Но молчал Ди не просто так. Он молчал, словно вынашивая слова, и дожидаясь того момента, когда их можно будет высказать.
И вот, слова уже словно подступили к глотке, но он вдруг замер в нерешительности. Чес тут же уловил этот жест, выжидающе глядя. Чтож, отступать было бессмысленно… — Можно тебя попросить? — обернулся Ди, устремив взгляд в глаза напротив. Мужчина только озадаченно посмотрел, но с полным вниманием. Младший, в ответ на это, смутился. Желание быть самодостаточным сковывало его толстыми цепями, не позволяя показывать беспомощность даже в здравых рамках. — Ну, цивил? — улыбнулся кареглазый, и даже во взгляде держалась эта родная улыбка. Ди обожал эту теплоту. Эта теплота была той, какую он редко получал от отца. — Сигареты негде прятать, — прошептал металлист, еле слышно. Чес придвинулся. — Не понял. — Сигареты негде прятать! — раздражённо выдохнул юноша, при этом закатывая глаза и окончательно тушуясь. — А-а-а, — улыбнулся шатен, посмеиваясь. — И ты что, хочешь, чтобы я тебе с этим помог? — Высший уровень дедукции, браво, — скрестил руки на груди голубоглазый, словно стараясь защититься. Они посидели молча несколько минут, пока хиппи раздумывал над ответом, и затем только устало выдохнул. — Ладно, ладно… Но если их станет на одну или две меньше, то это я спиздил, — прокурено хохотнул собеседник, убирая красненькую пачку себе в карман джинс. Виделись они с Ди нечасто, но голубоглазый и сигареты брал в основном только в компании с дядюшкой. Поэтому отдать сигареты ему было логичным решением, так Ди казалось. В целом, хранить секреты хиппи умел, поэтому скорее всего бояться было нечего. По крайней мере, ему отец точно доверял. Впрочем, с дедуктивными способностями Глэма… Лучше вообще об этом не думать. Страшно становится от одной только мысли о совершенстве отца. Ди никогда не был параноиком, и он очень любил отца, однако насколько же юноша ощущал себя глупым по сравнению с Ним. Это выводило из себя, поскольку трудно признать тот факт, что есть те, кто тебя умнее. Это было главной его слабостью, ведь как бы ни было парадоксально, ум — это самая сильная черта Ди.Если и её не будет, что он вообще из себя представляет?
Непонятная тоска вновь захлестнула его. Интересно, что сделал бы Глэм, если бы прочёл мысли сына? Да и сделал бы? Порою металлисту казалось, что Глэм — бесчувственная машина, хотя в глубине сознания и ощущал, что это не так. Наверняка в его жизни произошло то, что так его поменяло, однако Ди ни о чём не знал. Впрочем, было то, в чём они очень схожи — неумение чинить сломанное. Ди не разбирался в причинах поступков, он не умел говорить на важные темы, постоянно просто выпуская колючки. Как ёжик. Но если Глэм эти колючки безжалостно вырывал, путём постоянного состязания, то Чес умел их сглаживать. С Чесом не было больно. Было легко и спокойно… Казалось, хиппи был единственным человеком, который способен вывернуть слова и фразы юноши так, чтобы всё сразу стало ясно. Ведь люди не всегда общаются грубо, потому что они сами того желают.***
В конце концов погода сменилась, и лето стало обыденно жарким. Металлисты такую погоду проклинали. Трудно было ходить в чёрных вещах под палящим солнцем.Вероятно, поэтому всё семейство дружно сидело дома.
Ди искренне ухмылялся, стоя за дверью кухни, и прислушиваясь к шуму: пока Глэм нервно копошился в ящиках, обыденно нервно улыбаясь, Чес сидел на стуле, расслабленно устроившись за кухонным столом. — Ну брось, может и нет у него этих сигарет, — ухмылялся хиппи, прекрасно понимая, что сигареты эти прямо сейчас у него в кармане. Конечно предательски было вот так прятать их от близкого друга, однако Чесу даже нравилась эта игра. И он вновь и вновь расплывался в блаженной улыбке, ощущая слегка постыдное, но сладкое превосходство. — Есть, я уверен. — Отрезал блондин, проверяя последний ящик. — Ну журытся и ладно… А ты был другим? — блеснул взглядом хиппи, подпирая голову кулаком. Тут Ди, услышав фразу, насторожился. Его отец был таким же? — Да! — несвойственно эмоционально воскликнул Глэм, так, что Чес даже вздрогнул, — табачная эпидемия является одной из самых значительных угроз для здоровья населения, когда-либо возникавших в мире. В результате воздействия табака умирают 8 миллионов человек в год, и ещё 1 миллион — в результате воздействия вторичного табачного дыма. Ди знал, что подслушивать — очень нехорошо. Но отец всегда интересовал его особенно сильно… — Так, цивил, — прервал хиппи, вставая с места, и семеня к другу, — есть же и другая причина? — Совершенно не понимаю о чём ты, — улыбаясь, вымолвил Глэм, но под тяжким взглядом карих глаз врать было тяжело. Конечно, глаза у Чеса были добрыми, самыми обычными, но иногда блондину казалось, что радужки собеседника темнеют, становясь не просто тёмно-коричневыми, а почти чёрными, и тогда они тянули из него информацию особенно сильно. Как и сейчас, — нет никакой другой причины. — Ты бы не стал из одного только беспокойства за здоровье так назидать. Ты хочешь сказать, я тебя не знаю? По телу Глэма словно тысячи электроразрядов пробежало. Он замер, всё также улыбчиво глядя на друга напротив. Тот смотрел не прекращая. Чес и правда понимал всё с полуслова, к тому же, хотя Глэм был и сложнее, чем его сын, за годы близкой дружбы хиппи выучился читать скрытое насквозь. Сейчас, стоя в паре сантиметров, он старался разглядеть в этих голубых заледеневших омутах ответ на свой вопрос. Глэм молчал. И Чес впервые за долгие годы снова ощутил раздражение со стороны друга. Это нежелание ничего говорить явно было обусловлено убедительными причинами. — Я не говорил что ты меня не знаешь, — заключил Глэм. Шатен почувствовал, что сейчас можно надавить. — Но ты так себя ведёшь. Словно натянутая струна, которая вот-вот оборвётся, напряжение ощутимо повисло в воздухе. Чес наконец ухмыльнулся, чувствуя, что ещё вот-вот, и Глэм расколется. Ломать никого не хотелось, всё-таки хиппи пацифисты… — Ладно, безмазовый… Не хочешь рассказывать, не рассказывай. Аскать не буду, — он дружески похлопал Глэма по плечу, — я же не хочу чтобы ты переживал что-то один. Ди даже огорчился от такого, и всё же ушёл, поняв, что ничего интересного больше не будет. Отец не стал бы выдавать хоть какую-то информацию… Но стоило сыну уйти, как Глэм понял необходимость исповедоваться. — Постой, Чес, — мягко, и чуть тревожно окликнул металлист. Шатен внутренне ликовал, — на самом деле ты прав. — Есть и другая причина? — вопрос был риторическим, но Глэм всё же терпеливо кивнул. — Ди проводит больше времени за сигаретами… — казалось, тон у Глэма был обычным, как и улыбка на лице, однако чувствовалась непривычная неуверенность, робость, —…сидя с тобой. Тут Чес замер, явно не ожидая, что собеседник сможет сказать это вслух. Но, вероятно, Глэм чувствовал себя настолько плохо, что уже никак. — Я понял, — на самом деле Чес давно знал. Он прекрасно знал о ревности, её трудно не заметить, если хорошо знаешь Глэма. Пускай они с сыном были не слишком близки, но как и полагается, между ними ощущалась связь. Не такая как в нормальных семьях, и её трудно объяснить, но она точно была. Общей их чертой была закрытость, и постоянная потребность защищаться. Правда способы защиты были разными… И как ни странно, особая потребность в обороне возникала именно тогда, когда они находились рядом. Быть может потому и чувствовалось напряжение, и потому они не могли общаться друг с другом. — Но разве тебе не лучше самому поговорить об этом с сыном? — доверительно улыбнулся Чес, на что собеседник просто опустил взгляд. И упал взгляд на красную упаковку, торчащую из кармана джинс хиппи. Глэм разом всё понял. Совершенно бестактно он вытащил сигареты, и кончиком носа ощутил запах одеколона Ди. — Это его сигареты, — заключил Глэм, словно говоря это самому себе, а не хиппи. Визави ненадолго растерялся, понимая, что подобная находка сейчас сделает блондину только больнее. — Да, но это… Случайность… — пожал плечами шатен, осознавая нелепость ситуации. Глэм впервые поделился с ним сокровенным за долгое время, а затем нашёл пачку сигарет у того к кому сильнее всего ревновал… Как же глупо! Как же нелепо это было! — Он попросил спрятать их у тебя. — Да подожди же. Ну да, он попросил спрятать их у меня, — сдавшись, признался кареглазый, — но так получилось. Я не хотел… Чтобы ты злился…Чес чувствовал себя полным идиотом за неумением грамотно рассказать обо всём.
— Это было не враньё, это просто доверительное прикрытие… Как бы так сказать… Глэм внимательно наблюдал, держа в руках злосчастную упаковку. Больше хиппи на такую авантюру никогда не пойдёт, это он теперь знал точно. — Он доверяет тебе больше чем мне, — заключил Глэм, как бы ставя точку в диалоге. Шатен внимательно проследил реакцию друга, но выражение лица ни капли не изменилось. Только в радужках блеснула печаль вперемешку с гневом. Чес ощутил острую потребность что-то сказать, и чистосердечные мысли тут же вырвались наружу. — Ди искренне восхищается тобой. Он никогда не скажет тебе об этом напрямую, и ты никогда этого не увидишь, но он точно это чувствует. И ты прав в том, что он не может тебе довериться в полной мере… Не потому что он тебя не любит. Потому что он… Он… — слова застряли в глотке, обжигая её, — потому что он любит тебя слишком сильно, и оттого пытается защититься. Не умеет он показывать чувства… Вот и всё. Глэм смотрел внимательно, и улыбка медленно сползала с его лица, отчего становилось ещё более жутко. Но Чес знал что это не оттого, что гнев становится выше, а оттого что гнев идёт на убыль. Блондин несмело подошёл ближе, тяжело переступая с ноги на ногу, и затем рухнул в объятия хиппи. Он не плакал, но эти слова — то, что было нужно ему сейчас. — Ты заслуживаешь быть счастливым. Всё будет хорошо, Глэм.