Произведение искусства

      С шумом сглотнув, мужчина отвел взгляд, не в силах более смотреть на выражение юного и красивого лица перед собой. В такие моменты он ненавидел себя за все сразу: за то, что позволял этому происходить, за то, что лежал на своей кровати, пристегнутый наручниками к изголовью, за то, что ему все это нравилось. Безумие, да и только.       Изуна Учиха никогда не давал ему права выбора, все изначально началось именно с его подачи, однако Буцума Сенджу, будучи старше и, казалось бы, опытнее, сам повелся на это. Целый год он не мог прекратить происходящее. Или не хотел. Сложно сказать однозначно, как оно было на самом деле.       Он услышал смешок. Изуна напоминал своего отца хлестким взглядом и непоколебимостью. Буцума помнил Таджиму молодым, благо он был младше Учихи всего на четыре года. Они были из враждующих семей и выросли с мыслью о том, что им просто суждено ненавидеть друг друга всю жизнь. И их это даже устраивало. Они часто дрались, стоило им пересечься, с годами научились обмениваться колкостями и не доводить дело до мордобоя. У Буцумы остался шрам на лбу от Таджимы. В свою очередь Сенджу лишил Учиху его длинных волос. Он сам лично отрезал тонкий жесткий хвост и гордился этим, а Таджима в итоге выбрил затылок и более не отращивал волосы.       Казалось, всему этому не будет конца, несмотря на то, что они оба вошли в зрелый возраст, обзавелись семьями и сменили своих отцов на руководящих должностях. Но потоми случилось немыслимое — сын Буцумы и сын Таджимы стали друзьями. Для них обоих это стало огромной неожиданностью. Повлиять на Хашираму и Мадару им не удалось, хотя они старались. В итоге топор войны пришлось закопать. Как оказалось в итоге — навсегда.       Буцума привык к тому, что отныне в его доме в качестве гостей появлялся Мадара, а потом еще и Изуна с ним. Старший сын Таджимы пошел в мать, а вот младший оказался копией своего отца, начиная характером и заканчивая внешностью и чертовым жгутом блестящих жестких волос. Буцума хорошо помнил день, когда увидел его впервые. Он тут же сравнил парня с Таджимой и пришел к тому, от чего отчаянно убегал почти всю свою жизнь.       Неправильные мысли его преследовали все то время, что он анализировал свои взаимоотношения с Таджимой. Тогда он упрямо вертел головой, не позволяя себе думать о том, что Учиха вполне бы мог запасть ему в сердце не как друг, если бы их не настроили изначально на вражду.       Чтобы не думать об этом, Буцума переключал свое внимание на женщин. Сперва была та, кого он, возможно, даже любил. Первая жена родила ему сына, Хашираму. Он унаследовал ее мягкий характер и доброе сердце. Однако супружеская жизнь закончилась быстро, потому как женщина умерла от осложнений после беременности. Потом была вторая жена, родившая Тобираму. Она сбежала от мужа, оставив ему сына, когда узнала о его измене. Буцума ничего не таил, но откровенность не делала ему чести, конечно.       Впрочем, Сенджу не на что было жаловаться. У него была два сына, которыми он гордился, был отличный бизнес и в принципе все, чего можно было желать. Большего ведь и не надо.       Но потом появился Изуна Учиха.       Он и правда был похож на своего отца, но от матери ему досталась утонченная грация, не свойственная Таджиме. Он был невысоким, худым и стройным, словно девица, так что было крайне легко обмануться на его счет, поведясь на обманчивую внешность. На самом же деле Изуна был крайне опасен. Его хитрость и изворотливость не ведала границ. Даже Мадара на его фоне казался Буцуме простачком.       Однако Сенджу понял все это не сразу.       В один из обычных дней Буцума, вернувшись после поездки в Европу, застал в своем доме братьев Учиха. Мадара и Хаширама играли в приставку, споря в процессе, словно маленькие дети, а Изуна и Тобирама, сверля друг друга взглядами, сидели за столом и словно машинально поедали хлопья с молоком. Уже потом Сенджу узнал о том, что там связывало всех четверых юношей.       Дело в том, что Хаширама и Изуна были любителями выпить — иногда, но до беспамятства. Тобирама и Мадара потом были вынуждены их искать и забирать домой, пока те не натворили дел. Ведь если старший сын Сенджу был крайне миролюбивым, то младший сын Учихи вообще носил с собой нож и норовил кого-то им покромсать.       После очередной попойки Тобирама и Мадара притащили их в дом Сенджу, опасаясь показывать Таджиме настолько пьяного Изуну. Но Буцума об этом еще не знал. Он просто удалился в свою комнату, дабы отдохнуть после перелета. Мало ли, дружат его сыновья с сыновьями Учихи. Случилось оно и случилось. Ведь по итогу оказалось, что сотрудничать с Таджимой куда выгоднее, чем враждовать. Так что он был спокоен. Спокоен до того момента, пока в его комнате не оказался Изуна.       С этим мальчишкой, которому, насколько знал Сенджу, как раз недавно исполнилось семнадцать, им еще не приходилось разговаривать и вообще оставаться наедине. Буцума по сути и не знал его толком, не имел понятия, что от него можно ожидать.       — Тебе чего?       Изуна был очень похож на Таджиму и напоминал его молодого — это напрягало все так же сильно. Парень чуть наклонил голову на бок, смотря на мужчину откровенно изучающим взглядом. Буцуме совершенно не хотелось думать, что у него на уме. Вообще не хотелось заниматься мыслительной деятельностью. Он устал после перелета.       — Я ночевал в комнате для гостей, — зачем-то сообщил ему Учиха.       У парня был очень красивый голос. Несмотря на юный возраст, он звучал бархатисто и даже немного томно.       — И что?       Буцума так и не избавился от осточертевшего ему пиджака. Так хотелось принять душ, прилечь и расслабиться, но ничего из этого он не мог сделать, пока на пороге его комнаты стоит Изуна.       — Я проснулся раньше всех и решил, так сказать, изучить территорию врага. Иметь на руках компромат в случае чего всегда выгодно. Правда?       Сенджу не сразу понял, что ему сказали. Вернее осознал не сразу. Он уставился на парня, а тот сохранил тотальное спокойствие на красивом лице. Более того, он умудрялся выглядеть так, будто ему очень скучно.       — Что?       Учиха кивнул.       — Да-да, мы не враги, я знаю. Просто выражение такое.       — Я не об этом, умник.       Если бы Буцуме нечего было скрывать, он бы не напрягался. Однако у него были свои тайны. Сыновья, как правило, никогда не лезли в его комнату, дверь не запиралась, так что Сенджу и в голову бы не пришло, что о его секрете кому-то станет известно.       — Ну да, точно.       Изуна все так же лениво покосился на кровать. Буцума сжал руки в кулаки. Бить мальчишку нельзя, в конце концов, он старше. Кричать и выгонять из дома, наверное, просто глупо.       — Что?       Ему нужны были ответы. Учиха прикусил губу.       — Я нашел ящик под кроватью. У вас милая коллекция игрушек, Буцума-сан. Я оценил.       Что ж, все стало ясно, однако оправдались худшие ожидания Сенджу. Он выдохнул, честно стараясь не злиться.       — Ты шарился в моих вещах?       — Да.       Изуна ответил с такой легкостью и спокойствием, что Буцума немного растерялся. Хотя с другой стороны, Учихе теперь было чем ему угрожать. Ведь уничтожить репутацию человека всегда легко, особенно если уже знаешь его секреты.       — Зачем?       — Просто так. Мне было интересно. Я, конечно же, ничего не скажу вашим сыновьям, не переживайте об этом.       — А мне ты это зачем говоришь?       Буцума не понимал, к чему вообще идет этот странный разговор.       — А почему нет? — Изуна пожал плечами. — Не вижу ничего странного в том, что взрослый одинокий мужчина знает толк в самоудовлетворении. Но мне было бы интересно на это посмотреть.       Теперь снова стало непонятно.       — Что?       Учиха усмехнулся. Не так, как в свое время усмехался Таджима, умудрявшись взять верх над старым неприятелем, совсем иначе. На сей раз Сенджу испытывал не раздражение, а неприятный липкий страх. До чего же у Изуны обманчивая внешность.       — Мы с Мадарой уходим. Спасибо за гостеприимство, Буцума-сан. И простите, что занял ваше время.       Учиха просто обернулся и ушел, закрыв за собой дверь, оставив мужчину в звенящей тишине своей комнаты. Что это вообще было? Сенджу едва не сорвался с места, чтобы догнать наглеца и поставить его на место, дабы не смел вести себя подобным образом. Но он остался стоять на месте, все такой же растерянный.       Буцума был взрослым, и юность у него выдалась, пожалуй, вполне насыщенная. Однако большинство случайных связей не приносили должного удовлетворения. Это было всякий раз не то, чего ему хотелось. Сенджу просто осознал это не сразу. Пойдя на поводу у своих желаний, он однажды приобрел пару пикантных товаров в секс-шопе и остался доволен приобретением.       Для стимуляции простаты вовсе не обязательно иметь любовника. Хватает определенных приспособлений и собственных рук. Именно поэтому последние тринадцать лет Буцума в принципе не имел никаких интимных связей хоть с кем-то — в этом не было никакой необходимости. И все было хорошо, вплоть до тех пор, пока младший сын Таджимы не проник тайком в его спальню и не отыскал ящик. В этом ящике хранились разного размера вибраторы, анальные шарики и смазка, все то, что так удачно компенсировало Буцуме отсутствие личной жизни.       Мужчина понимал, что Изуна вполне может не сдержать слово и рассказать о свой находке вообще кому угодно. Хашираме и Тобираме, например, или же своему отцу. Что вообще могло помешать этому малолетнему наглецу молчать? Однако имело ли вообще смысл пытаться уговаривать его молчать? Или просто говорить об этом? Сенджу не знал, ситуация застала его врасплох.       Два дня мужчина был, как на иголках. Он прислушивался к разговорам сыновей, словно опасаясь услышать что-то об Изуне или самом себе, но не подавал и вида, что все же нервничает, так что сыновья ничего не заметили. Потом Хаширама сообщил, что не будет ночевать дома. У него явно были отношения с кем-то, уже довольно долгое время, но Буцума не пытался выведать подробности. Захочет — сам скажет. Тобирама, к слову, тоже не вернулся вечером домой. Зато вместо него пришел Изуна, которого Сенджу совершенно не ждал.       Он беспардонно вошел в комнату Буцумы, словно зная наверняка, где его искать.       — Тобирама дал мне ключи, — сообщил парень, не утруждая себя приветствием. — Оставил их на тумбе в прихожей, как он и просил.       Изуна просто прошел к рабочему столу Сенджу, сжимая в руках маленькую продолговатую коробку, повернулся к нему спиной и оперся ягодицами так, словно вел себя таким образом каждый день. Словно у них с Буцумой были настолько доверительные отношения, что он мог позволить себе врываться в чужую спальню без стука и всякого на то дозволения.       — Ты что здесь делаешь? — Сенджу уставился на Учиху. — И с какой радости Тобирама отдал тебе ключи?       Когда вообще Тобирама успел так сблизиться с Изуной? Это Хаширама и Мадара дружили, но не их младшие братья. Или Буцума что-то упустил, пока работал в поте лица?       — Я сказал, что забыл у вас дома свою зажигалку, а он спешил на свидание. Так что он решил на заморачиваться по этому поводу.       Сенджу сцепил зубы. Изуна раздражал. Раздражал вообще всем, начиная с того, что он так похож на Таджиму и заканчивая его непоколебимым спокойствием.       — Так забирай свою зажигалку и проваливай.       Буцума решил для себя, что не будет говорить с парнем о том самом ящике. Если же Учихе поднимет эту тему, вполне можно все отрицать, а на худой конец просто сказать, что это — его личное дело. Взрослый состоявшийся мужчина имеет полное право пользоваться секс-игрушками.       — Да нет у меня никакой зажигалки.       Изуна мотнул головой, жестом говоря, что Сенджу мог бы и сам догадаться, что к чему, а Буцума выдохнул. Да, мог бы, вполне. От Учих чего-то эдакого и нужно ожидать.       Он рассмотрел малолетнего наглеца получше: Изуна был действительно красивым парнем — черные волосы красиво контрастировали с бледной, идеально чистой кожей, взгляд черных глаз был пронзительным, пухлые губы в некотором роде сексуальными. Сенджу всегда запрещал себе думать о том, что тот или иной мужчина привлекает его в сексуальном плане. Он знал о своих желаниях и даже смирился с ними, но всегда ставил себе границы. И уж тем более он не посмел бы думать что-то подобное касаемо мальчишки, которому нет и восемнадцати лет.       Но Изуна своим вызывающим поведением заставил его об этом думать. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, обнаженные ключицы приковывали к себе взор. Плотно облегающие стройные ноги брюки не давали простора воображению. Парень был хорош, а еще он определенно уже понимал, что вызывает у многих определенного толка желания.       — Чего ты добиваешься? — прямо спросил Буцума.       Он уже устал об этом думать. Изуна улыбнулся и бросил ему ту самую коробку, что принес с собой. На ней не было ни одного опознавательного знака, но Сенджу, едва поймав, сразу понял, что в ней.       — Ты издеваешься, да?       Учиха прикусил губу.       — Вовсе нет. Просто решил подарить вам кое-что, так сказать, в вашу личную коллекцию.       На сей раз Буцума разозлился. Он сжал коробку, да так, что та вмиг смялась, позволив ощупать то, что внутри.       — Да как ты смеешь…       — Между прочим, он денег стоит, — как ни в чем не бывало заметил Учиха. — И приятный на ощупь. У вас в коллекции такого нет, я точно знаю. И поаккуратнее с ним, Буцума-сан. Стеклянный дилдо — это произведение искусства.       Сенджу испытал искреннее желание ударить наглеца этим самым дилдо по лицу, чтобы хоть так стереть самодовольную ухмылку.       — Забирай это и проваливай, парень. Не зли меня.       На сей раз Изуна поджал губы.       — Я не хочу уходить.       — А я не желаю тебя здесь видеть.       Учиха не ощущался как несовершеннолетний. Это пугало.       — Вы иногда напоминаете сварливого старика, Буцума-сан. Но все равно мне нравитесь.       Сенджу понимал все меньше и меньше.       — Зачем ты сюда пришел? Да еще с этим?       Изуна видел, что он пытается держать себя в руках, а еще понимал, что благодаря природному спокойствию Буцума, скорее всего, не сорвется. Он всегда отличался умением сперва думать, а только потом что-то предпринимать.       — А разве не очевидно? — Изуна нахмурился. — Потому, что мне так хочется. Я не привык отказывать себе в чем-то, особенно если очень сильно приспичило.       — Хочется поиздеваться над кем-то?       Сенджу, сам не ведая зачем, все же открыл коробку. Это в самом деле был стеклянный дилдо. Дорогой. Где Изуна его вообще достал?       — Нет. Хочется увидеть, как вы используете эти игрушки. Многое бы отдал, чтобы посмотреть.       Буцума был вынужден снова посмотреть на парня.       — Вот же несносный паразит.       Изуна кивнул.       — Еще какой. Откровенно говоря, я был бы не против и сам это опробовать на вас.       Вот теперь Буцума уже перестал понимать, надо ли ему злиться на сказанное.       — Что ты несешь?       Для мужчины отчего-то стало неожиданностью, когда Учиха стремительно сократил расстояние между ними.       — Вы ведь слышали, Буцума-сан. Я хочу вас. И я более чем прямолинейно вам об этом сообщил.       Это был сущий бред. Изуна был ниже ростом, весь такой тонкий и изящный, обманчиво хрупкий. Юный. Младше Хаширамы и Тобирамы, если на то пошло. Ребенок, который не ощущался как ребенок. Скорее как демон-искуситель. Но это не имело ровным счетом никакого смысла. Зачем юноше вообще делать что-то подобное, так еще в отношении мужчины, что в отцы ему годится?       — Тебе лет-то сколько, малец?       Изуна хмыкнул, нисколько не смутившись.       — Больше, чем было вашим сыновьям, когда они начали жить половой жизнью. Полагаю, кстати, об этом я так же лучше информирован, чем вы.       Буцума смог ощутить тепло его тела, и это заставило отступить назад. Происходящее было ненормальным, совершенно. Он не хотел продолжать этот разговор, но не понимал, как вообще прогонять Учиху. Изуна явно не собирался уходить.       — Ты слишком много болтаешь. Может, мне стоит обсудить твое поведение с Таджимой?       Парень вновь его удивил. На сей раз он вцепился ему в рубашку и толкнул от себя так, что потерявшись от неожиданности равновесие Буцума упал на свою кровать. Он выронил коробку и тут же о ней забыл напрочь. Откуда в этом хрупком тельце такая силища?       Изуна не позволил ему осознать, что к чему. Он просто забрался на мужчину верхом и уперся ладонями в грудь так, что у Сенджу перехватило дыхание. Да чтобы какой-то подросток его вот так швырял… Однако Учиха и правда был слишком сильным.       Пугающе сильным.       — Угрожать мне не надо, Буцума-сан. Если только заикнетесь о чем-то отцу, я заставлю его поверить в то, что вы меня совратили. Так что вам лучше не рисковать.       Сенджу потрясенно распахнул глаза.       — Я тебя не совращал!       Изуна почти спокойно улыбнулся.       — Конечно. Но кому из нас поверят?       Это вполне могло сойти за шантаж, за более чем явные угрозы, но Буцума распереживался вовсе не из-за этого. Изуна был таким горячим. Чем ближе он, тем отчетливее ощущалась его сексуальность.       — Слезь с меня.       — И не подумаю.       Сенджу снова проморгал важный момент. Учиха просто улегся на него, обхватил правой рукой подбородок мужчины, скользнул подушечками пальцев по вполне ощутимой щетине, а потом прижался губами к его губам. В его действиях не было ни намека на неуверенность, напротив — он словно был рожден доминировать и обладать кем-то. Буцума, который никогда в жизни не был ведомым, ничего не смог предпринять.       Не захотел, к собственному удивлению.       — Перестань…       Изуна чуть отстранился от него, но лишь за тем, чтобы снова заткнуть, теперь уже куда более глубоким поцелуем. Ощутив его проворный язык, очертивший нёбо, Буцума испытал множество противоречивых желаний — отшвырнуть от себя Учиху и дать ему пинка, или же слепо позволить сотворить с собой все, что придет в черноволосую голову этого паршивца. Первый вариант, конечно же, был правильным. Единственным верным. Сенджу это понимал.       В какой-то момент он ощутил на шее чужие волосы. Жесткие и гладкие, как у Таджимы. Изуна отстранился и, приподняв голову, посмотрел на него. Он был уверен в происходящем, в то время как состояние Сенджу были близко к паническому.       — Вам ведь нравятся мои волосы, да?       Буцума все не мог понять, почему его руки и ноги стали ватными. Почему он просто не прогонит парня? Ведь он может. Он взрослый мужчина, в конце концов, и ответственной за происходящая в любом случае будет именно на нем.       — Слезь с меня.       Парень сидел на нем верхом. Слишком близко.       — Вы всегда на меня смотрели, задерживая взгляд на волосах. Это потому, что я похож на отца?       Сенджу сглотнул.       — Слезь…       — Или я вам все же нравлюсь? Именно я.       Буцума помотал головой.       — Ты — ребенок.       Едва услышав это, Изуна до боли впился пальцами левой руки в плечо мужчины, а правой обхватил запястье Сенджу.       — Да неужели? А что на счет этого? — когда он прижал чужую руку к своему паху, Буцуму просто прошиб пот. — Есть кое-что, что мне хочется вставить в вас сильнее, чем дилдо. Буцума-сан, я хочу вас. И я не успокоюсь, пока вы не стаете моим.       Он не шутил — вот что смог осознать мужчина. Парень был возбужден, а еще намерен идти до конца.       — Зачем тебе это?       Изуна был прав во многом; случись что, поверят именно ему, семнадцатилетнему красивому юноше с обманчиво хрупким телосложением. И парень это прекрасно понимал, а потому использовал имеющийся рычаг давления. А еще он явно не тот ребенок, до которого можно спокойными разговорами донести простые истины о том, что такое хорошо, а что такое плохо. Потому, что Учиха уже все для себя решил.       Непонятно в этой ситуации самое главное — зачем он так напрягается? Зачем ему вообще сдался Буцума? Слишком взрослый для него, лишь несколькими годами младше собственного отца.       — Я знаю, чего хочу, Буцума-сан. А еще я знаю, когда мои желания взаимны. А они взаимны.       Сенджу отчаянно твердил себе, что все это надо прекратить. Нужно урезонить зарвавшегося парня, угомонить его, донести до него, что он творит неправильные вещи. Позвонить Таджиме, в конце концов, ибо что вообще Изуна делает поздним вечером в чужом доме…       Пресловутое «нельзя» билось в голове долго, но исчезло, когда минуло то ли несколько минут, а то ли часов — понять сложно. Буцума сжимал пальцами подушку и едва ли не скулил, обнаженный, до отвратительного беспомощный и слабый в чужих руках. Он лежал на животе, окончательно сдавшись и отдав себя во власть чужих рук, а Изуна прижимался к его спине, запустив ладони в каштановые волосы. Он двигался так активно, что Буцума терял связь с реальностью.       Ощущать в себе вибратор — это приятно, а вот член юного и весьма разгоряченного от страсти любовника — нечто на совершенно запредельном уровне. Сенджу об этом не знал. Он никогда не был в постели с мужчиной, наверное, поэтому и был сбит с толку.       Член Изуны просто таранил его, растягивая упругие мышцы. Это было в разы лучше любого самоудовлетворения, так горячо и приятно. Буцума был не в силах думать о моральной составляющей происходящего, о том, что у него происходит незащищенный секс с несовершеннолетним юнцом, о том, что этот юнец — Учиха. Член внутри задевал простату, Изуна словно знал наверняка, под каким углом надо входить.       В какой-то момент Учиха особенно сильно дернул его за волосы — больно, но одновременно так приятно. Это было странное, иррациональное чувство экстаза от боли, которого Сенджу прежде за собой никогда не замечал. Парень рыкнул. Буцума ощутил, как пульсирует возбужденная плоть внутри него, и запоздало осознал, что Изуна кончил. Мужчина выдохнул. Да, самое страшное уже случилось, но это не вызвало в нем ужаса. Как знать, даже если позволив этому произойти, он свершил преступление, оно, возможно, того стоило.       Изуна отдышался, а потом, поцеловав Буцуму куда-то в изгиб шеи, поднялся с него. Член с хлюпающим звуком вышел, заставив мужчину ощутить кожей на внутренней стороне бедра ниточку влаги. Какая же это ужасная идея — секс без презерватива.       Сенджу остался лежать на месте, все еще осознавая случившееся, а Изуна опрокинулся на спину так, что теперь его голова чуть свисала с кровати.       — Как же хорошо, — хрипло заметил он.       Ему хватало сил разговаривать, а Сенджу не хватало сил подумать о последствиях. Более того, мужчина был возбужден, но совершенно не в состоянии что-то с этим поделать. Он переспал с малолеткой. Вернее даже не так — он позволил малолетке себя оттрахать. Еще не ясно, что хуже. Таджима его убьет, если узнает.       Стоило подняться с места и привести себя в порядок. Тюбик с использованной смазкой лежал на полу, незакрытый. Стоило его закрыть. Ящик с коллекцией игрушек был опрокинут, из него выпало несколько вибраторов, пока Изуна остервенело искал любрикант. Тоже стоило все собрать и вернуть на место.       В конце концов, поговорить о произошедшем стоило.       Буцума вполне это осознал, но сил встать и сделать хоть что-то в себе не нашел. Как не нашел сил и сделать что-то со своим напряженным влажным членом, уже причинявшим боль. Он снова потерял счет времени и очухался лишь тогда, когда ощутил руки Изуны на своих ногах. Парень решительно повернул его на бок.       Наконец, Буцума посмотрел на него. Что он там говорил — желание взаимно? Вот же чертов Учиха.       Закинув ногу Сенджу себе на плечо, Изуна пристроился к чужой промежности. Член легко вошел в хорошо растянутый вход, уже крайне влажный от спермы, а Буцума удовлетворенно выдохнул. В юном теле много сил, всего лишь пара минут — и мальчишка готов ко второму заходу.       Двинувшись в нем пару раз, Изуна настроился на удобный темп, теперь уже не такой спешный, как минутами ранее, а потом чуть склонился над мужчиной. Кончик его хвоста снова скользнул по коже Буцумы, теперь уже по груди. Сенджу тут же схватил его пальцами и потянул к своему лицу, заставив парня склониться сильнее. Уловив же запах чужих волос, он сдался окончательно.       Ему было хорошо с Изуной, и он смог себе в этом признаться. Плевать на моральные нормы, возраст и все прочее. Если Учиха в самом деле его так хочет — то пусть берет столько раз, сколько сам пожелает.       Так решил Буцума в тот момент, вновь ощущая в себе горячий твердый член юноши. В самом деле, лучше любого его вибратора. И именно с того дня все это и началось.       Буцума сглотнул. Прошел уже целый год. Теперь Изуне восемнадцать, и за минувшее время он умудрился полностью подчинить его себе. Интерес мальчишки к взрослому мужчине не то, что не угас — стал сильнее. Он творил с ним самые разные вещи, заставив Сенджу осознать, что у него была, в общем-то, не такая уж и интересная на интимные приключения юность.       Учиха был тот еще затейник. Он ловко выгадывал момент, когда Буцума будет один дома, и тут же заявлялся к нему с готовым планом дальнейших действий. Буцума научился не удивляться, ничего не спрашивать и не сопротивляться. В конце концов, ему по итогу всегда нравилось то, что с ним вытворял юный любовник.       Он чуть дернул руками. Наручники не причиняли боли, лишь легкий дискомфорт от скованности движений. Это было приобретение Изуны, равно как и красные эластичные веревки для шибари, кляпы, повязки на глаза, ремни и хлысты. Коллекция игрушек пополнялась, а Сенджу все так же не мог понять, откуда вообще парень все это берет. Он просто не спрашивал ни разу.       — Ноги чуть шире, Буцума-сан.       Мужчина недовольно промычал, но подчинился чужой воле. Он бы, возможно, высказал недовольство, но это было в принципе невозможно из-за кляпа на кожаной перевязке. Сенджу морщился, понимая, что по щекам то и дело стекают капельки слюны, а поделать с этим ничего нельзя. Забавно, Учиха находил подобное возбуждающим.       — Отлично. Итак, страпон на присоске или мой любимый стеклянный дилдо?       В отличие от совершенно обнаженного Буцумы, Учиха был в брюках, с голым торсом и босой. Иногда Сенджу хотелось смеяться от того, как они, должно быть, смотрятся вместе — он взрослый и плечистый, высокий и куда более крупной комплекции, и Изуна, худенький и стройный, словно девица, низкорослый и настолько красивый, что сложно назвать его мужчиной. И по итогу именно Изуна доминирует, а Буцума подчиняется чужой воле.       Сенджу хмуро покосился на Учиху, который держал в руках два упомянутых им предмета и рассматривал с такой серьезностью, будто решал важный для бизнеса вопрос. Их взгляды пересеклись, и Изуна кивнул.       — Соглашусь, Буцума-сан, сегодня стоит пустить в ход произведение искусства.       Именно так он называл свой самый первый подарок для коллекции Сенджу — стеклянный дилдо, гладкий, восхитительно холодный в первые минуты использования. Буцума хорошо это помнил. К слову, вторым подарком Учихи были совершенно идиотские зажимы для сосков в виде крокодильчиков, на хвостах которых висят маленькие колокольчики. Эти зажимы Изуна всегда пускал в ход, так что теперь колокольчики позвякивали при каждом неловком движении Сенджу.       Буцума сглотнул. Промежность была влажной от смазки, внутри немного хлюпало, член стоял, словно каменное изваяние, но кончить мужчина пока не мог — детородный орган находился в плену кольца у самого основания. Изуна слишком сильно любил его мучить.       Буцума вздрогнул, когда отбросившая в сторону страпон ладонь Учихи добралась до его ягодиц.       — Но сперва нужно разобраться с этим.       Какими бы восхитительными ни были ощущения, Сенджу все равно каждый раз хотел умереть от стыда. Изуна наслаждался каждым мигом, когда медленно, один за другом вводил к него анальные шарики, по нарастающей, от маленького до самого большого. Он чуть натянул веревочку, заставив Буцуму замереть.       — Готовы?       Нет, Сенджу никогда не мог быть готовым к подобному, хотя и ответить бы у него не вышло. Он закрыл глаза и расслабился, а уже потом ощутил, как первый шарик проехался по простате, а потом второй и третий. На головке члена тут же выступили капли предэякулята и закапали на живот, но на это мужчина вовсе не обратил никакого внимания.       Яркое удовольствие восхитительными спазмами прошлось по всему телу, заставив на миг позабыть обо всем на свете. Все таки Изуна знал, что надо делать и как свести партнера с ума, даря наслаждение. А ведь Буцума был у него первым и единственным партнером.       Порой, думая об этом, Сенджу осознавал, как сильно парень привязал его к себе, насколько важной частью жизни он стал. Да что уж там, эта самая жизнь уже никогда не будет прежней, Учиха перевернул ее с ног на голову, и процесс уже необратим. Но что будет дальше? Однажды придется что-то решать. Изуна прямо говорил ему о том, что в его планы входит переехать жить в дом Сенджу года через три после окончания школы. А это значит, что надо будет каким-то образом сообщить об их отношениях Таджиме и Мадаре, ну и сыновьям Буцумы, разумеется. Мужчина понятия не имел, как это вообще сделать, а вот уверенность Изуны в том, что проблем не будет, его напрягала.       — Как плавно они вышли. Вам понравилось, Буцума-сан? — Сенджу вновь что-то промычал через кляп, и парень кивнул. — Отлично. Тогда перейдем к произведению искусства.       Его особой любви к стеклянному дилдо Буцума не понимал, но и против никогда не был. Просто далеко не у каждого в мире одной из самых памятных вещей является секс-игрушка.       Изуна положил руку на живот любовника, провел ниже и огладил паховые волоски.       — Хорошо, что он прозрачный. С его помощью можно рассмотреть богатый внутренний мир.       Сенджу закатил глаза, несмотря на то, что морально готовился принять в себя дилдо. Шутка была просто идиотская. Наконец, он ощутил холодное прикосновение к растянутому влажному анусу. Не теня времени, Изуна протолкнул его внутрь, мышцы поддались и плотно обхватили гладкое стекло.       Буцума задрал голову. Как же это необычно, когда манипуляции с подобными игрушками проводит кто-то другой. Необычно, но более чем приятно и остро по ощущениям.       — Он полностью внутри, — зачем-то сообщил Изуна.       Сенджу перевел дыхание, а уже потом Учиха чуть двинул рукой назад, плавно скользя стеклом, потом снова вперед. Вторую руку он все так же прижимал к нижу живота любовника. Изуне нравилось улавливать моменты, когда введенный до упора дилдо утыкается в живот изнутри.       — Неплохо держитесь, Буцума-сан. Может, мне стоит прикупить такой же, но побольше размером? Что скажете?       Сенджу хотел только огрызнуться и послать парня куда подальше с его глупыми вопросами, но получилось лишь вновь неразборчивое мычание.       — О, да вы раскраснелись. Неужели так нравится?       Едва Учиха ввел дилдо под другим углом, мужчина выгнул спину, наслаждаясь болезненно приятными ощущениями. Сладостная мука стала слишком долгой. Буцума мотнул головой, желая избавиться хотя бы от кляпа. В идеале еще и от зажимов с колокольчиками, конечно, и кольца на основании члена. Однако он ничего не решал.       Наконец, Изуна в полной мере наигрался и перешел к следующему этапу своей игры. Введя дилдо поглубже, он сперва расстегнул свои штаны и чуть спустил их, выставив на обозрение свой член в обрамлении черных паховых волосков, всегда аккуратно подстриженных, разумеется. Парень потерся членом о внутреннюю сторону бедра Сенджу, а тот задышал быстрее. Хотелось в себя этот член, горячий и крепкий.       — Ну что ж, пора проявить милость.       Учиха неспешно избавил его от кольца на члене, но едва Буцума удовлетворенно выдохнул, резким движением надавил на один из зажимов, причиняя боль — не сильную, но ощутимую и внезапную. Сенджу зарычал и попытался опалить наглеца взглядом, а Изуна довольно кивнул.       — Вижу, вы в восторге. Готовы кончить?       Буцума недовольно подкинул бедра. Истязать его Учиха тоже умел, и делал он это виртуозно.       Дилдо с чпокающим звуком вышел и оказался где-то в стороне. Сенджу тут же о нем забыл, потому как Изуна опрокинулся на тело любовника. Соприкоснувшись с ним кожей, Буцума задышал быстрее. А потом парень потерся членом о его промежность. Эта неспешность так же раздражала, как и заводила.       Учиха громко задышал ему в изгиб шеи, а его волосы заскользили по плечу. Это было прекрасно. Именно в такие моменты можно было забыть обо всем на свете, наплевать на мир вокруг и просто наслаждаться моментами, за счет которых не было никакой нужды в словах любви. Изуна говорил с ним на языке прикосновений, а Буцума отвечал, принимая эти прикосновения и позволяя трогать себя снова и снова.       Парень приподнялся, направил рукой своей член и вошел в любовника до упора.       — Буцума-сан…       Едва оказавшись на крыльце, Тобирама замер.       — Теперь я снова сомневаюсь.       Мадара тут же слегка подтолкнул его в спину.       — Я не настаиваю, но это было твое решение. Помнишь?       Сенджу оглянулся к нему. Да, он принял взвешенное решение, потому как ему просто осточертело прятаться по углам и вечно недоговаривать. Они с Мадарой были в отношениях достаточно долго, чтобы Тобирама мог для себя понять — это его человек. Сомнений не было. А значит, пора рассказать все отцу.       — Помню.       — Моего отца, наверное, тоже удар хватит. Но он должен смириться быстрее, чем твой, — Мадара задумчиво покосился на парадную дверь. — Ну, я так думаю.       С этим Тобирама мог согласиться. Кивнув собственным мыслям, он открыл дверь и первым пересек порог.       — Скажу отцу прямо сейчас.       Он и правда устал лгать. Пусть все станет очевидным. И если отец не примет его выбор, Сенджу придется с этим смириться. Он уважал отца и не хотел его подводить, но у всего есть определенные рамки.       — Погоди.       Остановив его, Учиха мягко обхватил ладонью плечо своего парня, а потом сократил расстояние между их лицами и поцеловал в губы. Тобирама отозвался на это прикосновение. Каким бы холодным и отстраненным он не казался, Мадара всегда его менял своими действиями, делая более мягким и чувственным.       — Это ты меня так поддерживаешь?       Учиха ухмыльнулся.       — Да. Не переживай. Как минимум твой брат уже в курсе и точно будет на твоей стороне, а вместе вы до отца сможете докричаться.       Верно подмечено — подумал Сенджу. Да, Хаширама давно все знал. Будь он против — сказал бы как есть.       — Хорошо.       Они оба встрепенулись, услышав голос со стороны двери, к которой и направлялись. Тобирама нахмурился, поняв, что кто-то позвал его отца по имени, а вот Мадару аж передернуло.       — Изуна?       Это и правда был голос его младшего брата. Однако почему он звучал из спальни Буцумы Сенджу? Учиха помчался вперед Тобирамы и решительно открыл дверь, уже через секунду его нагнал Сенджу. Они оба замерли, увидев нечто шокирующее. Буцума, обнаженный и прикованный наручниками к изголовью кровати, да еще и с кляпом во рту, и нависающий над ним Изуна. Поза была настолько недвусмысленной, что нельзя было усомниться — эти двое занимаются сексом. Собственно, звуки это подтверждали.       Изуна повернул голову к ним и замер, и лишь потом Буцума понял, что что-то не так. Его глаза в ужасе расширились.       — Отец?       Тобирама не мог поверить собственным глазам. Да уж, пообщался с папой, ничего не скажешь. Из состояния оцепенения первым вышел Изуна.       — Он сейчас немного занят, Тобирама, — сказал парень почти будничным тоном. — Можешь зайти чуть позже?       Сенджу дернулся с места и захлопнул дверь, не желая больше видеть происходящее в спальне. Они с Мадарой переглянулись. Должно быть, оба не верили своим глазам.       — Это… что вообще было?       Учиха даже побледнел сильнее обычного и теперь напоминал полотно. Тобирама прекрасно его понимал.       — Я определенно точно не хотел этого видеть.       Они двинулись в сторону кухни, от греха подальше, все еще шокированные и пытающие осознать, что да как.       — Эм-м… Что теперь?       Сенджу не стал смотреть на Мадару.       — Подождем.       Он пожал плечами. Вариантов не сказать, чтобы было много. Предстоящий разговор обещал быть весьма и весьма интересным, но у них еще есть немного времени, чтобы отойти от шока. Наверное. Тобирама уже ни в чем не был уверен. Только в том, что им с Мадарой нужно отыскать бутылочку саке. На трезвую голову спокойно уже не подумаешь.