Гость из Тени

      Здесь ветер не ощущался, он был и не был одновременно, кожа не улавливала его, как что-то незначительное, но при этом постоянный его поток скользил где-то в теле, под этой самой кожей, что казалось, еще чуть-чуть и та, будто покрывало, распахнется открывая беззащитную, дрожащею алую плоть, такую безобразную в своей оголенности... Но будучи крепко прибитой к мышцам мыслями, они как гвозди вонзались в нее, намерено или нет причиняя боль всему что было под ней... даже чему-то недосягаемому для взгляда. “Если бы...” жгло сильнее всякого клейма, что мог придумать маг. Стоило в голове возникнуть образу, такому прозрачному, как призрак, как суровое “если бы” прогоняло прочь этот сладкий морок заставляя очи вновь опускаться в печаль, к которой казалось сердце более не лежит. Столько бед его заковало в броню из шрамов, что места не нашлось бы и царапине от лапки котенка... Что же так болит? Потеряно блуждает по груди ладонь, словно тропу к сердцу искала или занозу что в него вонзилась. Но не находилась она, потерялась в груди, очень глубоко она уже была в сердце, только звериными когтями разорвать его осталось... Пальцы дрогнули от этой мысли, будто наткнулись на тонкие покалывания от электричества, не пускающее руку дальше. Разорвать... Чтобы рана зияла ярким бутоном, расцветшим от пылкой боли, алой как раскалённое железо. Эта мысль настигала с таким же пылом, как страстное желание любить... Любить. От этого слова стало страшно, будто это имя предвестника, что грозил всем неминуемым роком. Или дело в другом? Что-то беспокойно ныло при мысли достать из своей груди семя этих страданий... Оно пустило корни так глубоко, что-то цвело на его тонком стебельке, прекрасное и ужасающее одновременно, как вид волка, пронизывающего воем, как иглой бедную бабочку, вселяя в сердце печаль и благоговение, горькое на привкус... Это разве возможно? Конечно, как можно не знать об этом, стремясь к пирровой победе каждую секунду своего существования?       Длинные пальцы сжали животную шкуру, что должна была украсить и греть, но от чего-то объятия ее так холодны по сравнению с... Костяшки задрожали, как когда в руке собирается слишком много силы больше чем она могла уместить. Белеющий кулак замер будто ухватил за хвост тот верткий сорняк отравляющий душу, осталось лишь дернуть... Дернуть прочь от себя, как можно резвее, скорее! Ну, чего же ты ждешь!? В собственной голове голос кричит срывалась в какой-то рокот, как если бы молния ударила в пустынный каньон где лишь камни и были. Почему ты медлишь...? Что это за вопрос... его задаешь ты? Или кто-то в твоей голове? Даже он не знал ответа на вопрос... ***       Холодом вдруг обожгло щеки, таким... давно забытым, далеким, оставленным многие дни назад, что только во снах о нём и остаётся помнить... Это сон? Лунный свет скользит по стеклу, как танцор по льду, минуя узоры своим нежным, холодным касанием. Идет снег, медленно... Падает на прохладную кожу, даже таит с какой-то неохотой, будто одолжение делал. Снег сыпался прямо из бездонного неба, может звезды кто-то просыпал в этот мир? Ветер не думал нарушать эту идиллию, он покорно стих, залег средь гор, как пес у ног хозяина, не стремился заглушить волка, что придавался одинокому пению... звал он кого-то, ждал ли ответа? Или просто взывал к луне свой вечной спутнице? Но свет её холоден, он осветит путь во мраке, очарует, но никогда не согреет. Бесконечно далека от своего преданного дитя, слепа зовущего свою мать. На что же он надеется? Даже здесь, где мир ближе всего к бездне над головой, она не в силах укрыть его своей тенью, словно невидимые руки держат эту непроницаемую шаль не давая её неподъёмности похоронить под собой мир. Перед глазами возвышались стены Скайхолда… Все так же низменно, он и подпирал своими плечами небеса, будто Атлант. Он выглядел уставшим , промерзшим изнутри от одиночества, но всё так же несгибаем. Пройдя во двор, незваный гость кивнул мрачного вида темным окнам, будто поприветствовал старого друга. Очень старого…       Гостя поприветствовал прокатившейся по земле ветер, прогнав остатки сухих листьев и будто расстилая перед пришедшим холодящий ноги первый снег аки ковер. От этого мужские губы едва тронула печальная улыбка… - Теперь ты так встречаешь гостей? – прозвучал его голос совсем негромко и потонул в тишине в тихом завывание ветра, что и было ему ответом… Да, теперь только так… Этот величественный скелет был оставлен на растерзание ветрам и холодам, как многие годы назад. Опустошенная раковина, сброшенная вновь с тела, что его переросло. Гость с сочувствием окинул взглядом заброшенный двор, будто… разделяя с ним эту опустошённость… одиночество, сквозившее в каждом камне. Даже в этом холоде, упрямый плющ наползал на стены, будто те отчаянно пытались им укрыть от мороза, как ребенок своим одеялом, или быть может от монстров, обитавших в мрачных снах? Ведь столько воспоминаний лежало на дне, этого заброшенного сердца. Даже не нужно было касаться сна, чтобы почувствовать, как они покалывают кожу и сознание, заставляя глаза раскрыться пошире, смотреть безотрывно, как великий Скайхолд прибывал в спячке, а затем даровал крылья всем, тем кто ступал к его воротам… чтобы затем снова остаться одному, наблюдая пустеющими глазницами-окнами, как улетают прочь, окрыленные его защитой птицы. И вот это произошло снова. Неужели такова твоя печальная судьба? Давать и получать в обмен лишь воспоминания?       Легкий шаг провел гостя глубже во двор… Брошенные чучела для тренировок, мишени для стрелков, вытоптанная земля в месте где кого-то воины бились друг с другом, улучшая свои навыки… Кажется в ветре все еще проносился отдаленный звон мечей, будто крепость шептала, что она помнит, все еще хранит в себе то, что делало ее живой. Открытая дверь в помещение, что когда-то было таверной, печально скрипнул, будто напоминая гостю, что она все так же приветливо открыта, все еще ждет и примет его, лишь бы он принес немного того тепла, что когда-то билось в ней… Мужчина подошел к порогу и положил ладонь на дверной косяк, что-то дрогнуло в воздухе… Звук музыки? Или… просто воспоминания о ней? Он посмотрел на вывеску, которая гордо возвещала о том, что название таверны «Вестница». При прочтении его, у гостя вдруг дрогнули пальцы, будто кто-то кольнул самые кончики иголкой, будто сам себя он остановил от некого порыва. Залетевший ветер сорвал со стены бумажку, на которой едва можно было различить приглашение на турнир стрелков… кроме некой Бьянки? Не став заходить, мужчина развернулся спиной к таверне и по двору направился к лестнице, что вела в само сердце крепости, его главный зал некогда воплощавший в себе сердце мощи и правосудия тех, кто мир держал в руках своих, пусть суровых, но надежных, как объятия родителя. Куда же все это ушло? Ветер задул в спину гостя, словно приглашая того или скорее подталкивая войти, укрывая своими мрачными холодными тенями. Что это? Одиночества печаль или монстр им порождённый хотел погладить того, кто забрел сюда нечаянно? В любом случае, нежданный пришелец пересек порог, поддавшись на угрюмое приглашение войти. Он невольно поежился, смотря на холодные жаровни, которые должны гореть, но увы, теперь их призвание нагонять тоску на смотрящих. Проходя дальше в зал, мужчина глянул на дверь справа от себя, закрытую, будто та пыталась скрыть за собой, то что там было… Но что она могла теперь? Лишь жалобно скрипнуть под рукой, что на нее надавила… Никакого сопротивления встречено не было, лишь жалобная мольба не отрывать, но гость не стал отступать и в следующее мгновение, он был впущен в круглое помещение, в котором кто-то другой вряд ли что-то увидел, но… глаза смотрящего были ярки от воспоминаний, нужный огонь был прямо в них, освещая брошенный стол, на котором стояла ваза с засохшими цветами. Так странно, что они были тут, будто ветер обходил их стороной, не желая рвать хрупких цветов, как если бы… это была часть чей-то память. Он поднял взгляд на стены, расписанные чей-то умелой рукой… Краски все еще были ярки, как в тот день, когда их нанесли. Мужчина положил ладонь на стену и стал по ней вести обходя комнату вдоль стены, он словно касался памяти того, кто расписал эту стену. Краска даже не думала сыпалась под пальцами, все так же цепка она была… как его воспоминания. Цепкие как когти хищника все еще терзают, все еще рвут, то что оставалось от разума, от сердца, разрывая даже те шрамы, что должные были спасти его… Незнакомец отнял руку от стены и посмотрел в противоположную сторону, он смотрел долго…       «Я рискну…» вдруг отозвалось в памяти, как звон упавшего в пруд камушка. Зеркальная поверхность дрогнула и отражения в ней начали искажаться, внося какую-то изменчивость в то, что было неизменно годы, десятилетия, столетия… Мужчина поджал губы плотнее, будто сдерживая какие-то слова в себе. Если бы, как и сейчас, тогда он нашел в себе силы сжать губы плотной нитью, упокоить навечно слова, которые слетели тогда, звучавшие как добровольно вынесенный себе приговор… Если бы… ---       Он смотрит в ее глаза, в них прыгает огонек озорства с почти каким-то детским любопытством, она смотрит на тебя, ее губы дрогнули в невинной улыбке. Ты говоришь так странно, так загадочно. Чем страшен ты? «Ведь он просто отшельник, путник в Тени, хранитель ее историй… Одиночка.» думает она, незаметно изучая черты твоего лица и заглядывая в пытливые глаза, словно ища там ответ, но ее щеки предательски краснеют, когда взгляд находит на твои губы, ты замечаешь, как грудь на мгновение замерла, пропустив секунду без воздуха… Поцелуй? Да, она подумала о нем. Ты ворвался в ее сон, зачем? Ты мог просто с ней поговорить… Зачем ты повел ее туда? Где чувства осязаемы как плоть… Ты ведь знал, зачем? Тепло на одиноких губах может быть опаснее самого редкого яда. Она отступила… Но почему ты нагнал ее вновь? Она поддается назад, всего на секунду ты видишь испуг, удивление, что на нее нашло? Что за шаловливая прихоть? Будто толкнули в спину. Но всего мгновение, ведь затем, ты настиг ее, как охотник не дал в смятение бежать прочь, ощутив вкус теплой «крови» на клыках… Разум оставил тебя, бросив погибать от желания, напавшего из тени, пущенная кем-то стрела, пронзила горло заставив пасть в его лапы, припасть к ее устам вновь. Эта слабость так дорого стоила…       Ее губы незаметно вздрагивают, когда ты отвечаешь, твой голос подрагивает будто им в такт, ведь яд что был в поцелуе, уже начал свой ужасающий процесс… Она находит это милым. Такой холодный, держался особняком, а заикается вдруг, будто подросток, хоть рука, что ее поймала была сильна как у охотника… Как это может сочетаться в нем? Она не замечает, как эта загадка увлекает ее, отравляет сознание, заставляя безотрывно думать о тебе, о твоем поцелуе, хотеть его… искать твой взгляд, когда вы вмести, незаметно ловить его, после каждого боя, будто говоря друг другу «Все хорошо, vhenan» а потом идти дальше… Ты говоришь, что все окончится трагедией, но и без нее мир рухнет… Как же поступить? Это тропа боли, с которой вы не в силах свернуть, даже если бы хотели, ведь загадка обратилась тем, что насмешливо называют любовью. Как глупо… ---       Незнакомец сжал руки обратив ладони в кулаки. Глупец, это все твоя вина… будь ты сильнее, не поддайся чувствам… ---       Ветерок зарывается в ее волосы, когда вы стоите на балконе, щеки краснеют от прохлады. Или тебе просто хочется так думать? Ее взгляд впивается в твой, будто когти дикой кошки, заставляя сердце кровоточить… отворачиваешься, надо уйти, пока не наделал больше глупостей. «Не уходи…» - нежно шепчет она и сердце вздрагивает, когда ее тонки пальцы ловят твой локоть, будто ты пытавшийся улизнуть от наказания ребенок. Твой взгляд холодеет, становясь непроницаемым как горы что вас окружают. Он обязан ее отвергнуть, пусть ей будет больно сейчас, чем еще больнее потом, ведь она даже не понимает насколько все серьезно, насколько он мог быть жесток… Ты оборачиваешься, уже ожидая тот блестящий детским любопытством взгляд, легкий в своей нежности, даже беспечный… Ты пройдешь сквозь него, как нож сквозь масло, ранишь сейчас, чем убьешь потом, о твое дорогое сердце… Оборачиваешься и замираешь. Что было для нее мгновением, для тебя стало вечностью, такой же длинной как твоя жизнь... Тебя не встретил азарт. Твой взгляд разбивается о её, как брошенный на камни хрусталь, осколки твой решимости сыпется к ее ногам, как жертва на алтарь. Она смотрит на тебя так же твердо, с такой же решимостью, что преисполнился, и ты сам… но решимостью удержать, а не оттолкнуть. Почему? Почему она его не слышит? Ведь он сулит им рок, боль, он-то знает, так и будет… Но вот она уже в твоих объятиях, в которых нежно вздрагивает, будто пойманная галла. Ты ощущаешь, как она холодна, горный воздух не милосерден, он хватается за любое тепло осмелившееся показаться на свет… Твои руки сжимаются крепче и ваши сердца соприкасаются, она теплеет, жмется к тебе как к огню. «Не отпускай…» бессловесно шепчет ее сердце «Я продрогну без тебя в этом мире…». Как же мог ты оступиться, чувствуя тоже самое? Каждый раз оказываясь порознь, зимняя стужа заползала в твою грудь змеей, обхватывала сердце в ледяное кольцо. Снова одиночество… Он больше не мог быть в его объятиях, зная, что его взгляд ищут, его прикосновения ждут… не запирают дверь в покои в надежде услышать, как она подастся его острожной руке, в час, когда на Скайхолд опускается ночь. Каждую ночь она засыпала с надеждой и ожиданием…       «Я люблю тебя…» отчаянно вырывается из ее губ признание в надежде удержать тебя, не бросать ее сейчас… сейчас, когда ты нужен ей больше всего! Когда целый мир смотрит на нее алчным взгляд ожидая успеха или провала, она хотела видеть только твой взгляд, единственное что давало ей силы, ведь оглянувшись, она всегда находила твои глаза, смотревшие со странной, теплой печалью… Она смущена и потеряна, когда ты отступаешь, глаза начинают блестеть как никогда, что это? Слезы? Она никогда не плакала, никто не видел… Почему же ты удостоился этой чести, видеть ее слабой, дрожащей… жалкой в своих нежных чувствах к тебе… Несгибаемая Вестница Андрасте была готова рухнуть перед тобой на колени, будто ты был самим Создателем для нее… Что ты натворил с ней, чудовище? Во что ее превратил ты и твоя эгоистичная любовь? Снова холодеет в груди с каждым шагом от нее… Она свободна. Осталось освободить ее от себя… ---       Гость тяжело выдохнул, словно сбросил с груди тяжелый камень, но на самом деле, он всегда там… Он взглянул на запыленную кружку на столе и горестно склонил голову, будто на шею новый валун повесили. Воспоминания, мечты, фантазии и надежды… все разом обрушилось на сознание. Он подошел к столу и провел кончиками пальцев по краям кружки, смахивая пыль… и что-то ловя. ---       Ты не смотришь, ты слишком увлечен наброском на стене, что же изобразить и как лучше? Не слышишь, как за спиной тихо цокнул легкий девичий шаг… Кажется она, так и хотела. Стоит позади, смотрит на тебя… Облокачивается на край стола и смотрит тебе в спину, будто из лука целилась прямо в сердце. Ее взгляд блуждает по твоей фигуре, как капля теплого молока по обнаженной коже. Ты был так увлечен, что совершенно не видел ее преступно-бесстыжего взгляда, каким она окатила твои узкие бедра, думая о том, что с их касанием может сравниться лишь касания шелка игриво скользнувшего между бедер. Взгляд блестит как у хмельной кошки при виде валерьяны, она даже начинает переминаться с ноги на ногу, не сводя взгляда с тебя, как хищник с добычи… Как ты мог этого не видеть? Не чувствовать? Она оборачивается и видит твою кружку, берет в тонкие руки и подносит к лицу, закрывает глаза, будто ожидая прихода какого-то образа, а затем улыбаясь прижалась губами к краям. Она ловит вкус твоих губ, оставшийся на ней. Кажется она парит в мыслях, в мечтах…. Далеко раздается грохот, кажется кто-то повздорил очень крепко. Она встрепенулась, отбрасывая брошенную на нее тень вожделения, как отряхается от воды воробей и спешит прочь, унесенная вновь повседневной суетой. Снова обязанности взывают к ней заставляя забыть, что она живая, а не идол, на который все смотрят с благоговейным страхом… Снова забыть о том, где она хочет быть, с кем хочет быть. Этому нет места… Но в ее грезах всегда есть тайное убежище, где солнце светит, где трава и листья шелестят, ожидая твоего прихода. Там спали её надежды, что когда-то все кончится и все начнется для вас... Робкие мечты засыпать на твоей груди, ловить твое дыхание, когда в любовном порыве будут терзаться ваши тела, сплетаясь, как влитые друг в друга краски, рождая новый цвет, такой яркий, что практически ослеплял, делал беззащитной… И в его руках это было совершенно не страшно. Новый цвет, что-то еще, крохотное и хрупкое… ---       Раздался звонкий удар об пол. Показалось даже, что стены задрожали от него будто те на самом деле из хрусталя. Незнакомец отступил, как если бы обжегся о кружку, что была в его руке и сорвалась, издав этот пронзительный шум. Как наивно, как беспечно. Неужели это и правда та самая леди Инквизитор? Как могла она мыслить о столь... прекрасном? Что-то мокрое скользнула по щеке гостя заставляя его чувствовать себя уязвленным, словно под самые ребра насыпали гвоздей, сыпали прямо сверху, чтобы непременно оцарапать и разбить то, что итак было едва живым... Эти слезы и боль? Где их сердце…?       Он вышел быстрым шагом из комнаты, покидая ее так спешно, что казалось будто за ним что-то гналось и уже дышало прямо в затылок, душило своим дыханием... скреблось лапами в спину умоляя обернуться, скуля почти слезно, почти различимо “Я люблю тебя...”, но если он сейчас обернется, то оно схватит его, перекусит напополам и утащит в свое бесконечно глубокое логово. Незнакомец практически выбежал в зал и только после этого он смог нормально обернуться без опасения быть схваченным этим...чем-то. Неужели воспоминания в этих стенах обратились во что-то хищное под сумраком уныния царившего тут столь долго? Гость поднес руку к лицу и стерев соленую тропку с щеки, задумчиво посмотрел на ладонь. Залетевший в зал ветер всколыхнул плащ мужчины протащив под ним немного снега, словно тот только и ждал, когда двери в старую обитель откроются. Здесь итак было холодно, но ветер казалось хотел окончательно укрыть все белоснежным покрывалом, спрятать эту старую обитель для оставленных воспоминаний, спрятать от тех, чьи сердца искали утешения...       Мужчина продолжил идти по залу вперед, но уже не желал заходить в двери по сторонам, теперь в каждом повороте и его тени, ему виделся монстр, что разбросал тут свои ловушки, аки охотник капканы. Но что в этих капканах? Нежность воспоминаний? Они блистали, как фонарики в ночи, как маяк для заплутавшего в море судна. Они влекут надеждой на спасение... но в их нежных лапах, когтей сталь скрывалась и сомкнувшись на твоем сердце, они не разомкнуться никогда, оставляя на погибель в бесконечном уныние.       Незваный пришелец замер перед троном, что стоял у подножья огромного окна... На него свалены доски, отломанные камни и все это укрыто пылью, но от чего-то вид его так и не утратил величества своего. Его слуха коснулся голос... нет, голоса... ---       Она сидит и свет подобно небесной фате скрывает ее лик, будто сам Создатель почтил ее своим присутствием... Или наоборот? Люди вокруг принялись тихо роптать, когда объявляют о начале суда. Ропот постоянно перекатывался от неуверенному к недовольному и трудно было вычленить от этих звуков причину всего этого...       Ты подпираешь плечом стену наблюдая за всем этим, словно кошка за рыбками по ту сторону аквариума. Они не верят в нее... Собралась стая алчных гиен, им нужен лишь намек, ощутить хотя бы едва запах слабины, для них это, все равно что для акулы капля крови в воде, они вцепятся в эту возможность до победного. Ты молчишь... Что-то внутри тебя утробно рычит, где-то глубоко в грудиворочается, как не в силах удобно лечь, медведь. Но твое лицо непроницаемо, никакая, даже тень эмоций, не сможет исказить его, заставить взгляд помутнеть от гнева или завести, только...       Она едва заметно ерзает на месте от волнения, если бы люди могли это видеть, то уже непременно этим воспользовались, но они слишком заняты собой, слишком заняты разглядыванием того, что итак было на поверхности, но ты…. Ты-то знаешь ее лучше них, видишь ее лучше них. Невидимым гостем ты скользил на периферии её грез, там, где мог видеть ее, а она тебя – никогда. Оставался неузнанным до самого ее пробуждения, выхватывая первые мгновение, когда ее ресницы начинали вздрагивать, чтобы открыться, а потом исчезал бесследно, как утреней сон… Там, не чувствуя чужих глаз, она раскрывалась перед тобой, как книга в осторожных руках. Как изящен и нежен был шрифт, что ее заполнял… но так много еще пустых страниц… страниц, которых ты мог заполнить своей рукой, мягким касанием пера, не сминая уголков… Пьянила эта мысль и так пугала.       Ты распознаешь эти аккуратные завитки в ее самых невзрачных жестах, видишь волнение, тонущее под слепотой тупых взглядов… и видел в этом очарование, которое делало твой взгляд предательски мягче, настолько, что можно было не стыдиться порадоваться теням, что отбрасывал факел на стене. Но кажется зоркий взгляд того коротышки что-то выцепил в пляске огня. Впрочем, неважно, невозможно было укрыть абсолютно все… ---       Незнакомец прошелся взглядом по подлокотникам, на которых был свален камень, казалось они едва держали и могли надломить в любой момент, от любой упавшей пылинки, но какая-то неведомая сила все еще держала их, не давая даже прогнуться. Так же ли она крепка? Несет ли свое бремя так же стойко?       Что-то заставило его посмотреть в левую сторону, как если бы его потянули за край капюшона в ту сторону, привлекая внимание. Взгляд встретился с приоткрытой дверью, которая манила заглянуть в себя, но… это не было чем-то хищным, алчным, холодным. Оно просто звало к себе, как зовет слегка приоткрытая коробочка с подарком, обещая внутри себя нечто волшебное. Гость двинулся в сторону приглашения, ощущая даже заинтригованность, что же повлекло его в объятия, спящих подле стен, теней? Рука мягко толкнула дверь, та даже не скрипнула, будто не желая выдать зашедшего за порог скорби. Коридор был довольно коротким и заканчивался на лестнице, что вела вверх и довольно высоко, в какой-то момент, мужчине стало думаться, что он поднимается слишком долго, будто… тянется к чему-то недостижимому. Но ровно в этот момент лестница кончилась и мужчину встретила еще одна приоткрытая дверь. Его заманивают или ждут? Снова коридор и снова подъем наверх, но и то, и то было совсем коротким, будто давая идущему шанс перевести дыхание, подготовиться или… развернуться и уйти.       Поднявшись, гость оказался в… покоях. Да, это определенно были они, на это четко указывала обстановка, в особенности, то, что центральное место в комнате занимали кровать и камин. Место не было заброшенным, это было очевидно, даже во мраке ночи, был виден контраст по сравнению с тем, что происходит внизу. Комната была обжитой… и даже не одной лишь печалью. Ступив ближе, гость увидел, что… постель отнюдь не пустовала. На ней спали, укрываясь от ночных кошмаров плотным одеялом, практически с головой, на подушке только были видны черные волосы, струившиеся по белому цвету как пущенные на волю змеи.       Незнакомец удивленно замер и еще больше удивился пока не понял, что, судя по очертаниям на одеяле, это была девушка. Что могла забыть в этом скорбном месте дева? Ради каких снова решила она склонить тут свою голову и что видит она? Радость обретенного места отдохновения или печаль от теней, что сползают на него, сползают на разум, как пролитое чернило на белый чисты лист…       Мужчина хотел было наклониться и взглянуть поближе, понять, не морок ли это? Не давно погрузившиеся ли в смертный сон кости….? Однако в этот момент со стороны балкона раздались шаги. Это заставило руку незнакомца замереть и резко выпрямившись взглянуть вперед.       С балкона в комнату вошел высокий эльф, его статная фигура была обнята такой плотной тенью, будто он завернулся в саму черноту и даже морозные, горные небеса не могли сравниться с этой глубиной, настолько четок был его образ, тяжел и… одновременно печален. Лицо так же было сокрыто тенью от капюшона, но безумно ярко было пламя в его глазах, будто сама зима наполнила их своим морозным огнем. Мир замирал перед ними очарованный и устрашенный таившемся там могуществом. Его взгляд был не мигающим, тяжелым, как опущенная на сердце глыба льда… но затем вдруг смягчился. Холодная строгость уступила… сырой грусти находящей на душу, когда внезапно пролитый на письмо дождь, от потерянной возлюбленной, размывает дорогие сердцу слова… Взгляд тускнел, он все больше обращался в себя, почему-то теряя интерес к нежданному гостю, как к предмету окружения… - Значит… ты угрюмый хозяин этого скорбного места? – вдруг заговорил незнакомец почти кожей ощущая, как тут начало холодать. - Зачем ты здесь? – спросил эльф, проигнорировав вопрос. – Такие места не ждут подобных тебе. - Я пришел на эхо от стука сердца, что было расколото на два. Он промолчал, огонь глаз опустился вниз, словно он услышал обвинение…или приговор.       В этот момент девушка в постели вдруг начала шевелиться и даже более того, она начала просыпаться. Когда одеяло было откинуто в сторону, на ложе лежала обнаженная эльфийская дева, с кожей белой, что казалось по венам у неё бежит молоко, а не кровь, как у обычных смертных. Ее тело, тонкое в своих чертах как иллюзия, потянулось на простони… и до чего же она выглядела инородно в этом месте, как если бы в черном помете мабари, затесался один белый, совершенно не понятно, как это вышло. Обронили краску? Кто-то баловался, высадив белую розу в терновнике? Она была совершенной противоположностью того, кто стоял у порога балкона. Легкая, теплая, мягкая, нежная и яркая. Противоположность целого мира. Или…?       Он посмотрел на молчавшего эльфа и вдруг увидел, что тот полностью поглощен видом этой девушки. И это не было чем-то вроде вожделения или похоти. Он смотрел на нее, как на сон… - Она была для тебя такой? Ему не ответили. … ускользающий сон. Пламя в глазах эльфа словно обрело вторую жизнь, они были ярки и ясны, как луна на чистом небе, и они освещали ее с почти коленоприклонным обожанием. Нет. Любовью… Она неспешно, даже лениво, как разнеженная кошка, поднялась с постели, будто находилась не в мрачной и холодной комнате, а где-то на солнце. Ее глаза оставались закрытыми на губах была легкая улыбка, какая-то песенка слетала в воздух, казалось, что даже мрак вокруг нее отступая вот-вот зацветет весенними цветами…       Гость смотрел по переменной, то на эльфийку, то на молчавшего эльфа, который вдруг едва видно развел руки, будто приглашая эту яркую птицу к себе, в клетку своих тягостным, тоскливых объятий. Она устремилась к нему, но шла, словно не знала о нем, не видела, что перед ней затаился в любовном трепете зверь. Наконец, когда девушка дошла до эльфа и лишь коснулась его груди, желая пройти на балкон, как вдруг ее яркий образ стал бледнеть, рассыпаться… точно иллюзия, навеянная ночными грезами. В это мгновение, абсолютно слепое счастье на лице мужчины, стало тяготиться тенью, что бросила на него печаль, черты снова стали заострятся, глаза холодеть, пряча раненую любовью душу под надежным крепким льдом, никто не достанет. Никто не пробьется. Подняв руку к груди, он мягко схватил в свою ладонь ту маленькую искру, что еще осталась от возлюбленного образа и закрыл глаза, будто прислушиваясь к чему-то… или кому-то. - Она все еще надеется. – вдруг произнес гость. – А ты?       Эльф отвернулся от гостя и снова вернулся на балкон, кутаясь в свои тяжкие, мрачные тени, как в защиту от всего что могло его ранить. Но что могло ранить более того, что он носил в груди? Этот чертов сорняк пророс из семени в глубине его сердца, заполнил его, а потом разорвал на части продолжая разрастаться и цветя невыносимыми ранами. Печаль и сумрак, носил он в груди, вот и все плоды этого сорняка, но… - Но ты ведь снова пришел, дух? – ответил эльф вопросом на вопрос и так же не получил ответа. Он снова был один. Склонив голову, его холодные от ветра губы тронула грустная улыбка и раскрыв ладонь, он посмотрел на застывшую в ожидании иску, после чего произнес: - Var lath vir suledin? – его слова прозвучали нежно, задумчиво, будто точно знал, что тот, к кому он обращается обязательно ответит… Закрыв глаза, он слегка выдал ладонь вперед и вдруг ветер подхватил огонек на ней, словно тлеющею искру с гаснущего костра, чтобы пламя могло вновь возродиться где-то еще. Она исчезла во мраке унося с собой печальное «Ma vhenan»… ***       Солнечный свет наконец смог пробиться сквозь листву, аки зубчики гребня через запутанные локоны и обронил свое тепло точно на лик юного создания, дремавшего под сенью многолетнего древа. Ее веки вдруг очень легко поддались реальности, когда ветер приласкал лицо, как пара любящих рук… - Солас… - почти беззвучно прошептали ее порозовевшие уста. Лавеллан приподнялась и сев слегка склонила голову к плечу. - Emma lath… - сорвалось в след улетающему ветру. Цветы тонкими лепестками поймали несколько влажных капель, неужели будет дождь…?