***
Микаса со вздохом присела на краешек кровати. Эрен еще спал и было велено его не тревожить. В целом ничего ужасного. Сотрясение, сильный ушиб на правом боку и рассечение на затылке. Наложили три шва, сказали, что скоро будет как новенький. Микасу это успокоило. Хотя выглядел Эрен, если честно, не важно. С перемотанной головой и опухшими глазами, залитыми огромными фиолетовыми синяками, было ощущение, словно он с кем-то сильно подрался. Эрен морщился во сне, из-под съехавшей повязки выбились темные волосы. Последнее время он вообще забил на посещение парикмахера, а когда Микаса предложила подстричь его сама, Эрен ответил ей резким отказом. Сейчас из отросших волос уже получалось сделать маленький хвостик, которым Эрен ужасно гордился. Микасе в тайне тоже жутко нравился такой его небрежный, немного рокерский стиль. У него даже сережек в ушах сейчас было больше, чем у Микасы. Первую дырку Эрен сделал в пятнадцать лет с помощью иглы, спиртовой салфетки и куска льда. Микаса чуть в обморок не рухнула от этого зрелища. А потом мать устроила Эрену жуткий нагоняй. Хотя дома он серьгу всегда снимал. Это Микаса его сдала. Потому что он сказал, что хочет вторую. Микаса ничего не имела против пирсинга, а вот антисанитарные условия, в которых Йегер этим занимался, ее пугали. Эрен, кстати, до сих не знает, что его наказали по милости Микасы. Потом он сделал еще две дырки, но уже в восемнадцать лет и в салоне, потому что Микаса умела клевать мозги не хуже матери. Карла поворчала, но смирилась, парень уже взрослый, что уж теперь. Гриша вообще особо на это внимание не обращал. Хочет, так пусть хоть яйца себе прокалывает, это его тело и его жизнь. Еще у Эрена было тату. Совсем небольшое, на предплечье. Его он скрывал от матери уже почти два года. А недавно, с призовых, Эрен осуществил давнюю мечту и купил настоящую электрогитару. С гордостью демонстрировал Микасе свои приобретения и она осторожно, боясь что-нибудь сломать, прикасалась пальцами к серебристому корпусу. Гитара была красивая и очень Эрену шла. Микаса могла бесконечно смотреть как он аккуратно, даже нежно, берет инструмент своими сильными руками, проводит пальцами по струнам, небрежно взмахивает головой, откидывая волосы, потому что они мешаются и лезут в глаза. Это зрелище пробуждало в Микасе что-то женское. Заставляя неотрывно следить, чувствовать нарастающий внутри жар и кусать губы. Микаса никогда не была с мужчиной. Никогда даже ни с кем не целовалась. А ведь ей скоро двадцать. Вообще-то парням она всегда нравилась, но сама девушка не обращала на них никакого внимания. Для нее существовал только один мужчина. Эрен. Одно его имя заставляло ее сердце биться быстрее. Они знали друг друга с самого детства, для Микасы Эрен всегда был другом, даже, наверное, братом. Но вдруг все изменилось. Резко и как по щелчку. Микаса не помнила в какой момент она влюбилась. Дело в том, что Эрена она любила всегда, просто детская симпатия выросла вместе с ней, превратившись в настоящую влюбленность. Но к своему несчастью для Эрена Микаса оставалась просто близкой подругой. Он совершенно не воспринимал ее как женщину. Ему даже мысли в голову не приходило о подобном. В период пубертата Эрену хотелось трахаться практически двадцать четыре часа в сутки (ему и сейчас хочется). Ужасный возраст. Когда уже хочется, но никто еще не дает. Ровесницам вроде как еще рано, а девчонки по-старше в его сторону даже не смотрели. Но Эрен на них смотрел. Очень даже смотрел. Встанут на катке у бортика, хихикают, шепчутся о чем-то, в этих своих обтягивающих лосинах, а если уж кто-то из них зачем-то нагнется, то все — Эрен готов. Но на Микасу такой реакции не было никогда. А они ведь тренировались вместе и частенько ее приходилось хватить или прижимать к себе. И ничего, Эрен оставался абсолютно спокойным. Он просто не воспринимал Микасу как потенциальную девушку. А она в тайне от этого страдала. Когда Эрен в шестнадцать лет впервые поцеловался с девчонкой, то уже через два часа Микаса слушала его полный эмоции рассказ о случившимся. Она кивала в ответ на его реплики, хотя хотелось заткнуть себе уши. Ту девицу звали Моника Саммерс. Ей тоже было шестнадцать, а еще по ней сохли все парни на катке (Микаса даже не подозревала, что половина из этих парней сохла по ней самой). Эрен всегда называл Монику задавакой, фыркал и заявлял, что в ней нет ничего такого. А потом они поцеловались в раздевалке. Глядя на Монику после этого, Микаса всегда мысленно представляла как выдирает ее белые лохмы. К счастью, дальше пары поцелуев и двух месяцев игры в отношения дело не ушло. Неожиданно выяснилось, что в обмен на поцелуи и обжимания, девушки жаждут каких-то дурацких свиданий, подарков и вообще почему-то не имеют никаких собственных дел, требуют постоянного внимания к своей персоне. А Эрен вообще-то тренировался, учился, а еще у него была Микаса. И если на первые два факта глаза можно было закрыть, то на третий не получалось. Когда Эрена попросили не общаться с Микасой, он впал в ступор. Как можно не общаться с партнершей? Но факт был в том, что Эрену общаться с Микасой было интересней, чем с другими девчонками. С другими ему как раз таки совершенно не хотелось гулять или разговаривать. Хотелось конкретно тактильных ощущений и ничего больше. Эрен так и не сказал Микасе, что со своей первой девушкой расстался из-за нее. Не хотел обидеть. Эрен не знал, что обида — последнее, что испытает Микаса, узнав, что между дурой Моникой и ей, Эрен выбрал Микасу. Впрочем, к своему несчастью, Микаса знала всех с кем Эрен периодически трахался. Отношения он не заводил, считая, что у него нет на это времени, но дрочить-то время тоже не хочется. Список шлюх, по мнению Микасы, пока что состоял из трех человек. Клара и Ирма, к огромному счастью, остались в Сигансине. Но не прошло и недели как они переехали в Стохес как Эрену уже хлопала глазками официантка из кафешки напротив общежития где они жили. На третий их приход, девушка оставила Эрену свой номер телефона. Причем прямо при Микасе положила листок с цифрами на стол, подмигнула парню и ушла. Микаса едва не задохнулась от возмущения. — Выкинь его, — как бы между прочим, посоветовала Микаса. — Еще чего, — усмехнулся Эрен и запихал бумажку в задний карман джинсов. — Она красивая. Микаса сжала зубы. Конечно, красивая. Высокая блондинка в короткой юбке и приклеенными ресницами. Микаса видела какие девушки нравятся Эрену. Она тоже следила за собой, вне катка носила платья и маленькие юбочки, укладывала волосы и всегда, даже на тренировки, приходила с легким макияжем, покупала сладкие цветочные духи, но Эрен никак на это не реагировал. А подойти и сказать ему прямо о своих чувствах Микаса не решалась. Молчала и терпела. Лежала в темной комнате, смотрела в потолок и гоняла в голове. Она знала, что Эрен потом подошел к этой официантке. Знала, что он два раза ходил с ней вдвоем пить кофе. А сегодня он не пришел домой ночевать. Написал сообщение, что подъедет утром сразу на каток. Все понятно. Микаса в красках представляла как эта официантка скачет на Эрене, как он хватает ее, целует, и тошнить начинало. Иногда Микаса представляла как Эрен проделывает тоже самое, но с уже с ней. От этого стыдно становилось, но она ничего не могла с собой поделать. Эрен все равно никогда на нее не посмотрит. Ему нравятся совсем другие девушки. Когда Микаса впервые увидела Хисторию, с ее золотистыми локонами, васильковыми глазами и кукольным личиком, то тут же напряглась, но Хистория была партнершей, а путать личное с рабочим Эрен считал немного неправильным. Может поэтому Микасу как девушку и не воспринимал. Она же партнерша, подруга, но никак не объект для страсти. Теперь Микаса не была его партнершей. С ней рядом был другой и если раньше Эрена это не беспокоило, то последнее время начало раздражать. Йегер это не контролировал. Вот просто Жан положит руку Микасе на плечо, или она вдруг к нему потянется, что-то шепнуть, и внутри все вскипать начинает. Вообще Эрен и Жан друг друга крепко бесили. Волею судьбы, они жили в соседних комнатах, а на соревнованиях и сборах их еще и селили в один номер. В первой же встрече Жан невзначай заявил, что собирается заработать на фигурном катании деньжат. Эрена это возмутило. Эрена больше интересовала сама идея, цель и преодоление, чем размер зарплаты. Жан только фыркал, шепча себя под нос: «Мажорик». Уж Гриша человеком был обеспеченным. Эрен мог заниматься тем, чем хочет, не думая вообще ни о чем постороннем. Жан был из другого теста. Родители всегда старались для него, но цену вопроса Кирштейн прекрасно понимал. Эрен жил для себя, а Жан уже не мог себе такого позволить. У него была ответственность перед женой и дочерью. Зачем Дженни терпеть его постоянное отсутствие, если оно никак не окупается? На гран-при Жан заработал неплохую сумму. И гордился собой, чувствуя, что теперь способен обеспечить семью. Ни как тогда, когда он сидел на тренерской зарплате. Но Эрену о таких вещах задумываться не приходилось. Микаса вздохнула и посмотрела в окно, на синее небо и яркое солнце. На улице приморозило и снег искрился, хрустя под ногами. Скоро Рождество, а за ним Новый год. Это чувствовалось абсолютно везде. Город буквально окутали яркие гирлянды и разноцветные шары. Пушистые ёлки украшали дворы и площади. Все вокруг буквально дышало приближающимися праздниками. Впрочем, Микасу это никак не радовало. У нее соревнования, потом учеба. И ей совсем не до этого. Единственное, что ее радовало, так это поездка домой. Микаса ужасно соскучилась по родителям. — И давно ты тут сидишь? — поморщился Эрен, потирая, свою многострадальную голову. — Минут двадцать, — ответила Микаса. — Разбудила бы, — сказал Эрен, приподнимаясь на подушке. — Мне сказали тебя не беспокоить. Эрену это явно не понравилось. — Тебе что-то нужно? — заботливо спросила Микаса. — Нет, — немного грубо отмахнулся Эрен, он не хотел, чтобы Микаса скакала возле него словно прислуга. — А как ты себя чувствуешь? Голова болит? Тошнит? Может позвать врача? Йегер стиснул зубы. Иногда ему казалось, что Микаса его усыновила. Серьезно, над ним вечно суетилась мать, но стоило Эрену переехать из родительского дома, так за него тут же схватилась Микаса. А он уже, можно сказать, взрослый мужик. Ему скоро двадцать и Эрен не нуждался в няньках. — Расскажи лучше подробности, я нихера не помню. — Я знаю тоже не так много, — пожала плечами девушка. — Вы упали с поддержки. Неудачный заход, может у тебя конек в ямку попал или что-то еще, но вы упали. — Хистория? — Она уже дома. Ее забрала мать. Ты успел ее затормозить, так что она ударилась скользом. У нее небольшое сотрясение, так что ее почти сразу же отпустили. Так что основной удар ты принял на себя. Эрен поморщился. Мало того, что башка трещала, так он еще нехило отшиб себе правый бок, теперь представлявший собой один сплошной, весьма болезненный синяк. Но хоть с Хисторией все относительно в порядке. — Дай телефон, я позвоню ей, хочу узнать как она. — Тебе нельзя телефон, — строго сказала Микаса. Эрен вздохнул, нашел у кого просить. — Не обижайся, я о тебе же и забочусь. — Знаю. Микаса улыбнулась, наклонилась, поправляя ему вылившиеся из-под повязки волосы. Эрен чуть дернулся, у Микасы были холодные пальцы. — А как вы с Жаном выступили? — Хорошо. У нас серебро. А Леви с Катариной заняли бронзу. — Марлийцы выиграли? — Ага. — Ничего, в следующий раз надерем им зад. — Точно. Микаса широко улыбнулась, бросив взгляд на часы. Эрену не хотелось, чтобы она уходила. Лежать здесь было скучно, а с Микасой даже молчать было комфортно. Она и молчала, так словно не знала, что сказать. Микаса вообще не была разговорчивой. Обычно болтал как раз Эрен. В их паре он всегда был заводилой. А Микаса следовала туда куда он ее направлял. Удивительно, но на льду ситуация менялась кардинально. Тут уже Микаса начинала командовать и контролировать ситуацию, а Эрен по большей части ее слушал. Когда им поменяли партнеров было странно. Хистория смотрела на Эрена вопросительным взглядом, мол, ты же мужчина, ведущий в паре, так веди. И Эрен повел. Быстро освоился с этой ролью. Микасе было тяжелее. Ей не нравилось, что Жан постоянно пытается ей командовать, постоянно контролирует, постоянно как будто бы пытается ее задавить. Жан делал то, что должен, и Микаса даже не представляет насколько сильно она усложняла задачу и тормозила прогресс. Сейчас уже понимает что к чему, но тогда. У Жана просто колоссальное терпение. Иногда она его доводила до ручки. Вот он стоял, смотрел на нее, молчал, а в глазах читалось, что еще чуть-чуть и он ее просто долбанет. Но ничего, Микаса со временем смягчилась, они привыкли друг к другу. Сейчас Микаса была немного обижена на своего партнера, хоть и понимала, что это временно. Они катаются в паре, а значит долго обижаться им просто нельзя. — Мне пора, — наконец нарушила тишину девушка. — Хорошо, — кивнул Эрен. — Я приду завтра, — улыбнулась она и на несколько секунд накрыла его ладонь своей. Хотела еще что-то сказать, но видимо не решилась. Заправила за уши волосы, поднялась, махнула ему рукой у двери и вышла. Эрен откинулся на подушку, посмотрев в окно. Стало вдруг разом как-то пусто. Когда Микаса уходила всегда становилось пусто. Надо бы позвать ее куда-нибудь. Они давно не развлекались. Все тренировки, да тренировки, а когда добирались до дома, Микаса тут же начинала грузить его какими-то конспектами по учебе. В этом плане Микаса очень ответственная. Даже слишком. Но без нее скучно. Микаса — единственный человек, который просто не мог ему надоесть. А сейчас Эрену вдруг начало казаться, что он ее теряет. В былые времена, она бы просидела рядом с ним весь день, пока врачи бы силком не вытащили. А теперь вот так посидела минут десять и ушла. К нему ушла. К этой лошадиной морде. Эрен почувствовал, что снова начал злиться. Последнее время это слишком сильно его волнует. Возможно, даже больше, чем следовало бы.***
— Как там Йегер? Микаса вздрогнула, обернувшись на звук голоса. — Вроде бы ничего. Жан замер в дверях, наблюдая за ней. Микаса выбросила в урну чайный пакетик. Поправила пучок волос на голове, взяла кружку и повернулась к Жану. — Дуешься? — поинтересовался парень, навалившись на дверной косяк. — Нет, — ответила Микаса. Жан понял, что она врет. — Я заботился о тебе же. Как можно заходить на опасные элементы, если ты на них полностью не сосредоточен? — Так дело в этом? — хмыкнула она. — А в чем еще? — В том, что очень сильно хотел золотую медаль? Жан поморщился. — Хотел, — кивнул он. — Но раз уж не вышло… — Твоя дочь не станет любить тебя меньше, даже если ты вообще не будешь выигрывать никаких медалей, — заметила Микаса. — Моя дочь едва помнит кто я такой, — хмуро ответил Жан. — Золотая медаль не помогла бы ей вспомнить. Я знаю, ты расстроен… — Да что уж теперь, — Жан вошел в комнату и опустился на стул, потерев переносицу. — Я устал. Не от этого, просто физически и морально устал. Думал, отпахаем на гран-при, можно выдохнуть. А сейчас какое-то чувство неудовлетворения что ли… Словно я плохо сделал свою работу, доверия не оправдал что ли? Микаса молча слушала его и понимала. Вот просто понимала. Понимала каждое его слово, читала каждый жест. Кажется, она достаточно хорошо его изучила. — Ты просто соскучился по дому, это нормально. Увидишься с женой и дочерью, так все сразу пройдет, — она ободряюще улыбнулась. — Думаешь? Микаса уверенно кивнула. — Ты предлагал выпить, — напомнила она. — Считай, что я согласна.