голод

— не бойся, — тихий шепот проходится по телу мурашками. чужой голос звучит слишком спокойно, слишком нежно, слишком бархатно, слишком греховно, и Питер не может никак выбрать между тем, чтобы окунуться в него с головой, поддаваясь чарам дьявольским, и тем, чтобы отстраниться от манящей кожи в тридцати сантиметрах от губ, — всё будет хорошо, — повторяет мужчина, расстегивая три пуговицы на рубашке и оттягивая ворот в сторону. при взгляде на блестящую в тусклом свете бледность дергается кадык и рот наполняется слюной, — тебе понравится, — вновь оседает в запутанных мыслях, пока сам мальчишка оседает на чужих коленях, неловко перебираясь с дивана. — что, если мне понравится слишком сильно и я сделаю тебе больно? — Паркер не сдерживается от такого глупого вопроса. определенно, глупого, ведь он знает, что Старк не особо чувствителен к боли, но все равно волнующего его молодое и неопытное сердце, — что, если… что, если кто-то всё-таки узнает? — Питер, малыш, мы уже говорили об этом, — мягкий ответ вместе с зарывающейся в русые кудри ладонью приносит некоторую расслабленность, — я позабочусь о том, чтобы никто никогда не узнал, — мужчина спускается пальцами ниже, цепляясь за чувствительный затылок и приближая лицо юноши ближе к себе, — а что насчет «сдержаться»… — ладонь сползает к кадыку, еще чуть-чуть — и к восхитительно выпирающим ключицам, -…в крайнем случае, я скажу, когда хватит, — еще немного — и водопадом вниз по втянутому животу, забирается под тонкий шёлк белой рубашки и останавливается на тяжело вздымающейся грудной клетке. мягкий и чертовски медленный стук чужого сердца оседает через кожу на пальцах. Энтони поднимает глаза, вновь встречаясь с чужими нерешительными, и улыбается, повторяя: — давай, все в порядке, — откидываясь свободно на спинку дивана и склоняя голову слегка в бок. Старк чувствует, как Питер дрожит на его коленях — почти лихорадочно, потому что он знает о чужом голоде. с одной стороны, его немного смешила эта ситуация — если бы мальчишка вел себя подобающе и не был настолько жалостлив по отношению к человеческим созданиям, занимавшим основное и чуть ли не единственное место в их пищевом рационе, то он бы не был таким постоянно-нервным, с другой же — чертовски возбуждала, потому что, как бы это ни звучало отвратительно, — хотя Старк и не сомневался в некоторой отвратительности своей души, — это значило, что Паркер станет еще на каплю зависимее от него, еще на укус безвольнее, поэтому он был совершенно не против поделиться с Питером небольшой частью себя. в любом случае, его привередливый малыш был слишком голоден, а потому — угрюм и слаб, и Энтони совершенно не мог допустить подобного. — ты должен поесть, малыш, — ладони успокаивающе поглаживают напряженные бедра, пока юноша кладет руки на чужие плечи, бегая глазами в разные стороны: необыкновенно холодного голубого цвета глаза смотрят слишком тепло; растянутые в доверительной улыбке губы манят прикоснуться к себе, и Питер пытается удержаться от того, чтобы проверить, правда ли они такие же мягкие, какими выглядят; а остановка на бледном полотне шеи заставляет собственное сердце замедлиться еще сильнее — каждый удар в груди становится слишком громким, начиная давить на уже невыносимый голод. Питер нервно сглатывает, наклоняясь немного ближе и вдыхая воздух рядом с кожей: хочется пройтись по ней языком; покрыть каждый сантиметр бабочками и багровыми пятнами; надкусить. боже, хочется надкусить. — правда можно? — уточняет Паркер, прижимаясь щекой к щеке Энтони. последний коротко отвечает «да» и умиленно улыбается на мальчишеское: — тогда…тогда я постараюсь быть аккуратным. правая ладонь вновь ложится на затылок, пока левая проходится вдоль позвоночника — Питер утыкается котенком в ключицы, и Старк выдыхает из-за: непривычно горячего дыхания на своей коже; подрагивающих пальцев на груди, через несколько секунд перемещающихся выше; а после — невесомого прикосновения губ куда-то в плечо: одна бабочка, две, три, еще одна исчезает под челюстью, и Тони почти вздрагивает, чувствуя влажный язык. — Питер, ты… — потому что юноша в его руках напряжен до безумия и дышит тяжело, сильнее прижимаясь к нему. — п…прости, — смущенное, — просто ты так вкусно пахнешь, — Тони не сдерживается от смешка — он уверен, у Питера сейчас чертовски румяные щеки, — я…я начну, хорошо? — еще одно уточнение, на которое Старк собирается вновь ответить, что «да, конечно», но запинается на первой же согласной, переходя на приглушенный стон, когда Питер неожиданно пускает в ход клыки. кожа Тони поддается немного труднее, чем кожа самой первой и последней жертвы Питера — в то время Паркер был слишком юн и в один день буквально сошел с ума от человеческого запаха. благо, после того случая он научился сдерживать свои внезапные порывы — отвратительно горький вкус пойманного человека еще несколько недель оставался на его языке, не перебиваясь никакой животной пищей, а чувство отвращения к самому себе ломало грудную клетку и выливалось на ладони слезами. Питер помнит, как остальные пытались наставить его на «истинный» путь, говоря о том, что ему просто попалось тухлое мясо, да только от этих слов ему становилось еще хуже. только Старк оставался рядом, не переча и предлагая новые блюда в виде кролика или баранины, из-за чего другие все чаще и чаще отзывались о нем как о сумасшедшем. возможно, Тони и правда был сумасшедшим, предлагая на пробу собственную кровь. ладонь мужчины вновь зарывается в питерские волосы, и мальчишка шумно выдыхает, когда первая капля попадает на язык. в голове проскальзывает мысль о том, что «боже, такой вкусный», но Питер не говорит этого вслух, эгоистично не желая отрываться от чужой кожи: нежная, прохладная, она слишком сильно контрастирует с горячим и металлическо-винным вкусом. Питер думает, что кровь Энтони — алкоголь, и, кажется, он теряет свою трезвость окончательно и бесповоротно, когда она заполняет его рот и переходит в горло. — Питер, детка, мне кажется, ты немного… — шепчет Старк, чувствуя, как юноша начинал терять контроль. может быть, он и не мог умереть от подобного, но если бы Питер выпил слишком много, ему бы пришлось долгое время восстанавливать силы, чего он не особо желал, -…ах…черт, — у мальчишки волосы мягкие, волнистые, сквозь пальцы шелком проскальзывают, но Старк лишь цепляется в них хваткой, пытаясь оттянуть его в сторону — но Паркер на это лишь рычит дико, утробно, вжимаясь в его тело и давя пальцами на плечо, вытягивая шею еще сильнее, — черт, Питер, — в кончиках пальцев появляется небольшая слабость, медленно начиная распространяться по всему телу. Тони безвольно опускает ладони, сдаваясь и просто начиная ожидать чужого усмирения голода. возможно, Питер осекается только тогда, когда замечает, как кожа на месте укуса начинает приобретать иссиня-мертвый оттенок. — черт, Тони, — он мигом отрывается, заглядывая испуганными глазами в чужие, сонные, — прости, Тони, прости, прости, — одна бабочка, две, три, еще одна исчезает под челюстью, и Старк лишь приоткрывает губы, когда на них растворяется пятая, — прости, я зашел слишком далеко, — Паркер прижимается щекой к ладони Энтони, и последний улыбается в поцелуй, почувствовав на пальцах мокрое, — Питер маленьким виноватым ребенком расплакался, его сжатые в кулачки руки вновь неловко прижались к его груди, пока сам Тони пытался не задохнуться в поцелуе. — горько, — смеется Старк, когда Питер отстраняется от него. его глаза все еще поблескивают позолотой, говоря о том, что мальчишка все еще не отошел от трапезы, но смотрят уже более трезво — кажется, еще немного и Паркер утопит его в немых извинениях. — н…нет! — внезапно восклицает Питер, разрывая в смущении зрительный контакт и устремляя взгляд вниз, — вкусно, — мгновенно переходя на шепот, — было очень… вкусно. спасибо. п…прости, — прикусывая нижнюю губу. — ничего, — тихо смеется Тони. непривычно хочется лечь спать, но он отбрасывает мысли о сне в сторону, потому что вид подрагивающего от удовлетворения и всхлипов Питера все-таки приносит больше удовольствия, — в любом случае тебе надо было научиться контролю, так что, думаю, — крадет еще один мягкий поцелуй с чужих губ, — в следующий раз ты будешь осторожнее. — в следующий? — удивленно спрашивает мальчишка, поднимая брови, — правда? ты не против? мне можно будет? еще раз? — засыпает короткими вопросами мужчину. Старк в ответ лишь коротко кивает, фыркая в ответ чужой благодарной улыбке, — спасибо. спасибо, — и Питер падает в чужие объятия, облегченно выдыхая. в любом случае, его привередливый малыш был слишком голоден, а потому — был угрюм и слаб, а Энтони совершенно не мог допустить подобного.