Кухонные посиделки

      Цезарь Антонио Цеппели мог с точностью до минуты сказать, когда его жизнь пошла по пизде. Это произошло холодным осенним вечером, когда, он — наивный итальянский мальчик, прибывший в Англию поступать в престижный колледж и стать гордостью родителей, согласился…       Нет.       Пожалуй, даже раньше.       Когда наивный итальянский мальчик и будущая гордость родителей, познакомился с семейством Джостар. То ли по неопытности, то ли по глупости или даже из праздного любопытства он связался на свою голову с болваном Джозефом. Но кто знал на тот момент что, приобретая одного из Джостаров в комплект прилагается вся ебанутая семейка, и плюс по акции, как выяснилось позже, их любовники.       Цезарь в принципе мог бы выдержать одного Джозефа. В конце концов тот не бесил его постоянно, лишь 98% всего времени, что они проводили вместе. Однако, как уже было сказано, в нагрузку шли некоторые трудности.       Обрабатывать чьи-то ссадины после очередной драки, ехать на другой конец города, потому что кто-то нажрался в хламину, одалживать деньги, купить таблетки, занять до зарплаты, приготовить поесть, забрать белье из прачечной и ставить телефон на беззвучный режим, потому что его заебали Джостары — к этому Цезарь ещё немного и привыкнул бы. Или бросился бы под едущий поезд в стиле Карениной. Одно из двух. И если ещё поначалу Цеппели тешил себя надеждой, что сможет выдержать этот груз, ведь кто, если не он, то со временем начал подозревать, что его вполне может ожидать участь несчастной героини романа великого русского писателя.       Но всё же он так и не понял, с какого момента попал в хитросплетённую ловушку, созданную кем-то более могущественным, чем Джостары, которые славились своим незаурядным умом (на самом деле так казалось только им одним). Возможно Цезарь просто не замечал или не хотел замечать, как пиздец постепенно приближался к нему со спины, чтобы затем нанести удар, когда наивная жертва меньше всего этого ожидала.       Первый удар, пока не смертельный, нанёс внезапный приход Дио Брандо. В своей маленькой однушке Цезарь никак не ожидал увидеть нетрезвого Дио, которого он всё-таки впустил, потому что тот своими криками на лестничной площадке грозился поднять на уши всех соседей. Они расположились в крохотной кухне. Что сказать, Дио был тем ещё мудаком, но мудаком не с пустыми руками. Цезарь вначале отнекивался, когда Брандо хмуро наливал ему принесённую с собой водку. Эко диво, чтобы урождённый итальянец напивался этим пойлом. Но по мере развития вечера, Цеппели осознал, что без крепкого алкоголя ему не вынести радушного присутствия Брандо, а потому, найдя в холодильнике просроченный пакет апельсинового сока, составил старому знакомому компанию разведённым спиртом.       Цель внезапного прихода Дио, как быстро выяснилось — найти моральную поддержку у сочувствующей стороны, чтобы расстаться с Джонатаном.       В очередной раз.       Дио жаловался Цеппели на старшего Джостара, причём с завидной регулярностью. По его часовым голосовым сообщениям можно было написать роман. Или даже три. Если бы Цезарь хотя бы слушал их.       Брандо прибыл в одиннадцать часов вечера и просидел на кухне Цезаря до половины третьего ночи. За это время он успел поныть, яростно постучать кулаком по столу, едва его не развалив, порыдать, и в конце уже вовсю признавался в безграничной любови к Джонатану по средству своего левого ботинка, который спутал с телефоном. Посему рыдающий Брандо добрых полчаса не мог понять, почему его любимый Джостар молчит на той стороне аппарата и игнорирует признания.       «Я же слышу, как ты дышишь, ДжоДжо»!       Наблюдая за этой душераздирающей драмой, уже немного мутным от водки сознанием (настоящие мужики не закусывают, это знают все, да и на кухне Цеппели собственно нечем было), Цезарь размышлял о том, что Дио больше всех повезло с Джостаром, и как раз-таки Брандо имеет меньше всего прав вламываться к нему среди ночи и ныть о несправедливости мира. Такие как Джонатан долго не живут. Их либо убивают в театрах, либо оставляют на съедение стервятникам на распятиях в самом рассвете лет. Цеппели не понимал, как они сошлись — Джонатаном можно было лечить любой недуг и отращивать конечности. Он был воплощением сына маминой подруги — обаятельный, скромный, добрый, умный, трудолюбивый, а самое главное, джентльмен. И насколько Джонатан являл собой мать Терезу и Мессию в одном лице, настолько Брандо был последним на земле, кого ждали родители девушек у себя дома.       Впрочем, каким-то образом они сошлись. Джонатан не только устоял перед жестоким обаянием Брандо, но и сам того не зная, крутил Дио как хотел, а тот и нарадоваться не мог. На самом деле Цезарь подозревал, что Джонатан всё прекрасно просчитал и просто делает вид, что не при делах. Он даже хотел озвучить несчастному пьяному Брандо эту мысль, чтобы поддержать товарища, но вместо этого поднёс к губам стакан с разбавленной просроченным соком водкой. Пусть помучается сукин сын. Ему-то больше всех свезло. А как проебётся где-нибудь, то не Джостару своему трезвонит среди ночи, а мать его за ногу, Цезарю, которому скромно так и будто ненавязчиво, но точно, как швейцарские часы, затем пишет Джонатан с вопросом, не знает ли он часом, где собственно носит его любовника.       «Иди-ка ты на хуй», — думает Цеппели сам не зная, кому именно адресует направление.       Но видимо все-таки существовала некая мистическая связь между Джонатаном Джостаром и Дио Брандо, либо же левый ботинок действительно обладал коммуникативными свойствами. Ибо не успел Дио в сердцах запустить новое средство связи о стену, как в квартиру Цезаря позвонили. Джонатан Джостар три раза поклонился, пять извинился, и клятвенно пообещал, что такого больше не повторится пока выволакивал себя наружу вместе с повисшем на шее аки ярмо Брандо.       — Я так скучал, ДжоДжо. Почему ты не хотел со мной разговаривать? Ты меня не любишь!       Джонатан виновато улыбнулся Цезарю.       — Надеюсь, он не много доставил тебе хлопот, — сказал Джостар, придерживая за талию, норовившего его облизать Дио. — Его иногда заносит.       «Но он не кусается», — хотел добавить Цезарь, но сдержался.       У Джонатана Джостара был единственный недостаток — его ангельский характер.       Следующим на крохотной кухне итальянца оказался его давний знакомый по старшей школе Какёин. Вот кого Цезарь мог пожалеть больше себя — Нориаки спутался с младшим Джостаром, и причём спутался серьёзно. Не то чтобы Цеппели не нравился Джотаро, скорее напрягал тем, что по его хмурой роже никогда нельзя было угадать, что у него на уме в отличие от других его братьев. Но Какёин хорошо ладил с ним, потому что стал счастливым обладателем мозгов, поэтому Цезарь был немного удивлён, когда одним вечером к нему напросился бывший однокашник. Цеппели поставил другу залитый кипятком растворимый кофе, сам закурил.       В принципе Нориаки не привык жаловаться Цезарю. Обычно все проблемы он решал либо сам, либо сам. Универсальный парень. Прекрасно, знал, как вести себя со всеми представителями проклятого рода Джостаров, и мог бы давать платные консультации. Какёин вообще в какой-то мере был схож с Джонатоном. Во-первых, тем, что всегда вежливо улыбался. А во-вторых…       На этом сходство заканчивалось.       Какёин умел твёрдо, но максимально деликатно выкрутиться из любой даже самой неприятной ситуации. Знал, чёрт, когда нужно улыбнуться, когда чуточку уступить, а когда и тыкнуть ножиком под кадык. Чтоб неповадно было. В их с Джотаро паре, как это не странно, солировал именно хитрожопый Нориаки.       Можно только представить, насколько и так нестабильный мир юного Цезаря пошатнулся, когда выяснилась причина посещения.       — Как ты с ним справляешься? — глядя в зелёные глаза Цеппели, спросил Нориаки. Причём сделал это с таким выражением лица, будто Цезарь обладал некой тайной информацией и, сука, ему жалко поделиться со своим другом.       В голове Цезаря промелькнула масса вопросов.       Справляется с чем? Дартсом? Пылесосом? С соседским питбулем, который любит поднять лай в три ночи? А может гелем для волос или тем охуеным галстуком, что он приобрёл на той неделе?       — Не делай вид, что не понимаешь.       Иногда Нориаки страшно бесил Цезаря, особенно, когда вот так невинно заправлял волосы за ухо, и Цеппели чувствовал себя круглым идиотом.       Видимо мысли Какёина были настолько далеки от реальности крохотной кухни с облупленным кафелем, что он не замечал растерянного лица Цезаря.       — Его порой сложно контролировать. Не то, чтобы мне не нравилось, но, знаешь, для него не существует слова «нет», когда дело касается члена. Где бы мы не были: в поезде, в парке, в магазине, чёрт возьми, даже в доме его родителей, представляешь, если у него зачешется между ног, сопротивление бесполезно — проще смириться и принять как стихийное бедствие. У вас так же, верно?       По мере болезненного рассказа Нориаки до Цеппели начало в общем-то доходить, что имеел тот ввиду.       У Джотаро Джостара был единственный недостаток — он слишком любил секс. И самое главное — жёсткий секс.       Сказать, что Цезарь охуел, это не сказать ничего. Он даже забыл стряхнуть пепел с сигареты. Ему что, блять, единственному, кому так не повезло с представителем Джостаров?       Цезарь едва не заскрипел зубами от обиды. Мало того, что терпением и умом боженька наделил старшего, так ещё и либидо соразмерное с эго досталось младшему. Перефразируя народную мудрость, «ну а средний был дурак» — это про семью Джостар.       Наверняка Джонатан хорошо обрабатывает Дио раз тот при каждом удобном и неудобном случае тащит его потрахаться. Может Джонатан и не походил на альфача, ебущего всё, что движется, матерится, и относится к людям как к говну на подошве ботинка, и ебущего качественно, но возможно, именно такие любовники и скрываются за личиной основателей клуба любителей шахмат.       Новость о Джотаро стала вторым гвоздём в гроб юного Цеппели. Их сексу с Джозефом он мог бы смело поставить тройку по пятибалльной шкале. Избалованный любовными играми у себя на родине, Цезарю пришлось, да и приходится, что тут говорить, тяжело с Джостаром и его паталогической обеспокоенностью.       «Не больно? Точно? А вот так? А если я сделаю так? Цез, детка, почему ты молчишь? Я сделал что-то не то? Ответь, пожалуйста! В смысле ты уже не хочешь?!».       Поначалу эта черта Джостара ему даже казалась милой. Цезарь никогда не ложился под мужчин, а неопытность и нежность Джозефа показались ему свежими переменами в своей сексуальной жизни. Но время шло, а ничего не менялось. И будь это кто другой, Цезарь давно бы разорвал такие отношения, но проблема была в том, что Джозеф со своей бесячей улыбкой, Джозеф со своим обаянием, граничащим с наглостью, Джозеф со своим неуместным энтузиазмом и Джозеф со своим незакрывающимся ртом, настолько прописался в сердце Цеппели, что даже мысль оставить его из-за этого причиняло Цезарю физическую боль.       Поэтому сейчас, глядя на Нориаки, который честно ждал от Цезаря дельного совета, свято веря в то, что у них одна проблема на троих — Цеппели как никогда хотел просто выйти на балкон и поорать в ночной воздух пока не заболит горло. И плевать, что соседский питбуль снова начнёт лаять.       — Тебе кажется, что он неэмоциональный, — оттопырив мизинец, держал Нориаки кружку с недопитым кофе, — однако, что касается секса, — он театрально вздохнул, — соседи писали заявление в полицию три раза за последние две недели.       Какёин думал, что любовь Джостаров к сексу балансирует на границе со здоровым уровнем, и в общем-то и целом был прав, потому что Джозеф тоже любил Цезаря. Не так бурно, и не так импульсивно как оказалось Джотаро. Но сейчас сидя на табуретке и раскачиваясь туда-сюда как маятник, Цезарю пришла в голову идея, что возможно, только возможно, Джозеф просто боялся всё это время делать нечто такое, что позволяет делать с собой Нориаки… и Дио. Хотя за то время, что они вместе, Цезарь не раз безрезультатно пытался достучаться до Джозефа, что не развалится от члена в заднице, даже если этот член (что греха таить, хотя бы этим боженька не обделил всех Джостаров, Цезарь был свидетелем воочию) больше среднестатистического.       — Думаю, это семейное, — вёл монолог сам с собой Какёин и, впрочем, даже не догадывался насколько с его фразой был тогда солидарен Цеппели. — Только он вроде спокойно курил, а через секунду уже разрывает на мне одежду. Это раздражает.        Несмотря на недостатки Джотаро Нориаки любил и готов был терпеть его выходки. Да, они несколько раз расходились, заводили отношения на стороне, но затем всё равно притягивались назад. Оба гордые, ревнивые, держащие эмоции при себе — Джотаро и Какёин были разными и одновременно похожими.       — Так как ты с ним справляешься? — вновь задал неуютный вопрос Нориаки, подперев голову рукой. — С Дио говорить бесполезно — слишком кайфует от Джонатана, так что ты единственный, кто столкнулся с такой же проблемой, как я.       Цезарь не помнил тогда, что он ответил и ответил ли вообще на вопрос. Не мог же он в открытую признаться, что если дикий безудержный секс в крови Джостаров, то, вероятно, генетическая экспертиза покажет, что Джозеф — подкидыш.       С тех пор скромное жилище Цезаря превратилось в проходной двор. Едва ли не каждый вечер, ну по крайней мере раз в неделю стабильно, у него на кухне восседал Брандо (хорошо, что всегда не с пустыми руками). А если не он, то картинно вздыхал Нориаки.       Благо больше Брандо не устраивал попоек, видимо Джонатану удалось втемяшить в его блондинистую голову, что как минимум не вежливо пользоваться гостеприимством Цезаря до такой степени. Лучше бы, конечно, выпить приносил Какёин, потому что слушать про то, как его имеет младший Джостар в трезвом состоянии Цезарь не мог.       Он вообще не понимал, почему оба любовника Джостаров прописались к нему. Вначале он решил, что Дио — это кара за некий страшный проступок в его прошлой жизни. Но, как оказалось, высшие силы, которые и расставили хитроумную ловушку, сделали это намеренно во благо Цезаря.       Брандо Цеппели помочь никак не мог, потому что не понимал природу его страданий. Дио разрывался от того, что ненавидел и одновременно боготворил Джонатана. Напившись, он даже демонстрировал Цезарю сделанные тайком фотографии спящего Джостара. И глядя на то, с какими глазами Брандо разглядывает экран телефона, Цезарь однажды понял, насколько всё-таки Дио любит Джонатана. По-настоящему. Нет, он знал, что их должно что-то связывать помимо секса (это у них семейное да-да), но именно в такие приступы нежности он отчётливо видел чувства Брандо. Будто мог их потрогать руками.       Он чуть было не позавидовал старшему Джостару, что ему достался настолько отбитый, но преданный и любящих человек как Брандо, но затем на Цезаря снизошло озарение, что чёртов Джозеф точно такой же, просто Цеппели почему-то не видел этого. Спаленные макароны, пролитый на постель кофе, звонки в четыре утра, внезапный букет подсолнухов (где, блять, Джозеф вообще их нашел зимой в городе) — всё это тоже ведь проявление любви, только тогда они вызывали раздражение.       Цезарю вдруг стало ужасно стыдно. Стыдно так, что Цеппели позволил себе невзначай под бубнёж Брандо отправить парочку сообщений Джозефу и поставить в конце ненавистные — но что не сделаешь ради любви — сердечки.       Ответ пришёл незамедлительно. Наверняка довольный до усрачки Джостар приедет к нему сегодня же и Цезаря ждёт стандартная процедура с вопросами, насколько ему удобно лежать на спине, не натирают ли колени, не больно, когда Джозеф делает так.       Но может сегодня Цеппели это будет раздражать чуточку меньше.       — Тебе так повезло с ним, — задумчиво произнёс он, крутя в руке телефон, тем самым прерывая Брандо, когда тот рассказывал бог знает о чём.       Дио тогда надолго вперился в него озадаченным взглядом, будто за этим фасадом шла активная работа мозга, а затем как-то непривычно быстро свалил из квартиры Цезаря. И больше там не появлялся. Ну по крайней мере не по поводу того, как хочет расстаться с Джонатаном.       Цезаря даже это немного расстроило. Всё-таки Брандо был парнем с неплохим чувством юмора и разговор умел поддержать. Но, словно выполнив свою миссию, он снова перевёл их с Цеппели общение на уровень бесконечных текстовых и голосовых сообщений.       «Цез, смотри какую я сегодня видел уточку в пруду! Скажи похожа на ДжоДжо!»       Пророчество сбылось с точностью до минуты. Цеппели и вправду затем заметил, что его перестал бесить Джозеф 98% времени. Нет. На самом деле ничего не изменилось. Джостар так и остался болваном, не фильтрующим всё то, что вылетает из его рта, но теперь его выходки не выводили Цезаря настолько, что он был готов придушить своего любовника. Ну хорошо, кроме того, когда Джозеф снова загремел в полицию за драку. Но это уже другая история.       Но оставался ещё Нориаки. Нориаки и его любимый альфа-самец. Какёин так и не решил проблему, но тем не менее, это не мешало ему регулярно появляться у Цеппели на кухне, хлебать его кофе и придаваться меланхоличному философскому вопросу, есть ли жизнь вне секса. Цезарь успешно прошёл стадию раздражения, смирения и теперь радовался, что почти принял эту ситуацию. Да его работе по саморазвитию позавидовали бы все древние философы вместе взятые.       Он лишь просил Нориаки покупать кофе, который заканчивался очень быстро.       Может секс, которым потчует Джотаро не так уж и круто, раз даже такой парень как Какёин не знает, как быть. Или знает и просто приходит поиздеваться над Цеппели. Или знает и просто приходит что-то донести Цеппели. Например, что жёсткий секс 24/7 тоже может утомлять.       — А ты не пробовал рассказать это не мне, а ему?       Какёин, судя по взгляду, не понял, о чём вдруг заговорил Цезарь, когда они, как обычно, разместились на его крохотной кухне с облупленным кафелем, капающим краном и тихо работающим холодильником.       Поговорить с Джотаро казалось для Цеппели самым правильным и последним аргументом. Ведь, возможно, тот думал, что нежелание Нориаки — всего лишь часть игры, особенно, когда не встречал сильного сопротивления. А ведь Цезарь точно знал, что, если Какёину что-то не нравится, терпеть дольше трёх с половиной секунды он не станет. Это вовсе не Джотаро не понимал слова «нет», а сам Нориаки не хотел отказывать, боясь задеть ранимое (кто бы мог подумать) сердце почти двухметрового Джостара.       Нориаки задумчиво стучал пальцем по подбородку. Цезарь молча наблюдал, как качаются его серёжки-вишенки.       — Хм, возможно ты прав, Цезарь. Странно, мне такая идея не приходила в голову.       Зато Цеппели приходила и не раз. Использовать язык с Джозефом было бесполезно. Но может хотя бы это поможет его младшему брату.       — А ещё делал вид, что не знаешь.       И Нориаки внезапно пропал.       Нет, его лицо не появилось в сводке криминальных новостей. Он, как и Брандо, решил свою проблему и теперь держал ситуацию полностью в своих руках, ограничиваясь периодическими звонками и сообщениями, но уже без озвучивания постельной стороны их с Джостаром жизни.       И если появление на своей кухне Брандо и Какёина Цезарь худо-бедно мог бы ещё объяснить тем, что они как никак оказались в одной лодке — подводной лодке на трёхсотметровой глубине с пробоиной под названием «Джостар», — то приход другого персонажа стал чрезвычайной неожиданностью.       Открывая дверь, Цезарь поначалу не заметил подвоха. Знакомый подбородок, черты лица, ставшие уже родными бирюзовые глаза. Спустя секунду брови Цезаря удивлённо приподнялись. И пока Цеппели охуевал от происходящего, Джотаро в своей манере сам себя бесцеремонно пригласил в чужую обитель, будто проживал в ней.       Впрочем, несмотря на противоречивые чувства к младшему Джостару, этот вечер оказался для Цезаря одним из самых приятных за очень долгое время. Во-первых, Джотаро принёс с собой сигареты. Любимой марки Цезаря. И тем самым заработал сто очков вперёд, подняв свой рейтинг едва не на уровень старшего Джостара. А во-вторых, он молчал.       Они просидели на кухне часа два и за это время скурили всю пачку, не проронив при этом ни слова. Идеальный вечер. В голове Цезаря даже промелькнула мысль, а не предложить ли Какёину махнуться, так сказать, не глядя Джостарами? А что, в принципе на лицо они очень похожи, Джозефу нужно только проколоть уши и занять болтливый рот чем-нибудь.       Содержательный вечер закончился, когда Джотаро встал и, кинув на прощание: «увидимся», покинул квартиру Цезаря так же внезапно как в ней и появился.       Смысл прихода юному Цеппели на тот момент был неизвестен, но скоро на одну тайну в его жизни стало меньше, когда буквально спустя двадцать минут после того как за младшим Джостаром закрылась дверь, в прихожую ввалился Джозеф.       Он подозрительно принюхался.       — Джотаро что ли приходил? — поинтересовался он, снимая куртку.       Цезарь безразлично пожал плечами.       — Ага. Заходил поболтать.       На лице Джозефа промелькнуло странное выражение, ранее не замеченное Цезарем, но которое он проигнорировал.       Джозеф подозрительно молчал.       Это уже было странно. Тихим он мог быть только, когда был чем-то крайне раздражён или имел плохие карты на руках.       — Тебе он нравится? — вдруг серьёзно спросил Джостар.       Цеппели задумался. Сказать нет, он не мог — как ни крути Джотаро брат Джозефа, а значит, Цезарь априори любит всех его родственников до десятого колена. К тому же младший Джостар оказался неплохим в общем-то парнем. Да, холодный, да, хамоватый, да, высокий красавец с томным взглядом похуиста и склонностью к нимфомании, но всё-таки Джостар. Они не могут не нравиться. Стоит оступиться, и они затягивают как зыбучие пески. Без шансов.       Так что да, ответ Цезаря после короткой паузы был положительным. Может даже сильно положительным. Но неправильным. Видимо Джозеф не разделял этого мнения, потому что Цезарь сам не понял, как так вышло, но его нагло поимели прямо в коридоре собственной квартиры причём без смазки и всяких прелюдий. Именно в момент, когда короткие ногти Цеппели безрезультатно скользили по гладкому полу, затылок пронизывала боль от натянутых волос, а Джозеф вдалбливался в его зад словно вколачивал сваи, Цезарь наконец-то понял, как чувствует себя Нориаки, а может и Дио, и чёрт возьми, если ему это не понравилось.       И пусть Джозеф с ужасом принялся вымаливать прощение, поняв, что натворил, Цеппели всё же решил, что у его Джостара недостатков нет.       Ах, да. Надо будет поблагодарить Джотаро пачкой дорогих сигарет.