Три часа утра. Солнце ещё не до конца встало, но на улице уже совсем светло. Солнечные лучи пробиваются сквозь листву деревьев, заставляя думать, что листья светятся. Константин этого не видит, ведь его темно-синие шторы опять задернуты, но не смотря на это, Уралов снова не спит. То ли от бессонницы, которая длится уже около недели, то ли от странного и непонятного чувства, будто Уралову чего-то не хватает.
Окно открыто, поэтому Екатеринбург усмехается, слыша как шумят машины. — Неужели эти бедолаги работают в такую рань, ради столь небольшой зарплаты? — спросил Константин самого себя и приподнялся на локтях.
В глазах всё плыло, будто он был в мутной воде. Лишь тусклый свет смартфона заставил Константина полностью разлепить глаза и расфокусировать сонный взгляд. Услышав знакомый рингтон, Уралов понял, что ему звонят. Лениво вытянув руку, он начал нащупывать телефон на тумбочке. Взяв его в руки, он тут же захотел положить его назад, ведь звонит ему
Татищев.
У всех есть свои секреты. Главный секрет Уралова, это Челябинск записан в его телефоне как «Юрчик». Конечно же Константин никогда бы не рассказал и не показал это Татищеву. Тот его не поймёт.
Он берет трубку и от услышанного хочется и плакать и смеяться.
— Привет-к, Костя, — хриплым голосом говорит Юрий, и Константин почти сразу понимает, что он
снова курил. И курил явно много. Но сейчас его волнует немножко другое.
— Юра, сейчас три часа утра, какого чёрта? — чуть ли не кричит Уралов, потому что осознание того, что Татищев
снова пьян не даёт ему покоя.
— Костя-я, ты ведь знаешь, какой т-ты
ахуенный? Я вот з-знаю, — он так сильно заикается, будто выпил не меньше бутылки крепкого алкоголя. А может и больше.
— Юр, ты в порядке? — беспокойство побеждает отчаяние. Ведь Екатеринбург
действительно волнуется. Почему он
снова пьян? Из-за Анны? Или из-за приволжских дам? Но Уралов знает одно, Татищев пьян
не из-за него. Екатеринбургу становится плохо от этого. И он понимает, как это
неправильно.
— Костя, знаешь, как
я люблю тебя? — и тут Константина словно током ударило. Ему вдруг стало так больно, словно его предал родной человек.
Now it’s three in the morning, and I’m trying to change your mind.
Сейчас три часа утра и я пытаюсь заставить тебя передумать.
— Юра, ты пьян? — Екатеринбург хотел твёрдо поставить вопрос, но его голос предательских ломается. Это звучит скорее жалобно, чем грозно.
— Нет, Костеч-чка, ни чуточки не пьян, — даже не видя Челябинска, Уралов понимает, что Юра сейчас по глупому улыбается.
— Почему ты
снова лжёшь мне, — теперь голос Константина звучит холодно и отстранённо, будто ему плевать. Но в душе то у него бушует шторм.
— Я не лгу. Никогда не лг-гу, — Косте хотелось бы в это верить. Но рано или поздно нужно снять розовые очки.
— Тогда зачем ты снова это делаешь? — Уралов сам не понял, то ли он говорил про ложь, то ли про алкоголь. Пусть Татищев поймёт это по своему.
It’s harder and harder to get you to listen,
More I get through the gears.
Incapable of making alright decisions
And having a bad ideas
Становится всё труднее доносить до тебя смысл слов
И ощущение, что меня пропускают через шестерёнки всё сильнее
Ведь я «не способен принимать верные решения»
И «предлагаю дурацкие идеи»
Татищев сбросил вызов. Либо он это сделал случайно, либо у него появилась способность трезветь за долю секунды.
Sort of feels like I’m running out of time,
I haven’t found all i was hoping to find
Такое ощущение, что мое время на исходе.
Я не нашёл то, что надеялся найти
Екатеринбург хочет плакать, нет, он хочет
рыдать. Уралов бросает телефон, а глаза его наполняются слезами. Он хочет уничтожить всё что только есть в его квартирке, хочет разбить всю красивую посуду, которую ему дарила Пермь и порвать все рисунки, которые он рисовал с Питером, но он лишь утыкается в подушку и кричит.
Why'd you only call me when you’re high?
Почему ты звонишь мне только тогда, когда пьян?
Это крик боли. Крик человека, который понимает, что его никогда не полюбят в ответ.
