Белый сокол, что разит Мусульманскую змею

Наши дни.Лениво перебирая пальцами свои волосы, полячка тоскливо смотрела в окно, будучи лежа на своей кровати, укрыв только нижнюю часть своего тела.Слабый свет луны озарял не только комнату Польши, но и обнажённое тельце.Она решила поспать обнажённой, потому что ей было жарко, несмотря на то, что на улице ночь и воздух заметно похолодел.Польша вытирает свой лоб, который был покрыт лёгкой испариной и переворачивается на другой бок. И снова разум полячки окунулся мыслями о матери.Интересно, какой она была? Девушка плохо помнила о своей матери, единственное, что она помнила, так этот выстрел и зияющую кровавую дыру во лбу матери… По картинам, которые Польша могла видеть будучи живя у Российской Империи, в разуме полячки запечатлелся образ всесильной женщины с короткими русыми волосами и тёмно-голубыми глазами.Тонкие уста были слегка опущены вниз, но иногда Польша могла видеть на картинах полуухмылку на ясном лике матери. Ещё очень давно, девушка могла почувствовать либо холодные прикосновение к телу, либо же тихое пение, в основном тихий и звонкий голос пел колыбель на польском.Она до сих пор помнила мотив одной из них и она готова была поклясться себе, что слышала его до сих пор, когда во время грозы и сильного ливня был слышен женский голос, поющий колыбель с мотивом про Белую Соколицу, которая разила Мусульманскую змею.Неожиданно она раскрыла глаза и судорожно выдохнула.Либо ей показалось, либо она чётко услышала этот голос, который начал напевать колыбель. Польша снова повернулась на этот раз на другой бок, лицом к дальней стенке и каково её было удивление, когда она увидела перед своим лицом белое пёрышко.Да не просто пёрышко, а перо, перо сокола! Польша встала на локтях, продолжая смотреть на перо и недоумевая, что происходит, пока тут её шею не обдало холодное как морозный воздух ветер, от чего кожа её покрылась мурашками.Теперь чьи-то невидимые холодные руки обхватили её грудь, от чего Польша хотела вскрикнуть от неожиданности, но её уста закрыли холодные губы то, кто даже после смерти заботился об ней. Это была сама Речь Посполита в обличии призрака.Только нельзя было догадаться, что это был призрак.Речь выглядела словно ангел, облачённая в броню своего времени, а за её спиной были соколиные крылья, которые она опустила вниз, закрывая и себя и свою дочь.Наконец отстранившись от уст своей дочери, Речь мягко провела пальцем по её губам и печально улыбнулась.Полячка с широко раскрытыми от удивления и испуга глазами смотрела на мать, не смея даже проронить слова, насколько Польша была обескуражена появление самой Речи Посполитой перед собой.Мать наклонилась к шее дочери, снова обдав его своим морозным дыханием, а потом она впилась в него губами и зубами, от чего девушка громко ахнула.На место укуса стало жарко, а потом начало жжечь, на что девушка болезненно зажмурилась.Заметя это, Речь отстранилась от шеи и поцеловала в место укуса, охлаждая его.На месте, где Речь поцеловала вскоре появился её герб.Таким образом Речь пометила свою же дочь и эта метка будет давать знать о том, что дорогая Полечка принадлежит ей и никому более. Польша и не заметила, как Речь резко опустилась вниз, к самому уязвимому и чувствительному месту, которое обдав дыханием, заставила полячку выгнуться в спинке и издать приглушённый стон.Её стон был бы громок, если бы она не вовремя прикрыла рукой свой рот.Стало намного жарче, когда Речь просунула язык туда, в самый бутон цветка, заставив тем самым тело польши изогнуться ещё сильнее, а потом слабо извиваться, словно рыбу на мокрой и жирной земле.Стало неописуемо жарко, у Польши начала кружится голова.В один момент полячка почувствовала даже некий стыд от осознавания того, что там её мама спокойно работает языком, будто она этим не первый раз занималась. Речь вдруг вынула язык из цветка полячки, на что она расслабленно выдохнула, пока она снова не выгнулась в спине и громко застонала, когда Посполитая решила просунуть туда два своих ледяных пальца.На небесно-голубых глазах появились капельки слёз, Польша жалобно посмотрела на мать, которая с ласковой улыбкой поцеловала её в горячий и мокрый от пота лобик, от чего Польша получила успокоение и теперь она только тихо постанывала и двигала тазом в сторону руки своей дорогой мамы, которая целовала свою дочурку в губы и в шею, оставляя ещё больше своих меток в виде своего герба и не забывая активно задевать пальцами чувствительные точки. Наслаждение сие длилось около пяти минут, эти минуты для Польши чувствовала себя не только живой, но и наконец-то в кой-то веки радостной, по настоящему счастливой.Она наконец-то провела эти минуты со своей мамой, со своей дорогой мамочкой, которой ей так не хватало.Но тут, личико полячки осветило что-то яркое.Нехотя разлепив глаза, Польша на свое удивление и огорчение заметила, что уже наступило утро, а мамы нигде не было, словно это был сон.Но стоило полячке со вздохом встать и подойти к зеркалу, как она заметила на своём теле гербы Речи Посполитой, что заставило её слабо улыбнуться. Нет, это не было сном. На ветке сосны сидел белоснежный сокол.Его можно было принять за альбиноса, но у него не было красных глаз и красной кожи.Его чёрные как ночь глаза смотрели куда-то в даль, пока он держал в своих чёрно-серебристых лапах речного ужа, который при смерти обвил ту лапу, которая его крепко держала.