Распускающееся чувство

Холодало. С неба накрапывал дождик. Потушив сигарету, человек напротив осторожно двинулся навстречу. Он протянул руку и…она прошла насквозь. Я кричал. Я кричал, но меня не слышали. Я кричал… …но не хотел быть услышанным… Я сел в постели и, хватая ртом воздух, хрипло дышал от страха. Волосы неприятно прилипли ко лбу, пижамная рубашка перекрутилась и мешала дышать. «Dreams again?» послышался голос по правую руку от меня. Я испуганно отшатнулся, но, признав во тьме всего лишь тебя, отвернулся, и устало кивнул, потирая переносицу. «Do you want me to tell you a story?» вновь насмешливо прошелестел твой голос рядом. Я покачал головой и попросил воды. Спустя некоторое время в поле зрения появилась бледная рука с длинными тонкими пальцами, держащая кружку с холодной водой. Я, словно умирающий, приник губами к краю - холодные струи потекли по подбородку и скользнули за воротник рубахи. Я был не против – все мое тело горело, как после жара, но ты негодующе цокнул и, приняв чашку из моих трясущихся рук, начал сам поить меня, придерживая затылок – словно маленького. Я был зол на тебя за подобную заботу, но ничего не мог поделать – после столь резкого пробуждения и разочарования в собственной способности хотя бы держать чашку на меня навалилась резкая апатия и усталость. Осторожно уложив мою голову обратно на подушку, ты поднялся со своего обычного места и очевидно, вышел во двор. Я облегченно вздохнул и задумался. В углу комнаты горела свеча, свет ее пламени щипал глаза, заставляя маленькие бусинки влаги катиться по щекам. Я улыбнулся сквозь пелену слез. «Are you crying?» Ну вот, опять ты. Не хочу думать, что это твоя заботливая рука мягко стирает слезы с моих щек и подбородка – мне не хватает сил послать тебя куда подальше с твоей заботой. Сел на край моей постели и закрыл своим телом тусклый свет – потеряв точку опоры в виде маленького огонька, я закрываю глаза и отдаюсь на волю Морфея. Тем временем, что-то опускается мне на лоб. Рука. У тебя очень холодные руки. Именно поэтому я не сбрасываю ее, и, наверное, потому, что у меня вновь начинает подниматься температура. А твоя узкая ладонь все еще на прежнем месте, гладит чуть влажные волосы – и как тебе не противно прикасаться ко мне? Я же весь липкий и потный и…горячий. «It is high…» - неясное бормотание, обращение скорее к самому себе, чем к моей скромной персоне. «Почему ты говоришь по-английски?» хрипло спрашиваю я. «Потому что у меня отвратительный акцент» прозвучало справа. Мне больше нравится твой голос, когда ты говоришь по-английски, но звуки нерусской речи меня странно утомляли. Хорошо, что в комнате было темно – это позволяло мне сосредоточиться на голосе моего соседа, сидящего рядом – а он у него просто великолепен. Кажется, он когда-то даже пел в опере… Пока я обо всем этом думал, ты принялся отирать мне лицо влажным полотенцем – по губам скользнула холодная капля – ты отер ее тыльной стороной ладони. Я удивленно распахнул глаза и попытался разглядеть мужское лицо в темноте. Ты успокаивающе погладил меня по лицу – сам не знаю почему, но мне вдруг стало так спокойно и тепло, что я опустил тяжелые веки и потерялся в своих снах. **** Все так зелено, что режет глаза. Я куда-то бегу, пытаюсь найти выход из вечно зеленого лабиринта. Я выбегаю на каменную кладку дороги, впереди виднеется маленький домик, похожий на те, что строят в Шотландии. Я вбегаю внутрь – изнутри дом кажется намного больше. Я хочу удостовериться – не почудилось ли мне, но дверь заперта. Страха нет. Я спокойно иду навстречу нежному розоватому сиянию, которое сменяется на цвета рассвета. Душащий меня аромат роз превращается в озоновую горечь, медленно растекается внутри моего жаркого тела. И, кажется, я уже готов раствориться в этом нежно-сиреневом мареве с рассекающими его голубыми и серыми нитями. Раствориться в рассвете. Но кто-то хватает меня за руку – я шиплю от боли и резко разворачиваюсь. Вся моя злость тут же испаряется, стоит мне узнать мужчину передо мной. Так непривычно смотреть на тебя в этом свете…видеть каждую твою черту, морщинку, складочку у губ. Но не это потрясает меня больше всего – у тебя вид такой, будто ты действительно видишь меня. Так крепко держишь меня за руку…что я чувствую – останутся синяки. Стоп. Я … чувствую? я удивлен, растерян. Я теряюсь в ощущениях, а ты все тянешь меня к себе – и…я постепенно вновь начинаю чувствовать свое тело, я выхожу из рассвета и…снова слышу биение своего сердца и теплую кровь, стучащую в висках. Обнимаешь меня, и я словно вспыхиваю. так тепло внутри… Я…слился с ним? Но я все еще чувствую себя… Только так, будто… будто я кому-то нужен Абсурд. Этого не может быть! но тогда…что это за тепло…почему я чувствую себя в безопасности, тепле и нежности, словно в коконе…словно в утробе матери… «Я люблю тебя» **** Я вновь резко просыпаюсь и сажусь в кровати, оглядываясь по сторонами, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Паника все никак не желает убираться обратно в ночь, пока моих плеч не касаются руки…две холодные руки с длинными, словно у музыканта пальцами. Они укладывают меня обратно и взбивают одеяло. Прохлада чуть успокаивает меня и я замечаю улыбку на этом холодном лице. «Я видел тебя!» вскрикиваю я, протягивая к тебе руки. Но ты лишь улыбаешься, отстраняя меня. «Глупости. Тебе снова приснился кошмар» тихо, успокаивающе, словно родитель, говорит он. Я ему не верю, но все равно сдаюсь и позволяю уложить себя, укрыть мои замерзшие плечи одеялом. Мне больше не жарко – наоборот, меня пробирает дрожь. «Ты был там…» сонно бормочу я напоследок, прежде чем заснуть. Уже почти рассвет – я не спал всю ночь. Больше кошмаров не будет, я уверен – они приходят только ночью. Из последних сил оставаясь в сознании, я почувствовал…легкое прикосновение чужих губ к моему лбу и то, как чья-то прохладная ладонь стирает с моего лица последние капельки пота и слез. И я знал…что-то в ту ночь расцвело во мне, что-то распахнулось навстречу…и дало место прорасти новому чувству.