Call me by my name

      — Как ты с ним работаешь? — спросила Ури, загружая обед в микроволновку. Я чуть не подавился молоком.       — С кем? Ты о чем? — я попытался изобразить непонимание.       — С князем Верье, с Силанчиком, хоть бы у него рога поотваливались, — микроволновка звенькнула, и Ури достала обед.       — Да нормально. А как ты работаешь?       — Реми, я работаю одна, — она села напротив меня, под ней скрипнул пластиковый стул. — Серьезно, как?       — Уже пять-тридцать. Ты не опоздаешь на рассвет? — я улыбнулся и набил рот едой.       Она ахнула, посмотрела на окно и принялась сметать завтрак. Силан был забыт, к моему облегчению.       Конечно, работать с ним непросто, но совсем не по той причине, о которой все думают. Когда я брался за эту работу, я знал, на что иду. Работа плечом к плечу с демоном, и по слухам не из приятных. В ангельской тусовке все знали, что он чудовище, во всех смыслах. Во-первых, он ужасен на вид: волосат, рогат, огромного роста, его лицо покрывают болезненные рытвины, словно от страшного ожога, к тому же огромные клыки и красные глаза не дают забыть, с кем имеешь дело. Во-вторых, он ужасен по характеру — он ненавидит всех ангелов до единого и готов хоть сегодня идти войной на рай. Все ангелы, с кем он работал, через месяц просились на любую, даже самую грязную работу, лишь бы не с ним. И в-третьих, он ненавидит людей, и делает все, чтобы их жизнь стала хуже, чтобы забрать к себе максимум.       Артефакт на моей шее загорелся, отвлекая от ностальгических размышлений: кто-то умер, пора забирать. Я вздохнул, запихнул в рот последний кусок картошки, быстренько сполоснул тарелку, поставил ее сушиться.       Артефакт пиликнул еще раз. Еще кто-то? Я надел свитер, расправил крылья в прорезях.       Артефакт запиликал. Раз-два-три… В общей сложности шесть раз. Кажется, меня ждет что-то неприятное. Я закрыл глаза, взял в руку артефакт и прошептал на древнем языке слова переноса. Свет закружился вокруг меня, и через миг я был уже совсем в другом месте.       Когда кто-то умирает в выделенной области, ангелу и демону предписано являться и определять, куда направляется душа усопшего. В этот момент все думают: но есть же страшный суд, зачем все это? Я вам скажу так: в суде страшные только очереди, так что вариантов нет — решаем на месте.       Я оказался на гладкой и блестящей, божественно нетронутой снежной шапке горы. Солнце ослепило глаза, и я пожалел, что не взял очки. Снег блестел и переливался, ясное небо без единого намека на облака дарило спокойствие и безмятежность. Пока читал слова переноса, я четко представил себе место катастрофы, взрыв бомбы, военный конфликт или еще чего хуже, но никак не думал, что окажусь в таком спокойном и милом месте. Я осмотрелся, но так и не понял, что делать. И где Силан?       — Реми? Чего там застрял? — есть у людей фраза «speak of the devil», работает как часы.       Снег под моими ногами был рыхлый, идти было трудно. Я запыхался. И как всегда, сердце пропустило удар при виде Силана.       Когда говорили, что он волосат, не упоминали его волнистых черных прядей, обрамляющих черные витые рога, не упоминали кучерявые черные волосы, выглядывающие из слишком глубокого выреза его рубашки. Когда говорили о рытвинах на его мягкой, как бархат, коже, не упоминали о том, что это самые нежные и ангельские ямочки на щеках. Когда говорили о его клыках, не упоминали, что они маленькие, ровные и белоснежные, словно он недавно сошел с обложки глянцевого журнала. Когда говорили о его красных глазах, не говорили, что они способны разжечь огонь ада.       — Я уже определил всех. Двое мои, трое с тобой. Забирай, — Силан улыбнулся, и я, вместо улыбки в ответ, начал разглядывать клиентов.       Пятеро лыжников, молодые, сильные, здоровые парни и девушки, осматривались вокруг, плохо понимая, что происходит.       — Они хотели покататься. Фридрайв это называется или как.       — Фрирайд, — поправил я. Слишком знакомо. Слишком. Кажется, меня трясет.       — Экстремальный сноубординг. Я бы сам наверное покатался, тут красиво.       Я чувствовал, что меня уносит. Память о прошлой жизни, о жизни, которая у меня была, совсем недавно, просачивалась в мозг. Я не был Реми еще недавно, меня звали по-другому. Но как? Как?.. Как меня звали? Как звучало мое имя? Как…       — Реми! — мягкий голос Силана ревом тысячи труб ворвался в мозг. Его красные глаза оказались совсем рядом с моими, словно два огромных горячих фонаря главного якоря на этом свете, возвращали назад. Он встряхнул меня за плечи. — Что случилось?       — Все в порядке. Просто грустно, — соврал я и попытался вырваться из хватки демона.       — Ты что-то вспомнил, пернатый? — тихо спросил Силан.       Я поднял на него глаза. Откуда он все понял? Лицо демона вдруг стало размытым, а мне стало очень трудно дышать. Кажется, я всхлипнул.       Силан выругался и прижал меня к себе.       — Сволочи. Они знают, что не должны посылать жнецов в триггерные локации! Знают же!       — Все хорошо, я ничего не вспомнил, — проговорил я в его черный свитер, пахнущий горьким шоколадом и кофе.       — Ври больше, пернатый грешник, — усмехнулся Силан, а мне стало стыдно.       Я оттолкнул демона и вытер слезы. Не важно, кем я был, здесь находятся пять душ, и троих мне надо забрать с собой.       — Спасибо, но я действительно в порядке, — твердо сказал я.       — Как скажешь, — Силан поднял руки в защитном жесте, потом подошел к одному из парней, положил одну руку на его плечо, другой обхватил свой амулет, и тут же исчез вместе с парнем, чтобы вернуться через пару мгновений.       Я сделал так же, стараясь не смотреть на их одежду, очки, перчатки и ботинки. Я скрипел зубами, смотрел на снег и небо, запирал все внутри. Я понимал: если память вернется, я снова умру. Система уничтожит меня. Ангел не должен помнить о человеческой жизни.       Я уже подошел к третьей душе, как заметил, что Силан все еще здесь.       — У тебя две души всего, чего копаешься, рогатый? — буркнул я, пытаясь разрядить обстановку.       — Отведешь его, возвращайся, надо обсудить кое-чего, — серьезно сказал Силан, и я забеспокоился. Но кивнул. Сжал амулет, перенес душу к дверям первого кабинета.       Остальные двое сидели на белых пластиковых стульях рядом. Я постучал и заглянул с кабинет.       — Ури, ты свободна? — спросил я, и красотка Уриэль, встряхнув белоснежными кудряшками, расправила серые крылышки над робой ментора.       — Сколько?       — Трое.       Она зашуршала что-то в блокноте, сама себе кивнула, и я понял, что моя работа тут закончена. Я посмотрел на лыжников в последний раз, встряхнул головой и сжал амулет.       Силан стоял в том же месте. Я подошел, встал рядом.       — Красиво тут, — проговорил он.       Я ничего не ответил. Просто смотрел на блестящий снег, на прекрасные горы. Что-то холодное поселилось внутри и никак не хотело уходить.       — Тебе надо выпить, — сказал Силан.       — Очень смешно. Как ты это предполагаешь сделать?       — Ты думаешь, я просто так тебя позвал? — в красных глазах демона я увидел хитринку, и ледяная глыба внутри немного шевельнулась. Кажется, я улыбнулся.— Амброзия, пернатый!       Кажется, у меня глаза вылезли на лоб.       — Силан, это же каких денег… не стоит! Я не могу…       — Ой, да брось, у меня в подвале еще пара сотен бутылок. Я князь, не забывай, с кем говоришь.       Я сглотнул. Ну да, князь, высший демон. И я буду пить с ним амброзию. Да за это не просто уволят, за это могут и крылья сжечь!       — Так, бери кубок, — Силан протянул рог, явно от ритуального вола, с золотой вязью по кромке. — Хм, это урожай 1043 года, прелесть, — он нахмурился, вглядываясь в этикетку. Его густые черные брови, нависшие над глазами, добавляли суровости, но игривая прядь черных волос все еще намекала на мягкость его сердца.       — Не следует мне пить, Силан, — проговорил я.       — И что будешь делать? Вернешься в рай, а дальше потратишь вечность, пытаясь вспомнить, как звучало твое настоящее имя? — рявкнул он, смотря в мои глаза.       Я сжал зубы и глубоко задышал, и холодный воздух разрезал легкие. Сжал кубок так сильно, что чуть не сломал его. Хотелось запихнуть этот кубок демону в грудь, чтобы не слышать, не думать, не вспоминать! Как он смеет?!       — Не пыхти, пернатый. Выпей, оно помогает, можешь мне поверить, — проговорил Силан, откупоривая бутылку.       «Можешь мне поверить», — осело в моей голове, эхом прыгая по черепу. Я снова посмотрел на демона, но уже другими глазами. Кто сказал, что он ненавидит ангелов, что он бесчувственный урод — пусть прямо сейчас похоронит себя под горящим кустом за вранье. Этих слов хватило, чтобы я понял, что я не один в этой боли. Глыбе в сердце стало жарко, она треснула.       Амброзия была хороша. Мы просидели до заката. Белые горные шапки окрасились в розово-персиковый, а мы все пили эту бездонную бутылку.       — Пернатый, ты знал, что в русском языке есть слово, которое значит «яма». В а японском это же слово значит «гора»! Прикинь, какие люди идиоты!       — Да гонишь! — проорал я.       — Я тебе отвечаю!       — Врешь! Ты демон, вам рогатым только дай соврать!       — Да рогами клянусь!       — Ээх, — я махнул на демона рукой и выпил еще. Кажется, голова кружится…       — Тут есть кто-нибудь? — женский тихих голос донесся издалека.       — Рогатый, у меня глюки. Налей еще, а?       — Это уже третья бутылка, ты ненасытный! — со смехом проговорил Силан, наклоняясь близко, чтобы налить. А я смотрел на его губы и не мог отвести взгляд. «Ненасытный» — это про меня, да.       — Третья? После этой попойки у тебя ничего не останется, князь Верье.       — И пофиг, — он поднял на меня красные глаза. Такие горячие. Такие близкие.       — Помогите, пожалуйста, — охрипший голос был совсем рядом. Я вскочил на ноги.       — Кто здесь? — крикнул я.       — Ты чего? — Силан тоже поднялся.       — Помогите, — почти шепот, но я расслышал. Я дал Силану свой кубок и пошел, как показалось, на голос. И как я мог забыть, что амулет просигналил шесть раз?       — Реми!       — Тихо!       Я почти слышал ее, ее дыхание, ее ускользающую жизнь. А потом увидел ее: всю в снегу, с замерзшими сосульками растрепанных черных волос, с синими губами. Она посмотрела на меня и упала.       Видеть ангелов могут мертвые. И те, кто находится в шаге от смерти.       — Лех тиздае’н, — выругался Силан на иврите.       — Согласен. Ее надо спасти.       Кубки и недопитая амброзия растворились в воздухе.       — Так, делай что хочешь, но приведи ее вниз к дороге через полчаса, — указал демон.       — А ты?       — Не важно. И не выпучивай глаза. Делай, что говорю! — рявкнул Силан и исчез. Демон. И как я мог думать о нем по-другому? Я опустился рядом с девушкой, снял амулет и сунул в карман брюк. Его магия будет только мешать.       Заклинание тепла давалось сложно: контроль магии должен быть идеальным, чтобы согреть человека, а не сжечь его к чертям, но кажется я справился. Уж не знаю, благодаря амброзии или вопреки, но справился. Девушка пришла в себя, и меня она больше не видела. Я обрадовался, но быстро понял, что проблем стало на одну больше: как заставить ее спуститься по склону в нужном направлении?       Она осмотрелась: на горы медленно опускалась ночь. Холод, должно быть, пронизывал до костей, потому что она обняла себя. Она попыталась что-то сказать, но не смогла: голоса не было. Она заплакала и легла на снег. Так, я это заклинание не повторю! Что же придумать?       Я оглядывался, и тут увидел бутылку. Отлично!       Я снял свитер, расправил крылья, поднялся в воздух. Я комкал в руке свитер, читая заклинание огненного куста и засовывая загорающийся предмет одежды в бутылку. Свет от нее сполохами играл на снегу. Я полетал над девушкой, пока она не заметила сполохи. А как заметила, я полетел к склону, медленно, чтобы она с той каплей сил, что я ей отдал, смогла идти. Мы шли, наверное, больше получаса, но какая разница, если Силан уже отдыхает в своем дворце? К чему были эти вопли про полчаса, интересно? Девушка падала несколько раз, но поднималась. Она сильная.       Пока мы шли, совсем стемнело, но оставалось пройти еще пару метров, и вот она, дорога. Я присмотрелся, и увидел машину. На капоте сидел Силан, красные глаза горели яростью.       — Пернатый, я сказал через полчаса? Что тут непонятного? — рявкнул Силан, соскакивая с капота.       — Я…аа.э... — я не знал, что сказать. Чуть не выронил бутылку из рук.       Девушка увидела машину и рванула к ней, чуть не столкнувшись с Силаном. Я опустился на землю рядом с ним. Девушка стукнула кулаком по стеклу, и водитель подпрыгнул, потом включил фары и вышел из машины. Девушка повисла у него на руках, содрогаясь от рыдания, а водитель пытался успокоить ее. Через пару минут они оба сидели в его машине. А еще через мгновение сломанный мотор чудом снова заработал. Завтра в газетах напишут, как она чудесным образом выжила в страшной катастрофе: единственная из команды лыжников.       Она должна была погибнуть, ведь амулет просигналил о шести смертях. Но все ошибаются, даже в раю нет аксиом.       Мы с демоном стояли на пустой дороге в ущелье, где на днях прошла лавина. Мы стояли в темноте, но я все видел. Видел, как вздымается его грудь под черным свитером, пахнущим шоколадом и кофе. Видел, как волос треплет его черные кудри.       — Почему ты голый? — голос Силана, такой низкий, такой горячий, что глыба льда вокруг моего сердца надломилась еще в одном месте.       Я хотел сказать, что на мне все еще есть брюки, сказать, что сжег свитер, как шел вниз, но все показалось бессмысленным. В голове была только одна мысль: Силан. Я отбросил бутыль с обгоревшей одеждой в кусты и подошел к демону.       — Поцелуй меня, — сказал я, смотря в красные глаза. Будь что будет!       Демон молчал бесконечно долго в этой кромешной темноте. А еще через бесконечность его губы сжали мои. Его клыки царапали, но я был счастлив чувствовать эту боль.       — Я думал, ты никогда не попросишь, — прошептал Силан.       — Перестань думать, — выдохнул я в губы демона.       Я точно знал ответ на вопрос Ури. Как я с ним работаю? Я работаю не с ним, я работаю из-за него. А теперь я нашел смысл забыть свое имя.