***
День Х. Концерт без барабанщика. Ребята нервничали. Даже спокойный Шинске не мог сосредоточиться и теребил серёжку в виде креста,тем самым отвлекая себя от навязчивых мыслей и параллельно разминая пальцы. Он, все таки, играет на синтезаторе. Атсуму искал медиатор, но увидев что тот сломан, выругался и достал новый. Осаму распевался и его голос немного дрожал и в некоторых местах фальшивил. Но он не переживал по этому поводу-это всего лишь распевка. Сегодня все не по плану. — Ребята, — позвал всех Кита, — Я понимаю, что вы волнуйтесь, все таки Арана с нами нет, но пожалуйста, соберитесь. Делайте это так, будто это ваш прощальный концерт. После этих слов они вышли на сцену. На удивление все прошло лучше, чем ожидалось. Они и правда отрывались будто в последний раз. Будто они выступают не для трех тысяч, а для трех миллионов человек. От них исходила незабываемая энергетика, аура, которую невозможно передать словами. Даже без одного они все ещё были теми Инаридзаки, которых знали несколько тысяч, что постоянно ходили на их концерты. Да, у них были фанаты, что не пропускали ни одного концерта. Им было приятно, конечно, но они больше это делали в свое удовольствие. Их не заботило - полный зал или всего три тысячи, они заряжали энергией каждого, чьи глаза и уши слушают и смотрят сейчас на них. Концерт закончился. Все пошли в гримерку. — Просто фантастика. Вы, ребята, постарались отлично, как и всегда, — Кита всегда умел поддерживать и близнецы это очень ценили. Даже простые слова, такие как эти, смогли поднять их дух и настроение так, что они уже были готовы к ещё одному концерту прямо сейчас, несмотря на то что они жутко устали. — Вам нужно отоспаться хорошенько. Осаму, выпей тёплого молока, чтобы не пропал голос или не заболело горло. Хороших снов, увидимся завтра. — Кита-сан, я вас провожу! — Спасибо, Атсуму. Осаму пришлось идти одному. Он вышел на улицу позже, чем они и не успел он вдохнуть свежий октябрьский воздух, как за спиной послышался бархатный мужской голос: — Вы молодцы, но вам нужен барабанщик. Осаму испуганно повернулся и увидел высокого парня в сером худи и чёрных джинсах, который спокойно курил, облокотившись на бетонную стену позади себя. Подойдя ближе он заметил чёрный маникюр на коротких ногтях, небольшой кусочек татуировки змеи на груди из-за оттянутого ворота худи и колечко на губе. И глаза. Хитрые, привлекательно прищуренные глаза, которые смотрели прямо на него, изучая черты лица в ответ. — Он ушёл два дня назад и да, нам нужен барабанщик. — А что если, — он отпрянул от стены и тише сказал, — Я буду вашим барабанщиком? Не переживай, у меня большой опыт игры на барабанах. Всё таки семь лет в музыкальной школе и три с половиной года игры только на барабанах вне школьной программы дадут о себе знать. Я вас не подведу. Осаму задумался. Им и вправду нужен хороший игрок на барабанах. Пусть покажет, что может. — Завтра в одиннадцать, здесь, у входа. Покажешь, что умеешь. Тот лишь показал знак ОК, развернулся и грациозно пошёл по тротуару, но, остановившись, он томно сказал. — Суна Ринтаро. Твоё имя узнаю завтра.***
Одиннадцать утра и он, как обещал, стоял у входа в помещение, делая очередную затяжку. Он чуть не поперхнулся, когда кто-то неожиданно начал говорить с ним: — А ты кем будешь? Что тут делаешь, м? — к нему подошёл Атсуму и нахально спросил. — Заткнись, Тсуму, — к ним подошёл Осаму, — это наш новый барабанщик...возможно. Глаза Тсуму заблестели и он буквально прыгнул на Суну, сжимая того в дружеские объятия. — Привет, я Атсуму, а это мой брат-уродец Саму. — Но вы же буквально близнецы,— сказал Рин, пытаясь освободиться от рук блондина. Тсуму же просто цокнул и сам убрал руки от Суны. — Пойдёмте в зал, покажешь хоть что умеешь. Они зашли в просторное помещение. Это была та же комната, но из-за убраных коробок она казалась больше. — Прошу, — Атсуму по-джентльменски наклонился и показал руками на барабанную установку. Суна послушно прошёл, игнорируя этот жест и сел за неё. Руки сами взяли палочки. Ринтаро почувствовал этот прилив сил и энергии, он прямо горел от нетерпения и желания сыграть что-нибудь из своей лирики на этой замечательной установке. И он начал играть. С первым ударом у Суны проснулся зверь внутри и он играл так, как будто на него смотрят тысячи человек. Он подкидывал палочки и в такт тряс головой, за что получал респекты от Саму и восторженное лицо Тсуму. И вот последние удары и Суна закончил. Он сложил палочки и встал,подошел к гитаристу и закрыл его удивлённый рот. — Лучше закрой, а то медиатор залетит. Атсуму закрыл рот и не смог подобрать слов от услышанного. Аран играл не так. От него не было этой энергии, этой отдачи, он играл сухо и вяло, по сравнению с брюнетом. — Это действительно было круто. — из-за спины послышался голос Киты, который только пришёл, — не хотите присоединиться к «Инаридзаки» ? — Я уже у вас, — с довольной лисьей улыбкой ответил Рин. — ЭТО БЫЛО ТАК ВАУ О БОГИ Я АХУЕЛ ЕСЛИ ЧЕСТНО ТЫ ТАКОЙ СНАЧАЛА БАМ, А ПОТОМ БУМ И ПАЛОЧКА ТАКАЯ ВВЕРХ ПОЛЕТЕЛА, А ТЫ ПОЙМАААЛ! —Атсуму протараторил это на одном дыхании, он и правда был поражён его игрой. — Ох, спасибо, — Суне была приятна эта реакция.— Я, кстати, Суна Ринтаро, приятно познакомиться. — Я Кита Шинске, играю на синтезаторе. А это наши близнецы – Атсуму и Осаму Мия – Саму вокалист, а Тсуму гитарист. — Я был на вашем концерте вчера и это было невероятно. От вас исходит такая энергия, такой вайб, что хочется слушать вас вечно. Осаму немного покраснел от этих слов. Всё таки было приятно, когда тебя хвалит такой красивый барабанщик. Чертовски красивый. — Начнём репетицию. Держите ноты, повторим старые песни. Суна, попробуешь повторить? — Без проблем.***
Луна уже освещала тёмные улочки и густые кроны полуголых деревьев. Совсем скоро зима и было прохладно и тихо. Дул совсем лёгкий ветерок. Суна сидел в этой комнате за столом, который был огражден ширмой и писал тексты для своих песен. Сегодня у него было вдохновение. Вот уже неделю он приходит сюда и тренируется с ребятами и ему чертовски это нравится. На столе было много листов с его набросками и аккуратно разложены папки с остальными текстами, которых, к слову, было немало; могло хватить на несколько полноформатных альбомов. Тусклый свет лампы освещал лист с только что написанной песней. — Почему домой не идёшь?— К нему подошёл Осаму и нагнулся, говоря эти строки в самое ухо парня, от чего у последнего пошли мурашки,— Хмм, дай-ка я посмотрю. Это что, тексты? Ты не против, если я почитаю? — Ок. Больше Суна ничего не смог сказать. Ему было неловко от таких действий Саму. По правде говоря Суна – гей. И ему совсем немножко был не безразличен Саму. Ещё с концерта, когда тот увидел его на сцене, по телу пробежал табун мурашек и приятное чувство разлилось по его телу, когда Осаму со сцены посмотрел в его глаза. Тогда он и понял, что немножко влип. — Как ты смотришь на то, — начал говорить Осаму не отрываясь от текстов, — чтобы мы исполнили твои песни на сцене? — Конечно, я не против. За столько лет у меня накопилось так много лирики, что я уже не знаю куда девать, хах,— Суна усмехнулся и прикусил губу, проводя языком по колечку на нижней губе. И черт, это действие заводит Осаму. Очень сильно, что даже на секунду он подумал, что хотел бы взять Рина прямо на этом столе, в этой куче листов, чтобы тот стонал во все горло его имя своим глубоким мягким голосом. Нет, нельзя о таком думать, они всего лишь товарищи по команде и ничего большего. Осаму начал всматриваться в тексты, дабы отвлечься от этих грязных мыслей. Он читал один и тот же текст, который был написан явно на сильных эмоциях и никак не мог понять какие эмоции нужны при исполнении. Он не сможет их передать. — Слушай, Суна, как насчёт того, что у тебя будет дебютная песня? Суна, немного замешкавшись подобным вопросом ответил: — Я не умею петь. Я много фальшивлю. И вправду, Ринтаро не умеет петь. В музыкальной школе он просто ненавидел вокал, у него никогда не получалось спеть без фальши, за что его ругали преподаватели. Он был маленьким, поэтому эти оскорбления и крики на него из стороны учителей были для него моральным испытанием, которое он не прошёл. Он стеснялся своего голоса и считал свое пение ужасным. Он так навязал себе это что у него и правда стало хуже получаться петь. Зато барабаны его всегда привлекали. Он получал огромное удовольствие от этого; ему нравилось, как палочки идеально лежат в его руках, как барабан издаёт глухой звук удара, ему нравилось подкидывать палочки во время игры, бить по тарелкам. Ему нравилось в барабанах все. А потом он их забросил, посчитав что это не его совсем. А потом встретил на концерте Осаму и вот он тут – снова играет и пишет новые песни, которых итак во время «перерыва» написал немало. — Я могу стать твоим учителем. Я хорошо пою и смогу тебя научить. Я не смогу передать этих эмоций, которые ты испытывал при написании. И правда, эти эмоции не передать. В этот день его родители погибли в аварии. Звучит банально и скучно, но тем вечером Суне было не скучно: он рыдал всю ночь и в порыве сильных эмоций написал это лирику. А что ещё грустнее, так это то, что на следующий день у Ринтаро было день рождения. Ему исполнилось девятнадцать лет. Через пол года его день рождения. Снова. От этих воспоминаний ему стало не по себе и он чуть было не заплакал, но вовремя сдержался.***
И вот началась их подготовка. Суна как обычно пришёл в зал после окончания их тренировки и прошёл в студию звукозаписи, где его уже ждал Осаму. — Привет, рад тебя видеть. — Ага. — Ну что, начнём? Они уже третий день занимаются и пока Рин не делает никаких успехов, хотя очень старается. Он хотел, чтобы эту песню услышали его родители на концерте. — Да нет же, Рин! Тут ты должен вытянуть Ля, а у тебя получается Соль, и то не очень. Суна выдохнул и снова попробовал пропеть строчку. У него никогда не получалось взять эту отвратительную ноту. — Ну, уже получше. И так проходили недели. За эти вечера Суна успел хорошо прокачаться в вокале. Осаму на него совершенно не кричал, а лишь исправлял спокойным голосом. Из него был очень хороший учитель и Суне очень нравилось заниматься с ним. Но ему нравились не только занятия, но и сам учитель. Ему нравились его серые волосы с андеркатом, его проколотый язык, татуировка дракона на шее, его бархатный голос. Ему нравился Осаму и он это признавал. Осаму же нравилось учить Рина. Ему нравилось как тот делает хмурое лицо, когда не получается взять ноту, когда он чувственно пел, хоть и фальшивил, ему нравился его мягкий голос, который идеально сочетался с его, ну и ему нравился Суна. До головной боли, до посинения, он полюбил его ещё с первой встречи. Сегодня снова их концерт. Пол года они тренировались, чтобы Суна мог идеально спеть. В студии у него это получилось. Благодаря Саму, все благодаря ему, каким-то знаниям со школы и упорству Рина. — Блять, я опять сломал медиатор и ещё гитара расстроена, сука! — отчаянно завопил Атсуму. — Захлопнись ты блять уже и настрой гитару. — Близнецы Мия, попрошу не ссорится, иначе я поотрываю вам голосовые связки,— сказал Шинске. Звучало и вправду страшно, особенно то, что он это сказал без единой нотки волнения и близнецы замолчали. Кита продолжил: — Постарайтесь, сегодня у нас немного больше человек, поэтому рассчитываю на максимальную отдачу и энергию, удачи всем,— Кита посмотрел на Суну и положил руку на плечо, — И ты, я тоже на тебя рассчитываю. Постарайся на барабанах, ты в этом лучший. И песня…я верю в тебя, ты сможешь, главное не волнуйся и все пройдёт хорошо. Твоя лирика прекрасна, поэтому мы постараемся хорошо исполнить её тоже. — Спасибо, Кита-сан. Они вышли на сцену. Яркие лампы зажглись и заиграла громкая музыка и они начали. Зал был в восторге от нового члена группы, от его шикарной игры и от их лирики. В воздухе витала невероятная энергия. Музыка закладывала уши, но находится здесь было чем-то невероятным. Основные песни закончились и Суна вышел к микрофону. — Я Суна Ринтаро и я новый барабанщик. Хочу выразить благодарность за невероятную отдачу и поддержку. Это мой дебют и вся лирика в этом альбоме написана мной. Теперь я хочу исполнить песню, которая станет моим началом в индустрии музыки и развлечений. Прошу, Тсуму, Кита-сан. Они кинули и начали играть спокойную мелодию, что была так не похожа на их привычный стиль. Суна выдохнул, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок и начал петь. Он полностью погрузился в песню, от него исходил невероятный вайб. Зал замолк, вслушиваясь в строчки. Некоторые начали плакать, когда услышали припев. Это и вправду чувственная песня, которая вызывает бурю эмоций. Суна закончил идеально вытянутой Ля, которую так долго репетировал с Саму. Зал разорвался в аплодисментах и криках о том, какая эта чудесная песня и её исполнение просто невероятное. Суне было приятно и грустно. Он еле сдерживал слезы. Уходя за кулисы, Атсуму сказал : — Возможно, после этого концерта, мы станем популярнее и у нас будет больше слушателей, такими темпами и и чарты взорвем! Вы же видели, как было круто, да? Как кричал зал от восторга! Мы точно станем известнее! А Аран не верил, ха! Мы утрем ему нос. Концерт был закончен и парни ушли домой, перед этим сказав, что Суна и все постарались на все сто двадцать. — Эй, Рин! — из-за угла показался Осаму, — это было…чудесно. Твоя лирика невероятная, как и ты. Знаешь, ты можешь и не отвечать взаимностью, но я не могу держать свои чувства в себе. Ты мне нравишься. Ещё с той самой встречи ночью. Твои глаза.. В них хочется тонуть, твоя тонкая шея, эта татуировка со змеей и, ох блять, этот пирсинг на губе. Мне всегда хотелось ощутить его во рту. — Знаешь, Саму, — Ринтаро подошёл ближе, — Ты мне чертовски нравишся и я был бы не против ощутить твой пирсинг в своём рту тоже. Он впился в губы Саму, обводя языком его пирсинг в виде шарика. Саму же кусал губу с колечком и проводил своим проколотым языком по чужому, доставляя Суне нереальное удовольствие. Они прервались и посмотрели друг на друга. — С пирсингом лучше, чем без, а ещё лучше с тобой. Уж поверь, Суна. И они снова сплели языки. Этот вечер после концерта стал решающим в их отношениях. Теперь все будет иначе. Для них существуют лишь они вдвоём, микрофон и барабанная установка. Ринтаро вышел вместе с Осаму и они направились к нему домой. Они шли в тишине, но Саму её нарушил: — С днем рождения, Рин,— Он продянул небольшую коробочку с бантиком. Суна удивился и принял подарок. Раскрыв его, он увидел новые барабанные палочки. Он чуть было не расплакался и налетел с объятиями на Саму. — Спасибо. Я тебя люблю. Так они простояли ещё минут десять и продолжили свой путь. Это был лучший день рождения Рина.