«Раз, два, три»
«Раз, два, три», — как бы успокаиваясь, повторил про себя Виоле. Случайно, неосознанно. Оно само так. Оно само так — Виоле сделал шаг назад, едва только неизвестный, покачиваясь на худых коленях, привстал. Само так образовалось напряженным комком в горле при виде существа, практически выползающего, как хтоническая дрянь или бабайка из шкафа, на свет, льющийся вместе с каплями дождя сверху. Само замерло. Гулко отдалось по стенам отдаленное перекатывание грома. Едко, но метко прыснул усиливающейся стеной дождя, отчего нежданно и негаданно с небес свалилась белоснежная завеса брызг. Однако она не смогла и мельчайшей частичкой дотронуться до человека (????), вставшего перед Виоле, — прошла насквозь. — Ты… как?.. «Привет, рад познакомиться! — прозвучал в голове Виоле радостный голос. — Я твой личный дебафф. Отныне я буду следовать за тобой до самого конца игры!» Баам улыбнулся, смотря Виоле в глаза. Веселый, как будто немного стесненный окружающей обстановкой мальчик стоял посреди пещеры, скромно переминаясь с ноги на ногу. Виоле словно в зеркало смотрел: отражение его самого восемь лет назад, переполненный надеждами и верой в лучшее парнишка в красном жилете и белым аскотом на шее, с короткими каштановыми волосами и наивным взглядом. Абсолютно точная копия. Попробуй сравнить — не увидишь разницы. Лишь одна деталь выбивалась из общего образа — глаза. Пустые глаза без зрачков смотрят ровно в одну точку. Ядовитый желтый, истинная желчь. Льется на человека напротив, как дождь проливается с неба, и так же не разъедает. Хотя может — Виоле чувствует. Виоле понимает на каком-то глубинном, непостижимом уровне — эта тварь не он и уж точно не порождение его рассудка. Беглого взгляда на место недавнего прокола хватило, чтобы понять, откуда взялся этот самый дебафф. И понять, что Виоле никак не сбежать и не избавиться от самого себя. «Что-то не так? — Баам, не открывая рта, с одинаково зловещей улыбкой склонил голову набок. — Боишься меня?» Не в силах оторвать взгляд от… от… этого, Виоле лишь поджал губы. Резкие водопады из мельчайших брызг яростного ливня изредка ниспадали на него сверху, скрывая на несколько секунд Баама. И даже так, даже при полнейшем исчезновении из виду, его глаза без зрачков, желтые и холодные, словно вылепленные из стен этого места, с добавлением химического красителя, гротескно горели через стену дождя. — Нет, — Виоле заставил себя отвернуться, — ничего. Упорно буравя глазами платформу под ногами, Виоле спиной чувствовал улыбку Баама. Наигранную. «Вот и отлично!» Виоле моргнул — и два желтых дьявольских огня возникли перед ним, улыбчивые и одеревенелые. Сердце пропустило удар, прежде чем он понял, что это Баам склонился и смотрел на него снизу вверх, направив плещущее желчью лицо в душу. «Тогда занимайся своими делами. Я просто буду ходить рядом» Под «просто ходить рядом» явно подразумевалось неотступное преследование. Шаг за шагом, след за следом, наступая на пятки, пока у Виоле крыша не потечет в самом что ни на есть прямом смысле. Он нервно сглотнул. Надо просто постараться не обращать внимания. Просто постараться. «Эй, а что ты делаешь?» «Эй, а куда ты идешь?» «Эй, почему ты стучишь по этой стене? Что она тебе сделала?» «Эй, почему ты меня игнорируешь?! Это некрасиво!» Ломающийся голос Баама перебивал отдающееся эхом перестукивание дождя, в то время как Виоле внимательно осматривал стены. Игнор. Фиолетовый цвет. Забить и забыть. Главное — сосредоточиться. Одна из стен выделялась из общей мрачной массы, выглядела куда свежее и будто искусственно установленной. На первый взгляд ничего особенного, но чем дольше Виоле осматривал внутренности пещеры, тем больше он замечал несоответствие в количестве щелей, трещин и выступов. При взгляде наверх муляж становился еще очевиднее — в отличие от остальных, эта стена отчетливо выступала вперед, а на высоте приблизительно десяти метров криво сливалась с настоящей стеной. Под безустанно сыплющиеся вопросы Баама Виоле приложил ладонь к муляжу, камень пахнул холодом в руку. Что-то, мягко пульсируя, отдалось в теле, вызвало парадоксальное чувство родства, будто то, что находилось по ту сторону, звало его. «С тобой всё нормально?» — удивился Баам, наблюдая, как Виоле прикладывается лбом к стене. Он закрыл глаза. Буйство волн и тишь штиля. Синергия и партикуляризм. И яркий-яркий, как блеск кровавой луны, красный. Сила. Она зовет его. Прямо здесь и сейчас готова принять Виоле, а он готов поглотить ее в ответ. Фальшивый Шип в нем бесится, места себе не находит и всё хочет и хочет быть ближе к мощи, спрятанной глубоко за непробиваемой преградой. «Тянешься точно ребенок к соске», — хихикнуло в голове. Виоле мгновенно отдернулся. — Там что-то… есть, — неосознанно пробормотал он, больше обращаясь к себе. — Неужели настоящий Шип? Точно, мисс Хва Рьюн ведь говорила, что он будет находиться в центре острова. Но как мне тогда к нему попасть? Как выкрасть?.. Молча, без улыбки, но с любопытством, Баам следил за ходом мыслей Виоле. В какой-то момент его очертания будто расплылись, потом и вовсе пропали вместе с ним, успешно не замеченные Виоле. Тогда же Виоле замер — его будто обухом по голове огрели. — Выкрасть? Зачем? Нет, нет, нет… — он закрыл лицо рукой и усмехнулся. — Мало ли что там она сказала. Нет, я решил для себя однозначно — мне без разницы. Ее помощь обернулась мне в горесть. Сколько еще я буду быть ведомым кем-то? Нет… нет… теперь всё иначе… Кап-кап-кап. Третирует мозг вода. Не прекращает, не останавливается, и за ней с далеких вышин, разносясь гулко между бесконечных метров высоты, эхо дважды-трижды, четырежды дрожит децибелами кап-кап-кап. Кап-кап-кап и мерзкое, слишком громкое дилинь. Сквозь чудесную гармонию капающей в прекрасном порядке воды продрался невыносимо дисбалансный писк уведомления. Мисс Андросси Как там? Получилось? Куда ты попал? Режет слух звук, режет глаз и экран — слишком белый и яркий, он невыносимо бесит. Бесит. Бесит. Она тоже. Андросси. Само собой, Виоле не какой-нибудь специалист в поведении людей, чтобы оценивать, исходя из чего Андросси ни с того ни с сего вдруг решила помочь ему, но даже ему, такому тапку, не составило труда понять, что за ее благими намерениями стоит нечто большее, чем просто чувство вины. Хотелось бы верить в лучшее, но верится с трудом. «Она что-то задумала, — лихорадочно носились мысли в голове Виоле взад-вперед, взад-вперед. — Ей не стоит верить… не стоит верить мисс Хва Рьюн, не стоит верить и мисс Андросси. Повсюду одни враги» Надпись на полу:«Раз, два, три»
И Виоле делает шаги: раз, два, три. Ботинки стучат медленно, отбивают такт. Раз, два, три — берется камень в три этапа. Четыре — треск телефона под камнем. Теперь всё. Никто за Виоле больше не смотрит. Нет никаких оков, опутывающих его чьими-то незримыми планами. Спокойствие, и всё. Чернильно-черные своды безбожно глухих в своей тоске камней, и Виоле смотрит на них, смотрит на их великолепие, которое, как в детстве, высится над ним, уходя в пятно неба. Тут темно и тихо, и лишь слабый серый смрад, смеющий звать себя светом, бултыхается где-то над головой Виоле. Только он и никого, никто и он, и. Желтый. «Ты что, забыл, чему нас учила Рахиль?» Расползается перед Виоле мерзопакостная дрянь, не дает покоя. Баам… то, что выдает себя за Баама, жалкий слепок, стоит прямо в Виоле, пустые глаза заполняют всё поле зрения, они чуть ли не застывают в нем. Если бы Баам не был призраком, их глазные яблоки так и соприкасались бы. Отпрянул. — Отвали! «Не отвалю, — снова желтая вспышка — Баам вновь телепортировался в Виоле так, что своей половиной лица слился с его. — Я здесь, чтобы ты вспомнил о забытом. Рахиль, всё, что она передала тебе, неужели ты действительно предпочел предать забвению ее слова?» Сколько бы Виоле ни отходил назад, Баам раз за разом вплотную вторгался в его личное пространство. Раз шаг, два шаг, вот уж стена и скользкий пол — Виоле споткнулся и осел на землю. «Не игнорируй собеседника, будь вежливым», — слышался голос в одном ухе. «Доверяй людям, не верь предателям», — слышалось уже во втором. «Праведность, доброта и искренность — таков твой путь», — колоколами громыхало в двух сразу. — Хватит! Прекрати! — Виоле зажал глаза и уши, но всё было без толку. — Рахиль… она… «Что она? Веришь, что она способна на те злодеяния, о которых тебе твердил господин Кун? Очнись! Это он предатель, а не она! Сравни только, сколько она тебе дала, сколько для тебя сделала, и вспомни господина Куна. Да ты его знаешь всего ничего и остальных тоже! Кун и Андросси давили на тебя, унижали. Даже несмотря на то что они не знали, что ты Баам, разве этот поступок не достаточно доходчиво показывает, какие они подлые и злые?» — Тогда почему она дважды бросила меня?! Почему Рахиль предала? — крикнул Виоле. «Ха-ха, ты же сам себе говорил: у нее должны быть свои причины. Сначала она убежала в Башню, потому что не могла быть вечность с тобой. Знаешь, она же тоже человек, отдельный, не зависящий от тебя. Может быть, она разозлилась, после того как ты нашел ее. Может быть, она копила в себе злобу, просто не хотела делать тебе больно, но в конце концов сорвалась. Может быть, где-то там, на втором этаже, брошенная и поруганная Куном, она сидит и плачет, а ты, здоровый лоб, обвиняешь ее во всех грехах человечества. Никогда не думал об этом, а?» Думал. Думал и еще как думал. Не раз и не два. Каждый сраный день он начинал с чашечки свежего: «Может быть, Рахиль…» И каждый раз оставался без ответов. Бессмысленно что-либо говорить — любое слово Виоле обернется им же против его самого. Оставалось только сжать зубы, зажмурить крепко-накрепко глаза и ждать, пока Баам не успокоится. Тихо капает вода, и мягко стелет дождь где-то вдалеке. Кричит голос в голове. Бесконечно льется вечность в глухую забытую пещеру. Винит Баам Баама. Завтра будет лучше, краше станет день, и защебечут птички в небе. Упало что-то на платформу. Далеко не сразу до Виоле дошло, что произошло; вначале показалось, будто в голову пришла очередная ересь, вызванная Баамом. Зачем? Ну просто так, чтобы жизнь сказкой не казалась. Лишь спустя долгие пять или десять минут, а может, вообще час, Виоле почувствовал чье-то прикосновение. — Э-э… парень? Ты там живой? Открыв глаза, Виоле увидел незнакомого Избранного совершенно невзрачной внешности с совершенно обычной одеждой. Чудо, что такой вообще прошел в финальный турнир. Незнакомец, неудобно почесывая голову, спросил: — Это… меня вроде как должно было отправить в битые… Это и есть ад? Потратив пару секунд, чтобы собраться с мыслями, Виоле ответил: — Да. — Внатуре? Да-а уж… — Избранный отвернулся и, бойко осматриваясь, затараторил: — Фух, я уж думал, буду первым битым. Как хорошо, что я здесь не один. Быть первым всегда так обидно, понимаешь? Ну, ты это, тоже не обижайся, мы же еще не выбыли. Мне еще, когда я сюда попал, какую-то хрень вкололи… Не пойму я этих админов, что они задумали? А как отсюда выбраться? Блин, нифига не вижу. Где выход? Э, там еще кто-то в углу сидит? Погоди, ты слышал? Он что-то сказал! А-а, он выходит! Постой, это что… я? Тело глухо стукнулось о землю, со лба потекла струйка яркой крови, огибая глазницы. Виоле тяжело дышал, словно пробежал марафон без передышки. Камень, зажатый в его руках, упал и откатился к голове потерявшего сознание Избранного. Он сделал это. Пока человек стоял спиной к нему, Виоле взял валявшийся рядом тяжелый камень и напал. Он сделал это. «Ты… ты… в своем уме?» — в ужасе прошептал Баам. Теперь он находился на том же самом месте, где совсем недавно сидел, сжавшись, Виоле. Пораженно он наблюдал за тем, как Виоле оттаскивает тело Избранного в сторону, а затем достает из инвентаря заранее припасенные веревки. — Более чем, — бросил Виоле, туго обвязывая Избранного по рукам и ногам. Какие бы странности с Виоле сейчас ни произошли, он и вправду действовал как нельзя рационально. Согласно плану, если быть точнее. «Работай», — говорил ему мозг, тем самым намекая на то, что Виоле должен сделать в этой игре. Затягивая очередной узел на запястьях Избранного, Виоле угрюмо вспоминал вчерашний разговор с Ли Су. Их планы. Чтобы спасти друз… тех, кому он должен, Виоле обязан обеспечить себе победу в Битве при Мастерской. Невзирая ни на что. Он обязан. В случае, если у него не получится или хоть что-то пойдет не так, Ли Су должен будет ему подсобить, потому Виоле отправил его с запросом о помощи к кое-кому из вышестоящих. А Виоле тем временем шел только к одной цели — к победе. Что бы ни случилось, что бы ни произошло, надо адаптироваться к правилам игры и вырвать себе выигрыш зубами и ногами. «Я заставил Куна и его команду помогать мне, якобы только после своей победы я расскажу им о Рахиль и Бааме, — рассудил Виоле еще когда Андросси предложила отправиться ему в ад. — Они станут хорошим подспорьем, но если я буду следовать за ними, то неизбежно навлеку на них еще большее внимание FUG. Необходимо сбежать — все равно после озвученных мной условий они будут работать на меня и избавляться от других участников. В то же самое время, если всё получится, в аду я буду устранять битых игроков, поскольку они все еще будут считаться участниками. В идеале желательно было бы выбраться, вдруг команда Куна начнет брыкаться, но тут как получится, исходя из того, чем окажется этот ад» Связал. Ад оказался куда более заурядным, чем предполагал Виоле. Схватив бессознательного Избранного за шкирку, он потащил его в угол. И хоть Виоле навряд ли сможет выбраться отсюда, он будет делать всё, чтобы добиться цели. На платформе вдруг появилось еще трое человек, при виде которых Виоле шустро скользнул в тень. У него нет выбора. Всё или ничего. Пан или пропал. Он делает всё это ради друзей, ради близких ему людей, и не больше. Люди озадаченно переглянулись, явно удивленные тем, как их сюда принесло. Они все живые и мыслящие существа, и у каждого наверняка есть своя драматичная или не очень история о том, почему они покоряют Башню и зачем участвуют в Битве при Мастерской. Больная сестра, коллекторы, прижимающие к стенке, кровная месть, слава и власть во имя признания отца, брата, девушки, подчеркнуть нужное. Что бы ни случилось, что бы ни произошло, надо адаптироваться. Либо же вынудить всех адаптироваться под тебя. Виоле взял крошечный камешек, бросил в противоположную сторону. Перепуганные до смерти Избранные тут же засуетились: обернулись в сторону звука. Словно муравьи на сладкое, сбежались к брошенному камню и глупо уставились перед собой. Клюнули на приманку. Сейчас они — его добыча. Жертва. Целиком и полностью в руках Виоле. Им не скрыться, не сбежать, не надавить на жалость — бесполезно. Медленно в зачатках разума пробилось озарение. Как же мог броситься камень из ниоткуда? Ох, как же так, как же так, что за сезон падающих камней. Не иначе как совпадение. Кое-кто за их спинами может подтвердить. Под видом оттирания запекшихся брызг крови, попавших на лицо от первого Избранного, Виоле закрыл себе глаза. Если понадобится, Виоле сам станет адом. Здоровяка и девушку Виоле обездвижил быстро: легкой пташкой выпорхнул из тени, подлетел к ним со спины и использовал Обратный Поток Шинсу, те замерли вмиг. С третьим — щуплым пареньком среднего роста — пришлось немного повозиться. Сначала Виоле направил раскрытую ладонь в грудь парню, но тот вовремя отскочил, на что встретил уже не раз использовавшуюся тактику. Сзади паренька материализовался дом Шинсу, зарядивший ему прямо в голову. С онемевшими же здоровяком и девушкой Виоле расправился немедля: точно так же, как с первой жертвой, со всей силы бросил в них камень. Способ прямой, как палка, но эффективный, хоть и здоровяк слег далеко не сразу. «Ты совсем потерял человеческий облик», — как сквозь помехи, пробился в голове голос. — Почему? Я же их не убиваю, — спросил Виоле, принимаясь за связывание паренька. «И ты еще спрашиваешь! Это аморально! Прежний я так бы ни за что не поступил» — FUG тоже поступают аморально, когда берут в заложники невинных людей, — возразил Виоле. — Но их методы считаются нормой. Многие в Башне поступают и того хуже. «И ты собираешься уподобиться им? Всегда можно договориться!» — И что бы я сказал? «Простите, не могли бы вы выйти из игры и дать мне победить»? «Пф, какой же ты однобокий» Наверное, Баам хотел еще что-то сказать, но почему-то промолчал. Сидел себе опять в углу, поблескивал мрачно радужками, положив подбородок на колени. Виоле как раз оттаскивал к нему тело девушки, когда на платформу переместился новый человек. «Дерьмо, я не успел ту груду мышц оттащить», — раздосадованно пронеслось в голове. Доля секунды — и Виоле снова в тени, притаился рядом с Баамом. Тот не унимался. «И чего ты прячешься? Давай, порешай и его. Тебе же это так нравится. Любишь причинять людям боль, а сам потерпеть ее не можешь» Можно было бы сказать что-то вроде: «Мне такое не по душе», если бы в то же самое время средних лет мужчина на платформе не пялился настороженно на еще не связанного здоровяка. «Плохо дело, на этого так просто не нападешь — напряжен, заметит» «Зачем ждать? Нападай! — шептал голос и после тут же издевательски дополнял: — Топчи всё то немногое хорошее, что осталось в тебе. Когда Рахиль увидит тебя, то точно таким не примет» Чуть слышно скрежетнули зубы. Рахиль, Рахиль и еще раз Рахиль. Сколько можно? Друзья, друзья да спасение. У-у-у-у, страшные дяди пугают тебя несчастными заложниками. День за днем шипят на него, естественно, не забывают про непрекращающееся давление. Нажимают кнопочку на винтовом прессе, а Виоле только и остается, что смотреть на свои останки. «Правда глаз колет? — наседал Баам, загораживая Виоле обзор на наклоняющегося к здоровяку мужчину. — Не видишь, не знаю, бревна в нем, в этом самом глазу? Не замечаешь, что с тобой стало не так? Я тебе скажу, что не так, — ты пользуешься теми же методами, что и те, кто тебя в эту дыру загнал» — Да что ты привязался ко мне, ублюдок?! Бешеный плеск Шинсу прорезал дохлое покрывало тишины. Ярость врезалась со всей дури в башку, вздула вены на руках и висках, грозясь выплеснуть всю буйно рвущуюся кровь. Ей тесно внутри. Бесит. Бесит. Как же задрал. Гнет свою линию. Срать уже хотелось на спугнутого Избранного, срать на план. Срать, блять, на всё. И эта мразь, копирующая его облик, даже не покачнулась. Ничего, мать твою, не сделала. Шинсу насквозь пробило его, а он и в ус не дул. «О… — Баам (эта тварь) опустил голову (не его не его) и погладил себя (не себя не себя это не его тело не его это не он не он) по ни капельки не пострадавшему животу. Губы расползлись в широкой, угловатой улыбке, показывая беззубый рот чернее ночи. — Так ты назвал самого себя ублюдком и попытался убить. Насколько же сильно ты ненавидишь себя?» — Я сказал: заткнись, — бросился Виоле, взмахом руки проводя следующую атаку. Он действовал быстро, без промедлений. Сделает один шаг в наступление к Бааму — взмахнет рукой с Шинсу в одну сторону, сделает второй — взмахнет в другую. Но этой твари всё было мало. «Ха-ха-ха! — хохотал он, запрокинув голову. — Теперь мне всё ясно, ясно всё-всё-всё! Очутился в пещере, как в родной, вспомнил былое и обозлился на весь мир!» — Что за бред? — скривился Виоле. Ему было неважно, как он сейчас выглядел, как в глазах мужчины неподалеку смотрелся. Краем глаза едва-едва можно было разглядеть оробевшего человека, сжавшегося до размеров пылинки подальше от Виоле. А Виоле фиолетово, по барабану, пофиг, насрать, бесподобно нет дела, без разницы, похер, не колышело, было глубоко безразлично, плевать, похрен, всё едино, до фонаря, что с горы, что под гору, ни жарко ни холодно, неважно, хоть потоп… — Что?! — гневно обернулся Виоле. У него вена на виске с ума сходит, вот-вот и сорвется к хренам собачьим, взорвется кровавым фонтаном. Человека бьет как в лихорадке: прямо-таки разрывает на части. Он трясется на краю платформы, как капли падающего в пещеру дождя. Смотрит так странно, как на… как на… — Что не так? Я не сумасшедший, — бросил Виоле, пытаясь унять медленно расползающееся по дну локтей, предплечий, ледяную бурю сдерживаемой, колотящейся в истерике ненависти к собственному срыву. Или к Бааму. Или вообще ко всему. Мужчина недоверчиво сделал пару робких шагов назад. — Т-тогда чего разговаривал сам с собой? — Это… не… то, — процедил Виоле. Внезапно ему с самого себя стало стыдно. Дебафф ведь на то и был предназначен: чтобы запутать Виоле, свести с катушек. Он поддался на провокацию, как дешевка. «П-ха-ха-ха! — все еще хохотал Баам подле него, нисколько не задетый атаками и воплями Виоле. Схватился за живот, притом одежда его совершенно не помялась в складках, и беззастенчиво засмеялся навзрыд. Смехом дьявольским, низким, совершенно не соотносившимся с образом. — Ты разве не понял еще вначале? Я всего лишь галлюцинация, порожденная вколотым тебе препаратом. И ты еще пытался меня ранить, вот дурень! П-ха-ха-ха!» Виоле бессильно сжал кулаки. Ситуация тупик. Мало того что он вспугнул несчастного мужчину, из-за чего теперь не представится шанса по-быстрому лишить его сознания, так еще и показал себя не в самом лучше свете — опять сорвался, будто истеричка. И, что самое забавное, кажется, Виоле было больше досадно от второго факта, нежели чем от первого. Что делать? Извиняться? За что? Наверное, проще всего забить. С каким-то почти что отчаянием Виоле занес руку, приготовившись напрямую атаковать мужчину, раз уж не вышло избавиться от него скрытно. Растворился. Просто. Взял и растворился. Виоле так и застыл. Нет, растворился не мужчина, а здоровяк, до того момента пребывавший в полном забытье. В одну секунду свечение платформы бережно окутало его и унесло с собой, оставив Избранного и Виоле в замешательстве смотреть на внезапно опустевшее место. — Что? — первым сорвалось с губ Виоле. Он опустил руку и уставился перед собой. — Почему он… вернулся? Но как, он ведь тоже относился к битым… — Ты не знал? — удивленно поднял бровь мужчина. — Не зря мы все еще числимся участниками. Админы не стали озвучивать награды гачи, но список выслали на часы лидеров команд. Там белым по черному прописано, что из гачи можно выбить как и обыкновенное оружие, боеприпасы, ловушки и камуфляж, так и дополнительные карты из колоды вместе со случайным битым игроком. Сердце Виоле враз ухнуло вниз. «Так вот зачем нужны битые игроки, — в коленях появилась слабость, паника заколотила в веки. — Я что… снова стал валютой для торговли? Нет, что это я опять всё о себе. Не только я, другие участники тоже. Но в таком случае, получается, я понапрасну избивал тех людей?» Взгляд метнулся на слегка потрескивающую мотором в своей глубине платформу. Если пораскинуть мозгами, то в самом начале он приземлился именно на платформу, к тому же оттуда вылетел и шприц. На обычный каменный пол никто не телепортировался. Дальнейший ход действий был элементарен. В качестве финального штриха черты лица стоявшего перед ним мужчины внезапно исказились в гримасе ужаса. Он отступил на шаг и указал пальцем куда-то за Виоле. — Эт-то… эт-то… моя дочь… но как? Она же погибла двадцать лет назад… Ожидаемо Виоле обернулся в указанную сторону, но не обнаружил за спиной ничего, кроме просыревшего мрачного угла пещеры и слишком бледного, слишком яркого, будто источавшего из себя призрачный свет, Баама. Тот с типичной фальшивой улыбочкой помахал Виоле, не удосужившись поднять хотя бы для иллюзии искренности уголки глаз. Всё встало на свои места. Очередной стук очередного упавшего тела сопроводил конец размышлений Виоле. По-видимому, на фоне снова либо захихикал гиеньим смехом Баам, либо в который раз в чем-то обвинил. Виоле — ох, кто бы мог подумать — пофиг. Вызубренным движением он оттащил мужчину подальше от платформы и расположил в ряд с уже выбитыми из строя людьми. Так продолжалось еще три раза: поток выбитых усилился, игра вступила в активную фазу. Всякий раз Баам не удерживался от колкого замечания в адрес Виоле, на что тот отвечал только косым взглядом. Делать работу надо было молча, иначе мозг грозился накричать за бездействие. Пару раз Баам мешался. Порывался сбить Виоле внезапными появлениями из-под земли во время атак на людей, назойливо маячил перед глазами. Бывало, что он снова будто вселялся в тело Виоле, размывал обзор глазами, горевшими цветом чистейшей эссенции кислоты, и — как же без этого — отборно насмехался над ним. Но первая вспышка гнева прошла, многие до того непонятные вещи прояснились, и Виоле, постепенно и с не особым желанием, принудил себя потерпеть немного во имя благой цели. Когда к ровным рядам тел свалился девятый связанный человек, Виоле устало грохнулся на землю. Скрывать их от новоприбывших становилось всё сложнее, так что вскоре пришлось нападать в открытую, и некоторые бои отняли у Виоле приличное количество сил. «Тяжко живется гадам», — язвительно прокомментировал Баам, появившийся ровно под боком Виоле. — Вообще кошмар, — вяло поддакнул Виоле. С лица, с волос стекали ручейки воды. Промокшая до последней нити рубашка неприятно липла к телу, не давая и секунды отдыха армии мурашек, бегавших по спине, груди и рукам. С каким-то безразличием Виоле посмотрел на вставшие дыбом редкие волосы на предплечьях. Озябших до костей конечностей он уже давно не чувствовал. С выверенной периодичностью у противоположной стены-муляжа звонко, но грустно шлепались назойливые капли в глубокую лужицу на полу, не заглушая, а дополняя общее шипение непрекращающегося ливня. Громко шмякались в лужу, та дрожала расходившимися рябью кругами. Раз, два, три. Раз кап, два кап, три кап. Виоле считал их по тройкам и всё не сводил взгляда с нарисованной Баамом надписи:«Раз, два, три»
Запоздало, но до Виоле в конце концов дошло, что Баам, будучи галлюцинацией, никак не мог ее сделать. Но откуда тогда… — Хорошие вибрации. Сказать, что Виоле подскочил на месте, как ошпаренный, означало бы покривить душой и не поморщиться. Пулей он взлетел с места и огляделся по сторонам. Голос. Человеческий, не Баама. Но на платформе не было ни души, никто не мог беззвучно телепортироваться в пещеру и исчезнуть в тени. Виоле медленно обратил взгляд на стройные ряды лежащих людей — единственный возможный источник голоса. «Что такое? Вспомнил, как звучит человеческая речь?» — Угу-угу, прогрессирую, — сосредоточенно промычал Виоле. Он считал, пересчитывал, осматривал каждого, и всё не мог избавиться от назойливого ощущения, что что-то с ними было не так. Раз человек, два человек, три человек, шесть, девять… Десять. Виоле оцепенел. Десять. Десять, а было девять. — Хорошие вибрации. Повторил десятый, тем самым выдав себя. Звук исходил прямиком от лежащего между четвертым и пятым битыми парень с загорелой кожей и темно-русыми волосами. Его лицо не выражало ни единой эмоции, едва ли его можно было отличить от остальных из-за больших очков, так сильно отражавших свет, что невозможно было понять, закрыты ли у него глаза или нет. — Ты кто такой? — рыкнул Виоле, поднимая его за воротник. Незнакомец словно и не почувствовал резкого хвата либо слишком глубоко плавал в мыслях, отчего он безвольной куклой повис в руках Виоле. — Я? Мое имя не важно. Так, никто, всего лишь жалкая пешка в грандиозной судьбе моего лидера, моего босса, моего бога, — он немного подумал, а затем все еще как-то отрешенно добавил: — Путешественник. — Как ты здесь оказался? — Виоле на всякий случай подтянул его сильнее, чтобы тот не свалился. «Забей, просто выруби его, как остальных. Ты же только на насилие и горазд» — Оказался? — Путешественник непонимающе склонил голову. — Я всегда тут был. — Не был. — Был, — не отступал Путешественник. Его необъяснимая, будто преисполненная божественным смыслом уверенность заставила Виоле поколебаться. Путешественник решил ковать суспендий, пока горячо, и продолжил: — Всё то время, пока господин кандидат в Убийцы разбирался со своими внутренними демонами, я исполнял свое предназначение под камнем. И он указал на приглянувшийся из начала гигантский валун. Теперь он лежал перевернутым, словно черепаха на панцире, а внутри него зияла пустота. Маскировка. «Какой же ты беспечный, — фыркнул Баам, возникнув в камне. Он, сидя на корточках и подпирая щеку рукой, закатил бездушные глаза. — Даже на втором этаже ты не был таким простаком. Настолько легко обвели вокруг пальца — ретроградным меркуриям на смех» Виоле немного помолчал, пытаясь собраться в кучку после услышанного. Только спустя время он смог выдавить из себя: — Предназначение? О чем ты вообще? А Путешественник только этого вопроса и ждал. Все еще вися воротником в руке Виоле, он фанатично раскинул руки в сторону и безудержно завопил: — Предназначение во благо господа моего! Нашей мессии, способной свернуть моря и океаны, сотрясти Башню до самого основания! Именно он, он и никто другой, повергнет сии абсурдные системы, топы и испытания во истинный мрак кровавой бани! Сам Король падет ниц пред его священным ликом, столь ярко сияющим в сей юдоли беспросветного невежества, а слуги его, денно и нощно подвергающие гонениям простых Избранных, бессовестные Главы Десяти Семей, постигнут свет эманаций ужаса! «О-о-о, фаговцы завели себе новое отделение, — присвистнул Баам, обходя кругом Путешественника. — Кажется, скоро тебе на голову свалится новый ворох проблем» Точнее и быть не могло. Виоле оставалось лишь устало притронуться свободной рукой к точке между бровей, вздохнуть и терпеливо спросить: — И что же это за мессия? Едва вопрос прозвучал в воздухе, Путешественник вдруг снова обмяк, демонстрируя полное отлучение от мирских забот. — Хорошие вибрации. — Кто твой босс? Воротник, казалось, с секунды на секунду должен был порваться, нитки так и трещали по швам. Виоле схватил покрепче, чуть ли не за шею, чудаковатого фанатика, и в его голосе зазвучали железные нотки угрозы. Путешественник все еще не двигался, не подавал и признака жизни. Только когда Виоле подтянул его еще ближе, он смог наконец разглядеть маленькие, упорно уставившиеся в одну точку глаза. Путешественник сказал: — Джа Ванг-Нан.