-Ведь я обещала.

Пять лет спустя. 20 мая 860 года. Леви, хоть никогда и никому не признавался, от чего-то всегда любил май. Ему нравилось, когда грязища от таящих снегов испарялась, уступая место сухой земле и свежей траве. Нравилось убирать в шкаф зимние вещи, которые сковывали движения и заставляли потеть. Леви не любил дождь, поэтому был доволен, что затянутое серыми облаками небо становилось ясным, пропуская согревающие солнечные лучи к земле и его бледному лицу. Он всегда считал ироничным, что она родилась именно в этот месяц. Хотя никогда и никому не признавался, даже ей. Он сидел за столом в своем доме в Марлии и наблюдал, как помещение постепенно наполнялось людьми. Эмилия то и дело бегала к двери, когда раздавался звонок. Леви ловил на себе аккуратные взгляды, пропитанные сожалением, сухо отвечал на приветствия и слова поддержки, хоть и старался быть дружелюбнее. Пытался поддерживать обычный разговор, хоть и, на самом деле, был равнодушен к нему. Хоть и прошло уже пять лет, и Леви уже давно смирился с утратой и продолжал жить, воспитывая детей, но в этот день он, отчего-то, был особенно молчалив. Леви не замыкался в себе, ведь у него не было на это права, он нужен был Эмилии и Кенни, и он, изо всех сил, старался быть им поддержкой и опорой, примером и другом. Он пытался заменить детям обоих родителей и, честно признаться, был на удивление хорош в этом. Если бы ему лет этак 12 назад сказали бы, что Леви Аккерман станет примерным отцом и уважаемым человеком в чужой стране, он бы, наверное, и слушать не стал. Да и не поверил бы, если послушал. -Леви,- на его плечо опустилась аккуратная женская рука,- все на месте, нам пора. Габи выросла прекрасной девушкой, ей недавно исполнилось 18, она поступила в институт и начала обучаться медицинскому делу. Фалько, разумеется, всегда был с ней рядом, поддерживая и помогая. Сам Грайс, окончив школу, сразу стал работать. Ему нужны были деньги, Леви, кажется, слышал от Райнера, что Фалько копил на обручальное кольцо для Габи. Они вдвоём жили на соседней с Аккерманом улице и часто наведывались в гости, чтобы проведать старого друга. Леви медленно моргнул и, схватившись за трость, встал из-за стола, оглядывая присутствующих. Армин стал успешным политиком, его вера в добро и в то, что обо всем всегда можно договориться, открыла ему дорогу на пост заместителя министра парламента Марлии. Арлерт был ответственным за поддержание международного содействия между странами. Три года назад они с Энни Леонхарт поженились, а год спустя у них родился чудесный здоровый малыш, просто копия родителей. Жан Кирштейн получил место главы Марлийской полиции и, заступив на пост, сразу же занялся реорганизацией всех подразделений, приводя структуру городской стражи в презентабельный вид. Под его началом полицейские перестали быть хамоватым быдлом, чувствующим вседозволенность ввиду своих полномочий, а превратились в настоящих защитников города, чья задача была охранять и поддерживать мир на улицах столицы. Спрингер, по счастливой случайности, пару лет назад выиграл в лотерею и на полученные деньги отстроил сеть баров, что пользовались популярностью у местных. Теперь имя Конни Спрингера в народе стало синонимом слов веселье, радость и отдых. Пик и Райнер продолжили служить армии Марлии, но теперь были почетными членами военного совета, на чьи плечи возлагалась задача обороны страны. Войны в мире не прекратились, нет, но за те 6 лет, что прошли после остановки Дрожи Земли, ни одна страна не желала вступать в военные распри с Марлией. Эмилия уже заканчивала четвертый класс и была поглощена изучением школьного материала, в ней пылала необузданная тяга знать все, в этом ей помогала Габи, они прекрасно ладили. Кенни Аккерман рос сорванцом и, каждый раз глядя на его проделки, Леви, улыбаясь, видел маленького себя. К счастью, что сыну не было нужды марать руки в крови и грязи, а уму разуму Леви его, несомненно, научит, когда придёт время. Кстати о сыне. Леви не увидел его в гостиной и, извинившись перед всеми, побрел к его комнате. Сквозь щель в дверном проеме он заметил, что Кенни все ещё просто лежит на кровати и мнет в руках маленький клочок бумаги. Скрипнув дверью, Леви вошёл и опустился рядом с сыном, скользя взглядом по фотографии в его маленьких руках. -Нам пора идти, - пробормотал Аккерман и, встретившись взглядом с грустью в таких, черт побери, родных голубых глазах, вздохнул. Кенни понимал, что мамы больше нет и грустил, что совсем не помнит её. Видя, как иногда плачет сестра и смотрит в одну точку, глубоко задумавшись, отец, мальчик считал, что упустил что-то очень важное. -Ты расскажешь мне еще историю про маму?- прошептал он. Леви усмехнулся. -Я рассказывал тебе их сотни. -Я хочу знать, какой она была. -Она,- Аккерман старший вздохнул,- она была одним из самых добрых людей, которых я знал. Кенни посмотрел на фотографию, которую держал в руках. -И красивой. -Красивее неё я не встречал никого,- согласился Леви, впиваясь взглядом в ее лицо на фото,- и самое главное,- он положил руку на щеку сына, - что она любила тебя и сестру больше всего на свете. Кенни улыбнулся. -И тебя? Леви прикрыл глаза. -Если бы не любовь вашей мамы, меня бы здесь и не было вовсе. И вас бы не было. Это все благодаря ей. *** Выйдя за ворота шумного города, что, казалось, никогда не спал, герои Марлийско-Эльдийской войны брели в сторону небольшого кладбища, что располагалось в тени небольшой березовой рощицы. Леви знал эту дорогу наизусть, хоть и старался появляться здесь всего лишь два раза в год. Каждый камешек, каждый куст, каждый поворот так сильно отпечатался в его памяти, что, даже закрыв глаза, он бы безошибочно дошел до нужного надгробия. Эмилия шла чуть впереди всех, прижимая к груди букет белых лилий, края лепестков которых пестрели ярко-красным оттенком . Она всегда говорила, что именно этот цветок ассоциировался у нее с матерью. Эм помнила Эшли как кого-то светлого, доброго и нежного, чья жизнь была запятнана кровью и отнята войной, которую она, несмотря ни на что, прошла и выжила, сохранив свою нежную натуру. Дочь, разумеется, была умна и понимала все то, что объяснял ей Леви. Понимала и была восхищена героизмом матери. Завидев нужный серый монумент, Эм ускорила шаг. Кенни внимательно следил за сестрой и, кажется, поняв, что произошло, взглянул на отца, крепко сжимавшего его руку. Леви кивнул и разжал пальцы, позволяя сыну последовать за Эмилией. Он смотрел им вслед и, в очередной раз, боролся в внутренней дрожью, накрывающей его каждый раз, когда он оказывался здесь. -Как вы, капитан?- Жан, чьи глаза из светло-карих имели обычай темнеть в минуты горя, внимательно всматривался в лицо Леви. -В порядке,- бросил Аккерман. Кирштейн, поджав губы, опустил взгляд вниз. -Нам всем ее не хватает,- прошептал он,- до сих пор не могу взять в толк, почему все случилось именно так. Леви может и догадывался о причинах, но никогда никому о них не скажет. -Ответы могла дать лишь она,- ответил Аккерман, останавливаясь возле заветного надгробия. Около получаса эльдийцы провели в молчании, собравшись возле могилы, где была похоронена Эшли Кертис. Никто этого молчания не нарушал, но каждый, склонившись над каменной плитой, шептал что-то, надеясь, что девушка, лежащая здесь, наблюдает за ними и слышит те слова благодарности, что они произносят. Кажется, никто не плакал, все слёзы давно были потрачены и высушены ветрами, и осталась лишь благоговейная радость, что Эшли, наконец, обрела покой и настоящую свободу, к которым стремилась всю свою жизнь. *** Белоснежная пустыня, сумеречный мрак которой все также неизменно освещало приятное сияние могучего дерева, была, по обыкновению своему, спокойна. Ни звуков, ни порывов ветра, лишь лимб, знаменующий покой душевный и физический. Время здесь не существовало. Плывущие дни, месяцы и годы в человеческом мире были ничем в Путях. -Что чувствуешь? -Трудно объяснить. -А честно? -Я… хотела бы быть с ними. -Они любят тебя. -Знаю. Они стоят сейчас там благодаря тебе, я вечно буду в долгу перед тобой за их свободу. Эшли пошевелила пальцами ног, глубже закапывая их в песок. Обхватив свои колени, она, положив голову на руки, наблюдала за человеческим миром, прозрачными видениями который проносился в зияющей дыре в основании дерева. Услышав рядом с собой тяжелый вздох, она повернула голову к своему собеседнику. Поразительно, ведь столько лет прошло, но ни она, ни Эрен ни на йоту не изменились внешне. -Что-то не так?- спросила Кертис. Йегер, поджав губы, наблюдал за тем, как Леви Аккерман, оставшись с детьми возле могилы Эшли, склонив колено, приложил руку к земле. -Все вышло…,- пробормотал он,- не совсем так, как я полагал. -О чем ты? Эрен прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Шелестя песком, он поднялся на ноги и побрел прочь от дерева. Эшли поспешила за ним, стараясь не отставать. -Эрен? -Почему ты никогда не спрашивала, почему ты умерла? Эшли замерла на месте, провожая высокую фигуру взглядом. Йегер же, поняв, что она отстала, остановился. -Я…- лепетала Кертис,- я не… -В твоей смерти виноват я,- произнес он, наблюдая за тем, как голубые глаза расширяются от ужаса,- точнее, не только я. Он молча обернулся на дерево, Эшли, проследовав за его взглядом, увидела Имир, сидевшую возле. Ее чёрные глазницы, едва прикрытые светлой чёлкой, неотрывно наблюдали за ними. Кертис чувствовала, как по спине бегут мурашки. -Когда я просил ее освободить тебя от воли Первого Короля, то сразу же заподозрил, что слишком уж легко Прародительница согласилась,- рассказывал Эрен, все еще не прерывая зрительного контакта с Имир,- но я был опьянен победой, ведь наконец-то, спустя столько лет, я заполучил союзника и, наконец, смогу все сделать правильно. -Столько лет?- вторила Эшли, не веря своим ушам,- о чем ты говоришь? Эрен медленно моргнул и, развернувшись, побрел дальше. Поборов оцепенение, подгоняемая любопытством, девушка побежала за ним, вслушиваясь в каждое слово. -Когда Дрожь земли была остановлена, я оказался с Имир наедине и провёл с ней здесь целую вечность, наблюдая за всеми вами из Путей,- он усмехнулся,- казалось бы, что все кончено, сила титанов исчезла, воины и ты с Армином прекратили вести отсчет ее проклятия и все, казалось, наконец было сделано правильно. Но в тот день, в день твоего первого приступа, когда ты кашляла в ванной в своем доме, я испугался до смерти,- признался Эрен. Он продолжал идти, не останавливаясь, вслушиваясь в мелкие шажки за своей спиной. - Твоя смерть - плата за избавление от идеологии Карла Фрица. Эшли распахнула глаза. Эрен остановился. -Эшли, я видел все это десятки раз. Десятки раз я хоронил мать, Эрвина, Сашу, Ханджи и всех, чьи сердца были отданы для спасения человечества. Я готов был сдаться каждый раз, когда в конце концов все равно кто-то да умирал. У меня никогда не получалось сохранить жизнь всем своим близким людям. Кёртис слабо понимала, о чем говорит Эрен, слабо понимала ровно до того момента, когда в сознании пронесся собственный голос, шепчущий: «В Путях не существует времени». Догадки одна на одну начали наслаиваться в взбудораженном мозге девушки, но прежде, чем она смогла поверить и осознать хотя бы одну из них и произнести вслух, Эрен вновь заговорил: -Благодаря тебе я, кажется, теперь знаю, где просчитался. -Что?- лепетала Эшли. Йегер развернулся к ней и встретился с голубыми глазами, наполненными ужасом и непониманием. -В этот раз все будет по-другому, все будет правильно,- твёрдо сказал он. Эшли не могла поверить в то, что слышала. Все это казалось чистым безумием, да как… да как она, она что… все это время… это… Все это время миром управлял Эрен, наблюдающий за ходом истории из Путей. -Но…- Кертис не верила своим ушам,- но Эрен, сейчас же все правильно,- затараторила она. В мыслях гудели образы всех тех событий, которые ей удалось пережить, образы близких, образы ее детей. Сердце замерло при мысли, что все то, ради чего она боролась всю жизнь, ради спокойного мирного будущего ее семьи, все это может у них отнять лишь один человек,- они все свободны, Эрен!- кричала она, срывая голосовые связки,- не нужно ничего менять, они… -Ты не должна была умереть, Эшли, ты должна была быть с ними сейчас, с Эмилией, Кенни и Леви. С Армином, Энни и Жаном. С Райнером, Габи, Пик и Фалько. Ты не должна,- он сглотнул ком,- не должна была умереть. -Я… ,- она ошарашено бегала взглядом по его лицу и сердце ее сжималось при виде уверенности в его глазах и твердости в сказанном,- я готова умереть, только бы они были сейчас там, где они есть! -Я не готов,- отрезал Эрен,- не готов, чтобы ты умирала. Из белоснежного песка, с противным лязгающим звуком, вырвались массивные цепи и сомкнулись наручниками на запястьях Эшли, лишая ее способности двигаться. -НЕ СМЕЙ!- Кертис плакала, пытаясь вырваться, - НЕ СМЕЙ, ЭРЕН! -Прости,- он подошел к ней и обнял, покачиваясь, встретившись с сопротивлением,- я должен. Ты будешь счастлива в этот раз и умрешь в глубокой старости, я обещаю. -ЭРЕН, ОДУМАЙСЯ!- Эшли не узнавала собственного голоса. -Увидимся в 849 в кадетском, Эшли, и,- он, отпрянув, улыбнулся, - прости, что в нашу первую встречу буду вести себя как полный засранец. Уж чего, а этого я изменить не в силах. Цепи начали стремительно исчезать в песке, притягивая Кертис к земле. Эрен обошёл ее и направился к Имир. Последним, что увидела Эшли прежде, чем ее с головой затянуло в песок, был высокий силуэт и развивающиеся каштановые волосы в порывах ветра, которого не было в Путях. БАМ. БАМ. БАМ. Это… шаги? Я чувствовала тёплые большие ладони, которые держали меня за плечи, и под коленями. Меня держал на руках блондин, но смотрел он куда-то вверх. Я подняла голову вслед за его взглядом и увидела, как человек в зелёном плаще летал между двумя огромными монстрами, разрезая их своими клинками. В ушах звенело. Чудовища упали замертво, и окутали свои тела каким-то паром. Брюнет, что победил их, уже стоял рядом с тем, кто держал меня в руках и что-то говорил. Мы встретились взглядами. Серые, безумно красивые, усталые глаза.