Все закончилось. Эрен похоронен. Двое остались, потеряв всех, кого только возможно. Два сильнейших воина, которых жизнь растоптала, пострадавшие, как морально, так и физически. Уже ничего не будет как прежде, но разве вообще нужно это самое «как прежде»?
Микаса не хотела оставлять его одного, она не хотела и сама остаться одной. Аккерман стала помогать, внезапно, в один момент принесла ему завтрак, когда они еще жили в военном госпитале, оправляясь после травм. С этого все и началось. Девушка носила бывшему капитану еду, чтобы мужчине не пришлось катиться по неудобным и узким частям столовой, а он, в свою очередь, составлял ей компанию. Когда пришло время выписки Микасы, девушка не уехала налаживать свою жизнь. Осталась ухаживать за ним, они играли в карты, шахматы, разговаривали, она помогала ему в восстановлении, обрабатывала раны и разминала затекшую, от постоянного сидения, спину.
Леви не сможет подняться на ноги, но жить все время в госпитале для него было невыносимо. Девушка когда-то сказала, что хотела бы дом у моря, как знак того, что она помнит детскую мечту. Леви построил его, не сам, конечно, ему понравилась идея жить в тишине, подальше от городской суеты, также Аккерману захотелось исполнить ее мечту, хотя он и не был уверен, что азиатка последует за ним. Мужчине был положен дом, по приказу Хистории всей верхушке Разведчиков должны их предоставить, а из них остались лишь Леви, Армин, Жан и Микаса. Последняя же так и не использовала свою возможность — все же отправилась за Аккерманом в недавно достроенный небольшой дом. Там было всего несколько комнат: кухня, две спальни, кладовая и ванная. Также была просторная веранда, с которой можно было смотреть на море. Они не договаривались жить вместе и никогда не обсуждали почему Микаса поехала с ним, никогда не обсуждали почему Леви не прогонял.
Легко наладили быт. Мужчина готовил завтраки, обеды и ужины, убирался там, где мог достать, девушка же убиралась там, куда не мог достать ее бывший капитан, разминала ему больную конечность и спину, помогала передвигаться, если это было необходимо. Она вывозила его на улицу, к морю. Где-то два раза в неделю к ним приезжали Габи и Фалько, пополняя запасы продуктов и всего необходимого, сообщая последние новости из города. Путь от них до ближайшего города занимал около восьми часов езды, до центра — немного больше суток. Сами же Леви и Микаса редко туда выбирались.
В таком ритме они жили уже пару месяцев, с середины весны. В первую неделю после переезда девушка продолжала обращаться к нему на «вы», Леви это надоело, и он сказал: «Я уже не капитан, забудь эти формальности». Правда, еще неделю ему приходилось ее переучивать, исправляя каждый раз, когда «выкает».
Конец лета, была хорошая погода, Микаса после завтрака пошла к морю, проверить успело ли оно согреться, вернулась в дом с улыбкой на лице и мокрым подолом юбки.
— Судя по всему, мы отправляемся на берег? — оглядев девушку, уточнил Леви.
— Именно. — Аккерман быстро довезла мужчину до его комнаты. В ней все было сделано с учетом его особенностей: не было высоких шкафов и полок, только комод, рядом с кроватью тумба, свободное пространство, для удобства перемещения. У Микасы комната выглядела по-другому, она была чуть меньше, там стоял довольно большой шкаф, такая же кровать и рядом тумба, в целом, различия малозначительные.
Девушка переоделась, взяла с собой сумку, куда сложила пару больших полотенец, покрывало и бутылку с прохладной водой. Когда выходила из комнаты, Леви уже был готов. На нем были бриджи для плаванья. Шрамы покрывали, вероятно, большую часть его туловища, Микасе каждый раз становилось от это грустно, хотя виду она старалась не подавать. Попросив его взять сумку, покатила к берегу.
— Даже после смерти Эрена не начала жить своей жизнью, а сидишь целыми днями в компании слабого беспомощного мужика. — внезапно начал говорить Аккерман.
— Слабые умирают, слабые сдаются, ты же прошел весь путь до конца, заслужил спокойную жизнь, как никто другой. А остаться было моим решением.
— Ты тоже заслужила хорошую мирную жизнь.
— Она и так у меня есть. Мы живем недалеко от моря — хоть каждый день можно ходить на пляж, у меня есть огород и живность, накоплений за время службы и королевской выплаты хватит еще минимум лет на пять безбедной жизни, потом используем мое право на дом, переедем в город — буду работать, пьем чай каждый день, всегда есть с кем поговорить, я не одинока. Мне не на что жаловаться.
И это было правдой. Девушке была по душе такая жизнь, ей нравилось, что на их участке росли яблони, в огороде она сажала картофель, огурцы, помидоры и клубнику, также имелся десяток куриц и лошадь. Микаса даже построила для живности просторный загон, вызвав на помощь Габи и Фалько. Конечно, зимой было не так много занятий, поэтому вместо огорода она читала книги, привезенные из городской библиотеки, а вместо походов на берег иногда отправлялась в лес за дровами, хотя обычно запасалась ими заранее, топила печь. Сейчас она уже не представляла себе другой жизни.
— Могла бы занять какой-нибудь пост при Хистории, была бы рядом с Армином. Не пришлось даже просить, за твои заслуги они бы сами назначили тебя какой-нибудь важной шишкой, в конце концов, могла бы найти мужа и создать семью.
— У меня уже есть семья. Я не собираюсь бросать тебя одного, потерь было достаточно.
Для мужчины это все звучало не убедительно. Ему было непонятно зачем бывшая подчиненная так тратит свою жизнь, по сути, работая бесплатной сиделкой. Семья… Да какая они семья? Он искал во всевозможных архивах, узнав, что они из одного рода, до пра-пра-пра-прадеда у них точно не было общего родственника, а уж насколько далеко был: на следующим пра- или еще через пять уже не известно. В общем, мужчина не считал азиатку своей родственницей. Микаса никогда и не вкладывала в понятие «семья» никакого родства по крови. А потерь вправду было достаточно, более, чем достаточно, и Леви боялся, что Микаса тоже когда-то его оставит, хотя сам желал ей лучшего будущего. Девушка же хотела быть нужной, после стольких лет, когда ее забота и любовь не находила отклика, она хотела счастливо жить, хотела видеть взаимность.
Микаса стояла с ним в воде, примерно по плечи, по его плечи, так долго, как он хотел. Бывшие солдаты наблюдали за птицами, иногда ходили из стороны в сторону, чтобы размять ноги и разговаривали. Сидели рядом на покрывале, постеленном на берегу, смотря вдаль, думая каждый о своем. Мужчина внезапно почувствовал, как голова девушки легла ему на плечо, удивительно, насколько она была умиротворенной и спокойной. Со временем это стало передавать и ему.
Прошло около двух с половиной лет с того дня, как они съехались, и незадолго до сорокалетия Леви, на свет появилась Изабель Аккерман. В какой момент их отношения перешли на другую ступень, никто уже и не помнил. Сначала какие-то дружеские жесты, потом объятия, ей нравилось класть голову на его плечо, как в тот день на берегу, поцелуи, а в один из вечеров Аккерман просто не захотел, чтобы девушка уходила, и она не ушла. Мужчина из-за травм был не самым активным участником, когда дело касалось секса, поэтому довольно долго даже не пытался переводить их отношения в горизонтальную плоскость. Оказалось, Микасу это не волновало, ей даже нравилось чувствовать некое главенство.
Мужчина понимал, почему она его привлекла: заботливая, красивая, с неугасаемой надеждой в глазах, немного резкая и совсем не надоедливая. Но он абсолютно не понимал, что азиатка в нем нашла: инвалид, неспособный к самостоятельной жизни, Леви казалось, что у его… девушки какой-то инстинкт мамочки-защитника, который перешел на него после смерти Эрена, как на самого нуждающегося. Аккерман забывал факт: она знала его еще до всех этих травм и прекрасно понимала, что он был далеко не беспомощным.
Вскоре Микаса сказала, что у них будет ребенок, пришлось переехать в город, чтобы девушка могла находиться под присмотром врачей.
— Если будет мальчик, то назовем его Фарлан, а девочку Изабель. — сказал Леви, когда живот у Аккерман был уже необъятно большим. Она знала всю историю его жизни, прекрасно понимала, в честь кого он хотел назвать ребенка. Микаса была не против, поэтому через неделю родилась Изабель, и еще спустя несколько дней они вернулись обратно в дом, с необходимыми для ребенка вещами, и в их привычный быт ворвалась дочка.
Все это время, мужчина понимал, что не заменит ей Эрена, он и не пытался. Леви просто наслаждаться временем со своей, теперь уже женой. Он даже не мог и представить, что когда его снова будут любить, а она умела любить и, наконец-то, могла хоть что-то получить взамен. Микаса отдала ему свою жизнь и до последнего дня не оставляла его, пусть душа девушки уже давно принадлежала другому.
Леви умер так же внезапно, как и появился на свет, причина — остановка сердца, в то время Аккерманы уже жили в городе, Изабель училась на учителя истории, Микаса работала, Габи вызвалась помогать Леви, на время отсутствия его семьи. Мужчина, будучи уже в возрасте пятидесяти восьми лет, не проснулся утром. Аккерман хоронила мужа под тем же деревом, где уже лежал первый ее возлюбленный, только с другой стороны. Через день после похорон, стоя над могилой вместе с Изабель, она увидела в далеке знакомую светловолосую макушку. Армин сначала чуть было не потерял дар речи, увидев все еще молодую Микасу. Ведь действительно, Изабель к своим девятнадцати годам стала копией матери, только немного ниже, а длинные волосы были собраны в косу. Друг детства даже не знал, что у Микасы была дочь, они виделись не часто, так как очень заняты, и о своей личной жизни женщина не распространялась, но врать не было смысла.
— Давно не виделись, Армин. Это моя с Леви дочь — Изабель. — ее слова вернули блондина в реальность, он был ошарашен такой новостью, еще больше был ошарашен, увидев, что его бывший коллега, капитан Леви Аккерман, отправился в иной мир, вслед за другими. Мужчина встал на колени рядом с могилой и положил руку на камень, на котором была надпись:
«Сильнейший воин, любимый муж и лучший отец.
Покойся с миром»
Армин встал и отдал ему честь, теперь уже точно в последний раз.
После смерти Леви, Изабель каждый вечер снова и снова слушала рассказ Микасы, от самого ее детства, записывала все, чтобы ни в коем случае не забыть, записывала и о жизни отца. Отчасти, из-за этого, Аккерман так хотела преподавать историю — чтобы нести людям правду о былых событиях, чтобы все эти замечательные солдаты, о которых говорила ей мать, жили дальше, оставаясь на страницах истории.
Спустя 70 лет, с появления самой первой могилы под деревом, единственная оставшаяся и уже далеко не юная Изабель Аккерман добьется установки таблички на дерево, с именами всех героев того времени, даже тех, чьи тела были утеряны или похоронены в других местах.
«Эрвин Смит, Ханджи Зое, Леви Аккерман, Армин Арлерт, Эрен Йегер, Микаса Аккерман, Жан Кирштайн, Саша Браус, Конни Спрингер, Хистория Рейсс»
Только тогда всплывет истинная история о том, как Микасе пришлось убить любимого, и как Эрен принес себя в жертву, чтобы его друзья могли жить. Тогда же все и увидят вышедшие книги — биографию ее матери, тесно связанную с историей жизни Эрена: «Жертва во имя Рая» и биографию отца, где уже была раскрыта и мирная жизнь Аккерманов: «Сильнейший воин Рая». Работе над этими книгами, а также несколькими учебниками о тех событиях и преподаванию истории в школе и посвятила всю свою жизнь Изабель.
«Теперь вы все вместе» — думала со слезами женщина, стоя напротив таблички. Места под деревом больше не осталось, семь могил окружали ствол, даже сама Рейсс предпочла вернуться к друзьями, а не быть похоронена на кладбище королевской семьи.
И они вправду были вместе. Все. Будто застрявшие в тех самых роковых годах, встретились молодыми, словно не прошли десятки лет. Хистория, вынужденная стать королевой, посвятить жизнь народу Парадиза и оставшаяся без единственного любимого человека, вновь могла быть с Имир.
— Прости, что так и не смогла взять тебя в жены.
Конни обрел свою подругу, так внезапно и нелепо потерянную, а также лучшего друга — Жана, Саша же встретила Николо.
— Конни, мы правда с тобой как близнецы. — слышала, она все слышала. — Николо, люблю тебя не только за еду.
Эрвин, Ханджи и Леви вновь могли собраться, как и троица, с который была начата история: Эрен, Микаса, Армин.
— Я отдала тебе жизнь и не жалею ни о секунде, но теперь позволь мне посвятить оставшуюся вечность Эрену.
И Леви позволил, он не имел никакого права поступить по-другому. Мужчина прижал к себе девушку на несколько секунд, после чего вернулся к когда-то потерянным, невероятно дорогим ему людям, не забыв отдать честь Эрвину, который столько всего для него сделал.
— Вот и увиделись, четырехглазая. А ты и вправду ушла красиво.
Теперь-то у них действительно была целая вечность, вечность без смертей, без потерь и без сожалений.
Как жаль, что Жизнь была несправедлива,
Как хорошо, что Смерть была добра.
Жизнь всех втоптала в землю и разбила,
Смерть — в теплые объятья приняла.
И в облаках забвения качая,
Души утешая, все твердила:
«Они не заслужили жить страдая,
Жизнь, почему ты их не пощадила?»
