(Не)Забытое.

Густое тёмное небо и давящая тишина вокруг. Мужчина выходит из автомобиля, припаркованного во дворе заурядного спального района. Он обходит железного коня, и спиной облокачивается к чёрному как смоль металлу. Скрещивая руки на груди, мужчина поднимает глаза, и цепляется взглядом за окно на третьем этаже. Он вдыхает вечерний воздух, что неприятно холодит лёгкие, и долго просто стоит. Мысли в его голове роятся, отвратительно зудят в ушах пчёлами, а сердце раздирают когтистые твари. В окне загорается свет, и мужчина видит силуэт. Перед глазами начинают мелькать картинки. Счастливое лицо парня, что озарено улыбкой, он в сиреневом худи и коротких шортах бежит по мокрому песку и кричит что-то неразборчивое Намджуну, а тот конечно даёт фору, и лишь спустя время начинает догонять. Чан запинается, успевая схватить Джуна за руку и повалить за собой на песок. Они оба громко смеются и обнимаются. Силуэт в окне продолжает двигаться, а мозг словно дров в костёр подкидывает Наму воспоминания. Вот они сидят в маленькой квартирке, Чан укутан в своё любимое сиреневое худи, он опирается спиной на грудь Джуна, а тот обнимает его руками, и поглаживает широкими ладонями. Их освещает лишь экран телевизора, на котором фоном идёт какой-то фильм. Бан чуть поворачивает голову, заставляя Джуна наклониться к нему, и легонько мажет губами по щеке, а потом смущённо улыбается вжимаясь еще сильнее в грудь мужчины. Воспоминания сменяют друг друга, пульсируя в висках мужчины, создавая неприятное давление. Телефон Джуна вибрирует, на экране высвечивается фото Чана, что сложил губя уточкой. Нам быстро поднимает телефон, обеспокоенный поздним звонком. В трубке слышаться всхлипы, и совсем тихое /приедешь?/. Нам срывается с места. Они сидят в ночном парке, на скамейке. Чан на бёдрах Джуна, прижимается к нему всем телом, и тихо рыдает куда-то в изгиб шеи. Джун гладит его по спине. Очередная семейная ссора, убивающая психику Банчана. - Джунии! Кричит и ярко улыбается Чан, заходя в свою квартиру. Долгожданный переезд, и начало новой жизни. Чан сжимает руку Нама, и крепко обнимает. Он очень радостно бегает по еще пустой квартире, и щебечет о том, как хочет обустроить новое жилище. Джун чувствует тепло, что разливается негой внутри, и улыбается, глядя на счастливого Чана. Вот они сидят в кафе, Чан пьет лимонад а Джун американо со льдом. Бан рассказывает что-то про учёбу, и вновь улыбается так ярко. Джуну хочется впитать его улыбку. Хочется отпечатать на внутренней стороне век, чтобы всегда рядом. Сердце Джуна как на американских горках, когда Чан рядом, он дышит им, он им существует. До сих пор. Мужчина возвращается в реальность, промаргиваясь, и смахивая с тяжёлых ресниц слёзы. Он трёт виски, что тяжело пульсируют, и вновь поднимает взгляд на окно. Это была квартира Чани, в которой они проводили почти всё время с начала ее покупки. Делали ремонт, выбирали мебель, и всякие безделушки. Чан конечно много спорил с Намом, который любил минимализм, меньше цвета и больше пространства. Чан заставил всё безделушками. Много полок с книгами, и разной утварью, диван с множеством подушек, яркий интерьер. Нам бы не за что не ступил на порог такой квартиры раньше, но он полюбил всё это, потому что любил Чани. Он полюбил сникерсы, хотя терпеть их не мог, и выучил наизусть титаник, который считал «глупой сопливой драмой». Это всё нравилось Чани, а Джун им жил. Он вытирает ладонью испарину со лба. Голова идёт кругом, и мужчина, делая шаг от машины, чуть не падает, садясь на корточки. Он кладет голову на колени, и слезы начинают предательски течь из глаз. Он не дышит вот уже три месяца. Каждый день приезжая во двор и смотря в окно теперь чужой квартиры. Он не живёт. Он словно труп, робот, шестеренки которого крутятся на воспоминаниях. В его ушах постоянно звенящая тишина. Мир вокруг замер, умер вместе с ним, три месяца назад. Джун наконец поднимается на ноги, словно налитые свинцом, и еле доходит до машины. Он садится за руль, и снова долго сидит. Звенящая тишина давит на виски изнутри. Наконец он заводит двигатель и уезжает. Уезжает, чтобы приехать завтра.