Всего лишь

Ты же знаешь, да? Знаешь, как бывает? Так тяжело и невыносимо. Так, один словом – слишком. Так, что хочется кричать до боли в легких, хочется разодрать их в кровь и мясо, на куски, на атомы, ты же знаешь? Знаешь ведь, как это, когда хочется убиться от беспомощности, как это, когда хочется лежать на полу и рыдать, рыдать до боли в голове, так, чтобы на утро, проснувшись, не смог открыть глаза в агонии, знаешь ведь? Когда не можешь открыть глаза просто потому, что солнце светит слишком ярко, так, когда любишь темноту? Любишь темноту, потому что свет пугает, а свет пугает потому, что слишком долго был в темноте? Знаешь ведь? Знаешь..? А ведь тебя больше нет. Я видел эту красную нить на твоем мизинце. Я видел ее, я ее помню так, что больше не смогу забыть, даже если заставят, даже если мое серое вещество окажется на асфальте после того, как меня собьет какая-нибудь машина. Она отпечаталась там, сразу, надолго, так, будто готова была меня задушить своим существованием. И душит. Душит до боли, до невыносимой чертовой боли, так что я не могу дышать, не могу, больше не могу. Почему таким образом? Почему так мало? Почему? Ты ведь знал, какого это? Знал ведь? Так, будто живешь не для чего, будто существуешь просто потому, что дополняешь чей-то фон. И люди с этого же фона твердят тебе о том, что ты живешь для того, чтобы испытать палитру чувств, пережить эмоции, насладиться. Но я же не мазохист. Почему на моей палитре так много боли и безысходности. Ожидание, надежда, которая превращается в уже родную боль и душит. Душит до боли. Все сводится к одному, к одной, к той, что заставляет людей становиться сильнее, та, что закаляет. Или убивает. Убивает до смерти. А ты всего лишь жил. А я сижу на перилах. Красная нить тускнеет на глазах, тихо, не спеша, медленно подкрадываясь ко мне. Осторожно. Кто-то говорит за спиной. Кричит. Зовет. А ты ведь всего лишь жил. И я. Всего лишь я. Всего лишь жил. Знаешь ведь?