Хризантемы

Двенадцатый этаж одного из элитных отелей Италии. Номер триста двенадцать. Заранее забронированный на имя Савады Тсунаеши, босса самой крупной и главной мафиозной семьи, Вонголы. Дорогой интерьер, свободная, просторная комната. Максимум удобств, для обычного второсортного офицера, занимающегося слежкой. Савада никогда не отказывал своим подчиненным в комфорте, будь то Хранитель или же обычный садовник. Огромное окно закрывали плотные, темные шторы. Витиеватый, белый рисунок был безнадежно испорчен кровавыми брызгами. Полумрак окутал комнату. Мягкий свет от торшера не давал возможности разглядеть фигуру человека, удобно устроившегося в кресле. Облокотившись о подлокотник, неизвестный, подперев голову рукой, не без удовольствия наблюдал за своей жертвой. Руки привязанные к резной спинке кровати уже приобрели синеватый оттенок. Тряпка, наспех засунутая в рот и служащая кляпом, насквозь пропиталась кровью и теперь больше напоминала вздутый, развороченный язык. Снова что-то прохрипев, мужчина забился в судорогах, скользя ногами по махровому ковру. Прежде кипельно-белый, теперь насквозь пропитался кровью, что без остановки лилась из раны в животе. Серые глаза закатились, обнажая залитый полопавшимися капиллярами белок. Усмехнувшись, неизвестный отложил пистолет на небольшой стеклянный столик. Посмотрев на наручные часы, он улыбнулся, поднимаясь на ноги. Время пришло. Еще пара минут и маленькая стрелка опишет свой последний, шестой круг. Несколько жалких минут и с проблемным отродьем, в лице Вонгольского Туманника будет покончено. Присев около иллюзиониста на корточки, человек потянул за тряпку, вытаскивая кляп у того изо рта и откидывая в сторону. Мужчина сразу же попытался вдохнуть, но захрипел, заходясь в диком кашле. Темно-алая жижа потекла по подбородку вперемешку с лепестками. Еще несколько попыток вздохнуть не увенчались успехом, а довольно большой бутон хризантемы был выблеван на грудь. Иллюзионист, словно рыба, лишь открывал рот, захлебываясь собственной кровью и давясь новым, подступающим бутоном. Кожа на животе вздулась, разрывая по бокам пулевое ранение. Зеленые стебли стали с невероятной скоростью пробираться наружу, оплетая тело и распускаясь новыми цветками. Снова захрипев, мужчина в последний раз дернулся, прежде чем его сердце остановилось, пронзенное корнями растения. Огромный, алый бутон хризантемы медленно раскрыл свои лепестки, распускаясь в широко открытом рте. Из уголков глаз показались зеленые листья. Вытеснив глаза, зелень оплела голову мертвеца, давая новым цветкам раскрыться в глазницах. Снова мельком глянув на часы, незнакомец кивнул своим мыслям и поднялся. Его миссия была окончена. В комнате, объятой полумраком, мертвец казался куклой. Искусной, изящной, украшенной поблескивающими от свежей крови бутонами хризантем. Несколько необычный способ убийства, но такой возбуждающий, что незнакомец непроизвольно проводит языком по губам. Ствол в его руках приятно холодит кожу, а открывшаяся картина обдает жаром где-то внизу живота. Хочется творить еще. Дать цветам распуститься на новых жертвах. С замиранием сердца наблюдать, как несчастные будут корчиться и кричать, пока окончательно не превратятся в погребальный венок на собственной могиле. Незнакомец, словно тень, исчез так же быстро и тихо, как и появился. Никаких следов присутствия чужака, лишь выпущенная им пуля покоится в теле бывшего Тумана Вонголы. Иллюзионисты - ошибки природы. Язвы, на теле мира мафии. Слишком непредсказуемые, живучие создания, которых не так-то просто убить. Они подчиняют разум, завлекают врагов в свои мерзкие, лживые сети. Стоит отвлечься лишь на секунду и твоя жизнь больше не принадлежит тебе. Смерть неспешно выхаживает в след за ними, умело притаившись в их тени. Кажется, более сложного, как к пониманию, так и к убийству, врага не найти. Вонгола слишком сильно затянула узел на шее врагов. С приходом к власти Десятого босса, мир мафии стал заметно меняться. Наркоторговля и поставка оружия, стала нереальным делом после новых законов, внесенных Савадой. Вся подпольная грязь, накопившаяся за долгие годы стала подниматься наверх и постепенно устраняться. Семьи, что держались благодаря поставке оружия или продаже людей за границу, полностью расстались со своими богатствами, включая жизни. Вария, под командованием Девятого, устраняла бунтовщиков с завидной скоростью. Взирая своими добрыми, карими глазами, полными наивности и простоты, Тсуна отдавал жесткие, пресекающие предателей на корню, приказы. Мягкий на вид, но слишком хорошо закаленный внутри. Он не щадил людей, что по будням вскрывали глотки ради маленькой дозы или извивающейся девочки лет тринадцати в своей постели. Подобные отбросы не стоили даже и секунды внимания. CEDEF активно отслеживали каждую крысу, способную опорочить имя Десятого Вонголы. Если же эти люди представляли опасность, то в дело опять-таки вступала Вария. За десять лет произошло не одно восстание и не одно было подавлено. Оружие, пламя, рынок иллюзий, позволяющий за крупную сумму создать что-угодно на один день. Начиная от мелкого оружия, заканчивая ядерными бомбами и более мощными видами пламени. Через все это Вонгола прошла не без труда, но все равно осталась в выигрышном положении, заработав себе статус в обществе. Имя Вонгольского Неба теперь произносили с осторожностью, зная, что мягкий на первый взгляд, босс, может с легкой руки послать одного из своих Хранителей, на не менее мягкий и последний разговор в жизни предателя. Устранить Небо пытались не единожды. И это касалось не только Вонголы. Вария в свое время потерпела не одно покушение, о чем не особо беспокоилась. Только самоубийцы ступали на их территорию, после чего кровавым ковром устилали землю, даже не сумев пробраться в замок. У иллюзионистов была своя задача в этом деле. И выполняли они ее на отлично. Подобно утреннему туману, они окутывали пространство, скрывая Небо от посторонних глаз. Они знали все, видели и слышали каждый шаг незваных гостей. Пресекали попытки еще в самом зародыше, не давая врагу пропустить хотя бы один удар сердца, прежде чем те замертво падали на землю. Иллюзионисты не были богами. Как и любой человек, они были смертны. Известный издревне факт, Туманы имели слишком низкий болевой порог. Владея мощью, разрушающий разум, они были слишком слабы против физической боли. Ранить или покалечить иллюзиониста было не сложно, но вот убить, практически невозможно. Словно собаки, они зализывали свои раны лживым отсутствием тех. Прошел не один год, пока один человек не обнаружил способ, позволяющий убить этих дьявольских тварей. Можно ли сделать из обычной кровавой расправы нечто прекрасное, легкое и по своему эстетичное? Да. Конечно, можно. И именно профессор Верде, давным-давно увлекшись этой темой, сумел претворить подобное в жизнь. Еще будучи обычным ученым, не попадая под проклятые лучи Шахматноголового, Верде получил заказ. Человек, не желающий раскрывать своей личности, заказал у него оружие, позволяющее убить иллюзионистов. Ученый, прежде даже не задумывавшийся над подобной идеей, был полностью захвачен этим изобретением. Получив не маленькую сумму на свой счет, зеленоволосый гений приступил к созданию. Но та осталась лишь на бумаге, погребенная и оставленная где-то далеко от Италии. Проклятье Аркобалено принесло тогда в его жизнь слишком много проблем, чтобы думать о чем-то еще, кроме спасения собственной шкуры. Сейчас же, спустя столько лет, до Верде дошли слухи. Неизвестная группировка с легкостью и каким-то извращенным способом, убивала иллюзионистов. По началу это были обычные офицеры. Их тела, оплетенные кровавыми хризантемами, словно вестников смерти, находили в разных уголках света. Тсуна даже представить себе не мог, насколько тяжелой и мучительной была их смерть. Это разжигало огонь внутри, тихую ярость от осознания собственной беспомощности и не понимания происходящего. Сколько бы CEDEF не рыскали среди подпольных крыс, сколько бы не пытались выбить информацию из тех, толку было ноль. Емицу лишь отрицательно качал головой, с сожалением смотря в глаза сына. Быть боссом было не просто и подобное дерьмо порой случалось, этого нельзя избежать. Трудности всегда приходят, когда их не ждешь. Тсуна уверен, он бы смог сжать кулаки и попытаться закрыть глаза на смерть своих людей. Он не желал этого, но такова была реальность. Он бы смог. Если бы неизвестные убийцы не переступили последний порог его и без того, хрупкого терпения. Двери в кабинет нахальным образом открывают чуть ли не с ноги. Высокий брюнет в несколько шагов преодолевает расстояние до кресла, в котором сидел Небо, разбираясь с отчетами. Словно ураган, Ямомото всего лишь парой слов заставляет сердце Тсуны забиться с бешеной скоростью. - Тсуна, тебе нужно в больницу. Хром умирает. И эти слова, подобно смертельным мечам Такеши, беспощадно режут его душу. Савада ничего не говорит. Он боится нарушить застоявшуюся, слишком плотную тишину в салоне машины. Пока Ямомото давит изо всех сил на газ, а машина проносится по улочкам Японии, Тсуна еле заставляет себя перевести на него взгляд. Вид мечника оставляет желать лучшего. Весь забрызганный кровью, потрепанный, темные брови сведены к переносице. Руки оставляют на обивке руля алые полосы. Вечно собранный, добряк и шутник Такеши совсем не похож на себя. Тсуна уже хочет задать мучивший его вопрос. Но стоит ему открыть рот, как мечник опережает его. - Я не знаю что произошло. Босс семьи Марино был готов подписать договор о союзе с Вонголой. Но там появился какой-то человек и началась перестрелка. Сам босс и люди Марино мертвы. В Хром выстрелили. Я не успел среагировать… Руки парня сжимаются на руле до побеления костяшек. - Не вини себя, Ямомото, - Десятый осторожно кладет руку ему на плечо, чувствуя, как вздрагивает парень. Казалось, что тело мечника стало каменным от напряжения. - Мы обязательно поможем Хром. Реохей уже должен быть в больнице. Пламя солнца должно подлечить ее раны. Шатен вздрагивает, когда слышит напряженный смешок со стороны Дождя. На его губах была улыбка, но отнюдь не веселая. Тсуна на мгновение встречается взглядом со своим хранителем и ему кажется, словно под кожей зашевелились муравьи. - Тсуна, Хром выблевывает свои органы, вместе с гребаными цветами хризантем. Солнце здесь вряд ли поможет. Я не думаю, что ей вообще можно помочь. Подобное заявление особой радости Небу не приносит. Затормозив возле входа в больницу, мафиози спешат в палату к Докуро. Савада чувствует, как холодеют кончики пальцев и как сердце пропускает удар, стоит ему увидеть девушку. В горле встает комок, не давая нормально вдохнуть. Впервые Тсуна почувствовал настоящее бессилие. Стоило ему войти в палату, как в нос сразу же ударил запах лекарств и железа. На бледном больничном фоне, Хром была ярким, алым пятном, до неприятного режущим глаза. Бледная, истощенная, девушка лежала в окружении других Хранителей, заливая одеяло перед собой кровавой гущей. Она смотрела в пустоту, уже не имея сил даже перевести взгляд на вошедшего босса. Сквозь тяжелые хрипы был слышен писк кардиографа. Медленно подойдя к кровати, Савада непонимающе уставился на руки иллюзионистки. - Гокудера, почему она привязана? - Десятый... - подрывник сначала обрадовался приходу парня, но улыбка сразу же исчезла с его лица. Такие эмоции сейчас были совершенно не уместны. - Нам пришлось. Она пыталась разорвать собственное горло. - Что? Неужели ей никак нельзя помочь? Присев на стул рядом с кроватью, Савада осторожно взял холодную руку девушки в свои ладони. Столь хрупкой она казалась сейчас. - Врачи не знают, что с ней. Я пытался излечить ее рану, но толку ноль. Черт! Стоящий неподалеку Реохей лишь обессиленно бьет кулаком по стене. Впервые за долгое время Хром нуждалась в их поддержке. Ей нужна была ее семья. А они? Что они могли сделать для нее? Лишь сидеть и смиренно ждать конца. Ловить и внимать каждый ее болезненный хрип. Смотреть, как тело заходится в судорогах, изливая на кровать новую порцию хризантем, утопающих в кровавой жиже. Хром, словно обезумевшая, металась по кровати. В какой-то момент Тсуне показалось, что ее тонкие запястье не выдержат и сломаются. Стоило иллюзорным органам исчезнуть, как девушка застыла. Лишь ее лихорадочно метавшиеся глаза говорили о том, что она еще жива. До ушей Неба, словно сквозь вату донесся тихий всхлип. Повернув голову, Савада увидел сидящего в углу Ламбо. Парнишка изо всех сил вцепился зубами в свою руку, даваясь слезами. Никто не хотел терять Хром. Она была частью их семьи. Прохладным, легким туманом, что ранним утром покрывал собой землю. Что так легко и так глубоко окутал их сердца. Каждый, сидящий в этой палате был слишком дорог друг для друга. Закусив до крови губу, Тсуна был готов к жестокой реальности. Пульс в руке девушки практически не ощущался. Затихая с каждый секундой, как и дыхание находящихся рядом людей. Они боялись прервать тишину, боялись, что не услышат последнего вздоха, слов, если Хром вообще будет способна их произнести. Внезапно открывшаяся дверь заставляет всех подскочить на месте. - Глупый Тсуна, прекращай разводить сопли! Обернувшись, Небо шокировано смотрит на стоящего в дверях мальчика. Черная шляпа с восседающем на ней хамелеоном, строгий костюм. Все это могло принадлежать лишь одному человеку. - Реборн? Что ты здесь делаешь? - Сейчас не время, Тсуна. Потом задашь мне тысяча и один вопрос. Из-за спины киллера в палату быстро забегает другой мальчик. Зеленые волосы топорщатся во все стороны, белый халат накинут на плечи. Ученый не раздумывая и секунды подходит к девушке. В его руках поблескивает небольшой шприц. - Что он делает?! Хаято смотрит на зеленоволосого с недоверием. - Не трогай его, Гокудера. Сейчас только Верде может спасти Хром. Слова Реборна заставляют Урагана засунуть свою вспыльчивость обратно, подавив поток ругательств в сторону ученого. Стоит Верде ввести иглу в вену и влить содержимое, как девушка резко, словно выныривая из-под воды, громко вдыхает. Ее мелко трясет, руки до побеления костяшек сжимают одеяло. Лицо искажает гримаса боли. Изо рта потоком льется красная пена. Осторожно приподняв голову Тумана, бывший Аркобалено внимательно смотрит ей в глаза. - Ямомото, куда ее подстрелили? - В живот, - замешкавшись, не сразу ответил дождь. Верде откидывает одеяло, окидывая взглядом впалый живот девушки. Иллюзии органов еще не появились. Это было проблематично. Сняв бинты, зеленоволосый внимательно оглядывает рану. Что-то пробормотав, он без раздумий засовывает в плоть свои тонкие, детские пальчики. Докуро реагирует незамедлительно, выгнувшись, она заходится в диком крике, не давая возможности вынуть пулю. - Что вы уставились на меня, как испуганные дети?! - рявкает Верде, сверкнув круглыми очками. - Держите ее. Нужно достать пулю, пока не стало слишком поздно. Застывшие Храните, словно очнувшись, хватают девушку, стараясь удержать на месте. - Для этого есть специальные пулевые щипцы, гребаный садист! - в тон ему рявкает Гокудера. - Если они есть у тебя под рукой, милости прошу. Доставай пулю, грубый мальчишка. Только не ной потом над ее трупом. Потому что на все у нас есть всего несколько секунд, пока эффект вакцины не спал. Тоненькие, длинные пальцы с мерзким хлюпаньем погружаются в плоть, раздвигая края раны. Крик иллюзионистки больно бьет по ушам. Саваде кажется, что это не Хром кричит от боли, а ненавистная Банши поет свою разрывающую перепонки песнь, о скорой кончине Хранителя Тумана. Руки дрожат, но он крепко держит девушку, стараясь собраться с мыслями. Сейчас ее жизнь была в их руках. Нужно было ухватиться за этот шанс и не отпускать, даже если бы кости малышки Хром затрещали у них под ладонями. Еще несколько мучительных секунд и зеленоволосый с победоносной улыбкой сжимает в пальцах злосчастную пулю. Хром сразу же теряет сознание, более не шелохнувшись. - Все, время визита окончено. Выметайтесь и дайте врачам поработать, - приказным тоном сообщает Реборн, пропуская врачей в палату. Хранители, не сказав и слова, молча покинули палату. Тяжесть огромны валуном навалилась на Тсуну. И только мельком глянув на Хром, прежде чем закрыть дверь, он расслабленно вздохнул. Живот девушки больше не впадал, иллюзии органов вернулись на свои места. Со случая с Докуро прошло несколько месяцев. Слух о том, что Хранитель Тумана Вонголы чуть не умер, облетел мафию за считанные дни. Многие вражеские семьи, почувствовав шанс, попытались поднять восстание, о чем сразу же поплатились жизнями. Впервые в своей жизни Тсуна был безжалостен. В тот день Верде рассказал им о пуле погребения, способной убить иллюзионистов. О ее действии и побочных эффектах. О созданной на скорую руку вакцине. - В то время я редко брал заказы по части разработок оружия, но человек, пришедший ко мне, вызвал у меня жуткий интерес. Он заявил, что его брат иллюзионист и занять место босса в семье можно, лишь убив его. У него был странный пунктик на хризантемы. Его условиями к оружию были непосредственно прорастающие в теле цветы и крайне мучительная смерть. Не дожидаясь оплаты, я сразу начал делать расчеты и проектировать будущее смертельное оружие. Только вот проклятье Аркобалено заставило меня забыть о любых разработках, над которыми я кропел ближайший год. Бумаги остались где-то в прошлом. Пока не начались эти странные убийства, я даже и не вспоминал о пуле погребения. Эти люди чертовски умны, раз смогли воплотить в жизнь разработку, которую я даже не до конца продумал. Своеобразная похвала от Верде, заставила тогда Хранителей не слабо поднапрячься, чтобы остановить Гокудеру с Сасагавой. Свернуть голову бывшему Аркобалено хотелось всем, но нужно было держать себя в руках. Только он знал, как правильно изготовить вакцину. Чтобы предотвратить в будущем еще больше смертей, приходилось быть сдержанней и лишь мысленно вскрывать глотку надменного ученого. Несколько месяцев пролетели незаметно. Полные работы и кровавых разводов на одежде. Кулаки стертые в мясо, саднили, а лезвия мечей покрылись не одним слоем крови. Наконец, вакцина, теперь же имеющая внешний вид пилюль, была закончена и разослана в каждую семью, имеющую при себе хоть одного иллюзиониста. Сами же Туманники обязывались иметь при себе несколько пилюль, останавливающих рост цветов. Слишком большая шумиха, поднявшаяся из-за пули погребения, теперь сошла на нет. Мир мафии больше не пронзали внезапные новости о кончине еще одного иллюзиониста. Пусть убийца так и остался в тени, Вонгола справилась со смертельной проблемой. Теперь, нахождение врага было вопросом времени. Застоявшуюся тишину в комнате прерывает лишь тяжелое дыхание. Полуденное солнце неподвижным, палящим шаром зависло в небе. Сквозь тяжелые, плотные шторы, несколько лучей пробираются в объятую полумраком комнату. Они причудливо играют, отливая золотом, в волосах блондина. Губы едва ощутимо скользят по разгоряченной, бледной коже, вырисовывают замысловатый, понятный только их хозяину рисунок. Язык медленно проходится по соску, чуть посасывая тот. Огрубевшие от постоянных порезов, руки, оглаживают бедра, тянут на себя. Зеленоволосый парнишка плавится от каждого прикосновения Урагана. Комкает в руках простынь, постанывая от гуляющих по телу губ. Тело пробивает дрожь и иллюзионист прогибается в спине, чувствуя, как рука накрывает его истекающий смазкой член. Как медленно проходится по всей длине кончиками пальцев. Стоит потрошителю чуть надавить на головку, размазывая большим пальцем смазку, как юноша не сдержавшись, громко стонет, чем вызывает самодовольную улыбку на лице блондина. По виску скатывается капелька пота и иллюзионист несколько раздраженно смотрит на нависшего над ним парня, из-под полуприкрытых ресниц. Эту игру он провалил с треском, не сдержавшись от пары стандартных ласк. Лягушонку на это плевать. Он наслаждался этим утром. Невероятно ласковым Белом, который стал лезть к нему, стоило открыть глаза. Это утро ничто не могло испортить и Фран надеялся отхватить от него все, что только можно. Притянув к себе потрошителя, юноша невесомо касается кончиками пальцев скул, медленно ведет вниз, очерчивая выступающие на шее вены. Накрыв столь манящие губы в поцелуе, лягушонок ведет пальцами дальше, невзначай задевает соски, скользит по плоскому животу, касаясь родимого пятна и наконец обхватывает стоящий колом член. Не спеша ведет рукой, заставляя Бельфегора простонать в поцелуй. Один-один. Они оба проиграли. Лягушонок еле заметно улыбается. - Вы такой чувствительный, семпай. А распинались то как, ведь в итоге проиграли, - еле слышно тянет Туман. - Принцы не проигрывают, лягушонок, только побеждают, - в унисон ему шепчет потрошитель и переворачивается на спину. Поняв намек, иллюзионист седлает бедра и приподнявшись, медленно насаживается на член принца. Фран закусывает губу, чувствуя, как руки сжимаются на его бедрах и начинают задавать темп. В комнате слишком жарко, душно и парень чувствует, что больше не может сдерживаться. От заданного потрошителем темпа сносит голову, от громких шлепков тела о тело кровь еще больше приливает к щекам. Лягушонок громко стонет, стоит руке блондина коснуться его члена. Комната наполняется стонами двух офицеров. Фран чувствует, как выгибается парень под ним и кончает. Еще пара толчков и лягушонок изливается в руку потрошителя. Обессиленно рухнув, Туман утыкается носом в бледную, по королевски изящную, тонкую шею, пытаясь отдышаться. Повернув голову, встречается взглядом с голубыми глазами и ему кажется, что окончательно тонет в них. Навязчивая мысль коснуться чуть припухших от поцелуев губ, заполняет его сознание. Словно прочитав мысли своего кохая, блондин подается навстречу, сминая не менее истерзанные губы своими. Встав с Бела, юноша ложится рядом, устроив голову на часто вздымающейся груди. Они так и лежат, прижавшись друг другу, в полной тишине, игнорируя нечеловеческую жару. Отстраняться совершенно не хотелось, лишь вжаться сильнее, чувствуя сердцебиение друг друга. Рука Бела лениво, еле ощутимо перебирает зеленые пряди, пока иллюзионист выводит какие-то замысловатые узоры на его груди. Такое спокойствие было слишком редким гостем в их жизни, чтобы так просто позволить нарушить его. Когда день за днем одна миссия сложнее другой, а времени нет даже на элементарный сон, такие моменты были на вес золота. И оба офицера ценили эти мгновения, пусть и не произнося вслух. Их отношения нельзя было назвать любовью. Они никогда не произносили подобных слов, не признавались друг другу в чувствах. Просто в один момент поняли, что слишком сильно зависят друг от друга. Спустя несколько лет подколов и не одной тысячи стилетов, осознали, что слишком похожи. Невидимая нить оплетала их с каждым днем все сильнее, затягивая все больше узлов. Скука и желание задеть друг друга за живое, заставили их впервые коснуться друг друга. Обычный поцелуй, ничем не обязывающий секс. С каждым разом все начинало все меньше походить на глупую шутку. Посмотрев на офицеров со стороны, никогда нельзя было сказать, что между ними есть что-то большее, чем желание изничтожить и унизить друг друга. Лишь более слаженная работа и отчетливое понимание друг друга без слов, говорили, что офицеры стали ближе. Невесомая, практически незаметная забота друг о друге проскальзывала между ними. Варийцы не слепые, наученные многолетним опытом пережитого дерьма, они замечали, как смотрят друг на друга Ураган с Туманом. Но вмешиваться не собирались. Хотя бы потому что им было все равно. Пока миссии выполняются на отлично, вмешиваться в это не было смысла. Громкий, нетерпеливый стук в дверь, заставляет офицеров вынырнуть из пучины спокойствия. Раздраженно цокнув, Бельфегор переводит взгляд на запертую дверь. - Что? - Врой! Поднимай свой королевский зад. У нас миссия. Отправляемся через час. Встретишь Франа, передай ему, - скомандовал Суперби и не дожидаясь ответа, двинулся прочь от злосчастной комнаты. Если бы офицеры видели сейчас его лицо, то непременно, посмеялись от души. Красный до кончиков ушей, Император мечей был раздражен и чертовски смущен. Еще в начале коридора, направляясь к комнате потрошителя, до его ушей доносились такие стоны, что лицо невольно стало похоже на помидор. Скуало хотелось огреть Бельфегора чем-нибудь тяжелым. Ему хватало в рядах одного любителя мужских задниц, теперь еще и эти двое. Скуало, в принципе, было все равно, чем занимаются офицеры вне миссий. Только вот мелодичный голосок зеленоволосого, словно заедающая песня, до сих пор стоял в ушах. На автомате и воображение подкидывало не менее страстные картинки. Чертыхнувшись не один раз, Дождь пообещал себе, что обязательно надерет этим идиотам зад. Стоило шагам затихнуть, как Бельфегор падает обратно на подушки. Он только вчера вернулся с одной миссии и теперь нужно было собираться на другую. Идти никуда не хотелось. Было лень даже дышать. Почувствовав, наконец, насколько в комнате было жарко, блондин тяжело вздохнул. Хотелось встать под прохладные струи душа и смыть с себя всю усталость с ощущением поглощающей духоты. Сев на край кровати, иллюзионист потянулся. В полумраке и без того бледная кожа, показалась принцу фарфоровой. По спине мелкой россыпью виднелись шрамы, когда-то оставленные его любимыми стилетами. Если бы Бельфегор тогда знал, что через пару лет этот человек будет значить для него, никогда бы не запятнал столь прекрасный, белоснежный холст. Ему нравилось касаться нежной кожи, оставлять метки, в виде ярких засосов, но не калечить. Привычка кидать в иллюзиониста стилеты никуда не пропала. Правда, теперь они вонзались, исключительно в шапку. Бела всегда возбуждал вид крови. Что в постели, что в пылу сражения. Ощущение алой, горячей крови на своих руках сводило с ума. Такова была его природа принца-потрошителя. И блондин сам не знал почему, но в его безумной привычке появилось исключение. Если раньше Белу нравилось доставлять боль Туману, смотреть, с какой точностью и изяществом вонзались стилеты в его спину, то теперь никакого удовольствия это не приносило. Заметив, как зеленоволосый встает с кровати, потрошитель хватает того за руку. Фран лишь вопросительно смотрит на Бельфегора. - Куда собрался, лягушонок? - Собираться на миссию, семпай. Не хочу снова слышать крики капитана-истерички. - Ши-ши-ши. Патлатый подождет. Принц хочет принять душ вместе с лягушкой, - потянув юношу обратно на кровать, блондин нависает на ним. - Вдруг в своей среде ты станешь принцессой. - Принцессой вряд ли стану, но если хотите, могу постараться. Руки иллюзиониста оплетают шею, притягивая ближе. Бельфегор знает этот хитрый взгляд, еле заметную усмешку. Чертов мелкий манипулятор. Сминая мягкие губы юноши, блондин думает, что до душа они дойдут еще не скоро. А что до Капитана? Вечно ворчливый мечник подождет. Потому что никто не смеет портить столь приятное утро для принца. На первый взгляд, миссия могла показаться крайне легкой и не требующей присутствия трех Варийцев. Семья Аббатини устраивала прием в своем особняке. Все мелкие мафиозные группировки или семьи, когда-либо вступившие в их ряды, должны были явиться этим вечером. Дело в том, что семья Аббатини многие годы враждовала с Вонголой. Разбогатевшая и ставшая известной благодаря продаже людей и оружия, не одно десятилетие вставляла палки в колеса Девятому. Словно кость в горле. Стоило Тсунаеши сесть в кресло босса и начать налаживать порядок в мире мафии, Аббатини сразу же прижали хвост. Отрицая все свои связи с подпольными делами, они первым делом предложили мир, желая присоединиться к Вонголе. Саваду такой порядок дел вполне устраивал, хоть и казался крайне подозрительным. Теперь дело оставалось за Варией. Провести вечер в особняке и в конце, подписать договор. Проще простого. О подобных миссиях только мечтать можно, если ты, конечно, не наивный идиот. Дело пахло явной подставой. Хотя бы потому что подобные Аббатини люди, по щелчку пальцев в добряков не превращались. К Вонголе они изъявили желание присоединиться, явно не из-за чувства справедливости и очищения мафии от грязи. Такие ублюдки всегда улыбаются в лицо, а стоит отвернуться, как тянутся за ножом, чтобы перерезать твою наивно подставленную глотку. Давиться кровью Варийцы не собирались. Они с нетерпением ждали момента, когда эти лицемеры оступятся, покажут свое истинное лицо. И тогда можно будет разгуляться по полной. Вальс стилетов на пару со смертельным клинком будет их лучшей наградой. Гордо вышагивая по заполненному людьми залу, словно хищники, они пугали своей убийственной аурой. Привлекали слишком много внимания. Пассии богатеньких жирдяев не сводили с них глаз, цепляясь за каждую мельчайшую деталь, буквально раздевая взглядом. Резкий запах дорогого парфюма, вперемешку с алкоголем, забивался в ноздри. Всюду мелькали, словно призраки, официанты, разнося подносы с выпивкой. Хрустальные бокалы, наполненные янтарным напитком, только успевали разлетаться среди гостей. Громкий смех сливался с душевным пением скрипки. На взгляд Франа, все это сборище богатеев с их шелковыми платьями и бриллиантовыми запонками, выглядело крайне глупо и нелепо. Будучи совсем недавно нищими и готовыми убить за дозу, теперь выставляли свое внезапно появившееся состояние на показ. Шлюхи, что до этого за пару баксов отсасывали в подворотнях, теперь кружили в длинных, вышитых золотом платьях. Эта иллюзия богатой, идеальной жизни вызывала только смех. Запах разложившейся души невозможно было скрыть дорогими духами и тонной перстней. Зажимающие в зубах толстые сигары, мужчины говорили о своей жизни так, словно она изначально была в зелени купюр, а девушки еще с рождения прыгали на их член. Сколько бы масок эти люди не цепляли на свои лица, Фран видел их насквозь. Прошло уже больше часа, как Варийцы разделились и лягушонок уже успел заскучать. Наблюдать за этим сбродом было так же утомляюще, как слушать лекции от Скуало. Прикрыв рот рукой, зеленоволосый зевнул. Если в ближайшее время ничего не изменится, он точно уснет. Идея проветриться показалась юноше довольно заманчивой. Всяко лучше, чем стоять тут, подпирая собой стену. Маневрируя между кружащимися в танце парочками, иллюзионист наконец дошел до выхода. Он отлучится всего на пару минут, никто и не заметит его ухода. Выйдя на улицу, юноша глубоко вздохнул. Прохладный воздух был как нельзя кстати. Никой духоты и адской смеси запахов. Только легкий аромат роз витал в воздухе, что вполне устраивало парня. Облокотившись о стену, Фран достал из кармана пачку сигарет. Зажав губами фильтр, лягушонок похлопал по карманам и тяжело вздохнул. К его разочарованию, зажигалки в них не оказалось. Как опрометчиво с его стороны. - Разрешите поделиться с вами огоньком. Раздавшийся сбоку голос заставляет лягушонка вздрогнуть. Фран был уверен, что кроме него на улице никого нет. Окинув взглядом незнакомца, лягушонок коротко кивает. - Спасибо. Выдохнув дым, иллюзионист снова смотрит на подошедшего к нему мужчину. Внутри скребется неприятное чувство. На вид ему лет тридцать. Довольно высокий, судя по форме - официант. Сшитая, словно под заказ форма, идеально прилегает к его подтянутому, смуглому телу. Черные волосы завязаны в высокий хвост. Темные, практически черные глаза смотрят внимательно, будто изучают. От этого становится не по себе. - Подобные вечера выматывают, не правда ли? Встав рядом с иллюзионистом, мужчина, кажется и не собирается уходить. Такой расклад немного раздражает Франа. Он хотел уйти от людей и насладиться тишиной хотя бы эти жалкие пять минут. Но и тут ему не везет. Официант прилип к нему, словно Фран был последним человеком на земле. - Вам лучше знать. Вы же бегаете по залу, как заведенный, - безразлично тянет лягушонок, пожимая плечами. - Кажется, вы не очень настроены на общение со мной, - подмечает черноволосый, не сводя взгляда с Варийца. - Какой вы догадливый. Сделав последнюю затяжку, Туман тушит сигарету, отправляя в ближайший мусорный бак. Никакого удовлетворения. Даже прохладный ветерок, гуляющий по коже, уже не радует. - Вы же из Варии? - Угадали, - спокойно бросает Фран. Развернувшись, он уже собирается вернуться в зал, в эту душную обитель гнили и масок. Но рука, сомкнувшаяся на запястье не дает сделать и шагу. Изогнув бровь, Туман вопросительно смотрит на руку и переводит взгляд на наглеца. - Вам что-то нужно от меня? Если нет, то отпустите. Я не убегающая с бала девица, чтобы хватать меня за руки, - голос насквозь пропитан безразличием и ядом. Но незнакомца подобный тон, кажется, вообще не волнует. Довольно крепкая хватка не ослабляет, а бездонно черные глаза, казалось, смотрят в саму душу. От этого по телу проходит дрожь. Лягушонку не по себе от этого человека. Фран резко выдергивает руку, от чего мужчина смеется. Что за странный тип? - Прошу прощения, - выставив руки вперед, он резко меняется в лице и теперь глупо улыбается, напоминая Франу молодого Ямомото. - Это дурацкая привычка. Мой непослушный, младший брат вечно убегал от меня и приходилось ловить его. Сейчас он вырос, но привычка осталась. - Смотрите, чтобы эта привычка не аукнулась вам в будущем. Будь на моем месте патлатый капитан, уже давно бы укоротил ваши ручки. - Пожалуйста, подождите, - заметив, что лягушонок снова делает шаг в сторону дверей, мужчина попытался его остановить. - Я наблюдал за вами все это время. - Чем же моя скромная персона заслужила такое внимание? Остановившись, иллюзионист смотрит на незнакомца. Этот прилипала раздражает. Но все же, капелька интереса закрадывается в сознание зеленоволосого. Ладно, можно задержаться еще на пару минут. Всяко лучше, чем стоят в душной толпе, подпирая собой стену. - Вы же Варийский иллюзионист Фран? Я много слышал про вас и честно признаться, я в восторге от вашей персоны. Встретить вас здесь, это подарок судьбы. На секунду лягушонок завис. Стукнув кулаком по ладони, он протянул короткое «о». - Вы из тех самых, да? Сталкеры-извращенцы. И комната завешенная моими фото у вас тоже есть, да? - О, боже. Нет-нет. Я не извращенец, - быстро замахав руками, мужчина снова засмеялся. - Я лишь говорю, что вы довольно впечатляющая личность. Ваш стиль, манера общения, про ваше кольцо ада так вообще ходят легенды. Это правда, что только пережив шестьсот шестьдесят шесть несчастий, к контрактору приходит удача? - Больше верьте слухам. Я так похож на человека преследуемого удачей? - Думаю, да. Ваш дует с принцем-потрошителем поражает. Зная его методы работы и кровожадный характер, удивительно, что вы до сих пор целы. - Так можно сказать о любом из членов Варии. И это не удача, обычное выживание. - Что вы думаете о пуле погребения? Резкая смена темы заставила лягушонка напрячься. Выливая до этого на Франа поток лести и восторга, мужчина заговорил о вещах, которые вообще не должны срываться с его языка. По крайней мере, это выглядело слишком подозрительно. - Не имел чести попасть под нее. И с чего бы какому-то официанту задавать подобные вопросы? Сложив руки на груди, лягушонок уставился на незнакомца. Улыбка словно застыла на его смуглом лице. Неприятное чувство снова зашевелилось под кожей у юноши. Сколько бы он не всматривался в лицо мужчины, увидеть что-то глубже не получалось. Словно его окружал невидимый барьер, не позволяющий заглянуть глубже, прямиком в душу. - Учитывая, где я работаю, нет ничего удивительного, что я знаю о пуле погребения. Слухи разлетаются слишком быстро, чтобы умудриться пропустить их мимо ушей, - черноволосый пожимает плечами. - Так что вы думаете об этом? Разве мысль о прорастающих в теле цветах не пугает вас? - С чего бы мне бояться каких-то цветов? Тем более, вы должны знать о вакцине. Такой бред, как пуля погребение, уже не проблема для иллюзионистов. - Бред? - ледяные нотки проскальзывают в голосе незнакомца. Фран не замечает, как его длинные пальцы сжимаются в кулак до побеления костяшек. Вытянутая, словно струна, спина напряженно застывает. - Да. Полный бред. Человек, заказавший эти дурацкие пули у профессора Вердзило, больной на голову. Какой смысл от шестичасовой мучительной смерти? Если этот человек хотел смерти иллюзионистам, мог что-то по эффективнее придумать, не давая возможности спастись. - Я не согласен с вами. Просто вы не попадали под пулю, поэтому так думаете. - А вам-то откуда знать? - тянет Фран. Склонив голову набок, он внимательно смотрит в глаза мужчины. - Мой брат был иллюзионистом. Его поразила пуля погребения. Вы говорите, что шесть часов на смерть, это роскошь для жертвы, даруемая убийцей. Но вы не правы. Даже этих шести часов не хватило, чтобы спасти моего брата. Каждую секунду, пока билось его сердце, он провел в адской агонии. Я никогда не забуду кровавые хризантемы, что распустились в ту ночь. Мужчина говорил медленно, не сводя взгляда с Варийского Тумана. Понять, что творилось на душе у мужчины, Фран так и не смог. В черной бездне глаз не проскользнуло ни единой эмоции. От резко подувшего ветра, по телу иллюзиониста пробежалась дрожь. В голове билось лишь желание поскорее убраться отсюда, подальше от этого странного, не читаемого человека. - Думаю, мне пора, - развернувшись, юноша направился к двери. - Фран, - окликнул его незнакомец. На секунду остановившись, иллюзионист обернулся, посмотрев на застывшего, словно призрак, мужчину. - Мое имя Марселло. Запомни его. Уверен, в скором времени мы обязательно встретимся снова. - Надеюсь, что нет, - безразлично бросил парень и скрылся за дверьми. Мужчина стоял неподвижно еще несколько секунд, сверля взглядом дверь. Широкая улыбка растянулась на его смуглом лице, громкий смех разрезал тишину улицы. Достав из кармана маленькую коробочку, Марселло облизнул губы. Несколько пилюль, прихваченные Франом, против действия злополучной пули, сейчас покоились на широкой смуглой ладони. Черные глаза закатились от возбуждения. Веселье еще не началось, но мужчина уже представлял, с каким ужасом дерзкий мальчишка обнаружит, что его спасение от пули погребения пропало. - Ты еще пожалеешь, что назвал моих малышек бредом. Мерзкий иллюзионист, - прошипел в пустоту мужчина. Спрятав пилюли в карман, он снова натянул на лицо миловидную улыбку и поспешил вернуться в особняк. В собственный дом, когда-то ставший могилой для его ненавистного брата. Стоило Франу вернуться в зал, как его тут же вжимают в стену. Хорошо знакомые лягушонку руки до боли сжимают плечи. Блондинистая шевелюра маячит перед глазами. - Ши-ши-ши. Прохлаждаешься, жабеныш? Горячее дыхание опаляет ухо, от потрошителя веет раздражением и алкоголем. - Что вы, Бел-семпай, всего лишь пытаюсь избежать вашей раздражительной персоны. - Я раздражен из-за тебя, язва, - отпустив иллюзиониста, Каваллини делает шаг назад. - Какого черта ты свалил посреди миссии? Скуало мне все уши проорал. Через пару минут этот старый жирдяй Марселло будет подписывать бумаги. - Марселло? Я только что встретил сталкера-извращенца с таким же именем, - хлопнув кулаком по ладони, тянет Туман. - Ши-ши-ши. Не давай людям таких идиотских прозвищ. Тут на каждом втором шагу встретишь людей с одинаковыми именами. Идем, пока у Скуало волосы от нервов не повыпадали. - Я бы на это посмотрел, - проговорил Фран, следуя за Ураганом. Стоило им встретиться с императором мечей, как в головы офицеров прилетает тяжелый подзатыльник. - Ши-ши-ши. Да как ты смеешь так обращаться с принцем? - Избивать детей запрещено законом, капитан. Вас посадят. - Врой! Завалились нахер. Закончим здесь и я порублю ваши идиотские задницы на мелкие кусочки, - тряхнув шевелюрой, Дождь злобно сверлит офицером взглядом. - Первый нажирается. Как будто мне не хватает одного алкаша в наших рядах. А второй проебывается черт знает где. - Ши-ши-ши. Здесь отличная выпивка, - пожимает плечами потрошитель, словно он тут ни при чем. - Капитан, вы такой зануда. Жуть, - нарочно тянет слова зеленоволосый, от чего на виске у мечника вздувается пульсирующая вена. - Врой! Живо за мной, пока я на месте вас не обезглавил. Сдружились два идиота, - бурчал себе под нос мужчина, пробираясь сквозь толпу людей. На его несчастье, эти два идиота все прекрасно услышали. - Сдружились? Ши-ши-ши, Скуало, ты головой ударился? Я с удовольствием напичкаю эту раздражающую жабу ножами. - Вот именно... Стоп, Бел-семпай, как жестоко. Что я вам сделал? - Ты жаба, а это уже повод препарировать тебя. - Аре? Ваше Недокоролевское Высочество приложили в детстве головой о книгу сказок? Поэтому вы так ненавидите несчастных земноводных? - Ши-ши-ши. А тебя приложили о край сыра, поэтому ты такой тупой и бесячий? Резко затормозив, Суперби развернулся к идущим за ним офицерам. От неожиданности блондин врезался в того. Потирая голову, Каваллини хотел уже сказать, что такое отношение к королевским особам не простительно, но сразу же расхотел. Встретившись с серыми глазами, он лишь нервно засмеялся. - Капитан, если будете столько нервничать… мфнф, - поток колкостей со стороны Франа, был прерван рукой потрошителя, зажавшей ему рот. Посверлив офицеров яростным взглядом еще пару секунд, Дождь развернулся, направляясь в сторону Марселло. - Радуйся, жаба. Принц спас тебя от неминуемой смерти. Будешь должен. Отпустив юношу, блондин, весело улыбнувшись, направился за Суперби. Ему всегда нравилось играть с огнем. А бесить Скуало, еще больше. Жаль, что сейчас они были на миссии. Никакого веселья. - Спасибо, конечно, но я благополучно забуду это, семпай. Оставаться у вас в долгу, тоже самое, что заставить босса пройтись с Савадой под ручку. Слишком много проблем. - Ши-ши-ши. Готовься отхватить этой ночью за свой острый язычок. - Какая интересная угроза, Бел-семпай. Приму к сведению, - пройдясь языком по губам, Фран ловит на себе внимательный взгляд потрошителя и еле заметно улыбается. От такого простого на вид действия, у потрошителя пересыхает в горле, а к щекам приливает жар. - Тц. Манипулятор хренов. Более не проронив и слова, офицеры следуют за длинноволосым. Остановившись, они смотрят на восседающего на большом, резном стуле, Марселло. Тучный мужчина громко смеется над шуткой какого-то богатея. Люди, стоящие вокруг подхватывают его смех, как какую-то заразу. Белая блузка натянулась на его пузе до предела. Варийцы были уверенны, одно не осторожное движение и пуговицы разлетятся во все стороны, убив, как минимум, пару человек. Толстая сигара медленно тлеет в золотых зубах. Седые волосы зализаны назад, скрывая явную плешь. Заметив подошедших к нему гостей, Марселло широко улыбается. Подозвав официантку, отдает ей свой бокал. - Дорогая Вария. Рад видеть вас на нашем скромном празднестве. Никогда бы не подумал, что увижу легенду в живую. Император мечей и правая рука босса, Скуало. Кровавый принц-потрошитель, Бельфегор. Один из сильнейших иллюзионистов, способных обмануть Виндиче, Фран. Такой состав только перед смертью и видят ахаха. Басистый смех неприятно отдается в ушах. Стоящие рядом мужчины и женщины как по щелчку, снова заливаются смехом. Тупые шестерки. - Давай ближе к делу, Марселло, - поторапливает его Суперби. В голосе сквозит сталь, не намека на веселье. - Ты и правда такой серьезный, как мне рассказывали, Скуало. Кажется в Варии не знают, что такое веселье. Вечно такие хмурые ходите? - Рассмеяться на вашей могиле можем, - тянет Фран, окидывая жирдяя безразличным взглядом. - Да как ты… - стоящие около Марселло мужчина делает шаг в сторону юноши, но Аббатини его останавливает. - Тише, Оскар. Не стоит портить и без того шаткую славу нашей семьи. Я слышал о Варийском иллюзионисте с довольно острым языком. Кажется, количество людей, желающих убить тебя довольно велико. Не боишься, что в нынешнее время, с пулей погребения, это будет довольно легко сделать? - Марселло, - прерывает его Суперби, - подписывай бумаги. Или ты передумал? От взгляда серых глаз по коже проходятся мурашки. Подняв руки, босс Аббатини снова смеется. - Я не передумал. Просто хочу узнать людей Десятого босса Вонголы по лучше. Нам в дальнейшем сотрудничать, как никак. - Мы не подчиняемся Саваде. Наш босс Девятый Вонгола. - Ахаха. Ошибочка, оговорился. Давай сюда бумаги. Не буду задерживать. Кажется вы куда-то спешите, господа? Вам не нравится мое празднество? Взяв из рук шестерки ручку, мужчина бегло читает переданные Скуало бумаги. - Ваше празднество отстой, - нарочно растягивая слова, говорит Туман, от чего босс Аббатини снова громка смеется. Голубые глаза смотрят на иллюзиониста внимательно, с насмешкой. Фран уверен, мысленно его уже раздели и нагнули во всех позах. Зная чем промышлял Марселло, не удивительно, что похотливый ублюдок засматривался на молодую плоть. - Какой дерзкий малец. Будь ты в моем подчинении, давно бы выпорол. Скуало, не стоит брать этого ребенка на переговоры, не одна семья не захочет с вами сотрудничать. Ахаха. Суперби оставляет замечание без ответа. Марселло раздражает своей разговорчивостью. Не его собачье дело, что и как говорят офицеры. То, как он смотрит на юношу, выводит из себя. От этого становится мерзко. Суперби ненавидел подобных ему людей. И чем думал Савада, соглашаясь принять его в свою семью? Будь у Дождя возможность, он бы на месте рассек мечом голову жирдяя. - Дорогие гости! - встав со стула, Марселло обращается к стоящим в зале людям. Музыка затихает. Все взгляды обращены к мужчине. - Давайте же выпьем за это событие. С сегодняшнего дня мы делаем еще один шаг навстречу свержения Вонголы! Люди вокруг аплодируют. Смысл сказанных Марселло слов, не сразу доходит до мечника. Они знали и были готовы к этому. Переговоры не могли пройти мирно, как бы того не хотел Тсуна. Широкая улыбка появляется на лице Дождя. Меч окутывает голубое пламя. В руках Бельфегора за секунду раскрывается веер стилетов. Шипящий смех срывается с губ потрошителя. Кровь будоражит от предстоящей мясорубке. Фран не замечает подошедшего к нему сзади человека. Высокий, смуглый официант сверлит зеленоволосую голову взглядом черных глаз. Губы искажаются в подобии улыбки. Аура этого человека надежна скрыта от восприятия иллюзионистов. Руку приятно холодит возведенный ствол. Щелкает предохранитель и тишину прознает звук выстрела, ставший спусковым крючком для собравшихся здесь убийц. В зале начинается настоящая мясорубка. Свобода действий дурманит разум и Бельфегор, наконец, выпускает своих остро заточенных малышек. Меч с точностью до миллиметра, срубает головы прогнивших насквозь людей. Звуки выстрелов и крики людей смешиваются в адскую какофонию. Запах горящей плоти забивается в ноздри. Минк, подобно своему хозяину, издает шипящие звуки, не без удовольствия перебрасывая пламя с одного человека на другого. Вальс стилетов, украшает пол новыми, порубленными на части телами. Резко повернувшись, Скуало разрубает бегущего на него мужчину напополам. Осознание приходит слишком поздно. Среди этого хаоса, он не видит зелени волос. Иллюзионист пропал. И если бы тот укрылся иллюзией, Скуало все равно увидел бы его. Но нет. В зале вообще нет не одной иллюзии. Нехорошее предчувствие закрадывается в сознание мечника. - Бельфегор! - рявкает Суперби. Пройдясь стилетом по изящной шее дамочки, блондин поворачивается к мужчине. - Ты видел Франа? Ураган на секунду застывает и отрицательно качает головой. Как и Суперби, его накрывает нехорошее предчувствие. Внезапно раздавшийся голос, заставляет офицеров вздрогнуть. В конце зала стоял высокий мужчина в форме официанта. На его плече покоилось тело молодого иллюзиониста. Огромное кровавое пятно быстро расползалось на его боку. - Надеюсь, вам понравилось быть гостями в моем доме. Потому что теперь он станет вашей могилой. Варийцы не успевают сделать и шагу, как все пространство охватывает серией взрывов. Этажи особняка обваливаются, словно карточный домик, погребая под собой выживших мафиози, вместе с боссом Аббатини. Пыль плотной завесой поднимается в воздух, не давая сделать и вдоха. Голубое пламя сливается с красным, пробивая путь наружу. Обломки разносит в стороны, позволяя Варийцам выбраться из своеобразной могилы. Пыльный воздух дерет горло. Закашлявшись, парни не могут проронить и слова. Правую сторону лица Скуало заливает кровь. Пробитая голова раскалывается от боли, мешая связно думать. Стянув с себя мешающийся пиджак, Суперби наспех стирает с лица кровь, прикладывая комок ткани к голове. Бельфегор падает на обломки рядом с Дождем. Из пробитого арматурой бедра хлещет кровь, заливая бетонную плиту под собой. Блондин старается не смотреть на ногу. Хоть он уже давно перерос тот период, когда сходил с ума от вида собственной крови, все равно не хотелось лишний раз тревожить собственное шаткое сознание. - Этот ублюдок подстрелил лягушонка пулей погребения, - чуть ли не выплевывает слова Ураган. - И сравнял особняк с землей, - стараясь не делать резких движений головой, говорит мечник. - В любом случае, далеко он уйти не мог. Где-то здесь есть подземное убежище. Иначе он бы и себя похоронил взрывом. - Нужно найти Франа, пока не стало слишком поздно. Мой телефон остался где-то под обломками. Запроси у босса подмогу. На слова принца, Скуало лишь машет перед ним половиной телефона. - Вся техника накрылась к хуям, - выдает длинноволосый, раздраженно цокнув. - Придется справляется с этим дерьмом своими силами. Помощи было неоткуда ждать. Перевязав наспех раны, Варийцы выпустили из коробочек животных. С ними искать подземный ход было куда проще. Стрелка на часах начала свой отсчет. Придя, наконец, в себя, Фран с тяжелым стоном открыл глаза. Бок разрывало от боли. Любое, даже мелкое движение сразу же отдавалось адским жжением. В нос ударил запах сырости и медикаментов. В голове было еще мутно, но осмотреться лягушонок сумел. Небольшое помещения, явно предназначалось для пыток. Пара железных столов с креплениями для рук и ног. Стоящие рядом с ними бочки, видимо предназначенные для отрезанных конечностей. Столы вдоль стены завалены пыточной утварью. Начиная от иголок и заканчивая огромными тесаками с плетками. Напротив юноши, у стены стояло большое, резное кресло. Видимо нынешний психопат любил наблюдать за мучениями своих жертв. Рядом с креслом, на небольшом столике стояло несколько бутылок вина, бокал и забитая окурками, хрустальная пепельница. Лягушонок мысленно усмехнулся. Как же ему везло на подобное дерьмо. Умудрился не только пулю словить, но и в обители какого-то психа оказаться. Почувствовав боль в запястьях, лягушонок посмотрел вверх, только сейчас замечая, что был подвешен на крюке. Толстая веревка сильно натерла запястья, отчего кожа начала уже кровоточить. Сколько бы юноша не дергал руками, выбраться было невозможно. Попытки побега пресекались на корню. Пробежавшись взглядом по натертому до блеска кафелю, Туман переступил с ноги на ногу. На его удачу, крюк был затянут не слишком высоко, позволяя свободно стоять и не мучить руки весом собственного тела. Застоявшаяся тишина немного давила, заставляя мысли хаотично проноситься в голове. Судорожно вздохнув, иллюзионист закашлялся. Было стойкое ощущение, что что-то раздирало горло изнутри. Рана на боку снова начала кровоточить, заставляя юношу скривиться от боли. Фран не заметил, как скрипнула дверь, пропуская высокого мужчину в комнату. Только когда его нагло схватили за подбородок, заставляя поднять голову, парень увидел перед собой недавнего знакомого. В нос сразу же ударил слащавый запах парфюма. - Я же говорил, что скоро мы снова встретимся, Фран. Лягушонок мысленно усмехнулся. И чем же он так насолил вселенной, что снова вынужден видеть перед собой этого странного человека. - Марселло. Надеюсь ты пришел на помощь, а не поиграть в сталкера-извращенца. - Ты занятный парень, Фран, - убрав руку от лица, черноволосый сел в большое кресло, стоящее напротив иллюзиониста. - Через мои руки в свое время прошла не одна сотня детей и молоденьких девушек, с юношами. Я бы поиграл с тобой, не будь ты так омерзителен. - Фу, как грубо. Некоторые, вообще-то, считают меня вполне привлекательным. - Дело не во внешности. Просто ты иллюзионист. Подобную грязь я ненавижу большего всего в жизни. Закинув ногу на ногу, Марселло взял в руку бокал вина. - Так понимаю, тот жирдяй был пешкой? На самом деле это ты Марселло Аббатини? - Ты довольно наблюдателен, малыш. Но все же ошибся. Тот жирдяй тоже Аббатини. Мой отец. Он назвал своего сына в честь себя. Крайне эгоистично и самолюбиво, не находишь? Теперь, когда он сдох под обломками особняка, можно свободно вздохнуть. Ближайшие шесть часов я проведу с тобой, иллюзионист. Мне нравится смотреть, как грязь, подобная тебе, подыхает в муках. Скоро в тебе начнут прорастать мои любимые цветы, это лучшая часть представления. - Ты больной. К чему столько сложностей? Не проще было подстрелить меня еще тогда, на улице? Горло снова что-то ободрало изнутри. Закашлявшись, Туман застонал от боли. - Нет. Я хотел развлечения. Твои друзья устроили настоящую мясорубку. Зрелище, стоящее затраченных усилий. Они даже не успели ничего осознать перед смертью. Мой дом стал их могилой. - Ты слишком наивен для такого продумана. Капитана с семпаем такой фигней не убить. В отличие от тебя, они сильные, элитные убийцы. Ты же, как крыса, прячешься по углам, радуясь цветочкам. - Можешь и дальше поливать меня грязью, иллюзионист. Ошибке природы, вроде тебя, не понять замыслов истинного гения. - Ты всего-лишь воплотил разработку Верде в жизнь, следуя плану. Это не гениальность. - Если я настолько глуп, как ты говоришь, то что же один из сильнейших иллюзионистов делает в моей пыточной? Малыш, все кто встречался когда-либо с тобой, говорят о хладнокровном, гениальном убийце. И это учитывая, что ты никогда не применял при них кольцо ада. Где же тот человек? Я изо всех сил старался избавиться от столь сильного иллюзиониста, а что я в итоге вижу? Дрожащий от боли мальчишка, не способный избавиться от парочки узлов на своих руках. Я разочарован. Покачав головой, Аббатини одарил Франа полным отвращения взглядом. Лягушонок неотрывно смотрел на своего похитителя, словно пытаясь что-то увидеть в нем. Но каждый раз, стоило ему сконцентрировать взгляд на мужчине, тот будто исчезал из поля зрения. Казалось, что Марселло вообще не было в этой комнате. Пусть Фран и лишился своих сил, способность видеть сквозь иллюзии не исчезла. К еще большему непониманию юноши, это, все же, была не иллюзия. С мужчиной явно было что-то не так. - Если так хочешь увидеть мои способности, вытащи сначала эту дурацкую пулю. - Ахаха. Не играйся со мной, Фран. Думаешь я так просто отпущу того, чье убийство планировал несколько месяцев? Я следил за тобой, просчитывал каждый шаг. - Как-то ты затянул, - склонив голову набок, юноша снова окинул взглядом Аббатини. Ничего не изменилось. Как и раньше, присутствие мужчины ускользало от иллюзиониста. - Что ты сделал? Почему я не ощущаю твоего присутствия? Ответом на вопрос был громкий смех. Удивленный реакцией Марселло, Фран лишь приподнял бровь, совершенно не понимая, что смешного он сказал. Хотя, лягушонок быстро понял, что логики здесь искать не было смысла. Этот человек был психически нездоров. Его настроение и поведение менялось, чуть ли не каждые несколько секунд. Фран был уверен, либо мужчина очень умело менял маски, либо содержал в своей несчастной голове не одну личность. Встав, черноволосый быстро подошел к Туману, чем заставил того напрячься. - Ну же, подумай своим маленьким мозгом. Что это по твоему может быть? Оттянув ворот рубашки, Марселло показал тонкую цепь Мармона, висящую на шее. Все сразу встало на свои места. - Она ведь должна скрывать ауру колец. Не вижу у тебя кольца, хоть одного атрибута. - Я подстроил ее под себя. Моя личная разработка, - специально выделяя последние слова, проговорил мужчина. Словно маленький ребенок, хвастающийся новой игрушкой. Неспешно подойдя к столу, Аббатини снова схватил бокал вина, немного отпивая. С его лица не сходила ехидная улыбка. Самодовольство било через край. Как же Фран ненавидел подобных ему людей. К таким экземплярам, ничего, кроме жалости и отвращения не ощущалось. - Что тебе даст моя смерть? Какое-то у тебя нездоровое отношение к иллюзионистам. - Мое отношение к иллюзионистом вполне оправданное. Но пока что, я не хочу говорить на эту тему, - чиркнула зажигалка. Сделав затяжку, Аббатини посмотрел на юношу. Что-то в его взгляде изменилось. Фран не понимал, что именно, может алкоголь так влиял на мужчину, но в черных глазах промелькнула искорка интереса. - Отец часто говорил мне, что дети в твоем возрасте особенно прекрасны. Ну знаешь, запах, молодая кожа, гибкое тело. - К чему ты клонишь, сталкер-извращенец? Я уже не ребенок. Мне двадцать. Франу не очень понравилась резкая смена разговора. Пускай лучше распинается о своем безграничном эго, чем лезет к нему со всякими извращениями. - Ахах. Малыш, я продаю людей в бордели. Кому, как не мне, знать, в каком возрасте их тела пользуются большим спросом у озабоченных богачей, - не спеша подойдя к иллюзионисту, черноволосый провел носом по шее, глубоко вдыхая. - Пахнешь хризантемами и кровью. Мои малышки уже дали корни… Так возбуждающе. Почувствовав влажный язык на артерии, лягушонок дернулся. Сердце забилось, как бешеное, хотя на лице и мускул не дрогнул. - Эй-эй, кажется ты говорил, что я жуть, как непривлекателен. Да и вообще, тебе омерзительны иллюзионисты. Давай обойдемся без твоих замашек сталкера-извращенца. - Ахах. Твой язык способен хоть на что-нибудь, кроме сарказма? Токсичный мальчишка. Я немного передумал на счет тебя. Все же, раньше мне попадались морщинистые старики или уродливые мужики. Возлагать цветы на молодое тело мне еще не приходилось. И знаешь, это будоражит мою кровь. Последние слова Марселло практически шепчет, обдавая ухо иллюзиониста горячим дыханием. Последние пуговицы на блузке буквально срывают. По телу проходится неприятная дрожь, стоит рукам мужчины заскользить по оголенной груди. Пальцы больно сдавливают соски, а губы без остановки мусолят шею, то и дело больно кусая, да оставляя темные засосы. Словно этот псих хотел сожрать его, а не поиметь. Иллюзионисту кажется, что его сейчас вырвет. Горло дерет изнутри, так и провоцируя на новую волну кашля. Приходится держаться изо всех сил, чтобы не побеспокоить и без того ноющую рану. Стараясь сохранять спокойствие, лягушонок застыл, более не пытаясь уйти от прикосновений Аббатини. Если ему так хочется поиграться с молодым телом, вперед, пускай резвится. Фран не опустится до того, чтобы умолять мужчину остановиться. Это только лишний раз подзадорит того. Играть по его мерзким правилам юноша не собирался. - Ты такой забавный. Пытаешься подавить эмоции. Боишься потревожить рану. Такой осторожный и такой глупый. Не бойся, я никогда в жизни не трахну тебя. Я хочу только зрелища. Приторная улыбка, словно клещ, прицепилась к лицу черноволосого. Маска или же другая, больная личность? Фран не знал, но от его слов на душе стало как-то неспокойно. - Ты болен и омерзителен, - протянул Туман. Стоило мужчине отойти от него, как с губ срывается еле слышимый вздох. Не сдержавшись, Фран заходится в душащем кашле. Ему кажется, что горло пронзает с десяток игл. Было стойкое ощущение, что внутри что-то двигалось. Медленно, еле ощутимо. Но дышать от этого становилось с каждым разом все сложнее. - Болен и омерзителен не я. В этой комнате мой отец перетрахал и расчленил больше ста девушек и парней. Такое вот у него хобби было. Находить любимчиков на одну ночь, - до Франа не сразу дошло, что Марселло обращается к нему. Подняв голову, лягушонок еле заметно дернулся, увидев мужчину перед собой. - Порывшись в столах, можно найти много интересного. Например, вот это, - в смуглой руке лежал маленький шприц, наполненный прозрачной жидкостью. - Твое лекарство на ближайший час, малыш. Больше прятать эмоции не получится, потому что ради них, я сейчас готов на все. Не успел иллюзионист осознать сказанные мужчиной слова, как тонкая игла резко вошла в шею. Стоило жидкости попасть в кровь, как легкие юноши снова сдавило, заставив задыхаться от подступившего приступа кашля. Не прошло и пары минут, как перед глазами все немного поплыло. Дышать стало тяжелее, но не только из-за прорастающих внутри хризантем. Нарастающий жар волной прокатился по телу, собираясь внизу живота. Все еще стараясь сохранять спокойствие, Туман холодно посмотрел на стоящего перед ним мафиози. - Думаешь, это что-то изменит? Я не собираюсь потакать твоим извращенным фантазиям. - Это обычный, быстродействующий наркотик. Он лишь сделает твое тело чувствительнее. Но у меня есть еще кое-что, что уберет окончательно это дурацкое, каменное выражение с твоего лица. Ох, как же иллюзионисту не нравились его слова, дурацкая улыбка, засевшая на самодовольном лице. Почувствовав, как ремень на джинсах ослаб, а рука в наглую проникла под ткань трусов, сжимаясь на ягодице, юноша прикрыл глаза. Нужно было переждать. Дать этому ублюдку наиграться. Фран стерпит, обязательно выдержит эту гребаную игру. А после, если появится хоть малейшая возможность, вывернет душу этого человека наизнанку. Заставит кричать в агонии, захлебываясь собственными кишками и дерьмом. Погрузившись в мысли о скорой расправе над Марселло, Туман не заметил, как с него стянули вниз джинсы. Через пару мгновений туда отправились и трусы. Перевернув юношу к себе спиной, мужчина с силой надавил на позвоночник, заставляя тело прогнуться. Задрав белую блузку, пальцы заскользили по позвонкам, очерчивали мелкие шрамы, спускаясь все ниже. Смуглые руки смотрелись довольно контрастно на фоне белоснежной спины. От этого у Аббатини засосало где-то под ложечкой, заставляя сдавленно сглотнуть вязкую слюну. Хотелось скорее прикоснуться к себе. Повертев в руке небольшой вибратор, черноволосый прошелся по тому языком. Прищурившись, мужчина снова улыбнулся, подставил его к дырочке парня, нажимая, погружая все глубже в тело. Не почувствовав сопротивления мышц, мафиози глухо засмеялся. - А ты не такой невинный, каким кажешься на первый взгляд. Кто же из Варии тебя имеет? Или все по очереди? Ты вовсе не сильнейший иллюзионист, обычная подстилка для Элитного отряда. На слова мужчины Фран ничего не ответил. Этот человек не заслуживал даже взгляда лягушонка, не то что какой-то реакции на едкое замечание. Черноволосый лишний раз пытался задеть его, спровоцировать. Лягушонку же было плевать на его болтовню. Пусть говорит, что хочет. Слова какого-то психа были для юноши не более, чем пустой звук. Почувствовав, как пальцы полностью погрузились в него, проталкивая предмет все дальше, зеленоволосый закусил губу. Внутри все горело диким пламенем и явно не от смертельной пули. Член дрогнул, твердея, наливаясь кровь. Щеки обдало жаром. Фран был уверен, сейчас его лицо больше напоминало помидор. Неприятное, жгучее чувство стыда закралось в сознание. Вытащив пальцы, Аббатини закрепил длинный проводок на бедре юноши и перевернул его к себе. На лице заиграла ехидная усмешка, стоило ему завидеть полные безразличия глаза, на фоне залитых румянцем щек. Упрямство Тумана забавляло, подзадоривало его воображение. Руки тряслись от нетерпения. - Ты так стараешься сохранить безразличие, но, кажется, твое тело говорит об обратном. Пройдясь пальцем по всей длине члена, Марселло размазывает выступившую капельку смазки большим пальцем. Специально надавливая. От его действий дрожат колени, а подступивший к горлу стон еле сдерживается. Губы юноши плотно сжаты в бледную полоску. Фран отводит взгляд, пытаясь зацепиться за любую деталь, лишь бы уйти от внимательных черных глаз. Долго мучить иллюзиониста своими прикосновениями мужчина не собирается. Ему это и не нужно. Касаться хочется исключительно своего тела. Вернувшись в кресло, черноволосый удобно устраивается, откинув голову на мягкую обивку. На его губах играет похотливая, слащавая улыбка. В руках снова, словно неотъемлемый элемент, оказывается бокал вина. - Иллюзионисты, крайне чувствительные существа. Интересно, насколько пошлым может быть твой голос, когда ты не изливаешь из него яд? - едкий смешок раздражает зеленоволосого. Мужчина вертит в руке небольшой пульт. - Когда я возлагал цветы на могилы других иллюзионистов, чертовски хотелось коснуться себя. Их страдания возбуждали. Но все они были мерзкими стариками, ломались слишком быстро. Та молодая иллюзионистка Хром была прекрасна, я хотел коснуться ее тела, заставить извиваться, пока цветы распускались на ее юном теле. К сожалению, меня лишили такой возможности. В этот раз нам никто не помешает. Будь хорошим мальчиком и порадуй папочку. - Иди к черту, больной уб… Фран не успевает договорить, его глаза широко раскрываются, а дрожащие ноги так и норовят подкоситься, от включенной Аббатини игрушки. И без того тяжелое дыхание, становится быстрым, рваным. Закусив до крови губу, юноша пытается сдержаться, лишь бы не застонать в голос. Жар проходится новой волной по телу, собираясь внизу живота. Франу кажется, что он горит заживо. Никогда еще его тело не было настолько чувствительным. Каждая клеточка словно изнывает, прося коснуться ее. Член дергается, а капелька смазки медленно скатывается вниз. От вибрирующей игрушки хочется кричать, но юноша все еще держится, срываясь на собственных ладонях, расцарапывая их в кровь. Бок раздирает от боли, стоит иллюзионисту дернуться. Стоять неподвижной статуей не получается. Вибратор постоянно задевает простату, заставляя тело выгибаться. Франу кажется, что он попал в ад. Эта гребаная пытка заставляла его метаться между болью и удовольствием. Посмотрев на Марселло, лягушонок чувствует, что готов провалиться сквозь землю от стыда. Мужчина, удобно развалившись в кресле, не сводил с парня своей бездны глаз. На лице расплылась похотливая улыбка. Он безостановочно водил рукой по своему члену, постанывая и облизывая пересохшие губы. Мерзкий, грязный извращенец. Франу было страшно представить, что было бы с Хром, если бы вовремя не явился Ямамото. От одной только мысли становилось не по себе. От реакции собственного тела, становится не менее мерзко, чем от хозяина комнаты. Фран чувствует, как смазка стекает по его ногам, как ноет стоящий колом член. И черт подери, лягушонок готов врезать себе за эти мысли, но как же хочется чтобы кто-нибудь коснулся его тела. Огладил огрубевшими руками кожу, заскользил ладонью по члену и наконец-то взял его прямо тут. Поимел на месте, заставляя сорвать голос и наконец кончить. Гребаный наркотик превращал мысли сплошь в кашу. Тряхнув головой, Фран судорожно всхлипнул, пытаясь собраться с мыслями. Сдерживаться, с каждой секундой становилось все сложнее. В какой-то момент игрушка завибрировала сильнее и лягушонка накрыло с головой. Это ощущение сводило с ума, хотелось скорее избавиться от него. - В… вытащи эту дрянь из меня, - скорее простонал, нежели проговорил парень. - Я больше… не могу а-ах. Ноги подкашиваются и юноша громко стонет, чувствуя лишь усилившуюся вибрацию. Оргазм накрывает его с головой, заставляя извиваться в путах. Марселло на его слова никак не реагирует, пожирая взглядом. Кажется, он был полностью поглощен открывшейся картиной. Мелодичный голосок ласкает слух. Из открывшейся раны на боку юноши стекает кровь и от этого, кажется, Аббатини возбуждается еще сильнее. Но даже кончив, зеленоволосый не чувствует удовлетворения. Жар по прежнему окутывает его тело, заставляя член снова дрогнуть. Игрушка никуда не исчезла, отчего лягушонок всхлипывает, захлебываясь собственными стонами. От боли в боку плывет перед глазами. Словно тысяча маленьких иголок пронзают его плоть. Боль, вперемешку с удовольствием разрывает сознание. Фран не знает, сколько раз он кончил за этот час. Горло саднило от собственных криков и пробивающихся наружу лепестков. Гребаная пытка, как ему казалось, длилась вечность. В какой-то момент Аббатини оказывается рядом. С безумно горящими глазами он разворачивает юношу к себе спиной, вытаскивая уже не нужную игрушку и входит. Больно вцепившись в волосы, мужчина двигается быстро, резко. Франу кажется, что из него вышибают дух. Его разрывает изнутри от немаленьких размеров мафиози. Слезы обжигают щеки, а из горла вырывается крик. Лягушонок чувствует, как рука сжимается на его ране и перед глазам все плывет от боли. Зубы то и дело смыкаются на его лопатках, шее, оставляя кровавые укусы. За спиной слышится сдавленный рык. Кончив, мужчина смеется. Фран лишь судорожно всхлипывает, более ничего не видя перед собой. Сознание окутывает тьма и юноша теряет сознание. В этот раз пробуждение для иллюзиониста было более болезненным, чем в прошлый. Тело ломило, словно его недавно избивали палками. Разлепив тяжелые веки, Фран уставился в темный кафель пола. В голове проносились воспоминания недавних событий. В горле встал комок, который лягушонок поспешил проглотить. Он прекрасно знал, что подобные дерьмо могло произойти, стоило Марселло заговорить о своих извращенных мыслях. Но Фран и подумать не мог, что после этого почувствует себя настолько грязным и униженным. Хотелось окунуться с головой в кислоту, лишь бы смыть с себя эти ощущения. Недавние прикосновения мужчины, словно ожоги, ощущались каждой клеточкой тела. Укусы, оставленные им никогда не исчезнут с белоснежной кожи и от этого становилось мерзко. Франу казалось, что узнай об этом Бел, никогда в жизни не коснулся бы больше юноши. Злость накатывала на Тумана с каждой секундой все больше. И не на Аббатини, на себя. За гребаную беспомощность, слабость. За то, что так легко позволил себя поймать, пустив миссию к чертовой матери. Фран был уверен, если он выживет, то Занзас испепелит его на месте. За такие ошибки не прощают. В Варии за это дают отпуск, посмертный. Потому что боссу не нужны слабаки, коим Фран сейчас был на все сто процентов. - Ты уже проснулся, малыш? Как себя чувствуешь? Этот бархатистый, пропитанный лживыми нотками веселья голос, раздражал. Хотелось перерезать эту глотку, заставить биться в агонии. Марселло, как и прежде, расслабленно восседал в кресле. Сигарета медленно тлела в его длинных пальцах. Закинув ногу на ногу, он, подперев рукой голову, цедил из бокала вино. Лягушонок же желал всем своим нутром, чтобы Аббатини подавился излюбленным напитком, захлебнувшись кровавой пеной. - Кажется, ты говорил, что не собираешься меня трахать. Я оказался слишком прекрасен для тебя? Снова этот безразличный взгляд, а изо рта так и льется потоком яд. Мужчина на его слова громко смеется. - Я бы расстроился, если бы сдержался. Ты так извивался, столь пошлые стоны даже закаленная шлюха не издаст. Чего и следовало ожидать для Варийской подстилки. - Нормальные человек, не стал бы похищать людей и насиловать их в подвале. Больной ублюдок. - Не сердись, Фран. Ты должен гордиться тем, что получил столько внимания от такого, как я. - Я должен гордиться этим? - зеленая бровь изгибается, Туман смотрит на мафиози, как на последнего идиота. - Может мне еще и спасибо тебе сказать? - Моя забота не знает границ. Любой другой бросил бы тебя подыхать в луже собственной крови и спермы, а я снова одел тебя, привел в надлежащий вид для моих цветов. - Может, пустишь себе пулю в лоб? Тогда и на тебе вырастут твои любимые цветы. Красивая смерть, прямо как ты любишь. - Не язви, мальчишка. У моей доброты есть лимит. Аббатини тушит окурок и Фран замечает, как тот раздраженно дергает плечом. Юноша не знает, чем именно задел мужчину, но желание задеть того еще сильнее, напрочь отбивает инстинкт самосохранения. - А что не так? Не хочешь опробовать на себе собственную дерьмовую пулю? До нас доходили слухи, что босс Аббатини иллюзионист. Тебе не передались способности от отца? - Закрой свой поганый рот! - закричал черноволосый. Но Фран даже не дрогнул, он, словно издеваясь, улыбнулся и продолжил. - Грозный Марселло оказался обычным человеком. Сколько самодовольства, а на деле ты обычная пустышка. Как и твоя пуля. Сплошной бред. Фран запоздало понял, что совершил ошибку. Подорвавшись с места, Марселло в ярости отбросил бокал на пол. Послышался звон стекла. За пару шагов оказавшись возле юноши, мужчина отвесил тому сильную пощечину, разбивая губу. Схватив зеленоволосого за шею, мафиози стал сжимать руку, не давая Туману сделать и глоток воздуха. - Не смей произносить подобные слова, тварь! Мои цветы прекрасны! Я потратил кучу лет, чтобы претворить пулю в жизнь. Чтобы мой братишка наконец-то захлебнулся собственной кровью. Это не бред! Яростный крик эхом отражался от стен. Дрожа от ненависти и злости, мужчина был готов переломить тонкую шею зеленоволосого. Но вовремя взяв себя в руки, отпустил и отошел на несколько шагов. Стоило руке исчезнуть, как Фран зашелся в диком кашле. Перед глазами все плыло. Внезапно горло снова что-то ободрало. На языке появился отчетливый привкус металла. Захрипев, лягушонок наконец-то смог откашляться, чувствуя, как по подбородку стекает кровь, капая на пол. Несколько лепестков хризантем покоились у его ног. - Это только начало, дорогой, - послышался ласковый голос. Будто и не охваченный несколько минут назад яростью, Марселло нежно провел рукой по бледной щеке. Достав из кармана маленький платок, мужчина стер кровь с лица иллюзиониста. Скомкав ткань в руке, он больно сжал челюсть, заставляя открыть рот и запихивая ее внутрь. Тонкая полоска другой ткани была крепко завязана на затылке, не давая выплюнуть самодельный кляп. Невесомо коснувшись губами лба юноши, мужчина посмотрел в его глаза. Что-то промычав, Туман попытался отстраниться. Волосы резко потянули назад, заставляя застыть. Смуглая рука заскользила по его шее, спускаясь ниже, касаясь оголенной груди. Не разрывая зрительного контакта, Марселло, спускался ниже, проводил ладонью по впалому животу, скользил по ребрам, поглаживал пальцами соски. - Как жаль, что ты не ценишь моей доброты. Я же хотел по хорошему. Но будь по твоему. Если ты жаждешь боли, то на твою удачу, иллюзионист, я исполню твое желание. Черные глаза смотрят безумно, прямиком в душу. Длинные пальцы резко сжимаются на боку, давя на рану, разрывая ее ногтями. Аквамариновые глаза широко раскрываются. Фран дергается, кричит беззвучно в кляп, по щекам катятся слезы. От боли все темнеет перед глазами. Рука исчезает сразу же. Мужчина отходит от своей жертвы, возвращаясь в кресло. Закурив, он медленно выдыхает дым, с наслаждением наблюдая за юношей. Обессиленно повиснув, Фран дрожит, не в силах унять разъедающие щеки слезы. Всхлипнув, он краем глаза замечает, как с окровавленной блузки, по черным джинсам расползается темное пятно. Туман не понимает, почему до сих пор не отключился, как в прошлый раз. Он бил все возможные для иллюзиониста рекорды. - Таким ты мне нравишься больше, малыш. Молчаливый, спокойный. Твой острый язычок мешал нашему прекрасному времяпрепровождению. Я рад, что мы оба пришли к согласию и заткнули его. Знаешь, в детстве моя мать часто дарила мне красные хризантемы… Слова больше не доходили до ушей юноши. Словно в них напихали ваты. Уронив потяжелевшую голову, Фран невидящим взглядом скользил по темному кафелю. Дальнейшие часы были для него адом. Приходя в сознание лишь на пару минут, иллюзионист дергался в путах, заходясь в диком кашле. Из-за кляпа было невозможно выплюнуть раздирающие горло лепестки, приходилось сглатывать их с кровавой гущей, захлебываясь от невозможности нормально дышать. Рана в боку снова кровоточила и иллюзионист опять окунался с головой в пучину боли и темноты. По рукам из разодранных запястий стекала кровь. В какой-то момент он попытался использовать иллюзии, о чем сильно пожалел. Пуля словно раскалилась, выжигая его изнутри. На действия Франа, Аббатини только смеялся. Его пуля была идеальна для убийства иллюзионистов. В следующий раз лягушонок очнулся от сильной пощечины. Марселло смотрел на него своими бездонными, черными глазами и Фран не мог понять, какую эмоцию они выражали в этот раз. - Эй, прошло всего четыре часа. Еще рано отключаться. Я хочу немного поговорить. Можешь не отвечать, - вернувшись в кресло, Аббатини снова закурил. Его поведение опять изменилось, словно другая личность вышла наружу, оставляя безумного мучителя где-то глубоко внутри. - Знаешь, почему я убил своего брата? Фран на мгновение смерил его безразличным взглядом и снова уставился в пол. Сил не было даже двигать глазами, не то что как-то реагировать на слова этого психа. - Ты был прав, когда сказал, что я обычный человек. Наша семья целиком состояла из иллюзионистов. Сильные, поражающие своими способностями. Уже в три года мой брат неосознанно превращал свои мысли в реальность... Когда я был ошибкой. Даже спустя десять лет мои способности не проявились. Мать все чаще говорила мне, что я выродок, что лучше бы я не рождался. Я был позором семьи. Она дарила мне хризантемы. Возлагала цветы на могилу еще живого сына. Тогда я возненавидел их. Брата, что унаследовал бы всю власть, а я так и остался гребаной ошибкой. Но после того, как это ничтожество познало на себе мою пулю погребения, пришла моя очередь возлагать цветы на его могилу. Кроваво-красные, столь прекрасные цветы… - последние слова Марселло практически простонал. Переведя взгляд на зеленоволосого, мужчина рассеянно улыбнулся. - Не волнуйся, малыш, скоро я возложу цветы и на твою могилу. Ты станешь по настоящему прекрасен. Фран больше не слушал его. Заходясь в новом приступе кашля, он мечтал только об одном. Лишь бы скорее исчезла вся эта боль. Чтобы мерзкий голос отбитого на голову психа больше не звучал в его ушах. Скорее бы конец. Лягушонок закрывает глаза, чувствуя, как щеки снова обжигают соленые дорожки слез. В этот раз даже не от боли. Душу изнутри разрывает от бессилия. - Эй, разве иллюзионисты могут себе позволить такие эмоции? Ты должен плакать от боли, малыш, а не от душевных страданий. Ласковая улыбка снова появляется на смуглом лице. Рука скользит к ране и лягушонок больше ничего видит, утопая в собственном крике. Он не видит, как мужчина застывает, широко раскрыв глаза. Как острие меча рассекает его голову напополам. Как смуглое тело падает на пол, заливая темный кафель кровью. Лягушонок приходит в сознание только когда приступ кашля снова подкатывает к горлу, раздирая изнутри. Выгнувшись, иллюзионист чувствует, как захлебывается собственной кровью. - Блять, подними его голову, пока он не сдох. - Я это и без тебя знаю. Голоса звучат где-то вдалеке, слишком медленно доходя до сознания иллюзиониста. Фран чувствует, как его поднимают, заставляя сесть. Руки на автомате тянутся к горлу, норовя разодрать то в мясо, лишь бы достать чертов цветок. Кто-то держит его, не давая возможности приблизиться к глотке хоть на миллиметр. Изо рта на пол льется кровь и спустя несколько минут, хотя для него они длились вечность, Фран выплевывает на пол цветок хризантемы. Обессиленно повиснув в чьих-то руках, Туман тяжело дышит, явно удивляясь отсутствию кляпа во рту. Медленно открыв глаза, он понимает, что запястья больше не сдавливают веревки. Холодная, мокрая ткань скользит по лицу, слишком уж заботливо для Марселло, стирая кровь. Фран чувствует спиной тепло чужого тела и ему кажется, что все это лишь игра воспаленного сознания. - Врой! Наконец нашел. Этот тупой ублюдок спрятал их в кармане. Посмотрев вбок, лягушонок видит практически обезглавленного Аббатини и ему хочется рассмеяться. Эта тварь не заслужила такой легкой смерти. Стоящий над ним Скуало чертыхается и пинает тело в сторону. Присев около иллюзиониста, Скуало внимательно смотрит в его глаза. Фран видит мечника, но все еще размыто, сфокусировать взгляд никак не получается. Достав из маленькой коробочки пилюлю, мечник водит ею перед лицом юноши. - Видишь это? Ты должен проглотить ее. Лягушонок лишь коротко кивает, не в силах произнести и звука. Внутри словно что-то начинает шевелиться. Туман чувствует, как новый бутон снова подступает к горлу. Тело охватывает дрожь, а с губ срывается хрип, норовя перерасти в кашель. - Ши-ши-ши. Ну уж нет. Скуало, засовывай в него эту дрянь, пока он снова все не заблевал цветами. Голос потрошителя заставляет лягушонка вздрогнуть. Хочется обнять парня, прижаться к нему, давая себе секундную слабость. Но раны на запястьях не дают лягушонку даже дернуть пальцем. Стоило юноше проглотить пилюлю, как подступающий кашель резко исчезает, вместе с раздирающим изнутри чувством. Глубоко вдохнув, Франу кажется, что он наконец-то вынырнул из-под толщи воды. На мгновение Скуало пропадает из поля зрения зеленоволосого. Но вскоре вернувшись, садится тому на ноги, в руках у него поблескивают тонкие щипцы. Туман непонимающе смотрит на капитана. Тепло сзади исчезает и теперь лягушонок чувствует под спиной только холодный кафель пола. Руки с силой прижимают его к полу. - Придется немного потерпеть, лягушонок. Фран смотрит на нависшего над ним блондина. На забрызганном кровью лице появляется легкая улыбка. Голубые глаза смотрят слишком уж мягко для принца и до Тумана доходит смысл происходящего. Посмотрев на нависшего над раной капитана, Франа накрывает с головой волна страха. - Нет... Юноша не успевает договорить, буквально проглатывая слова. Пронзительный крик срывается с его губ, стоит щипцам погрузиться в плоть. Слишком много боли. Он больше не мог ее выносить. Когда пришли Варийцы, Фран думал, что на этом его страдания закончились. Но теперь его раны снова открывают, проникают глубже, заставляют снова глотать слезы, дергаясь в бессилии. Фран не помнит, когда этот ад закончился, а злосчастная пуля наконец покинула его тело. Воспоминания той ночи всплывали в голове обрывками. Но единственное, что запомнил иллюзионист, прежде чем отключиться, это теплые руки, что постоянно гладили его по голове. После всего пережитого ада, большего ему было и не нужно. С того дня прошел месяц. Особняк Аббатини, сравнявшийся с землей был отдан в руки CEDEF. Тело Марселло Аббатини, так и не было найдено. Старик исчез бесследно, скорее всего воспользовавшись подземными ходами. Его старший сын, Марселло Аббатини погиб на месте, от меча Скуало. Пожалуй, это было единственным, что до сих пор огорчало Франа. Он желал этому человеку мучительной смерти, а в итоге, этот психопат, наверное, даже не осознал, что умер. Как позже стало известно, пули погребения, что использовал Марселло, были в ограниченном количестве. На всеобщую удачу, этот идиот даже не попытался продать их на черном рынке. Хранил в собственной комнате, как какое-то сокровище. Рядом с фотографией семьи и вазой, забитой алыми хризантемами. Вернувшись после миссии, обратно в резиденцию Варии, лягушонок провел в больничном крыле не более пары дней. Скрывшись иллюзией, юноша поспешил вернуться в собственную комнату. Ему нужен был покой. Эти дрянные врачи только и делали, что задавали тупые вопросы. - Боже, откуда на вашем теле столько укусов? - Нужно проверить тело на наличие других повреждений. От их болтовни болела голова. И только после долгого молчания и нулевой реакции на их слова, врачи уходили, с навязанными иллюзией мыслями. Фран не говорил об этом, никому. Да и не собирался. Но на душе у него было крайне мерзко. Он не считал, что тогда, в подвале, с ним произошло что-то по истине ужасное. Дерьмо случалось в жизни каждого и это нужно было просто пережить. Учитывая, что он иллюзионист, позволять себе распускать сопли из-за собственной слабости, было не позволительно. Грязно, мерзко, но терпимо. Скоро и эти ощущения исчезнут, уступая место привычному пофигизму. Лягушонок восседал на подоконнике собственной комнаты. Из открытого настежь окна в комнату проникал приятный, прохладный ветерок. Юноша расслабленно смотрел в небо, наблюдая за рассекающими голубую гладь, птицами. В руке неспешно тлела сигарета. Из-под задравшейся футболки виднелись бинты. Рана на боку еще не до конца затянулась, принося от каждого неосторожного движения кучу проблем. Как оказалось, пламя Солнца не могло ее исцелить. Пуля погребения была идеальна для убийства иллюзионистов. Наверное, это было единственное, в чем Фран был согласен с Марселло. Проблемное изобретение, которое наконец-то кануло в лету. Сделав затяжку, иллюзионист неспешно выдохнул дым. Где-то с улицы послышался крик Скуало. Кажется, тренировка новых офицеров шла полным ходом. Бедняги. Попав в отряд к мечнику, они не знали, что окажутся в настоящем аду. Туман не сразу замечает, что в комнату кто-то вошел. Уловив краем глаза движение сбоку, лягушонок повернул голову и еле заметно дернулся. Стоящий рядом Бельфегор лишь тихо смеется. - Бел-семпай, разве вас не учили не подкрадываться к людям? Внутри разливается неприятная тяжесть при виде блондина. Юноша не думал, что увидит того так скоро. Избегая его некоторое время, Фран пытался разложить все свои мысли по полочкам. Ему нужно было еще немного времени. Правда, теперь этого времени у него не было. Стоящий рядом парень не позволит Туману снова сбежать у него из под носа. - В следующий раз я зашлю к тебе голубя, с предупреждением о своем приходе, тупая жаба, - говорит Ураган с небольшим раздражением. Но и оно вскоре исчезает, заменяясь на какое-то несвойственное для Бельфегора спокойствие. - Сколько еще ты будешь избегать меня, Фран? От собственного имени по телу проходит неприятная дрожь. Иллюзионист не видит глаз Бела, но уверен, там нет ничего, что заставило бы его волноваться за собственную жизнь. Фран уяснил одну вещь, за долгие годы работы с принцем. Когда блондин спокоен, он серьезен. Когда он серьезен, значит он обеспокоен. Только вот чем? - Вам кажется, семпай. Просто я ценю ваше личное пространство. Вас, там, кажется, в ногу ранили? Вот я и давал вам время на отдых, чтобы… Фран слишком сильно заговорился, стараясь уйти от неприятной темы. Он так и не заметил тяжелого вздоха Бела. Как руки потрошителя схватили его за плечи и притянули к себе, прижимая к груди. Уткнувшись лицом в полосатый джемпер, зеленоволосый удивленно посмотрел на парня. - Что вы делаете, семпай? - Заткнись, жаба, - руки лишь сильнее стиснули юношу в объятиях. - Как и ты, я все прекрасно понимаю. Не идиот. Поэтому прекращай бегать от меня. Глупый лягушонок. Фран на это ничего не отвечает. Удивление и волнение проходят слишком быстро, сменяясь на приятное тепло, разливающееся внутри. Уткнувшись носом в грудь блондина, Туман слабо улыбается. Руки сами собой обвивают талию Урагана, притягивая того еще ближе. Было так спокойно и тепло. Наконец все мысли, что мучили юношу долгое время, растворились. Они были знакомы не так долго, но уже понимали друг друга без слов. Тонкая красная нить снова опутала их тела, закрепив новый узел. Им не нужны были слова, чтобы понять, что терзает душу их напарника. Достаточно одного взгляда, легкой улыбки, еле уловимого касания, чтобы показать свою поддержку. И Фран ощутил это касание. За это он был безгранично благодарен.