Бристольский картон.

-Иди сюда, я хочу тебе кое-что показать. Высокий, темноволосый парень взял за руку девушку, которая казалась куклой из-за своего миниатюрного роста. Он проводил её в старую комнату бывшего дома сирот. Стены с облупленной краской создавали ужасающий эффект, а слабое освещение свечи визуально сужало пространство. В комнате было чисто, но пусто. Стояло три кровати, две из которых сдвинуты вместе. На тумбе стояла дешёвая восковая свеча, что медленно плакала горячим воском. Свеча стояла в треснувшем подсвечнике, измазанном в керосине и машинном масле. Вокруг подсвечника неаккуратно разбросаны огарки свеч, отдавших Богу душу. Ближе к краю тумбы стояла пепельница, с горкой забитая пеплом и бычками. Часть стены, к которой примыкала тумба, была скрыта за копотью, к которой прибавились толстые слои пыли. Причём пыль покрывала не только эту стену. Местами пыль исчезала, и на её место приходились жирные пятна машинного масла и топлёного сала, которым заправляют старые лампы. -Альберт, только не говори, что мы будем здесь жить, - с ноткой серьёзности сказала девушка. Тот, кого звали Альбертом, проигнорировал вопрос и начал свой рассказ. -Здесь была комната старших воспитанниц высшего сиротского дома с уклоном на языки. Две кровати я сдвинул, чтобы было удобнее. Я мог бы согревать тебя ночью, - уткнулся носом в пышные волосы, - ночи здесь холодные. Третью кровать я скоро вынесу. Пока она нам не понадобиться. -И ты выкупил это здание у банка? Сколько же оно стоило? -Не только здание, но и примыкающий сад и сарай. Стоило всё это гроши. Думаю, они просто хотели поскорее избавиться от всего этого. Понимаешь ли, проблема несколько в другом. Но, пожалуй, я расскажу тебе о ней позже. Тебе нравится дом? -Да, конечно. Он провёл тыльной стороной ладони по её щеке и едва заметно улыбнулся. Глаза его выражали полное спокойствие и удовлетворение. Они рядом. Она стоит всего в шаге от него. Ал прижал её к себе и запустил длинные пальцы в короткие мягкие волосы. Её запах дурманил его. -Пошли спать. День был трудный. – Хриплый, сдавленный голос. Не хотелось сегодня. Не сейчас. Всё будет потом. Всё будет волшебно. А если сейчас он не отпустит её из своих объятий, он сорвётся. Она встала на носочки и потянулась к его шее. Мягко, одними губами, покусывала его шею. Одна маленькая женская ручка поползла под его футболку и погладила мускулистый торс. Когда же рука случайно соскользнула ниже, он безуспешно попытался сдержать стон. Ал сдался. Он наклонился и впился в столь желанные губы. Вкус их превзошёл все ожидания. Вкуснее, чем он думал. Слаще, чем он мог мечтать. Если конечно смел мечтать об этом. Посасывал её нижнюю губу, нежно проводил языком по нёбу, вводил её язык в горячую борьбу. И та штука в штанах, которую он развлекал рукой в ванной, вновь встала и грозилась порвать ширинку. Сердце её ушло в пятки и вновь поднялось, бешено стуча о рёбра. Грудь при каждом вздохе вздымалась и дразнила его своей полнотой и упругостью. Он прерывисто дышал ей в губы и руки свои сильные положил на талию ей. Её действия ему нравились и тем томительны они, что не может он взять её здесь и сейчас. Тем томительны они, что он не мог остановить её, пристыжая её тем самым. Он опустился на аккуратно застеленную кровать и увлёк её за собой, сажая на колени. Расстегнул пару верхних пуговиц серой блузки и прильнул губами к ключицам, оставляя багровые засосы. Она откинула голову назад и издала чуть слышный стон. Запустила руки в его волосы. Он, сжимая в руках её тонкую талию, сладко стонал ей в шею, попутно покрывая её поцелуями. Расстегнул блузку до конца и стянул с маленьких, женских плечей. Белоснежная кожа её тела вызывала в нём дикое желание обладать этим столь желанным ему телом. Она толкнула его на кровать. Ал, повинуясь ей, откинулся назад и притянул её к себе. И, как бы стыдно ему потом не было, положил руки ей на задницу. Теперь он прикрыл глаза и отдал себя в её власть. Она покрывала его шею поцелуями. Легко покусывала нежную кожу, порой оттягивая её. Опустилась к ключицам, провела языком по влажной коже. Руками гладила торс сквозь ткань футболки. Альберту не нравилась эта хлопковая преграда, и он немедля снял её. Теперь она гладила его оголённый торс влажными, чуть прохладными руками. Тело его подрагивало от прикосновения холодных рук её. Он выдохнул её имя и притянул к своему лицу её лицо. Соприкоснулись лбы их, горячие и потные от страсти той, что испытывали оба этих влюблённых. Ал быстро перевернул её, и Аля теперь оказалась внизу, под его мощным телом. Полностью в его власти. Игра эта будоражила разум обоих и служила дурманом тем жалким каплям здравого разума. Имел ли он дерзость в этот момент требовать от неё остановиться? Это было бы, по меньшей мере, не справедливо, по отношению к ней в первую очередь. Возможно ли было ему остановиться сейчас и предаться царству снов? Нет, это было бы не справедливо по отношению к нему. Имел он дерзость ночью тёмной мечтать о моментах этих откровенных. И теперь, когда осознал несчастный парень, что сокровищница счастья его и надежды его сейчас нагая перед ним… Не в силах сдерживать с себя, стянул-таки юбку с несчастной влюблённой. И, лежа перед ним лишь в трусах кружевных, Але разумеется не нравилось, что он-то всё ещё одет. Не столь уверенно, как прежде, потянулась она к ремню. И брюки его вскоре нашли пристанище где-то за дверью. И поражался он, сколько страсти было в невинном теле этом. И поражался он, насколько смела, была она с ним. И поражался он всем действиям её. И жарко было ночью этой тем несчастным влюблённым. -Стоп! Алина, остановись, пожалуйста, - с хрипом, тяжело дыша, проговорил несчастный влюблённый. Взглядом одним спросив, что сделала она не так, она села рядом с ним. -Нет, всё в порядке. Просто не сейчас. Пожалуйста, не сейчас, не сегодня. -Да, хорошо, - расстроено, с оттенком обиды, проговорила она. Отвернулась она к стене, откинулась на подушку и закрыла глаза. И погрузилась она в обессиленную дрёму по причине разочарования и беспутного образа жизни. И рука его сильная обвилась вокруг женской тонкой талии. И ждал несчастный Ал, когда уляжется та штука, что нагло так упирается ей в зад сейчас. И ожидание это казалось мукой для него. Она улыбалась сквозь сладкую дрёму тому, что любит он её по-настоящему.