prințesa uitată

—И всё же! Разве это жизнь? Юная девушка ходила кругами по мокрой, пропитанной дождём траве, которая то и дело щекотала оголенные участки ног, сводя брови на переносице, нервно сжимая пальцы на руках до такой степени, что костяшки на смуглой коже вмиг белели. Всё не унималась, поражаясь тому, насколько жизнь женщин тут, в османской империи жестока и несправедлива. Испытывала ли она что-то ещё помимо чувства несправедливости? Определено. Чувство страха, чувство неизбежности. И всё же, какая-то часть в ней продолжала бороться со всем этим, отторгать все навязанные из поколений в поколения традиции, если их можно таковыми назвать. В голове была полная неразбериха, одна мысль накладывалась на другую, превращая поток мыслей в полную вакханалию. Как Нурай может говорить такое? —Девичий ум не столь гибок и остр, как мужской. Наше предназначение как женщин - украшать мир благородных мужей своих. В этом истина, Ходжам-Мустафа! Представляете? Она так и сказала! Наконец, дебаты совсем ещё молодой принцессы с самой собой подошли к концу, и она обернулась назад, разведя руки по разные стороны, все ещё неуверенная в том, что её друзья тут, слушают всё внимательно, сохраняя нейтральную позицию, давая возможность своей подруге выплеснуть все эмоции и чувства наружу. Ответ не заставил себя долго ждать, и тут же тёмно-карие глаза натыкаются на две пары других. —Ай, ай, ай! Лале, ты выглядела так устрашающе пока рассказывала, что Влад кажется за это время научился даже плести венки! - парировал рыжеволосый парнишка, лениво пожёвывая зубами отломанную тростинку. —Что? Отвлёк, так держать. Напряжение внутри Лале резко спало на самый минимум, как только она увидела их сосредоточенные лица обращённые к ней. Аслан старался выходить из любой ситуации только с улыбкой на лице. И часто подобные разговоры заканчивались смехом всей компании. Сирота, пленённый сын короля. Глаза зелёные, такие яркие и согревающие, напоминающие Лале самый разгар лета. Запах свежей, ещё не скошенной травы. Запах чего-то родного. «Они всё это время никуда не уходили? Слушали меня до самого конца?» На лице появилась смущенная улыбка, от которой её друзья словно оживились, выходя из забвения. Ступает маленькими шажочками вперёд под старый дуб, слегка приподнимает подол платья чувствуя как ветер развивает его и тело пробивает совсем легкая дрожь. Опускаясь на небольшое покрывало, которое уже успело утратить все своё тепло, пока Лале отсутствовала, отбрасывает непослушные волосы назад, и те струятся ей на плечи, завиваясь. —Это правда? Покажешь? - с неподдельным интересом в голосе спрашивает девушка, обращаясь к другу, чьё внимание было приковано к ней. Любопытство тут же берёт вверх. Влад резко отворачивается в другую сторону и девчушка то и дело пытается подглядеть за его действиями, однако юноша так просто не сдаётся, а наоборот ещё и умудряется уворачиваться от заинтересованных взглядов. Шелест травы резко стихает и валашский принц оборачивается к своим друзьям, выудив из-за спины небольшой венок из тюльпанов нежно-розового цвета, опуская его на голову Лале, убирая с лица подруги несколько прядей волос назад, за плечи. Делает это аккуратно, его прикосновения почти неощутимы. —А плести я умел всегда, к слову. - отстранённо-хриплый голос звучит где-то над самым ухом, парень пожимает плечами. Первое, что он видит перед собой это как смуглая кожа на щеках Лале приобретает слегка розоватый оттенок, а карие глаза, практически чёрные начинают искриться как у ребёнка отчего и у Аслана перехватывает дыхание. Синие, почти холодные серые глаза следят за тем как хрупкие пальцы тянутся к венку, ощупывая его с такой осторожностью и опаской, что складывается впечатление будто бы схватись секунду назад она так резко за сплетенные воедино цветы - те и вовсе развалились бы на две части. Когда девушке удаётся снять украшение с головы, по саду проносится громкий радостный возглас задевая струны его отравленной души. Лале разглядывает венок с таким нескрываемым восторгом, отчего уголок его губ трогает улыбка которая бесследно исчезает через пару мгновений. —О, Аллах! Как же красиво! Влад, где ты этому научился? —Дайте посмотреть хоть! - перебивает внезапно подавший голос Аслан, пытаясь протиснуться сквозь своих друзей и когда венок попадает в поле его зрения тот одобрительно улыбается. —Ты должен научить меня этому обязательно.-мечтательно растягивает рыжеволосый, ухмыляясь. —А тебе это зачем? -со смехом спрашивает девушка, склоняя голову набок. А улыбка всё такая же яркая, такую можно встретить в жизни раза три, ну максимум четыре, а он и вовсе видит такую впервые за всю свою обречённую, нелепую жизнь. Словно никому она так не рада, как своим товарищам. —Как это зачем? А что если мое обоняние на женщин не подействует?-тот недовольно фыркает, по-детски хмуря густые брови. Все трое одновременно заливаются звонким смехом. «Даже не верится, что прошло уже целых два года...» Лале смотрит себе под ноги, хмуря тонкие брови, слегка покусывая щеку изнутри. Это был последний день перед тем как её самых близких друзей, поистине близких по душе людей забрали для отвоёвывания земель. Опуская намокшую кисточку с краской на деревянный поверхность в старом забытом всеми домиком, она протяжно вздыхает, любуясь незаконченной картиной которая то и дело заставляла сердце юной девушки сжиматься до такой степени, что порой перехватывало кислород. Разглядывает счастливые лица на рисунке, небрежно касаясь пальцами помятой бумаги, чувствуя как те начинают предательски дрожать стоит ей и руку поднести к изображению. Что за напасть каждый раз? —Тише, тише, Лале, ну чего ты?-подбадривала саму себя девушка, старясь успокоить это возникшее из неоткуда наваждение. Чего у Лале не занимать, так это её веру во что-либо. В счастливое будущее, которое год от года становится всё тусклее. —Ты хотела бы быть свободной, Лале? —А разве такую жизнь можно назвать свободной? Не думаю.-тихий вздох укутывает холодную комнату своим присутствием, после чего Лале продолжает. —Права, на которых живут женщины в нашем мире…-девушка запнулась от болезненного пропустившего несколько раз ударов сердца, видя Влада подле неё, который в этот самый момент нарушает выстроенные самим же собой границы, садясь напротив, таким образом чтобы их глаза были на одном уровне. —Жестоки.-спустя долю секунды горько констатирует пленник, кивая своим же словам. —Мне хочется свободной жизни, дышать полной грудью этот воздух, изучать всё что хочется, и не бояться за свою жизнь. Выйти замуж по своей воле, следуя выбору своего сердца, а не выбору других, совершенно чужих мне людей, понимаешь? Взгляд становится всё затравленнее, мрачнее чем прежде отчего грудь Влада мгновенно сдавливается, в попытке сделать вдох в свои горящие в огне лёгкие, которые в этот момент нещадно его подводили. У него дорога в никуда, без твёрдой опоры под ногами и ясного будущего впереди. Слабеющий от старости ребёнок. Одному эту ношу не вынести — непременно нужен кто-то рядом, с похожей судьбой. Разделить горе на троих, и тогда, может быть, будет чуточку легче. И немного, хотя бы на мгновение почувствовать себя по-настоящему живым. Повисла гнетущая, давящая на виски тишина, которую прерывал только дыхание двух юных людей. Тусклое свечение маленькой лампы которая не могла прорваться и рассеять темень под черепной коробкой. Сидят так с минуту, которая затягивается с каждой секундой все больше, угнетая и подкрадываясь к ним словно дикое животное которое вот вот раскроет свои когтистые, страшные лапы и накинется, накинется разрывая свежую плоть на куски. —Этому не бывать, Лале.-спустя какое-то время говорит парень, аккуратно опуская прохладную ладонь поверх руки Лале, сжимая её. Пальцы, что в мозолях от постоянных, изнуряющих тренировок бережно и почти фантомно поглаживают кожу боясь спугнуть своими демонами, что в нём зарождались. —Однажды мы сбежим. Сбежим все втроём. —Хотелось бы мне быть такой уверенной, Влад…-всегда хитро прищуренные глаза сейчас смотрели открыто и с едва уловимой горечью за зрачками. Даже в голосе пропала прежняя тоска, и в нем слышалось что-то отдалено напоминающее колкость. Живи как в последний раз до исступления, с неугасаемый пожаром за грудной клеткой. Однако условия разворачивающейся реальности к такому положению духа явно не благоприятствуют. После всего начинаешь сожалеть, что не оказался в рядах тех, кто остался на том поле боя.