***
Опрокинув в себя очередной шот самбуки, капитан сейрейтейского полицейского управления Сой Фонг лишь слегка поморщилась и прищурила глаза, слезящиеся от разноцветных бликов. Бар был заполнен под завязку, отовсюду слышался звон рюмок, бокалов, в воздухе витали облака ароматного кальянного дыма. Раздражающая симфония пятничных пьяных встреч резала слух, наполняя голову свинцовой тяжестью. На полированном столе с каплями пролитых напитков лежал мобильник. Мобильник молчал. Ну и прекрасно. Отлично. Замечательно. Пусть тогда абонент на все четыре валит. Будто «абонент» вообще о ней думала, небось сопела в две дырки уже как пару часов. — Если ты просто будешь пялиться на него, ничего не изменится. Помутневший взор медленно пополз вверх, плавно подбираясь к лицу обладательницы нежного голоса: тонкие пальчики с аккуратными острыми ногтями, глубокий вырез, завитушки огненно-рыжего цвета и кокетливо подведённые серые глаза. С лейтенантом Мацумото Сой Фонг пересекалась редко и во время этих встреч обе держались взаимно холодно и регулярно плевались ядом, но Сой Фонг знала по рассказам Хисаги и Киры, что пить с Рангику – сплошное удовольствие. Болтать о пьянке кому попало она не решится, иначе Хицугая вновь будет угрожать, что отправит её кодироваться в добровольно-принудительном порядке. Губы капитана презрительно скривились, напряглись голосовые связки, так привыкшие к повелительным наклонениям. И как она посмела сравнить себя с капитаном, перейти на «ты»? Над столом повисло смачное «Ик!». Мацумото тяжело вздохнула, подперев голову кулачком. Капитан Сой Фонг особо не светилась на сборищах маленького клуба женщин-полицейских, в который, помимо самой Рангику, входили ещё три лейтенанта: Исе и сестры Котецу. Кроме них была ещё Хинамори, которая недавно отказалась от того же звания и стала главным секретарем управления — у бедняги сдали нервы. Унохана дежурила в госпитале; лаборантка Маюри, Нему, уже месяц как шлялась с ним по экспедициям от НИИ, подведомственного Готэй-13. Ещё была племянница одного из капитанов, Ячиру. Малышка Ячиру, устроившая настоящий скандал, когда её не приняли в первый раз, сославшись на возраст. Вся в любимого дядюшку Зараки. Выбора не было, пришлось позволить крохе вить из членов «женской ассоциации» верёвки. Итак, последняя отсутствовала на сегодняшнем девичнике по понятным причинам. Что касается капитана Фонг, то она числилась в «клубе» номинально, появлялась раз в пятилетку, как гром среди ясного неба, вечно бледная, суховатая, насмешливая. Короче, её тут не жаловали и не ждали. Но и отказать не имели права: в списках она числилась, да и этой легче было сказать «да», чем «нет». Безопаснее. Потому что откажешь – жди внеплановых проверок отчётности по инициативе «сами знаете чьей». Несмотря на близость с прошлым капитаном, Сой Фонг на неё была ни разу не похожа. В отличие от предшественницы, Фонг вообще не умела веселиться. И как она вообще жила свою невыносимо скучную жизнь?.. Звали, кстати, прошлого капитана Йоруичи Шихоин – Рангику до недавнего времени не знала её лично, но, познакомившись во время летнего расследования, быстро нашла общий язык. Бутылка на двоих в честь успешно раскрытого дела в тесной кладовой управления очень уж сближает. В тот раз их тоже застукала Сой Фонг, она как по волшебству безошибочно определяла, где искать бывшую начальницу. Чуйка у неё, что ли. Сой Фонг, в принципе, за Йоруичи и так везде таскалась, как самый настоящий хвостик, до мозга костей преданная и едва не заглядывающая Йоруичи в рот, вплоть до того дня, когда Шихоин обвинили в государственной измене и объявили в розыск. Впрочем, Фонг и тогда едва не ринулась следом, даром что опоздала на поезд. Обвинение в итоге оказалось подставой, а саму Йоруичи недавно оправдали и привлекли как независимого эксперта по баллистике. Её дружка Урахару, тоже ранее осужденного — как криминалиста. С тех пор, как эти двое вернулись, да ещё и в паре, капитан Фонг ходила сама не своя, грубила чаще обычного и получала выговоры за невнимательность, куда уж там следить за офицерами, когда сутками напролёт караулишь личные сообщения своей принцессы. Пить она тоже не умела. — А где Исе? Сой Фонг, как в замедленной съемке, повернула голову влево. Она отчетливо помнила, что в начале этого вечера место рядом с ней заняла помощница и единственная надежда и опора отдела по восьмого округу, а в особенности их капитана, Кьёраку. Поговаривали, что Нанао не то его любовница, не то дальняя родственница, а может, и то и другое, но в точности никто не знал и уточнять не собирался — Шунсуй был обаяшкой с ангельским ликом и улыбкой дьявола, а таким все прощают. — Хинамори стало плохо из-за текилы и таблеток. Нанао повезла её к Химе, она же тут неподалёку живёт, а то Момо снимает квартиру у чёрта на куличиках. Орихиме Иноуэ работала медиком в госпитале при управлении. Трудилась под началом самой заведующей, Уноханы. Под её чутким руководством творила чудеса с самыми тяжелыми больными и без руководства – с местными алкашами. — Ясно. После трёх партий Б-52 у Сой Фонг слегка горели щеки, после пяти она начала терять связь с действительностью и выпустила из внимания момент, когда Хинамори и Исе исчезли из поля зрения; невнимательность — роскошь, которую она себе не позволяла. В нормальных обстоятельствах. То ли дело Рангику, бесстыдно стрелявшая глазками направо и налево прямо перед ней. Сой Фонг не воспринимала всерьёз её манеру поведения, но самого лейтенанта это, кажется, нисколечко не волновало. При всей напущенной легкомысленности, Рангику была тонким манипулятором и зачастую брала на себя самую опасную роль, роль наживки. За пределами офиса же она жила на полную катушку и не обременяла себя излишним самоконтролем, чем, судя по всему, была вполне довольна. — У тебя есть покурить? В глазах-блюдцах Рангику колыхнулась смесь недоумения и тревоги, аккуратно очерченные губы округлились вопросительной буквой «о» — понятно, почему вся мужская часть управления была готова бегать за ней, как стая кобелей с весенним токсикозом. Даже Сой Фонг невольно засмотрелась на это очаровательное светлое личико. — А вы курите, капитан? Так-то лучше. — Сегодня — да. Пошли. От влажного уличного воздуха у Сой Фонг чуть закружилась голова, и ей пришлось хвататься за рукав высоченной Рангику. Мацумото услужливо подставила руку, однако в ответ получила лишь резкое «Я в порядке», выдавленное сквозь стиснутые зубы. В стиснутых зубах очень скоро оказалась сигарета — далеко не дамская. Мацумото курила тяжёлые, хотя вплоть до сегодняшнего дня Сой Фонг была уверена, что она вообще не курит. Вместо вертящегося на языке «Прикури мне, пожалуйста» Сой Фонг предусмотрительно холодно бросила «У меня нет зажигалки». Чтобы – не дай боже – не показаться мягкотелой. Взглянула исподлобья вверх, затравленно и печально, как выпавший из гнезда птенец. Рангику воззрилась на неё с удивлением, но, пожав плечами, покорно чиркнула колесиком у неё перед носом. Сой Фон неумело затянулась, едва сдерживая кашель и мельком поглядывая на пускающую к небу клубы дыма Рангику. В общем-то, ей было искренне жаль Мацумото. Вслух Сой Фонг не решилась бы ей это сказать – не хватило бы духу, черт знает, как с этими разбитыми и бодрящимися общаться. Рангику же держалась на удивление спокойно. Подумать только. Будто это не её жених-капитан недавно попался на сговоре с «Эспадой» и подался в бега. — Рангику. Она впервые обратилась к лейтенанту по имени. — Что бы ты сделала, если бы Ичимару вдруг вернулся? Если бы его оправдали. Вот так, просто. Прислали бы имейл с цветной открыткой «Поздравляем, мы не будем расстреливать вашего мужа». Рангику хрипло рассмеялась и стряхнула пепел, не глядя на Сой Фонг, но та все равно заметила, с какой горечью надломилась плавная линия её губ. — Что бы я сделала? Придушила бы его собственными руками, наверное, падлу такую. Узнал бы, как сбегать от меня. Сой Фонг с трудом сдержала усмешку. Мацумото, потягиваясь, выставила перед собой белые руки с мозолям от частого использования табельного оружия. Размяла пальцы — не так давно на одном из них уже вовсю мигало здоровенным бриллиантом обручальное колечко. В слова её, сказанные с какой-то вымученной лёгкостью, можно было поверить. После побега главы третьего Рангику выпотрошила все альбомы с общими фотографиями в отделе, на которых красовалась лисья морда её теперь уже бывшего, и сожгла около курилки в большой пустой бочке. Но этого оказалось недостаточно. Тогда Мацумото продала квартиру, в которой они с Гином жили, а сама переехала к Иноуэ. О том, почему такая популярная абсолютно у всех лейтенант Мацумото напросилась к скромному хирургу младше неё самой лет на восемь, история умалчивала, но с тех пор офицеры не редко замечали их на перерывах вместе, потягивающих холодный зелёный чай в тени деревьев на заднем дворе. — Почему? — А почему вы спросили? Она нахмурилась, нахохлилась, став вновь похожей на маленькую драчливую птичку, задумчиво выдохнула едкий смог. Сигареты были горькие и наверняка дешёвые, а что ещё можно позволить на зарплату лейтенанта. — Да так. Пойдём, если ты закончила. На самом деле о беглецах капитан Фонг знала всё или, может, чуть больше всем известного. Она знала, что у беглецов хитрый взгляд из-под опущенных ресниц и самые красивые в мире улыбки. А ещё — что они никогда не предупреждают об уходе и не машут напоследок из окна уходящего поезда. Не оставляют записок. Не испытывают чувство вины, если вообще хоть что-то испытывают, в этом Сой Фонг с недавних пор сильно сомневалась, ведь в золотистых глазах реабилитированной Шихоин раскаяния не было и в помине. В них водились смешинки, остроты, любопытство, да и, в общем-то, буквально что угодно, кроме стыда. В отличие от неё, Сой Фонг стыд испытывала остро, что конкретно в этот вечер не помешало ей, вновь окунувшийся в кисель проспиртованного кислорода, покачиваясь, завернуть в сторону барной стойки. — Повторить. Собственный голос охрип и казался чужим, только мысли по-прежнему лениво ворочались в голове, загнанно льнули к вискам. Как она должна была поступить? Вежливо поклониться в ноги, силой заставив себя просто не броситься к этим самым ногам, а после придушить Йоруичи к чёртовой матери? Все чувства внутри сжимались в комок, извивающийся, шипящий и с копьями – Сой Фонг об него резалась сама и с радостью, поддавшись первобытной какой-то слабости к чужим страданиям, позволяла ему резать других. — Капитан, по-моему, вам уже достаточно. — Я сама решу, когда будет достаточно, лейтенант. Вы моя мать? Нянька? Нет? Вот и отлично. Рангику дотронулась до её кисти, и Сой Фон как током прошибло от лёгкого этого прикосновения. Рыжая и вся из тебя стервозная, Мацумото каким-то образом оставалась до чёртиков сочувствующей и понимающей до скрипа зубов. Раздражала. К чёрту сочувствие, не зря же она завоёвывала свои медали по тхэквондо, стрельбе, бегу по пересечённой местности и вообще по всем возможным дисциплинам, которые приучают к боли. — Руки.. Из глотки Сой Фонг вырвалось тихое шипение. Но Рангику не двинулась, только посмотрела на неё сверху вниз, и Сой Фонг была готова поклясться, что холодноватые радужки глаз, отразив блики холодного неонового пламени, стали такими уютно васильковыми, всепрощающими. — Капитан. Можете дальше тут упиваться своей беспомощностью, но вы ей неровня только потому, что сами так решили. Сой Фонг почувствовала, как из лёгких ускользнул последний воздух. От чего-то глаза вновь зарезало, может, это голос Рангику, непривычно жесткий, суровый, а может? Может, она права? В груди болезненно ударилось об острое ребро сердце. На экран молчащего мобильного скатилось несколько прозрачных капель.***
На улице лил, опускаясь на город сплошной стеной, дождь. Фыркнув, Йоруичи на выходе подхватила бело-зелёный в полоску зонтик. На одном из белых полей мечтательным тонким шрифтом было выведено её имя. Зонт когда-то давно, когда они были ещё юными и наивными любовниками, подарил ей Киске. Тогда-то Йоруичи и решила, что была при рождении распределена не в то сословие – в тот самый день она вдруг поняла, что всю жизнь любила простые подарки и маленькие милые вещички. Так что, получив от первой любви на свои пятнадцать зонт, была счастлива безмерно. И плевала с высокой колокольни на тот простой факт, что вместо того чтобы мочить новые балетки в лужах, могла позволить себе ездить на такси туда и обратно до школы хоть каждый день, в то время как Киске с его ничтожными карманными сбережениями пришлось целый месяц копить на подарок с печатью её имени. Сейчас необходимость куда-то тащиться с зонтом – с этим, не с этим, с любым – вызывала у Шихоин только досаду, а ведь раньше она обожала дождь и с упоением ждала, когда же он, наконец, пойдет, чтобы вооружиться чёртовым зонтом и думать, думать, как думают опьянённые влюблённостью девочки, что это так символично. Она вышла из подъезда. Постояла на верхней ступени, меланхолично глядя сквозь льющую с небес воду на очертания ночной Каракуры. И тут же собралась открыть зонт и направиться в сторону стоянки, как вдруг отзвук хлюпающей по лужам обуви раздался совсем близко. На ней был чёрный костюм, когда-то строгий, теперь — мокрый до последней нитки и липнущий к худому телу. Сой Фонг шла, не разбирая дороги, смотря себе под ноги, как маленькая потерянная девочка. От вида этой картины у Йоруичи невольно сжалось сердце. — Сой Фонг! Бросив зонт на крыльце, Шихоин выбежала под дождь. Холодные капли обрушились на неё с неистовством, затекли за воротник куртки и запутались в собранных в хвост волосах. Капитан отшатнулась и инстинктивно начала отпихивать нападающего, но движения её были заторможенными, руки не слушались — Йоруичи показалось, что она даже тихонько всхлипнула от обиды, когда сжатый кулак пронёсся, не достигая цели, мимо её лица. — Эй-эй, Сой Фонг! Это я. Видишь? Йоруичи попыталась улыбнуться, положила руку бывшей подчинённой на плечо. Та с полминуты ошалело смотрела на неё, а потом потупила взгляд, опустила обессилившие руки. В туфлях на низком каблуке она едва доставала Йоруичи до подбородка. Шихоин подхватила её ладонь своей свободной, погладила большим пальцем по мокрой коже, ощущая бьющую Сой Фонг крупную дрожь. — Мне так стыдно.. Вы не должны были видеть меня такой. Я пойду. Йоруичи надавила на плечо чуть сильнее. Лицо её сделалось мягким, но золотистые глаза нахмурились, наверняка даже метнули одну-две грозные молнии. Заботливости у неё за тридцать лет жизни не набралось и на напёрсток, но отпускать пьяную Фонг одну, да ещё и в такую погоду, не смогла бы даже она со своей недоношенной совестью. Да и к тому же, она так и осталась единственной, кому Сой Фонг позволяла подобраться к себе ближе, чем на расстояние пушечного выстрела, а это вроде как налагало какие-то обязательства. Обязательства Шихоин откровенно недолюбливала, но возникшая в памяти дробная фигура Фонг, торчащей под проливным холодным дождём, заставила её испытать новый приступ милосердия. — Пойдём уже, ты совсем замёрзнешь, дурочка. И, не став расспрашивать, как Фонг вообще добралась сюда ночью без машины с другого конца города, будучи пьяной в стельку, перекинула руку бывшей подчинённой через шею, приобняла её за талию. Когда безвольное тело капитана было избавлено от одежды и уложено под плед, Йоруичи, провернувшая все эти махинации с непривычной добросовестностью, сидела на краю. Дождь не прекращался, стучал по карнизам быстро и нервно, словно сбившийся пульс. — Простите меня, Йоруичи-сама. — Не парься. Все в порядке. Сой Фонг виновато отвела взгляд. Мир вокруг зашёлся в припадочной карусели, еле ворочался язык, но кроме жгучего чувства стыда что-то ещё кипело в груди. То ли убийственная смесь ликёра с виски, то ли вопрос, что был готов сорваться с потрескавшихся губ со дня возвращения наставницы, но так и оседал на сухой коже робкой улыбкой, вежливыми приветствиями. — Скажите. — Мм? — Оно того стоило? Ну, спасение этого, побег. — Ты к чему клонишь? Совсем тронулась, да? Ложись давай обратно. — Я могла бы тоже.. Я бы всё смогла. У меня же ничегошеньки не было, и терять было нечего, кроме вас. Йоруичи промолчала, только сверкнула янтарными глазами из темноты – Сой Фонг так хотелось прочесть в них презрение к ней, жалкой такой, или – ещё хуже – безразличие, но в светлых радужках плескалось одна лишь разбавленная, светлая тоска. От неё у Сой Фонг окончательно сносило крышу – разве по ней тосковали? Разве думали о ней? Да ну, бред какой-то. Она рванулась, прижалась лихорадочными губами к губам Йоруичи на мгновение. Не дождавшись ответа, отпрянула – точно в горячке, боясь теперь, что если и ответят, то только из жалости. «Засуньте свою жалость в..». Но перед ней же была Йоруичи. Вновь – как обычно – в роли спасителя. Ей грубить никак нельзя, вдруг опять возьмёт да и растворится в воздухе. В голову хлынули слова пресловутой Рангику, и её же пламенная шевелюра вспыхнула перед глазами. Как же плохо, жарко, тошно.. — Не нужно меня жалеть. В глотке всё пересохло и скребло как наждачной бумагой, но Сой Фонг собралась до утра не проронить ни слова. Яростно поправив плед, отвернулась, сжалась вся в комочек. Нужно просто перенести ночь. Просто пережить, просуществовать, упав в цепкие объятья пьяной дрёмы. Веки налились тяжестью.. — Я не смогу дать ответ, который тебе понравится, Сой Фонг. Всё сложно, понимаешь. Снова этот мягкий-мягкий голос, шепчущий страшные слова. Ну и что с ней сделаешь? Йоруичи вздохнула, повела плечами с какой-то непонятной грустью и отвернулась. Могла ли она попробовать? Ответить взаимностью уже тогда, когда влюблённость девочки-стажёрки стало слишком тяжело игнорировать? Дело с Эспадой уже тогда отдавало жареным и мертвечиной, всё управление стояло на ушах в поисках «крыс». Йоруичи предполагала, что вскоре полетят головы, но не догадывалась, что они с Урахарой одними из первых отправятся на плаху. А Сой Фонг была слишком близко, чтобы не попасть под горячую руку начальства. Чёрт, до чего же хлопотно с ней.. Дождавшись, когда за спиной послышится выровненное сном дыхание, она потушила настольную лампу, служившую ночником. Уже у двери обернулась и почему-то подумала, что картинка совсем не кажется непривычной. Словно всё было на своих местах. Выскользнув наружу, Шихоин почувствовала, как по венам разливается какое-то новое, тёплое и волнующее чувство. Странно..***
Лавка — и одновременно дом — Урахары пристроилась в глубине отполированного за счёт сейрейтейских олигархов района и абсолютно с ним не сочеталась. Йоруичи глупо улыбалась каждый раз, когда замечала это ветхое строение вдалеке, столько хорошего и не очень в нем произошло, что просто невозможно было не улыбаться, торопливо перебирая в памяти вечера, проведённые в нем с Киске. Хозяина заведения она обнаружила на кухне, в идеально белой футболке шарящего по шкафчикам. Йоруичи хищно улыбнулась, пропела сладким голоском: — Виски наверху, третий отдел снизу в шкафчике, что слева. Презервативы под сахарницей. Заначка в старой перечнице. Идеально белая футболка. У Урахары, рубашки которого не гладились неделями и вечно были изуродованы следами чернил. Значит, нашёл себе несчастную, обреченную стирать и гладить за ним вещи? Он так и подпрыгнул на месте, ударившись головой об открытую дверцу, сдавленно взвыл, уткнулся в неё взглядом обиженного щенка. Йоруичи залилась злорадным хохотом. — Яре-яре, нельзя же так людей пугать, Йоруичи-сан! А если бы мое хрупкое сердце не выдержало? — Твоё хрупкое сердце переживет любую заразу, раз уж меня пережило. Попробовал бы он назвать её заразой, так и убила бы. Смешливо оскорблять Шихоин позволялось только одному человеку, и его красивое лицо она видела в отражении зеркал по утрам. Оскал слетел с губ Йоруичи так же быстро, как на них появился. Причина, по которой она пришла.. Да, она была эгоисткой. Отпетой. Настолько, что приходила к бывшему, чтобы он успокоил и убедил её в том, что она права. — К черту шутки. Мне нужно с тобой поговорить. О том, что пора бы сворачивать нашу с тобой лавочку. О том, что в моей квартире на моей кровати спит моя бывшая ученица. О том, что я не могу сказать ей всего, не могу быть честной, пока она слепо поклоняется мне, потому что поклоняться это не то же самое, что любить, потому что любящие равны, и если один – минус, то и другой должен быть минусом, а она со своими «выканиями» возводит меня на пьедестал словно хренову икону. Алтарь бы ещё соорудила. О том, что не могу оставить всё как есть, но понятия не имею, что мне делать. Его белёсые брови вопросительно изогнулись, но тут дверь в кухню отворилась. Рыжие влажные волосы и часть лица были скрыты полотенцем, но Йоруичи с лёту узнала в нём мальчишку, того самого, что в прошлом году ходил к Урахаре на подготовительные курсы по химии — ему тогда вздумалось поработать репетитором. Типа смена вида деятельности. Нахимичили, блин. Они с Киске знали друг друга одинаково хорошо в жизни и в постели. Поэтому Йоруичи догадывалась, что во внезапном увлечении Киске химией прятался очередной секретик, только до этого момента не понимала, какой именно. Но их отношения потому и были такими лёгкими и доверительными, что они не осуждали друг друга за выбор и разделяли схожие вкусы. Вот и сейчас, глядя на сильное гибкое тело, прячущееся под красной рубашкой, Йоруичи думала, что сама с удовольствием позабавилась бы с этим юнцом. Киске весь побледнел и только смог вымолвить: — Ичиго — это Йоруичи-сан. Йоруичи-сан, это Ичиго. Он мой.. Э-э, помощник. Я сделаю чай. Изучающий, серьёзный взгляд коснулся открытых ключиц, тонкой шеи, аккуратно пробежался по линиям лица. Йоруичи улыбнулась — открыто и дружелюбно, как умела. И без всяких экспертиз было видно, что протеже Киске ревнивый не по годам. Проблема заключалась только в том, что ревновать было не к кому. — Так ты учишься? — Ну да. — В старшей школе? — Выпускной класс. Она почти мурлычет, повторяя за ним. — Выпускной.. Значит. Характер, в отличие от тела, вырисовывался скверный. Опять запал на горячего и неопытного, извращенец хренов. Шихоин круто развернулась, не глядя на Киске, усердно заваривающего чай на троих, бросила через плечо: — Что ж, было приятно познакомиться, встретиться. Я слегка тороплюсь. Так, заскочила на пару минут, очень уж соскучилась по твоей небритой физиономии. — Уже уходите, Йоруичи-сан? Жалостливо так тянет. Старый лжец. — Вроде того. Ладно, увидимся. — Делай то, что посчитаешь правильным. И передавай привет капитану Сой Фонг. Даже не видя его лица, Йоруичи знала, что Киске пожал плечами и приподнял уголки губ в полуулыбке. Хмыкнув на прощание, Шихоин бодро выскочила из лавки и неторопливо двинулась прочь. Всё-то он узнаёт раньше всех. Что ж, стоило попробовать что-то новенькое? Телефон в кармане завибрировал, оповещая о новом сообщении. 09:05 3 сентября, суббота Пчёлка: Йоруичи-сама.. Я: Доброе утро, жертва похмельного синдрома. Как голова? Пчёлка: … Пчёлка: Я была не настолько пьяной! Нормально голова. Я: О-о, растёшь. Помню, когда мы впервые.. Пчёлка: Ты вернёшься? Йоруичи тихонько усмехнулась, от этой внезапной отборной невоспитанности едва не впечатавшись лбом в свисающую ветку. Надо же, так бесцеремонно и нагло её перебили. Я: Меня вернут только горячие блинчики. Только они. Надо же. Дошло до неё всё таки.