С одной дороги...

Звёзды бросали бледные тени на испещрённый шрамами асфальт. Дороги, подёрнутые пылью и ночным светом луны казались слишком пустынными на улицах большого города. Где-то вдалеке рассмеялся ребёнок. Послышалась ругань уставшей матери. Сукуна тяжело вздохнула, заставляла себя идти — шаг за шагом отдавался в голове глухими ударами крови. В какой-то момент ей показалось, что кто-то рядом тихо всхлипывает, будто поджимая губы, чтобы не разрыдаться в голос. Сукуна оглянулась вокруг, выискивая причину истерик, сотрясающих воздух. Богиня развернулась и собралась побрести прочь, однако всхлипы стали громче. Внезапно ткань её юбки несмело оттянули, и она было уже обернулась, возмущённая, но её скулы лишь немного дрогнули, когда перед собой она застала невысокую девчушку, как-то криво улыбающуюся ей, хотя на её щеках ещё не успели высохнуть слёзы. Сукуна вздрогнула, когда взглядом зацепилась за точно такое же лицо, в стеклянной рамочке на красивой фотографии, обложенной цветами около дороги. — Простите, вы не подскажите, что здесь произошло? Сукуна сразу поняла, чего она хочет. Эта девочка просто хочет услышать это от кого-то ещё.Богиня присела рядом с ней на коленях. — Ты ведь знаешь, что умерла, — мягко будто возразила она, ведя рукой по исстлевшим волосам. «Но до сих пор не можешь поверить…» — скользит мысль. — Как?.. — голос её дрогнул и она как-то хрипло рассмеялась, сипло выдохнув прежде, чем уголки её губ дрогнули в ямочках. — Значит, всё так… — покачала она головой. Это выглядело настолько смиренно, настолько жалко, что Сукуна едва сдержалась, чтобы не сказать ей о серых дорожках потёкшей туши под глазами — серыми, тусклыми глазами. — Ладно. Спасибо Вам, — девочка в последний раз улыбнулась ей и медленно пошла прочь. Сукуна пару секунд молча следила за ней, пока не спохватилась — заинтересовалась: — Ты просто… уйдёшь? — А что мне ещё делать? Действительно. После смерти нет обязательств. Если только… — Но ты хочешь найти себе занятие такое, чтобы иметь ценность для тех, кому ты приносишь пользу? Даже сейчас, — выразительно добавила она, удовлетворённо наблюдая за тем, как она быстро робеет в своих неосторожных шагах. Девочка остановилась, не оборачиваясь. — Разве я могу? Сукуна практически усмехнулась. — Ты когда-нибудь слышала… о божественных орудиях? Ребёнок с любопытством поглядывал на девушку. — Божественное орудие? Вы что богиня? А какая? — на Сукуну посыпался град вопросов. Богине понравилась любознательность и напористость девочки. — Да, — кивнула женщина. — А какая, попробуй угадать сама, — загадочно улыбнулась она. Сукуну всегда забавляло подобное, поэтому она приготовилась слушать предположения собеседницы. — Вы… богиня войны?.. — Ах, если бы… — грустно усмехнулась Сукуна. Она пророй завидовала Бисямон… — М… богиня земли? — Мимо. — Богиня… — девочка оглядела богиню с ног до головы. Невысокая, около ста пятидесяти сантиметров девушка. На вид ей около семнадцати- девятнадцати лет. Карие с неким золотым отливом глаза смотрели с некой нежностью. Русые с рыжими прядями волосы, собранные в неряшливый пучок, что был закреплён алой заколкой со свисающей с неё красным цветком.Одета богиня была в белое хаори, на котором были изображены алые цветы… — Вы такая невысокая… Может быть Вы Сукуна-Бикона-но ками? Богиня крошечного роста? — неуверенно протянула кареглазая. Женщина присвистнула от удивления. — Вау, кто-то ещё помнит моё полное имя! Я польщена. И, да, я Сукуна, — говорившая протянула ладонь для рукопожатия. — Будем знакомы. — А я- Юрика! — улыбнулась девочка, пожав руку новой знакомой. — Так может всё же объясните о том, что такое божественное орудие. — Ребёнок лилии значит… — Богиня одарила Юрику полуулыбкой и поманила за собой. — Пойдём, по дороге объясню. Так как Юрике ничего не оставалось, она пошла за Сукуной внимательно её слушая. — Шинки сделаны из свободного духа мертвого человека, — начала богиня. — Под «свободным духом» подразумеваются блуждающие души людей, умерших или убитых в результате несчастных случаев. Боги решили, что люди, которые умерли из-за подобных причин, заслуживают второй шанс, так как они по-прежнему хотели жить, это, вероятно, почему эти души стали шинки. Перед тем, как свободного духа сделают шинки, дух не должен быть поврежден. Дух может быть поврежден, и становится непригодными, когда он одержим фантомами (частично или полностью). Также дух не может стать шинки, если умер от самоубийства. Его форма шинки становится частично или полностью непригодным для использования. Шинки должен всегда подчиняться своему хозяину, контролировать свои эмоции, а также контролировать его от попадания в ситуации, которые ведут к совершению грехов. Это потому, что имя дарованное ему на самом деле связано с жизнью бога, и, следовательно, любые виды нарушений — интенсивные эмоции, грехи, смерть будут чувствоваться богом в виде колющей боли. Боль будет передавать только от шинки к хозяину. После того, как бог чувствует колющие боли из-за деяний его/её шинки, то ритуал очищения должен быть принят в отношении нарушителя. Этот ритуал осуществляется против шинки, заставляя его признаться во всех его грехах, и в зависимости от тяжести правонарушения шинки изгонят, или еще хуже, будет убит хозяином. Однако решение освободить Шинки и изгнать принимает хозяин. Для шинки неэтично кланяться другому Богу, пока он служит своему хозяину. Это является неуважением к своему Богу, — Сукуна говорила поучительно, дабы Юрика запомнила и осознала всю серьёзность, бытия шинки. Однако девочка в восторге смотрела на Сукуну. — Так я могу быть полезной даже после смерти?! — Да, — благосклонно кивнула ей, стоящая напротив женщина, — Ты принимаешь моё предложение? Юрика энергично закивала. — Мне нравится твой настрой, — улыбнулась богиня. Вокруг Юрики появился свет. — Теперь ты- божественное орудие! Ты навсегда забудешь о своём прошлом имени. Теперь ты- Юка. В бою Ютана! — девочка превратилась в катану с жёлтой рукояткой, со свисающим с неё алым цветком. «Это так здорово! Спасибо Вам!» — прозвучал в голове женщины голос Ютаны. «Не стоит благодарности. Можешь обращаться ко мне на «ты». «Хорошо! Спасибо тебе, Сукуна!» Богиня немного улыбнулась. Хоть кто-то спасёт её от одиночества. Ведь она… уже несколько веков одна.