Мне никто не нравится больше, чем ты

      Дверь в гриффиндорскую спальню резко отворилась, гулко хлопнув по стене. Гермиона протолкнула Пэнси вперед, заставив ее влететь в комнату, и затем сама быстро закрыла дверь, облокотившись на нее спиной. С улыбкой на лице девушки смотрели друг на друга, приводя дыхание в норму. Обе промокшие до нитки, запыхавшиеся от бега, с раскрасневшимися щеками. Они только что бежали всю дорогу от Черного Озера, где толстые тучи застали их врасплох. Проливной дождь сделал и без того темные волосы Пэнси черными, как смоль. С прямых прядей спадали капли на бордовый ковер, оставляя мокрые следы. В ее взгляде все еще горел озорной огонек, подсвечивая мутно-зеленый цвет глаз, уставившихся на Гермиону.       — Ты как? — на выдохе спросила Пэнси.       Гермиона медленно сползла по поверхности двери вниз, сев на теплый пол. Все еще восстанавливая дыхание, она запрокинула голову назад, и, мягко улыбнувшись, хрипло ответила:       — Нормально. Но не отказалась бы от горячего какао и теплых носков.       Пэнси фыркнула:       — Я бы не отказалась от огневиски.       Она подошла и упала на кровать, которую, как она уже давно знала, занимала Гермиона. Раскинув руки, она продолжила лежать на бордовом покрывале, смотря на поверхность подвешенного над кроватью балдахина. К нему, как всегда, были прикреплены колдографии, сделанные Гермионой за время обучения в школе. Несколько карточек с Гермионой и Джинни, еще парочка с Гермионой, Роном и Гарри, но Пэнси любила рассматривать ее любимые — те, на которых Гермиона была рядом с Пэнси. Копия одной из них стояла в ее слизеринской комнате на прикроватной тумбочке. На ней Гермиона со спины обнимала Пэнси за завтраком в общем зале, пока она сама держала в руках огромную подаренную Гермионой изумрудную кружку. Сентиментальность из маггловского мира.       Пэнси почувствовала, как матрас просел от того, что Гермиона села рядом. Рука Гермионы дотронулась до рубашки Пэнси, осторожно проведя по ключицам.       — Ты насквозь промокла.       — Как и ты.       Гермиона потянулась за палочкой, чтобы наколдовать привычные согревающие чары, но Пэнси остановила ее руку.       — Нет, давай просто переоденемся. Хочу пижамный вечер с тобой. Все равно, как я понимаю, Падма и Лаванда вернутся еще не скоро.       — У тебя есть с собой пижама?       — Хочу, чтобы ты дала мне надеть что-нибудь свое.       Гермиона достала из шкафа свою любимую пижаму для Пэнси, и мягкие домашние штаны и белую футболку, чтобы надеть самой. Пэнси забрала одежду из ее рук и положила возле себя. Она посмотрела на Гермиону своим кошачьим взглядом, и взяла бледные кисти в свои:       — У тебя руки совсем замерзли. Давай я помогу тебе переодеться.       Гермиона не могла отказать. Она просто кротко облизнула пересохшие губы и тихо кивнула. Замерзшие руки сразу начали предательски потеть от возникшего разряда легкого волнения. Пэнси посадила Гермиону на ее высокую кровать и сама встала напротив, достаточно близко, чтобы было удобно дотягиваться до нее.       Тонкие руки с идеально накрашенными черным лаком ногтями ослабили гриффиндорский галстук. Пэнси перекинула его назад, за спину Гермионы, чтобы он не мешался, когда она будет расстегивать рубашку. Первые две пуговицы были расстегнуты ловкими движениями, но на третьей, скрывавшей грудь, Пэнси немного приостановилась. Она посмотрела в любимые глаза подруги, задержавшись взглядом на пару секунд, затем снова опустив его вниз. Мокрая рубашка облепила белый тканевый бюстгалтер, который теперь было ярко заметно под тканью. Медленно расстегнув третью пуговицу, Пэнси слегка раздвинула края рубашки, чуть больше обнажая кожу, не скрытую бюстгалтером. Следующие пуговицы, расстегнутые Пэнси, открыли живот и верх плотной юбки. Пэнси незаметно прикусила губу, метнув взгляд на порозовевшие щеки подруги. В ее голове мелькнула мысль о том, что Гермионе странно стесняться ее. За все годы дружбы им приходилось уже столько раз переодеваться друг при друге, что сейчас видеть краску на лице Гермионы было просто смешно.       Пэнси перешла к юбке, и Гермиона слегка приподнялась, помогая Пэнси стянуть ее с себя. Юбка была брошена на пол, и Пэнси теперь встала на колени, чтобы было удобнее расправиться с промокшими чулками.       Гермиона, не отрывая взгляд, наблюдала за тем, как изящные руки подруги, которую она знала так много лет, осторожно стягивают с ее ног ткань чулков, обнажая покрывшиеся мурашками коленки и голени. Теперь Гермиона смотрела на Пэнси сверху вниз, а не наоборот. Так странно было видеть ее в ногах, а затем чувствовать теплые поглаживания по еще влажным от дождя бедрам. Пэнси поднесла губы к нежной коже бедра, и медленно подула горячим дыханием, после чего прошептала: «Ты вся холодная». Гермиона тихо выдохнула через рот и нерешительно положила руку на голову Пэнси, слегка наклоняя ее ближе к себе. Она сама не поняла, что только что сделала, это движение само вырвалось из нее, заставляя ее щеки покрыться очередной волной румянца. На секунду она испугалась того, что это было странно, это было необдуманно, но Пэнси не дала ей время на мысли, неожиданно поддавшись и прислонившись губами к нежной коже. Это был мягкий поцелуй-прикосновение, едва ощутимый, но обжигающий, оставляющий на ноге бледный след несменной красной помады Пэнси. Гермиона почувствовала, что она начала дрожать, то ли от того, что теперь она была обнаженная, но все еще мокрая после одежды и холод новой волной настиг ее, то ли от того, как теперь ее лучшая подруга смотрела на нее. Этот взгляд она встречала раньше, но он обрел значение только сейчас. Только сейчас, когда Пэнси стояла на коленях, возле ее голых ног, и на внутренней стороне бедра красовался след от самого интимного прикосновения, который когда-либо случался между ними.       Гермиона одновременно мучалась и наслаждалась этим трепетным мгновением, во время которого она старалась сдержать предательскую дрожь во всем теле. Она не знала, что сказать, и что сделать, она боялась разрушить волшебную секунду, в которую она как никогда близко с той, которую она любит уже долгое время. Она никогда не осмеливалась даже представить то, что когда-нибудь у них будет момент такой близости. Для нее была привычна и обыденна тактильность Пэнси, но все же обнимания и дружеские поцелуи в щеку и рядом не стояли с тем, что сейчас делала Пэнси. Воздух вибрировал, и Гермионе показалось, что она начала слышать гул в ушах от тянущего напряжения.       Пэнси положила левую руку на коленку Гермионы, правой рукой слегка прикоснувшись к ее животу. Гермиона на секунду напрягла живот, тут же расслабившись под теплыми прикосновениями, поднимавшимися все выше. Пальцы дошли до груди, и Пэнси нежно провела по ней, медленно отодвинув ткань бюстгалтера. Пальцы дотронулись до соска, и Пэнси продолжила нежно поглаживать его. Гермиона не могла смотреть ей в глаза, и приковала взгляд к руке на груди. Тихие постанывания вырывались из ее рта и заставляли огонек в глазах Пэнси разжигаться сильнее. Пэнси уже заметно прикусывала губы, и ее дыхание становилось все более тяжелым. Прикоснувшись другой рукой к левой груди Гермионы, она продолжила нежно сжимать и поглаживать теперь оба соска, наслаждаясь тихими постанываниями подруги. Пэнси и сама не знала, что творила. Она знала только то, что наконец-то решилась сделать то, что уже давно не давало ей покоя, тревожно вибрировало в груди долгие месяцы, заставляя отодвигать трепещущее чувство в далекие закоулки ее прожженного сердца. Сейчас же весь возможный страх покинул ее, на его место пришла одержимость, которая теперь могла захватить сознание Пэнси сполна. Одержимость кудряшками, которые так красиво завивались от дождя, одержимость тихим сбитым дыханием, одержимость тем, как быстро согревается ее кожа под прикосновениями.       После очередного стона-всхлипа Гермиона решительно приложила руку к лицу Пэнси. Она медленно провела пальцами по бледной фарфоровой щеке, слегка коснулась верхней губы, и остановилась на нижней, проведя по ней большим пальцем. Сейчас они смотрели друг на друга — прямой, открытый взгляд Пэнси, направленный вверх — на полузакрытые от избытка чувств глаза Гермионы. Она осторожно проникла большим пальцем в рот Пэнси, и та сразу поддалась, обхватив его алыми губами, облизывая его внутри гибким языком. Пэнси продолжала держать напряженный зрительный контакт, в душе плавясь от того, как Гермиона реагировала на то, как она поглаживала ее соски и ласкала ее пальчик языком. Пэнси, наверное, могла стоять перед этой девушкой на коленях вечно. Но ей хотелось большего. Наконец-то, она видит ответное желание, чувствует, что Гермиона открылась ей, как она и не смела мечтать.       Пэнси резко оторвалась от Гермионы, и теперь встала в полный рост, возвысившись над подругой. Она положила руки на плечи и как можно осторожнее откинула ее назад, и Гермиона упала спиной на мягкую постель. Пэнси забралась на нее сверху, сев на ее бедра. Девушка слегка наклонилась и взяла в руки конец так и не снятого с Гермионы галстука. Правой рукой Пэнси потянула галстук, притянув Гермиону к себе, чтобы та подняла на локтях, а левой придержала ее голову, чтобы ей было удобнее. Наконец-то они достаточно приблизились, и Гермиона сделала долгожданный рывок вперед, и их губы соприкоснулись. Пэнси приоткрыла рот в ответ, целуя нижнюю пухлую губу Гермионы, такую влажную, и мягкую, как зефир. Она упивалась этим вкусом. Они обе целовали подруга подругу с закрытыми глазами, но вместо темноты у каждой в сознании взрывался фейерверк. Шум дождя как будто затих, они слышали только свое усиленное дыхание.       Пэнси положила голову Гермионы обратно на кровать и сама легла на нее сверху, не отрываясь от ее губ. Все как будто ускорилось. Продолжая поцелуй, Гермиона, не глядя, метнула руки к рубашке Пэнси, судорожно расстегивая пуговицы. Она быстро расправилась с ними и Пэнси сама стянула с себя рубашку, оставаясь в любимом черном кружевном бюстгалтере. Она лежала на Гермионе, пока та впивалась пальцами в фарфоровую кожу спины. Оторвавшись от влажных, опухших губ, Пэнси шепотом спросила:       — Все хорошо?       С полузакрытыми глазами Гермиона выдохнула:       — Да. Да, ты прекрасна.       Пэнси потряхивало от возбуждения. Она столько раз представляла себе это, сама пугаясь от своих фантазий, но ощущать все в реальности приносило ей настоящую эйфорию. Она снова прильнула к губам Гермионы, но теперь рука скользнула вниз, под тонкую ткань ее трусиков. Пальцы дотронулись до чувствительного и самого нежного места, и до ушей Пэнси донесся самый сладкий стон. Она продолжила нежно поглаживать между мягких влажных складок: «Так приятно?». Получив в ответ быстрый едва заметный кивок, Пэнси продолжила движения, и приложила губы к ключицам, оставляя влажные следы поцелуев. Руки Гермионы поглаживали черные волосы Пэнси, девушка забыла обо всем, наслаждаясь ощущениями. Пэнси как будто точно знала, как сделать так, чтобы Гермиона ритмично выгибалась, пока ее живот сводили томные судороги. Все, о чем она могла думать — это чтобы пальцы Пэнси не останавливались, продолжали ласкать ее еще и еще, это было слишком приятно, чтобы этот момент заканчивался. Но Пэнси и не хотела останавливаться, быстрые движения только ускорялись в ответ на постанывания, которые становились все громче и громче. Она очень хотела довести ее до конца, сделать ей так приятно, как никто никогда не делал.       — Пэнси… — простонала Гермиона. Это был момент пика, Гермиона почувствовала, как внутри все сжалось, посылая разряд по всему телу. Несколько секунд самого яркого удовольствия, тело Гермионы потряхивало от эйфории. Она запрокинула голову назад, закрыв глаза и растворяясь в моменте. Следующее, что она почувствовала, был очередной поцелуй. Безумно нежный, Пэнси вложила в него все свое обожание, все свою любовь к девушке, которая лежала перед ней растрепанная, раскрасневшаяся от возбуждения. Она уже не помнила, когда последний раз дышала спокойно.       Оторвавшись от опухших губ, но находясь все еще так близко, что чувствовала горячее дыхание на щеках, Пэнси прошептала:       — Я люблю тебя, Гермиона.