К сожалению, не всегда удаётся поступить так, как считаешь правильным, не причинив боли другому.
С. Моэм
Цилинь не мог поверить своим ушам. Сильвер опять собирался уйти. Оставить его в неизвестности, как в прошлый раз, не дав помочь, не дав даже попытаться спасти. Седьмой Последователь сглотнул горький комок, вставший в горле, но промолчал. На стороне Сильвера была правда, которой Цилинь не мог противопоставить ничего, кроме своего жгучего желания не отпускать. «Ты не можешь победить пару духовных орудий, как ты сможешь защитить меня?» Фраза, сказанная Седьмым Алхимиком недавно, всё ещё ранила сердце, но сейчас глаза наставника были серьёзны и полны печали. И… Цилинь видел в них отражение своего страха потерять. Вот только он не знал, чья возможная гибель так страшила Сильвера — его или Гильгамеша, скрытого за Вратами Белого Ада, и знать не хотел, потому что выбор наставника казался очевидным, учитывая место, где они оказались. Цилинь опустил глаза, сдерживая рвущиеся наружу слёзы, размывающие чёткость действительности, и не поднял даже, когда Сильвер положил руку ему на плечо. — Ты, возможно, думаешь обо мне, как о прекрасном человеке, — начал Седьмой Алхимик тихо, сжимая плечо Цилиня крепче, — но на самом деле я прожил ужасную, бесчестную жизнь. Услышав это, Седьмой Последователь вскинул голову, слушая Сильвера, чьи слова с каждой секундой вонзались ему в душу. Только он умел так ранить Цилиня, намеренно или случайно, но причинённая им боль оставалась надолго, не желая исчезать. — Но есть две вещи, которыми я горжусь. Первая это то, что я стал учеником Гильгамеша, — естественно, без него никуда, подумал Цилинь, захлёстываемый отчаянием. Это ради Гильгамеша Сильвер собирался сейчас в Белый Ад, оставляя ученика ждать. — Вторая… На лице Седьмого Алхимика отразилась мука, будто слова не желали выходить из его грудной клетки. — То, что я стал твоим учителем. Неожиданные объятия были соломинкой, сломавшей спину верблюда. Цилинь всхлипнул, почувствовав поглаживание по спине, и неловко, неохотно отстранился, когда Сильвер отступил на шаг назад, не давая прощанию затянуться. И, отдав одно из своих духовных оружий, ушёл, практически сбежал, обернувшись только перед тем, как исчезнуть в темноте Врат. Цилинь остался ждать, как и обещал. Остался ждать, чтобы затем столкнуться с Зиллахом. «Ты, наверное, до сих пор веришь в непоколебимую преданность» «Алхимик никогда такого не почувствует к своему ученику» Ядовитые речи Третьего Властителя текли плавно, как потоки реки, взламывающие лёд самых глубоких страхов Цилиня. Седьмой Последователь не верил ни единому слову, и всё же внутри что-то болезненно надрывалось, подыскивая воспоминания, которые подтверждали сказанное Зиллахом. Однако планы, о которых рассказывал Третий Властитель, оказались ещё страшнее любых душевных терзаний Цилиня, они грозили Сильверу смертью, от которой Седьмой Последователь не мог его спасти, поклявшись дожидаться его возвращения здесь; закрывающиеся Врата, которые больше не сдерживало духовное оружие, постепенно отрезали надежду Цилиня на то, что наставник вернётся. Камень сошёлся с негромким, шершавым стуком, слёзы рванули наружу с криком, освобождающим тело от стягивающего отчаяния. Цилинь не знал, остаться здесь или вернуться, чтобы убедиться, что с Лотос и Юкой всё в порядке, стоило бы найти в себе мужество и встать, защитить оставшихся в живых дорогих ему людей, но упрямый лучик веры твердил, что Сильвер вернётся. Как в прошлый раз. Обязательно вернётся, так ведь? Однако, ему пришлось собрать все силы для другого. Для того, чтобы сразиться с человеком (человеком ли?), вероломно принявшим облик Сильвера. Было ли это экспериментом Серебряных Жрецов, Цилинь не знал, но писк пронзённого Скорпиона подтверждал, что бороться нужно любой ценой. Противник был силён, но даже после его атаки, Цилинь не собирался сдаваться. Он поклялся, что никто не пройдёт во Врата Белого Ада, обещал дождаться и своего обещания не собирал нарушать. Цилиню надоело, что его считают слабым. Надоело, что считают простодушным дурачком, не способным никого защитить. Он дрался со всей яростью, не давая лжеСильверу ударить себя, он готов был пронзить его клинком, чтобы победить… Но проиграл, поддавшись обману, услышав своё имя от лица, которое было ему родным, забыв, что это лишь подделка. И, проиграв, вынужден был наблюдать, как растворяются в воздухе золотистые искры от портала, забравшего его противника и Зиллаха. Как раскрываются Врата Белого Ада, выпуская смутный силуэт, как разрушается всё вокруг, осыпаясь на землю тяжёлыми осколками. Если бы Ледяной Клык не забрал его, Цилинь остался бы там. В водоворот входило четверо, но вышел только один. Вода заполняла лабиринт, разнося в щепки казавшиеся монументальными камни, Ледяной Клык едва успевал уворачиваться от летящих обломков, а Цилинь пытался избавиться от мысли, что он предал Сильвера, не оставшись возле Врат. Он обещал и надеялся, что получится сдержать слово, но бушующая вокруг стихия (так похожая на то, во что превратилась его душа) напоминала, что даже вернуться за телом наставника не удастся. Ледяной Клык летел к свету, внутри Цилиня же царил мрак и безнадёжность. Если бы не Гильгамеш, Сильвер был бы жив. Но Цилинь не мог его винить — он сам поступил бы точно также, окажись Седьмой Властитель заточён в ловушке. Теперь же Цилиню предстояло сражаться в одиночку с кознями Серебряных Жрецов. И, что страшнее, с собственной болью.