***
…В небесах громыхало, бас раздавался по всему жилому округу. На улице была слякоть и косой дождь, серое небо было пустым, холодным и глубоким. На окнах расползались нитки воды; машины разъезжались по городу, оставляя на лужах пену и волны. Ветер завывал, играясь с шаловливыми мокрыми листьями деревьев. Где-то вдали, на горизонтах виднелся лес, но его еле можно было разглядеть — осадки окутывали его, от чего тот становился бледным-бледным.
Томас смотрел на это безобразие в окно. По улице шли подростки, которых он любил осуждать за цветные волосы, за легкомысленность и манеры одевания, походки, разговора. Его угрюмость нельзя уже было сгубить, а парню было всего-то двадцать пять лет. Он был не в меру пьющим, но не алкоголиком, и вполне много о чём рассуждал. В глубине души, Том, конечно, верил, что каждый имеет право на своё одеяние и жизнь, только он стремился быть «умным человеком», являлся снобом. Но его рассудок подчёркивало не это. Парень правда был очень мудрым, и за советом в карманы других не лез, мог подсказать и помочь словом. А ещё он был нелюдимым, не подпускал людей слишком близко, кроме одного человека.
Напротив сидел его друг Торд, попивал чай в гостях у Томаса. Это единственный друг, кому он мог доверять больше всего, хотя перепалок у них было достаточно, чтобы стать врагами. Но им некуда было идти. Томас жил один и редко выходил из дома, практически выживая за счёт Торда, а Торд тем временем жил в огромном социуме, где он не мог найти хороших близких, кому можно было доверять. Было два варианта, да и сейчас есть, но с Томом было легче. Торд являлся коммунистом, фанатом такого политического положения. Как и Томас, у него не было пары, но часто привлекали запахи омег, хотя не гулял по ним. От текущих Торд старался держаться как можно подальше, так как сильно дурманило.
Но у Тома был секрет. Точнее, он просто не говорил, кто он — омега, альфа или бета. Не доверял, или просто Торд должен сам поинтересоваться, только этого не делал. А не чуял он его из-за блокаторов, которые пил Томас. Этим он либо защищался от взглядов омег, либо от альф, спасаясь от изнасилования. Всё равно приходилось выходить на улицу, чтобы освежить свою задницу и размять затекшие ноги, или просто закупиться едой.
— Как думаешь, стоят ли омеги равноправия с альфами? — негромко спросил Томас, заинтересованно глянув на своего лучшего друга. Торд задумался, размышляя об этом, наверное, пару секунд, сделал пару глотков чая и ответил:
— Может, заслуживают, а может и нет. Главное, чтобы они слишком много себе не позволяли после того, как будут наравне с альфами.
— А-а-а, тогда ладно, — на лице Тома появилась небольшая обида, еле заметная.
Наверное, многие знают, что омеги всегда жалкие существа, и часто попадались под тяжёлую руку альф. Больно, и как суки, они просто зализывали раны и ждали новых побоев, старались быть податливыми всегда. И Тому было обидно за это, только непонятно, почему. Может, он всё-таки омега? Или ему просто жалко? Кто знает.
Томас глубоко вздохнул, выливая чай в раковину медленно и осторожно, будто насмехался над беспомощности кружки, у которой отбирали содержимое. Конечно, он не был садистом, но иногда агрессию Том выливал в предметы. Сравнивая чем-то с жизнью и её ситуациями, Томас казался философом, и это было правдой — как ранее сказано, он рассуждал, о жизни тоже.
Где-то вдали грянул гром, показались «корни» из неба в виде яркой-яркой молнии. Она уходила куда-то туда, далеко, а над ней, откуда она появилась, было тёмное пятнышко, которое исчезло в мгновение так же, как и сам озаривший свет. Это насторожило напряжённого Тома, а Торд сидел спокойно, как ни в чём не бывало. Ларссон в принципе был спокойнее Томаса, хотя, если судить по лицам, всё наоборот. Просто Риджуэлл страх проявлял в большей степени внутри, душевно. Торд же был практически непоколебим, его телосложение это так же доказывало — рост внушительный, торс хороший. Но а перед Томом белый и пушистый, хотя в обычное время самый нервный и жестокий. Имел большой авторитет, но многое от жизни не просил.
— Останешься, или до дома проводить? — внезапно поинтересовался Риджуэлл с лёгкой улыбкой на лице.
— Если можно, то останусь. Сейчас, скорее всего, ливень начнётся. Не хочу под него попасть, — ответил Торд, встав из-за стола. Вообще, Ларссона интересовал вопрос: кем является его лучший друг? Он не знал ответа, да и не выпытывал из него, а интерес порой брал вверх. — Том, а кто ты? Омега или альфа?
И вдруг, на Торда пал злостный, желчный, пронзительный взгляд. От этого появилось предчувствие, что что-то случится. Но вместо этого, Томас миловидно улыбнулся, и явно фальшиво. Это напрягало.
— Омега. Ты, можно сказать, вовремя спросил. Завтра начнётся течка. Я удовлетворил твой вопрос?
— Омега? М-м-м, ясно, — Торд на пару минут перевёл взгляд в окно. Ответ всё объяснял. У Ларссона по поводу этого были догадки, но их почти ничего не подтверждало. А прожигательный взгляд целился прямо в душу, разительно угнетая обстановку вокруг.
— А ты, кстати, кто?
— Альфа, — ответил коммунист, подойдя ближе к тому. Томас, эмотивный парень, стал шарахаться назад, в противоположную сторону.
— Ага, ладно, я понял.
— Ты теперь меня бояться будешь? — задал Торд какой-то резковатый вопрос.
— Нет. Боюсь только то, что набросишься.
— Не волнуйся, не наброшусь. Я умею держать это под контролем.
— Торд, ты же понимаешь, что это не шутки? Тем более скоро течка, а блокаторов у меня нет… Придётся будет Эдда просить, чтоб сходил.
— Я понимаю, что это не шутки. И вообще, за блокаторами я бы мог сам сходить, — в голосе Ларссона прозвучала ретивость и ревность, что слегка рассмешило Тома.
— Хорошо. Время поздно, пошли. На моей кровати будем спать?
Торд ехидно улыбнулся, слегка прищурившись.
— Что, прямо с тобой в одну кровать лечь?
— Только если лапать не будешь. Я не знаю, на что ты способен.
— Ладно-ладно, не буду. Обещаю, — фыркнул Ларссон. Том задёрнул штору на кухне, убрал грязную посуду в посудомойку.
— Я кровать заправлю. Тебе переодеваться не нужно? — спросил Томас.
— Да нет, не нужно. А тебе? — ответил тот. «Нужно, только перед твоими глазами боюсь оказаться голышом. Так что сегодня исключение,» — монотонно бормочет парень и уходит в спальную. В квартире так же холодно и пусто. Даже страшно от теней вокруг. Контраст был спокойным, в доме царила гробовая, режущая тишина, лишь стучались капли ливня по стёклам. Квартира была начисто вылизана от бардака. Видимо, Томас ждал его прихода вполне гостеприимно, так как комнаты могли не убираться месяцами, а то и больше. Торд был оживлённым и эмфатическим от напряжения, всё было загадочным и серым. Но это обычная обстановка, и что удивительно — всегда предчувствуешь что-то нехорошее, и понимаешь, что это только предрассудочное состояние, которое заставляло слух обостряться, а глаза видеть лучше. Конечно, ничего ждать плохого не надо было.
Том взялся за одеяло, встряхнул и аккуратно положил, и сделал это красиво с первого раза, будто магией своей нежности. Потрепал подушки, размягчив их для удобства, потом посмотрел на Ларссона, приглашая в мягкие объятия постели.
И вот она, кровать, которая снимала всю тягу, прожитую за день, и крепко прижимала к себе своей мягкостью. Дрёма поглощала стонущее состояние, вылизывая напряжение с тела. Глаза сами слипались.
— Доброй ночи.
Торд приоткрыл очи, напоследок взглянув на Тома.
— Спокойной ночи.
И всё бы ничего, но Томас почувствовал себя неловко с альфой, закрыл глаза и начал засыпать.
Он же друг, верно?
Он же ничего не сделает?
А Торд всё не мог уснуть, ему не давало покоя непонятное чувство. Он громко дышал, смотря на омегу. Дыхание Ларссона горячило Томаса, от чего ему стало ещё хуже с неловкостью. На лице было немного краски смущения. «Засыпай давай…»
— Я не могу заснуть, слишком… душно… — тихо промолвил коммунист. «Окно открыть?» — шепнул Риджуэлл, на что Торд молча кивнул. Черноглазый приподнялся на локтях, оттолкнулся от ложа и лениво потянулся вверх, вставая. Тело вновь заныло, в глазах помутнело. За несколько шагов, Томас подошёл к окну и приоткрыл его. Мельком, с помощью лунного, слабого света, он глянул на мужчину, тот же тяжело дышал, сжимая рукой подушку. Парень присел с краю, боком к нему, как-то заботливо погладил его ледяной, лилейной и аккуратненькой ручкой по пышным волосам. Оттопырив пальцы, он развёл пряди в стороны, от чего рожки стали направленными в хаотичные стороны. Парень хихикнул.
— Всё хорошо?
— Да, всё нормально.
Омега лёг рядом, смотря ему в лицо. Хотя, даже свет с улицы был столь бледным и слабым, что не видел его чётких очертаний.
И конечно, ничего не бывает без бед. По крайней мере, здесь нельзя было обойтись без чего-то плохого и внезапного.
Лёгкий визг, испуг. Всё было как в тумане.
— Началось!..
Торд привстал, стараясь не вдыхать внезапный, сладостный аромат
омеги. Он понимал, что попросту может накинуться на него, как умалишённый. Контролировать себя он уже не мог. Так хотелось испробовать не вкушенный плод, а внутренние инстинкты были готовы просто разорвать парня,
в сексуальном смысле.
— Боже, такой хуетой сразу надо было закупаться, а не ждать, пока само начнётся… — Том уже рыдал, пытаясь найти на полке блокаторы-таблетки и тампоны. Ларссон сжимал одеяло. Резко, он поднялся с кровати, подходя к Тому. Запах обнажал атмосферу, подзывая всё ближе и ближе. Казалось, парень сам напрашивался в штаны, хотя по виду такого не скажешь. Благовоние туманило разум, с таким чудом просто находиться в одной комнате было вообще невозможно. А он всё звал, привлекал. В душе скребли кошки до боли. Захотелось какой-то женственной нежности, такой ласковой и хорошей.
— Н-ничего нет, нигде, — как-то обречённо завопил Томас, как последний девственник на земле. Хотя, практически оно так и было — один из немногих, кто прожил до такого возраста, ни разу не сношавшись с другими альфами. Но пришёл и его черед, и это явно. Факт этого заставлял истерить парня.
Ларссон подошёл к нему сзади, положив руки на его плечи. Томас слегка подскочил от испуга.
— Торд, всё нормально, да? Давай обойдёмся как-то, что ли, хах?! — слёзки потекли по щекам, а он всё надеялся на всё хорошее.
— Нет, не всё нормально, — тихо, но явно недобро прорычал Торд. От него веяло чем-то нехорошим. Хотя, от него ли? Ведь сейчас Томас так заставлял Торда совершить такие поступки. Сам завлекал и баловал бедненького альфу, которого и так жизнь треплет работой. Заставлял его хотеть тело напротив.
Томас вжался спиной в шкаф, тяжело дыша. Страх обдувал всё тело, мурашки выступали по всему мягкому телу. Ну вот и всё, Томас. Прощайся с девственностью! А ведь ты так старательно и долго убегал от этого всего, прикрывая свой запах обилием духов и стараясь не выходить на улицу, чтобы прожить свою жизнь счастливо, без ужасов семейной жизни и боли. Это всё произошло так неожиданно и глупо. Но надеяться больше не на что, и полагаться можно было только на то, что всё в будущем будет отлично.
Лишь бы, сука, метку не поставил, лишь бы сцепка не произошла.
Торд готов был приняться за тельце парня, как вдруг тот прыгнул к подоконнику, и синхронно схватился за его руку, толкнул, что тот ударился об стенку. Облегая его тело своим, Ларссон стал ублажнять Томаса своими грязными действиями. В парне же игрался страх, он поджал дрожащие колени.
— Не стоит убегать, будет лишь хуже. Всё равно это когда-нибудь должно было произойти, — промурчал Торд на ухо Риджуэлла. Черноглазого это смущало сильно, щеки будто щепали. Душе было ужасно жутко. В глазах мутно, атмосфера обнажала, духота вокруг.
На пол попадала одежда, матовые тела были потноватыми. Они утыкались о друг друга, коммунист мокро целовал Тома, а тот и вякнуть боялся.
— Торд, только без оргазмов, а то сцепка произойдёт, — тихо-тихо произнёс омега. Но Торд его уже не слушал вовсе, рассудок уже оглох и растворился. Да и черноглазому это уже было не интересно, он увлечён совсем другим делом. Им было хорошо, пока они ничего не понимали.
Они же друзья, какого чёрта? И ведь никто не знал, что этим дружба кончится. Никто не знает, закончится это положительно, или наоборот.
Торд быстро расправился с одеждой, прильнув к Томасу сильнее, этим прижимая его с двух сторон. Парень чувствовал его разгоряченную кожу. Стоять было тяжело, силы на исходе. Он запрыгнул на актива, обняв его ногами, а шею — руками. Ларссона забавляли эти махинации. Приобнял его, чтобы придержать, от чего Том слегка вздрогнул. Ему нравилось, это определённо, и готов был к любым мучениям. Воздух уже было больно глотать, катастрофически надо вздохнуть, чтобы не задохнуться в пучине страсти и зверский чувств.
Альфа стал горячо целовать Риджэулла, пытаясь возбудить сильнее. Хотя тому было вполне достаточно, поэтому это даже раздражало немного. Но это было действительно приятно, слащаво.
— Хватит этих прелюдий, не тормози, — совсем умаялся ждать омега. И вдруг, что-то закололо изнутри, что-то беспощадно врывалось. Кольцо мышц было узким, так как Томас был девственником, и это заставило Ларссона протяжно зашипеть сквозь удовольствие. Риджуэлл сжал зубы, чтобы не взвыть от предстоящих чувств, но не помогало. Возгласы раздавались по всей квартире, и вряд ли соседям такое нравилось на данный момент. Хотя, может быть и нравилось, как знать.
Громкие шлепки, оба уже сами не свои. В животе уже не бабочки, а грифоны летают от дикого переизбытка той самой страсти и любви! Торд тяжело вздыхал, и стал касаться урётрой о простату Тома, от чего чуть нагнулся и стал в том же направлении сильно копошиться внутри, в то время когда тот уже свободно висел без возможности пошевелиться. Всё, что он мог делать, это только сладко выть и изнемогать сильнее. Ягодицы были уже красными-красными, а Ларссон, не жалея его, долбился как можно жёстче. Стенки изнутри были прилично облиты природной смазкой, поэтому никакого труда не предстояло, чтобы продвигаться всеми сантиметрами члена в анале пассии. А живот уже болел, бедная матка тоже чувствовала себя некомфортно, но именно эта боль заводила ещё больше.
Вообще, никто из них и подумать никогда не мог, что они совершат такое вместе с друг другом. Возможно, этого бы не случилось, если бы Торд не остался с ним сегодня. Но об этом было бессмысленно думать, идти против зова природы и своему внутреннему гормону-альфе, который не брал в счёт некоторые обстоятельства было весьма ни к чему.
Резкий толчок и оглушительный визг. Оргазм, который прокатывался по всему телу, заставляя отдаваться этим ощущениям. Окно было открыто, но это не помогало от духоты. Был бы в комнате свежий, прохладный воздух, они бы наверное очнулись, но этого не случилось. Им и без этого было ахуительно, как абсурдно оно б не звучало. Торд был беспощаден, взглядом и своими действиями он сжирал душу и тело Томаса. С его стороны слышалось некое рычание.
— Т-хоа-орд, — зашипел Томас, вспомнив про самое ужасное — сцепку, — Т-ха-а-а-а-а-орд!..
Да, Ларссон понимал, что стоит как можно быстрее остановиться, но было поздно. Узел на члене набухал, поэтому он был зажат стенками партнёра. Томас уже истерил, да и Торд пришёл в малую панику, но ничего уже не сделаешь. Надо продолжать. «Боже, Тордик! Вытащи! Вытащи, вытащи, вытащи! Надо было предохраняться!» — закричал сквозь слёзы Риджуэлл.
— Да как я по-твоему вытащу?! Очень легко сказать, смысл сейчас об этом говорить?
Том тяжело дышал, он был совсем не спокоен.
— И что теперь делать? Сука, и винить некого…
— Ну, что выйдет, то выйдет. Ничего не поделаешь.
— И что ты мне теперь скажешь на то, что после этого будут дети? Я должен буду мучаться матерью-одиночкой, чтобы потомство пронянчить?!
—Яжемамка проснулась. Почему одиночкой? Что нам мешает вместе быть?
— То, что я вообще представить тебя не могу с собой! Мы друзья, не более.
— А в чём проблемы, Том? Я их совсем не вижу. Не думаю, что ты хочешь один воспитать детей…
Торд примкнул к его шее, собираясь вознаградить омегу меткой, но Риджуэлл положил на его макушку тёплую ладонь, и безбольно взяв за волосы, оттянул. «Я не готов,» — шепнул Томас. «Ты готов. Сцепка уже произошла. Тебе нечего терять,» — ответил так же негромко коммунист.
— Пожалуйста, Тордик…
— Угомонись уже, надо это сделать.
— Ты боишься, что твой «избранный» загуляет? — уже огрызался парень.
— Дело не только в этом.
— Слушать тебя даже не хочу!
Торд прикоснулся к его шее, наплевав на его монотонные речи. Омега глубоко задышал. «Пожалуйста…» — дрожащий голос нежно защекотал уши. Альфа впился в шею, а тот застонал от боли, закрыв глаза. И вот, смешение слюней с кровью. Теперь Томас будет иметь запах
занятого омеги. Теперь Томас умеет принадлежать.
Открыв глаза, он попал в зрительный контакт с тем, с кем сношался ранее. Торд коснулся его уст, медленно углубляя поцелуй. Вдруг, что-то запрыскало внутрь — альфа кончил. Но возбуждение не спало, а поэтому сцепка не закончилась.
— М-может скорую?
— Не смеши людей. Просто продолжим.
— Торд! Мы застряли! До утра что ли сидеть будем, а то и больше?
— Ничего страшного, продержимся как-нибудь, — фыркнул Торд с каплей раздраженности. Томас был растерян.
Они стояли какое-то время, ничего не происходило. Неловко.
— У меня затекли ноги, — заявил злобно парень.
— Терпи.
— Да сука, Торд, какой же ты умный, а!
— Может, не так всё и плохо? — коммунист провёл языком по его шее.
— Фу, извращенец.
— Сам такой.
— А! А кто на меня залез?!
— Нужно было закупиться своими чёртовыми блокаторами!
— Да прекрати! Я не виноват, что живу один, и не знал, что ты, видите ли, альфа! Я думал, что моя течка вообще завтра начнётся! Потому что на календаре так.
— Действительно! А раньше мог сказать, что ты омега?!
— С какой целью я должен был говорить об этом? Чтобы ты залез на меня пораньше?!
— Чтобы я знал, что с тобой надо осторожно!
Томас отвернулся, нервно вздыхая. «Ужасно! Ужаснее некуда… да чтоб я сдох…».
— Не волнуйся, не сдохнешь. Я за этим тщательно прослежу, — мурлыкнул Торд.
— Зачем тебе это?
— Затем. Ты дорог мне, Томас.
— Ну да, дружба она такая, — как-то мечтательно произнёс парень, улыбнувшись.
— При чём здесь дружба?
— А что это?
— Отношения.
— Какие отношения! — вздрогнул Томас. — Мы только потрахались, а ты в друг влюбился?
— Может влюбился! А ты словно нет…
— Словно? Я вообще не понимаю уже, что к чему!
— А ты пойми!
И вдруг, в мгновенье, Риджуэлл поцеловал его в губы, закрыл глаза и стал гладить его плечи. Ларссон потёр ладонями его щёки, вжимаясь в него, будто хотел слиться с ним воедино. «Всё, вытаскивай, я расслабился…». Торд кончил в него, и после этого вышел, а Томас ошеломлённо посмотрел на него.
— Это был второй раз, долбоёб! Почему ты на пол не брызнул, а в меня сразу?
— Зачем на пол-то? — как-то самодовольно спросил Торд, нагло расширив улыбку.
— А если это ещё плюс несколько детей?!
— Ну ничего страшного. Выдержим.
— Да Торд!..
— Ну То-о-ом, — миловидно ухмыльнулся альфа, от чего Томас отвернулся. Он что-то забормотал себе под нос. Ларссон захихикал.
— Я хочу спать, — совсем тихо и зло прорычал омега.
— Тогда давай спать.
Томас прижался к нему, целуя в ключицу, совсем бросив негатив в сторону, спрыгнул с него. Торд повёл его к кровати, Риджуэлл прижимался к его боку. Коммунист лёг на мягкую, чуть потрепанную кровать и положил того рядом.
— Так страшно. Что будет потом? — смотрел Том на потолок, перебирая всевозможные варианты будущего.
— Потом и узнаем. Стоит думать о настоящем, а не о будущем.
— А по-моему сейчас надо думать, а то потом сами пожалеем.
— Не волнуйся, не пожалеем.
— А, ну да. Ты мне пообещал, что не тронешь меня, и можешь контролировать себя. В итоге? Вот что. А сейчас это обещаешь? Интересно, каков тогда исход?
— Том, ну прекрати уже.
Томас сжался клубочком и резко отвернулся к нему спиной. Это обычная ситуация, когда он просто срывается, не зная, что сказать, просто потому что думал, что его не слушают. А аргументов других не было. Лёгкий всхлип, душераздирающее мычание. Торд поцеловал Тома в висок, как-то печально засматриваясь на своего партнера.
— Том…
— М?..
— Всё хорошо.
Томас прижался спиной к его животу. Ему стало тепло и уютно.
— Я… знаю.
— Не нервничай. Мы справимся.
Тому полегчало, и, слегка хихикнув сквозь слёзки, чмокнул его в щёку.
— Спокойной ночи… избранный… хах… мм…
Неловко. Том совсем не знал, что сказать.
— Спокойной ночи, Томми.
— Не называй меня Томми.
— Почему?
— Меня так только мама с папой называли…
— Ну значит теперь и я буду.
— Значит я буду называть тебя Тортик.
— Ну, пускай так.
— Что за наглости…
— Да ладно тебе.
— Нет, не ладно.
— Ладно.
— Серьезно?
— Да, серьёзно.
— Бесишь уже…
— Да не будь таким злюкой.
— То-о-о-орд, спи уже… — сонно бормочет Том.
— Да сплю-сплю… — вздыхает Торд, пялясь на него.
— Не заметно.
— Сплю.
Томас стал целовать его в шею, щекотя, совсем бросив усталость из-за того, что не хотел завершать «разговор».
— Да-а-а?
— Да-а-а…
— Не видно… — Том положил ладонь на его плечо и стал спускаться ею вниз.
— Ммм. Заигрываешь?
— Ага, — хихикает парень.
— Давай уже реально спать.
— Ну и спи… — Томас отвернулся.
— Обиделся что ли?
— Нет. Спи, — раздраженное бормотание…
