Багровый парус

      Незапертая дверь поддаётся легко, и стоит, ощущая колкую слабость в ногах, перешагнуть порог, как всё тело резко и пьяно окатывает дыхание морской ночи. Привыкшие к полумраку глаза слепят с непривычки тысячи огней — вокруг корабля светло как в ясный полдень. На огромной палубе вокруг него стоят в немом любовании множество разномастных созданий, от которых рябит в глазах, но энергия у всех них схожа: сливается в легко ощущаемый и плотный демонический холод. Они его не замечают — все здесь любуются тёплыми отсветами пламенных искорок на величественных полотнах кроваво-багровых парусов. Се Лянь от этого зрелища и сам замирает: парящие фонари отбрасывают на всё вокруг волшебное и живое кружево светотени. Оно движется, медленно переползает по всему, чего касается свет, и даже море где-то далеко за бортом выдаётся, подверженное его алой магии, то ли живой горячей кровью, то ли пряным разлитым вином. А может это краска закатного солнца, что утонуло среди волн совсем недавно и совсем рядом — ощущение реальности среди концентрированного волшебства, наводнившего море и воздух слишком отдалённо и мимолётно, чтобы понимать достаточно явственно, что корабли не могут достичь горизонта. Этим свежим запахом с привкусом солёного моря дышать легко, отрадно, несмотря даже на слабость, и Се Лянь, опираясь на дверную балку, пропускает его сквозь себя, теряется взглядом где-то в чернеющих освещённых небесах, пользуясь тем, что его не видят. Этот свет, в отличие от беспощадного палящего солнца, был мягок и приятен, хоть алый и непривычен взору морского создания. Се Лянь окинул взглядом освещённые огнями небеса, и остановился им у носа корабля. У самого начала киля стоял спиной к нему силуэт высокого демона в алых одеждах, что щедро наполнял воздух вокруг себя ощутимой и сильной нечеловеческой энергией. Однако его духовная сила значительно выбивалась из плотной ауры остальных. В отличие от плавного и промозглого демонического холода, его сила ощущалась разнородными, но всё же связанными воедино дробными сполохами. Была она неспокойной, трепещущей, кое-где огненно тепловатой — практически живой. Демон протянул руку внутрь хрупко похрустывающего бумажного фонаря, и на кончиках пальцев с тихим гулом вспыхнул алый огонёк, тут же рассеяв внутри глухую маленькую темноту. А затем, удерживая горящий фонарик на ладони, он вытянул её к небу, и среди густой величественной тишины, пронизанной кружевом света, стоял так, пока искорка не взлетела ввысь, словно стремясь в потоках слабого ночного ветра догнать своих улетающих ввысь сияющих сестриц. Се Лянь откровенно залюбовался столь изумительным зрелищем, преступно ослабив здоровую бдительность. Стоило последнему фонарю оторваться от ладони держащего его существа, как толпы демонов на широкой палубе радостно заголосили вразнобой, разбив на осколки тишину, и Се Лянь, испугавшись их громких голосов, поспешно юркнул обратно, захлопнув за собой незапертую дверь, что хлопнула, как ему показалось, слишком уж громко. Се Лянь, откровенно говоря, даже не питал сомнений, что его услышали. За свою долгую безрадостную жизнь он научился быстро и без вящих колебаний принимать ответственность и вину за собственные поступки. Оставалось сидеть на постели у окна, терзаясь слабой тревогой да молча разглядывать вдалеке отсветы фонарей. Однако, вопреки напряжённому ожиданию, дверь так и не шелохнулась ни единым звуком. Ни спустя минуту, ни две, ни десять. Набравшись смелости, Се Лянь сам приблизился к порогу, и всего лишь на пару цуней приоткрыл её. На палубе царило шумное оживление, но лично за ним никто здесь не наблюдал — все взгляды демонических созданий были обращены к небу и друг другу. Если среди этой толпы и есть те, кто видел его, он явно запомнился им в истинном обличии. Будет ли у него более удачный шанс попытаться сбежать? Как бы он ни был благодарен за то, что как ни оберни, кто-то из этих созданий спас его от верной смерти, он сейчас не в том положении, чтобы проявлять благородство. Се Лянь, не давая себе времени колебаться, спешно вынырнул за дверь, вливаясь в плотную гущу призраков, а затем, поспешно и осторожно, направился к краю палубы. Подальше от открытого многолюдного участка, выбрал уютный укрытый ночным сумраком затенок, да рывком заскочил на перила, перекинув за борт босые ноги. В груди умиротворённо потеплело, стоило осознать, что под ним нет никакой опоры, отделяющей от моря, но времени на облегчение и радость у него сейчас не было. Чем скорее, тем лучше. Се Лянь закрыл глаза и, не взирая на отдалённый гул, попытался сосредоточиться, чтобы усилием мысли направить в нужное русло духовную энергию. Он помнит, как это, делал когда-то очень давно, когда так же как сейчас приходилось трансформировать своё тело. Сначала тяжелеют и удлиняются ноги, кости срастаются постепенно в одно, в одночасье распадаясь из цельного на многочисленные позвонки, медленно вырастают плавники, появляется серебристая чешуя и приятное чувство водянистой влажности. Одежда не помешает: если удастся поддать тело изменениям, духовная энергия развеет ткань как преграду... Давние ощущения легко воспроизводились в памяти, и Се Лянь даже ощутил почти, будто у него получается, однако стоило открыть глаза, по телу ознобом прокатилось понимание: он не может превратиться. Се Лянь честно попробовал снова, но результат был тем же. Точнее, не было результата. В сознание потихоньку закрадывался скользкий страх, но был успешно подавлен. У него сейчас вряд ли есть право бояться. Он ещё несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул столь родной и свежий запах океана. Стоило в третий раз зажмурить глаза, в попытке сосредоточиться на неудавшейся трансформации — сердце тонущим камнем ухнуло куда-то вниз живота. Кто-то схватил его за локоть. Се Лянь, похолодев от страха всем телом, медленно обернулся. Держал его, не жестоко но настойчиво, выглядящий вполне по-человечески, простой и нестрашный сероглазый демон. Се Лянь затаил от страха дыхание, но в чужом голосе так и не услышал угрозы или жестокости. Голос прозвучал ровно и мягко: — Прошу, не нужно этого делать. Се Лянь, закаменев, молчал, и его легко и осторожно, подхватив под колени, ссадили обратно на палубу. Демон обхватил его рукой за плечи, словно отрезая собой от уже бывшего совсем рядом дома-океана, а с ним, будто бы и свободы. — Будет лучше, если мы вернёмся. Се Лянь не видел, смотрят ли на него другие, но всё же покорно двинулся следом, понимая, что сопротивляться сейчас бесполезно. А когда они возвращаются, в приевшейся комнате стоит спиной к окну залитый тенью демон в алом. Он и юноша, что его привёл всего мгновение переглядываются, и за спиной вскоре хлопает дверь. Се Лянь молчит, и существо напротив молчит ему в ответ, пока в сумеречной тишине не звучит тихий бархатный голос. Он, на удивление, не жесток, не надменен и не насмешлив. В говорящем с ним голосе — возможно ему кажется — одно лишь мягкое беспокойство. — Тебе уже лучше? Се Лянь лишь опускает голову в скользкой тревоге перед неизвестностью. Тревога давит, но здесь и сейчас с этим существом — он чувствует — ему нет угрозы от честности. Он печально улыбается, и молча кивает головой.

***

      Вопреки остаткам опасений, его даже не попытались наказать за нелепую попытку побега. Демоны, которых он успел здесь повстречать, вели себя с ним либо равнодушно и отстранённо, вообще, должно быть, не понимая, кто он, либо, как тот, кого он увидел первым — внимательно, и даже несколько уважительно. Демон в алых одеждах провел с ним весь остаток ночи, и почему-то, когда Се Лянь назвал ему своё имя, на бледном лице слабо дрогнула, подобно порыву мимолётного бриза, отдающая теплом улыбка. Развеивая его недоумение, демон отстранённо поведал, что у него много имён, хотя совершенно не выглядел древним созданием. Облик его напоминал скорее благородного, лишь тронутого зрелостью человеческого юношу. У Се Ляня мелькнула на мгновение мысль, что личина, должно быть, не настоящая, но он почти сразу сам же и опроверг её значимость: даже если он и скрывает истинный вид, у него есть на то причины. Спрашивать о таком напрямую он не решился. Должно быть, его жизнь оборвалась в юном возрасте... — Мне было бы приятно, если бы ты звал меня Сань Лан. И Сань Лан терпеливо, даже, кажется, с охотой отвечал на его вопросы. Первым среди них, естественно было: "Зачем вы мне помогли?" Демон легко и открыто ему ответил, что он и его команда всегда стараются выручить созданий океана, попавших в беду. А в ответ на безмолвное недоумение сказал лишь, с глубоким светом во взгляде, что за этим стоит давняя и долгая история, и Се Лянь решил ничего сейчас не выспрашивать. А почувствовав доброе отношение и ответную откровенность, на страх и риск собственной жизнью, доверил этому странном существу, что не сбежал лишь потому, что хоть и вернулся сознанию контроль над духовными силами, он не смог обратиться в истинный облик. Чужое молчание выдаётся сопереживательным и гнетущим, а затем Сань Лан, залитый прозрачным предрассветным холодом, среди которого всё ещё горят яркие звёзды и отдалённо мерцают тёплые огни фонарей, оборачивается к нему. — Если ты согласен, я бы предложил тебе остаться. Хотя бы до тех пор, пока мы не поймём, в чём причина. А после... Поступишь так, как захочешь. Се Лянь молчит, в немом напряжении, пока бледный бессолнечный свет ползёт по коже. Ему совершенно некуда деваться, но предложение совсем не похоже на издёвку. — Согласен. Сань Лан глядит в глаза, выжидающе и пусто, а затем вдруг легко ему улыбнулся. Взгляд его вновь утонул где-то в морской дали, когда марево рассветной тишины тронул, как тёплый бриз спокойную воду, тихий голос. — Расскажи мне о ваших фонарях.