь за стол напротив паренька. — Полное имя? Антон несколько раз зажмурил глаза, чтобы лучше разглядеть своего мучителя, налег на стол грудью и вытянул вперед руки так, что те почти коснулись чужой груди, но не дотянув совсем немного, безжизненно свисли с края стола. — Господин Полицай, а вам когда-нибудь говорили, что вы похожи на котика? — протянул он вместо нормального ответа, впиваясь взглядом в лицо мужчины напротив. Довольно высокий, хоть и ниже самого Антона, мужчина спортивного телосложения в полицейской форме, которая ему невероятно шла, вальяжно сидел напротив. Его лицо было уставшим, серьезным и властным одновременно, а Шастун мог бы поклясться, что улыбка у этого мента настолько лучезарная, что даже не беда, если в какой-то момент на небосводе потухнет Солнце. Томно-голубые глаза прищурились, полицейский выдохнул и тоже откинулся на спинку стула так, чтобы не касаться свисавших со стола чужих кистей. — Ладно, тогда сначала я. Участковый Попов Арсений Сергеевич, доброй ночи. Ваше полное имя? — пробурчал мужчина. — Вы же изъяли мои документы, какое к хуям имя? — фыркнул в ответ Шастун. Удивительно, но его мат звучал крайне четко, в отличие от всех остальных слов. — И то верно, — последовал противный усталый вздох со стороны служителя закон. — Ладно, к черту. Правила дорожного движения знаешь? — Знаю, мамочка, — глупо и довольно кивнул Антон, а потом, осекшись и вытянув лицо в удивлении, виновато потупил взгляд. — То есть папочка… — Боже, — закатив глаза, благородный питерский мент почесал большим пальцем лоб. — А нахрена тогда на красный побежал? Бежит, смотрит на меня и улыбается. С головушкой не в порядке? — Я думал, что вы не увидите… — совершенно серьезно проскулил парень, положив подбородок на железный стол и уже так, снизу вверх, смотря на вытянутого в струну полицая. — И почему я всегда разговариваю с такой пьянью? — спросил мент у незримого бородатого дядьки, который, видимо, обитал где-то над крышей полицейского участка, и скинул на стол папку с различными бумагами. — Ладно, теперь к штрафу, — Арсений достал ручку из нагрудного кармашка. Антон смотрел на мента, положив подбородок уже на скрещенные руки. Прищурив глаза, он точно в сцене из какого-нибудь фильма оценивал своего «противника». Короткие темные волосы, небольшая челка влево, тонкие красиво изогнутые губы и большие голубые глаза, холодно оглядывающие Антона в ответ. Да и к черту. Взгляд пусть и холодный, зато глубина глаз поражала невероятно. Чистые и томные, как гладь одинокого озера, скрытого в лесных дебрях, на перепутье тропинок, куда случайно заскочил Антон. И точно следуя погоде, на этой глади отражались круги падающих с неба капель дождя. Плюс ко всему, Антон поймал себя на мысли, что ему чертовски нравится полицейская форма. Только в большинстве случаев она смотрится на ментах либо как перчатка на карандаше, либо раздираясь по пуговицам в районе необъятной талии и явно не подходя по размеру, а вот тут… тут все было и правда в шоколаде. Темно-синяя рубашка красиво облепила подтянутое тело, особенно выделяя широкие плечи и ровную талию. Даже черные штаны, которые в большинстве случаев бесформенные и закрепленные на несколько оборотов ремня, облегали бедра, длинные ноги и даже задницу, на которую Антон, стоит признаться, смотрел пару долгих секунд, пока Арсений заходил в комнату. — Значит, Шастун Антон Андреевич, двадцати семи лет от роду, перешли на красный свет, что в такую отвратительную погоду могло бы затормозить движение на дороге. Таким образом, вы обязаны оплатить штраф в размере… — А сколько вам лет? — ухмыльнулся Антон, перебив Арсения. — Вы выглядите так молодо. У вас есть девушка? — Гхм, — прокашлялся полицейский. — Это не имеет никакого отношения к… — Значит, нет? Странно, почему такого красавчика еще никто не сцапал? — Выбирай выражения, — прищурился Арсений, видя, как Шастун ухмыльнулся. — Значит, штраф в размере… — Вам кто-нибудь говорил, что у вас потрясающий голос. Такой бархатистый и немного грубоватый. Идеальный. Почему у вас нет девушки? — Шастун! — рыкнул уже питерский полицай без всяких манер. — Ты можешь спокойно послушать, оплатить штраф и свалить к чертям?.. — Может быть у вас нереально огромный член и поэтому девушки вас боятся? — наигранно, но при этом натурально удивился парень. Увидев, как Арсений смутился, Антон расплылся в хищной улыбке и продолжил: — Или он у вас наоборот крошечный? — У меня нормальный член, Шастун! А вот твой сожмется до микроскопической инфузории туфельки, если ты не прекратишь меня перебивать, — цокнул Попов, потирая виски. Он прокашлялся и взял опять ручку в ладонь, что-то черкнув в бланке. Антон увидел, как немного, но все же полицейский покраснел. Громко выдохнув, Арсений щелкнул ручкой и убрал ее в нагрудный карман, пододвигаясь ближе к столу. — Штраф в размере… — Можно попробовать? — Что? — Ваш член. — А? — Арсений отвлекся от бумаг, если лицо было странно-отрешенное, брови чуть сомкнулись к переносице, — ахуел? — по виду Попова, можно было догадаться, что ахуел тут только он сам. — Ой, не будьте таким неженкой. Арсений вздрогнул крупной дрожью, когда к его ноге прикоснулись пальцы ноги Шастуна. Все бы хорошо, парень даже догадался стянуть кроссовок перед своей пакостью, да вот только насквозь промокший носок это не спасло. Не бегайте по лужам на красный свет, а то вдруг потом придется приставать к красавчикам-полицейским, а у вас носки мокрые, как лапки у лягушки. С дергающимся глазом Попов уже хотел встать и начать орать о том, что хочет спать, что ему заебало общаться с мудозвонами типа Шастуна, что он хочет нормальный отдых в квартире с коньяком и бесконечным ТВ, но Антон опять резко вытянул руки и уже схватил ими запястья Арсения, заставляя его сесть обратно и не позволяя оторвать пятую точку от стула. Худой, но крепкий, так еще и с противными длинными пальцами, впивающимися в чужое тело подобно когтям коршуна. — Не бойтесь, господин полицейский, я буду очень аккуратен. Антон ржал про себя, как безумный свихнувшийся шляпник, одновременно хлебал кипяток из чайника и ебал таксу (что?), но все это было под маской довольной котосвинки, которая сейчас медленно поднимала ногу, скользя по икре Попова. Наверное, Шастун даже злорадствовал. Сейчас он морально нагибает мента из народа мусоров, которых все ненавидят и все желают выебать в жопу. Это прям какой-то джек-пот, при том, что Антон — натурал. Шастун скользнул по внутренней стороне бедра, весьма ощутимо касаясь кончиками пальцев напряженной ноги, а после остановился на ширинке. Попов сглотнул так, что звук его волнения разлетелся по комнате и заставил Антона улыбаться еще шире. — Я не педик, — предупредил Арсений, но даже не дернулся, понимая, что его запястья буквально обжигает цепкая хватка Антона, а действия парня заставляют самого Арсения раздвигать ноги. — Ой, да я ведь тоже. Пальцы сильнее надавили на выпуклый бугорок под штанами, Арсений облизнул губы. Он смотрел в затуманенные карие глаза напротив и понимал, что все, что происходит в этой комнате, происходит лишь по вине алкоголя. Но, черт возьми, он же не пьян! — Ты об этом пожалеешь, — почти прорычал полицейский, впиваясь взглядом в насмешливое лицо напротив. — О, я не сомневаюсь. Арсений вырвал одну руку, схватил Антона за грудки немного влажной от дождя рубашки и подтянул к себе, прижимаясь губами к губам Шастуна. Тот в первые мгновения от удивления даже выпучил глаза, порываясь оттолкнуть поехавшего, а главное трезвого мента, но задохнувшись в собственных ощущениях, так и не понял, как лишился всего кислорода в легких и закрыл глаза. Арсений огладил щеку Антона, и аккуратно, будто бы немного побаиваясь, зарылся пальцами в чужие каштановые волосы. Его сухие потрескавшиеся губы прихватили нижнюю губу Антона и провели по ней языком, сам же Арсений поморщился. — От тебя несет перегаром. — Я и не просил меня целовать. Сказал, как отрезал, и уже сам притянул к себе полицейского. Обхватив руками лицо мужчины и запустив пятерню в жесткие волосы брюнета, Антон вторгся языком в чужой рот и прижался к сухим губам своими. Поцелуй был рваный. Антону все время не хватало воздуха, сердце стучало так, как будто в ливень по зебре он скакал буквально секунду назад, от ударившего в голову адреналина у него быстро кончался кислород, отчего горели легкие, а било в висках. Но Арсений, кажется, был не против. Ноги Антона больше не двигались, замерев на ширинке мужчины. Поза была, мягко говоря неудобная: перегибаться через весь стол, благо он не был настолько широким, чтобы, как говорится, и рыбку съесть и на хуй сесть. Первым это доконало Антона. Оторвавшись от брюнета с рыком, Антон отвернул голову, пару раз глубоко вздохнул, затем поднялся со своего жестоко стула, обогнул стол и, вновь припадая губами к губам Арсения, немного развернул последнего к себе, усаживаясь к нему на колени. Момент, когда Шастун стал получать от этого реальный кайф, естественно, был упущен. Сильные мужские руки сжимали его талию, гладили ноги и спину, а когда Антон бесстыдно прогнулся в пояснице, спускаясь рукой по широкой груди к чужому паху, Арсений сжал ягодицы Шастуна. Позорный вздох слетел с его губ. Да, именно такое испытываешь во время пьянства. Мозг понимает, что должно быть стыдно, но стыд так и не наступает. Ощущая ягодицами все десять крепких пальцев, Антон смазал поцелуй, облизнув собственные губы, и поднял голову, ехидно спрашивая: — Дадите мне свой номерок? Арсений затуманенными глазами взглянул на сидящую у него на коленях двухметровую проблему. — Или я подам на вас в суд за растление… — Глупость какая. Не знаешь законов, не разевай свой паршивый рот, ты первый полез, — хмыкнул Арсений, видя, как Шастун недовольно отвел глаза в сторону. — Но номерок я тебе дам. — Правда? — Правда. — А говорили, что не педик… Антон ухмыльнулся и потянулся за еще одним рваным поцелуем, но вот ручка двери в комнату медленно опустилась вниз, дверь начала приоткрываться, и Арсений, собрав в руках всю свою силу и мощь, откинул от себя паренька так, что тот ударился затылком об стену и, зашипев, упал на колени, держась за голову. — Арс, ты жрать будешь? — в комнату зашел низкий мужчина кавказской наружности. — Ты решил устроить ему тест по правилам дорожного движения? — увидев корчащегося на полу Антона, спросил мужчина. — Вдруг он на этой теме в детском саду болел. Ты с ним поаккуратней, что ли. — Да все нормально, Серег, — кивнул Попов, пытаясь скрыть опухшие от поцелуев губы и красные от смущения щеки. — Я буду как обычно. Сейчас с этим разберусь и приду. — Ну как знаешь. Названный «Серегой» пожал плечами и вышел из комнаты. Арсений выдохнул, Антон с перекошенным от боли и ахуевания лицом плюхнулся на стул напротив Арса. — Извини, просто… — Неважно, — обидчиво просипел парень. Арсений черкнул что-то в бланке и протянул Шастуну со словами «свободен». Тот взял и поднялся со стула, продолжая натирать шишку на голове. Уже дойдя до выхода из комнаты, он взглянул на бумаги и оглянулся на спокойно улыбающегося Попова. — Что ж, — хмыкнул Антон, убирая маленькую бумажечку карманного блокнота с парочкой циферок в штаны. — Я позвоню. Облизнув губу и подмигнув, парень вышел из комнаты. Арсений вздохнул и опять потер виски. Что он вообще себе позволяет? Наверное, это было типа состояния аффекта. Усталость, недоедание, сон и кипа работы — да, все было из-за этого. А Антон… он был пьян, что уж говорить. Наверняка даже не позвонит. Черт… почему он волнуется именно насчет звонка, а не насчет потери крепкой гетеросексуальности? Арсений встал изо стола, как тут же его телефон завибрировал. Достав разрывающийся на вибрации гаджет, он приложил его к уху и протянул: — Участковый Попов слушает. — Эта рубашка вам чертовски идет, но с галстуком было бы лучше. Наденьте его завтра на встречу. — Встречу? — приподнял брови Арсений, услышав знакомый пьяный голос. — Завтра у меня в три. Адрес скину смс-кой. — Ты думаешь, что я тут шлюха по вызову, Шастун? — рыкнул Арсений. — Нет, я думаю, что влюбился. — Что? — Завтра в три, — пропел Шастун. — Не опаздывайте. Антон сбросил, а Арсений, скрыв одной рукой покрасневшие щеки, словно кто-то в этой пустой комнате мог разоблачить его смущение, невольно улыбнулся. Упрятав телефон обратно в карман, мужчина поспешил на выход. Матвиенко стоял перед чайником, который вот-вот должен был засвистеть. Рядом были открыты две пачки ролтона, возле них сэндвичи из круглосуточного Радежа в соседнем доме. Дешевый батон из ближайшей хлебницы за 13 рублей, нарезанный толстыми ломтями, рядом с ним — точно такой же целый батон, шедший по акции 1+1. Два пакетика эрл грея из коробки, которую Арсений таскал на работу каждый понедельник. Что поделать, графы любят чай. Сергей глубоко вздохнул, размышляя об их сегодняшнем ночном ужине. Дождь хлестал за окном, в отделении было на удивление тихо. Мужчина потер переносицу, не зная, куда девать глаза. — Тупой Арс. У нас же тут везде, блять, камеры.