В стае белых волков
— Я так по нему соскучился, просто жуть, когда же пройдет этот дурацкий месяц, — уже какой день жалуется омега, совершенно ничего не подозревающий о ситуации в стае. — Джун, осталось всего две недели и нам надо подготовить остальную часть церемонии, — отвечает Феликс. — Я думал уже все готово, что ещё осталось? — Ну про брачную ночь ты уже всё знаешь, — от слов старшего про ночь, Джун покраснел и уставился в свои ногти, рассматривая их, — единственное, что от тебя требуется — полное подчинение альфе во всех смыслах. Ты был на моей свадьбе и видел как всё происходило. — Не видел, нам сказали опустить головы и не смотреть, — бурчит Намджун, забыв самый важный аспект всей церемонии. — Ты будешь абсолютно голым, чтобы показать альфе своё девственно-чистое тело, если он примет тебя, должен надеть на тебя мантию, если нет, то и свадьбы не будет. Но так ещё никто не поступал, поэтому повода для волнений нет. — А что если Сокджин будет первым? — Джун, он пишет тебе каждый день, каждый день ты пищишь от его признаний в любви и думаешь он тебя не любит? Он любит тебя даже больше чем я, — младший лишь хихикает от этой фразы и обнимает крепко своего любимого хёна. — А кого ты больше любишь? Меня или Чан-хёна? — Конечно я люблю своего мужа больше, он такой хороший альфа и отец, что мне иногда кажется, что я попросту не заслужил его, — отвечает старший и шмыгает носом. В последнее время он стал гораздо эмоциональнее и прекрасно знает этому причину, но сейчас явно неподходящее для этого время. — Ну не плачь, хён, я так сильно завидую вам обоим. Вы нашли свою любовь. Создали семью и счастливы вместе. — Что случилось? — в комнату заходит Чан и смотрит на двух обнимающихся омег, — почему мой Ликси плачет? — Всё хорошо, дорогой, просто эмоции разыгрались. Я люблю тебя, — тихо шепчет омега и послушно идёт в объятия к мужу. — И я тебя, моё солнце, — альфа чмокает Феликса в висок и они так сидят около десяти минут. — Намджун, мы с тобой давно не разговаривали по душам, как ты? Волнуешься? — спрашивает старший и смотрит прямо в глаза, Намджуну же кажется, что прямо в душу. — Да, волнуюсь, и я, честно признаться, соскучился по Джину, — от признания щеки младшего алеют. — Это нормальное состояние для тебя, в этом нет ничего. Малыш, ты же знаешь, что мы всегда будем на твоей стороне. Мы твои братья и готовы за тебя всем глотки перегрызть: я, Чанель, Чанбин и Хосок — мы всегда будем на твоей стороне, — от этого признания по телу юного омеги разливается тепло и сладость, в глазах скапливаются слёзы, а в горле застревает ком. — Я люблю тебя, хён. Вас всех люблю. Спасибо за то, что всегда были рядом со мной, — Намджун тянется к брату и обнимает его, получая в ответ поцелуй в лоб. У волоков поцелуй в лоб означает искреннюю привязанность и полное доверие. Банчан встает с места с мужем на руках и, пожелав брату спокойной ночи, отправляется в свою комнату. — Чани, я могу сам дойти, — шепчет проснувшийся омега, но в ответ получает короткий поцелуй в губы и сильную хватку чужих рук. — Я хочу побыть сегодня весь вечер с тобой. В последнее время я перестал уделять время тебе и детям, я соскучился по тебе. Альфа кладёт мужа на кровать и накрывает его губы медленным поцелуем. показывая всю свою любовь к нему. Разгорячённый Феликс уже забрался руками под его футболку и начал царапать короткими ногтями пресс мужа с идеальными кубиками. Что ещё можно ожидать от мужчины, регулярно посещающего тренажерный зал. Руки Банчана оглаживают округлые бёдра мужа и крепко сжимают сочные ягодицы. Прошло уже почти два года с прошлых родов омеги, его фигура уже пришла в норму, но к счастью альфы бедра никуда не делись, и каждый раз, когда омега решает надеть узкие брюки, его бедра так сексуально смотрятся, что старший готов слюни пускать на это превосходное тело. — Я готов съесть твои бедра на закуску, — говорит он на ухо своему мужу громким басом, от которого у омеги все тело в дрожь бросает. — Тогда тебе будет нечего сжимать во время оргазма, — ехидничает он и получает удар по ягодице. Альфа медленно снимает с ног мужа домашние брюки, оглаживая всю длину стройных ножек. Феликс обожает вечно холодные руки своего мужа, ведь в контрасте с горячей кожей, прикосновения чувствуются по-особенному. По-особенному сексуально. Дальше альфа избавляется от футболки мужа и видит набухшую грудь с ярко-красными сосками. — Боже, как я завидую малышам, у них есть круглосуточный доступ к твоей груди, — альфа припадает губами к чужим соскам и начинает пить омежье молоко, очерчивая губами ореолы и чуть прикусывая сосок. — Ч…чан, это молоко детям, ты всё выпьешь, — шепчет Ликс и сжимает волосы старшего, пытаясь отцепить от груди, но сдаётся под напором ощущений и громко стонет от наслаждения. — Господи, какой же ты весь вкусный, моя мандаринка, — вождь облизывает пахучую железу своей омеги и снова кусает у основания шеи, обновляя метку. — Всё для вас, г…господин, — Феликс чуть тянется вперёд и наконец снимает с мужа одежду, наслаждаясь его запахом ели и красивым телом, — альфа, пожалуйста, возьмите меня, я хочу Ваш член внутри себя. Кто такой Банчан, чтобы отказать такому горячему омеге? Поэтому альфа проводит пальцами между ягодиц мужа, собирая природную смазку. — Кто-то очень сильно течёт, так сильно хочешь мой член? — в ответ он получает лишь множество кивков и руки, сжимающие его плечи, чуть ли не до царапин. Один палец без проблем входит в нутро омеги, так же как и два и три, регулярный секс даёт о себе знать, но Чан с удовольствием назвал бы своего мужа нимфоманом, он постоянно хочет трахаться, хотя умело это скрывает. — Не трать время на растяжку, войди в меня пожалуйста… быстрее… альфа… пожалуйста, — шепчет он словно в бреду и получает ещё один удар по красной от ударов ягодице. Одним резким движением альфа входит в омегу и начинает быстро в нём двигаться, словно пёс, которого спустили с цепи. Феликс же даже не против, он лишь подмахивает мужу своими пышными бёдрами и громко стонет, чувствуя полностью тело альфы над собой, чувствует властные руки на своей талии и груди. Чувствует горячее дыхание на своей шее и губах. Сейчас он словно шоколад, который тает от любого прикосновения к себе. Банчан в свою очередь делает всё, чтобы доставить себе и мужу максимальное удовольствие. Он смотрит на такого омегу и не может налюбоваться, не может налюбоваться им несколько лет, не может насытиться им, вдруг он останавливается, под громкий скулёж мужа и переворачивается на спину, сажая мужа на себя. — Подвигайся для папочки, — шепчет томно альфа и сжимает чужую талию заставляя немного привстать на колом стоящем члене. Феликс послушно выполняет приказ и кладёт руки, с аккуратным маникюром, на накачанную грудь старшего, выпускает из себя член, чуть ли не до конца и снова садится на него, прекрасно чувствуя ягодицами яички мужа, от понимания, насколько тот в нём глубоко хочется выть, но единственное, на что способен сейчас омега, это дишь тихо всхлипывать и скулить, прося большего. Толчки становятся всё быстрее и быстрее, а стоны всё громче и громче. На груди альфы уже красуется множество царапин, а на шее и груди омеги множество засосов. Раскрасневшиеся губы Феликса заставляют Чана чувствовать себя максимально удовлетворённо,. С каждым новым толчком они оба выходят на новый уровень наслаждения, с каждым новым ударом по простате Феликс всё ближе к оргазму, чем ближе Феликс к оргазму, тем сильнее он сжимает член мужа в себе, чем сильнее омега сжимает в себе член альфы, тем ближе тот к оргазму. — Альфа… я-я скоро кончу… — хнычет Ликс, не переставая скакать на члене. — Кончи для папочки, давай, малыш, — Чан сжимает пальцы на члене омеги и начинает тихонько ему надрачивать, однако надолго того не хватает и младший кончает, пачкая спермой свой живот и грудь альфы, — хороший мальчик, — чан резко переворачивает мужа на спину и начинает входить в него все сильнее, чувствуя, что вот вот кончит омега это тоже чувствует. — Альфа, я хочу твой узел внутри себя, пожалуйста, дай мне свой узел, — слова Феликса прерываются его же громким стоном и чувством полной наполненности внутри. Кажется сперма заполнила его до краёв, но ему не кажется. Внутри младшего формируется узел и альфа медленно переворачивает того на бок, прижимая ближе к себе в ожидании его спада. — Чани, я хочу кое что сказать… — тихо говорит омега и делает большой глоток воздуха. — Говори, мандаринка, — альфа смотрит любимому в глаза и ждёт. — Я беременный, — тихо шепчет Феликс и смотрит так же мужу в глаза. Реакция Банчана просто прелестна, почти тридцатилетний альфа сейчас расцеловывает лицо своего супруга, шепча слова благодарности и говорит как сильно он счастлив. — Я люблю тебя, люблю больше жизни, хотя ты и есть моя жизнь, моя любимая мандаринка, — Чан берёт в руку ручку мужа и целует пальчик, на котором красуется обручальное кольцо. Знак их вечной привязанности и любви. — И я тебя мой альфа, я люблю тебя больше, чем кого-либо другого, — Феликс тихо всхлипывает от речи собственного мужа и жмётся к нему поближе, но узел внутри сдвигается, заставляя омегу громко застонать. — Я хочу омежку, а то Сону скучно одному вместе с двумя альфами. Син и Сану вообще от рук отбились, мучают моего сыночка, — хихикает омега и укладывает голову на груди мужа. — Я поговорю с ними, а теперь тебе и нашим омежкам надо спать, — улыбнувшись, сказал Чан. В комнате наступила тишина, но спустя пару минут раздалось тихое «спасибо» от альфы, и такое же тихое «тебе спасибо» от омеги.Стая чёрных волков. Полчаса до «изгнания» Чимина.
— Слушай внимательно, всё, что тебе надо запомнить, это то, что ты должен остаться в живых. Главная цель узнать их количество и степень подготовки к нападению. Мы дадим тебе микро наушник, носи его всегда с собой, в любой момент нажимаешь на кнопку и мы будем на связи. Это часы, в них диктофон и отслеживающее устройство, если с тобой что-то случится, мы тебя найдем, но надеюсь ты справишься с миссией. Я верю в тебя, Пак Чимин, — Джин хлопает Чимина по плечу и отправляет за границу стаи, которую разрешено покидать лишь патрулирующим волкам. Спустя несколько часов бессмысленного хождения по незнакомому лесу Чимина задерживают два волка, они быстро превращаются в людей и смотрят на Пака. — На патрулирующего ты не похож, — говорит один и подходит прямо к Чимину. — Я… меня изгнали, — для наглядности он опускает голову и чуть ли не плачет от досады. — О, так ты один из нас, тогда пошли к остальным, — говорит второй и ведёт альфу в «поселение». Чимину кажется странным такое поведение. Либо они что-то задумали, либо они настоящие тупицы. Альфе почему-то кажется, что это всё не просто так. Его цель координально отличается от основной. Он хочет найти своего отца и посмотреть в глаза этому созданию, испортившему жизнь ему и его папе. Но это будет достаточно проблематично, потому что единственное что знает Чимин, это имя. Пак Минги — тот, кого ему нужно найти. — Мы пришли, — говорит один из отшельников и останавливается около зарослей. — Это что? — спрашивает в недоумении Чимин. — Наше поселение, — второй подходит к растениям и отодвигает ветки, открывая проход. Отшельники идут вперёд и ведут за собой Чимина. Их поселение выглядит не так плохо, как мог подумать альфа, но и с его стаей сравниться не может. — Сейчас я отведу тебя к нашему вождю, — говорит альфа, идущий рядом с Чимином, — меня зовут Мёнсо. — Я Чимин. Спустя несколько минут Чимин и Мёнсо подходят к большому дому, который и является домом вождя. Они заходят внутрь. — Отец, у нас в стае прибавление, — говорит Мёнсо и смеётся. Чимин поворачивает голову и видит перед собой высоко альфу, который больше Чимина в два раза точно. — Это наш вождь и мой отец, Пак Минги, — из-под ног Чимина уходит земля, а руки жутко потеть начинают. Кулаки чешутся заехать по этому самодовольному лицу. Вот значит кто его отец.