Петля застывшего прошлого

      Стрелка часов медленно подбирается к полуночи.       Сегодня канун Дня всех святых. Ночь, когда грань, соединяющая мир мёртвых с миром живых сотрётся, открывая врата неизведанному злу, что тихо притаилось у порога и ждёт своего часа.       В гостиной особняка Леру слышен заливистый смех, оживлённые разговоры и перезвон бокалов. Огромный дом, заполненный людьми, с минуты на минуту поднимет занавес, чтобы предстать перед зрителями во всей своей жуткой красе.        Я вздрогнула от касания к ладони холодной руки и будто очнулась от глубокого сна. Рядом со мной оказался мужчина. Он смотрел так проникновенно, открыто и нагло, вгоняя мои щёки в румянец, что на мгновение перехватило дыхание. Его уставшие зелёные глаза были холодные и отстраненные. Но всё же отголоски нежности плескались на дне зрачков, завлекая нездоровым блеском в свой пьянящий омут. Мертвецки бледная кожа мужчины под светом десятка зажжённых свечей источала серебряное свечение и казалась полупрозрачной.       — Любимая? — то ли вопрос, то ли утверждение слетело с его губ, заставляя меня осмотреться по сторонам и понять, что говорят именно со мной.       От недоумения я не могла вымолвить ни слова в ответ. Что со мной? Где я? Как я тут оказалась? И почему мысли путаются, как цветные нитки, а память погрузилась в непроглядную тьму?        Я пробежала по залу глазами, внутри возникло странное ощущение, словно всё вокруг нереально. Ни этот зал, украшенный скульптурами монстров, хэллоуинскими тыквами. Ни гости в масках животных. Ни загадочный незнакомец, держащий меня за руку. И даже я сама сейчас себя не узнавала.        Свободной рукой сжала ткань фиолетовой юбки и, опустив глаза, застыла, увидев на пальце обручальное кольцо. Я замужем? Оторвав взгляд от руки, я мельком оглядела дом и наткнулась на старинный портрет на стене.       — Элизабет? Что с тобой? — от нежного обращения мужчины в груди защекотала дремавшая тихо тоска.        Я словно попала в иллюзию, возведённую в степень абсурда, в один из страшных снов, что даже после пробуждения будет преследовать в течение дня. Чем дольше на меня смотрели счастливые лица с портрета, тем быстрее мир обретал привычное очертание и больше не казался чем-то фальшивым. Но всё же вместо желанного спокойствия в душе закопошился затаившийся страх. Он нашёптывал об опасности, застывшей в удушливом воздухе вместе с запахом догорающих свечей.       — Виктор Леру… — я перевела свой взгляд на мужчину. Его имя непроизвольно слетело с моих губ, словно я произносила его несчетное количество раз.       Даже среди шума и веселья, когда он услышал собственное имя, его взгляд на секунду стал болезненным, даже отчаянным, на что он крепче сжал мою ладонь, словно боялся меня потерять именно в эту секунду.       — Элизабет, — повторив моё имя, он чуть выдержал паузу, будто раздумывая над следующими словами: — я предупреждал о вине. Оно крепкое, а ты ещё очень слаба, любовь моя.       — Ты прав, любимый, видимо, я выпила лишнего.       Удивлённая собственным ответом, сперва я опешила, понимая, что эти слова не мои. Я, словно ведомая умелым кукловодом, продолжила начатую кем-то игру. Но рвущееся наружу собственное сознание уже не давало затуманить мой разум.       Из последних сил подавляя волнение, я натянуто улыбнулась и аккуратно освободилась из плена холодной руки.       Мужчина хоть и заметил во мне изменения, понятные только ему, но удовлетворенно кивнул. После взял маску волка и поднялся из-за стола.       — Я вижу, дорогая, тебе полегчало, — будто с укором бросил он, — ночь будет долгой, хорошо развлекись, я найду тебя позже.       Стоило волчьей маске коснуться его лица, я на мгновение вздрогнула, вжавшись в спинку стула. Мне будто причудилось, как вспыхнули двумя раскалёнными углями его зелёные глаза и тут же погасли. Виктор хищно окинул взглядом гостей за столом, тогда как зловещая улыбка легла на его губы жуткой тенью.       Он спешно ушёл, оставляя меня одну. Вслед за Виктором я выскочила из-за стола и понеслась вглубь зала, пытаясь отыскать его среди гостей. Повсюду разливалась тревожная мелодия фортепьяно, хотя её источник обнаружить я так и не смогла. Ноги несли меня в известном только им направлении, пока душу науськивал страх.       Только теперь я поняла, что толпа танцующих людей вовсе не танцевала. Они двигались как марионетки, управляемые невидимой рукой. Невзначай толкались в разные стороны, при этом тихий, жуткий смех проносился по залу волной, смешиваясь с несвязным бормотанием в адский коктейль.       В напряженном воздухе с горьким запахом дыма от свечей ощущалось ожидание чего-то неминуемого.       Я пробиралась к единственному выходу сквозь толпу бесноватых людей, чувствуя, как по телу пробегает нервная дрожь.       В ту же минуту огоньки свечей повсюду стали гаснуть.       Я словно попала в жуткий сон. Всем телом ощущала, как зло подползает к порогу особняка, пытаясь пробраться внутрь. А может, зло уже было внутри и просто ожидало своего часа.        Кто-то из гостей толкнул меня в спину, но крепкая рука не дала мне упасть, подхватив.        — Мэри? — я подняла испуганный взгляд на мужчину в маске ворона.        — Я… я… Элизабет, — язык никак не поворачивался назвать своё имя.        Мужчина сдвинул маску на лоб, я заметила, как в его глазах отчаянно вспыхнули огоньки надежды.        — Черт возьми, Мэри, это и правда ты! — спешно заключив меня в объятья, брюнет открыто улыбнулся, но тут же схватился за голову от мучительной боли.        — Ты знаешь, как выбраться? Я наблюдал, как ты общалась с владельцем особняка.        От странного разговора незнакомца хотелось бежать. Бежать так далеко, чтобы ни одна живая душа не смогла отыскать ко мне дорогу в этот полуночный час.       После неожиданных объятий я отшагнула прочь. На задворках памяти всплыл образ молодого мужчины с серыми, как утренний туман, глазами, что, лучезарно улыбаясь, помогал мне с настройкой аппаратуры. Но всё это было словно не со мной, словно в давно забытом сне.       — Крис, — в памяти возникло имя мужчины, — Крис Уокер, это действительно ты?       Я начала разглядывать лицо брюнета, боясь, что он исчезнет, растворится в воздухе, словно больная иллюзия. Теперь только он в этом доме мне казался по-настоящему реальным.       Я вспомнила собственное имя, я — Мэри Филбин, помощница режиссёра, приехала для съёмок в особняк Леру. Вспомнила белые вспышки софитов, стрекотание кинокамер и слоняющихся по дому актеров, повторяющих заученные слова. От нахлынувших воспоминаний я пошатнулась, в висках кольнула память, будто мне заживо воткнули в голову раскалённую спицу. Крис подхватил меня за локоть, чтобы я не упала, и повёл сквозь толпу.       — Как ты?       — Нормально, — я соврала.       Голова гудела, как потревоженный улей, тошнота подкатывала к горлу, мне было плохо. Крис остановился у двойной двери и попытался открыть её, но безрезультатно.       — Чёрт! Дверь недавно заперли, — он отчаянно выругался, запустив ладонь в копну волос. — По особняку ходит девочка с окровавленной куклой в руках, ты видела её?       — Я не помню, — пытаюсь прокручивать в голове воспоминания до прикосновения Виктора, но ничего не получается. — В зале много детей, сегодня же Хэллоуин.       — Ты помнишь Джейсона? Он погиб. Вчера призрак убила его, я сам это видел. А сегодня я не нашел его в доме, значит, он не переродился.       — Джейсон, наш режиссер? — ко мне потихоньку возвращались воспоминания.       — Ты наконец-то всё вспоминаешь, — Крис улыбнулся и взял меня за руку. — Будь аккуратна, не умри до полуночи. Должно быть, Ибицу нашла себе новую жертву. Она один из призраков в этом проклятом доме. Мы заперты в петле времени. Каким-то неведомым образом мы возвращаемся в прошлое и проживаем один и тот же день. Хэллоуин превратился в бесконечный кошмар, я понимаю, что тебе это кажется безумным, но поверь мне.       В ушах загудело с новой силой, окружающий мир, ещё недавно казавшийся реальным, теперь был похож на дешевый фильм ужасов. А может, это всё тяжелый и долгий сон пробирается в душу ощущением безысходности, который нужно просто вырвать?       — Призраки? Крис, я ничего не понимаю.       — Мэри, беги! — успел только крикнуть.       Я видела, как зрачки Криса расширились. Он что-то увидел у меня за спиной и, толкнув меня в противоположную сторону, побежал.       Когда я врезалась в полусонных людей, исполняющих подобие танца, мои ноги запутались в подъюбнике платья, и я упала. Кисть пронзила резкая боль. Кто-то из гостей, пока я стояла на коленях, ударил меня по голове, сшибая шляпку.       Мысленно ругая Криса, я нашла его спину среди гостей. За ним неслась разъярённая женщина в белом саванне, размахивая ножом.       В другом конце гостиной, как гром, раздался бой часов. Одиннадцать оглушительных ударов наполнили дом гулким, дрожащим эхом, извещая, что до полуночи остался всего лишь час.       С последним ударом в гостиной потухли все свечи. Особняк Леру погрузился в пугающую темноту и безмолвие: музыка, смех, разговоры вмиг стихли. Даже луна за окном исчезла за облаками, лишь бы не касаться своим оком этот проклятый дом.        Я вспомнила, что рядом с дверью висела тяжелая гардина. Она была всего лишь в метре от меня и чутье подсказывало, что за ней спрятан тайный лаз. Такой же, как я однажды нашла в комнате Элизабет.        Ужас, разрастающийся в пределах моего сердца, заставил на трясущихся руках поползти к стене. Все, что я могла сейчас, это, путаясь ногами в платье, ползти и молиться, что на моём коротком пути не окажется преграды.       Подсвечник над головой зашипел. Еще мгновенье, и будто по щелчку все свечи разожглись. Тревожная мелодия фортепьяно заиграла с новой силой, наращивая темп. Потом раздался женский крик, и кто-то бросился на меня всем телом.       — Помоги-те…       Молодая девушка из членов киносъемочной группы захлёбывалась кровью, держалась за живот. На бальном платье, словно свежая роза, распускалось бордовое пятно. Она смотрела на меня испуганными глазами и кашляла. Капли крови брызгами летели в моё лицо, усеивая его красными веснушками. Через секунду она замертво рухнула на пол. Снова раздались несколько криков, словно в гостиной неведомые твари рвали на части ещё живых людей.       Я оперлась на стену, чтобы подняться, когда перед моим лицом возникла маленькая окровавленная ладонь.       — Я так долго тебя искала, сестренка, — переводя свой взгляд на девочку с перепачканной в кровь куклой, я так опешила, что даже присела. — Это же ты? — ребенок бросил равнодушный взгляд на мертвую девушку, что лежала у моих ног и вернула его ко мне. — Ты моя сестра? — раздался голос грубее и ниже, совсем не похожий на детский, на что я ответно кивнула головой.       Стоявшая рядом со мной растрепанная девочка с глазами цвета ночи улыбнулась. В этом ярком платье, с милой улыбкой на лице, она не была похожа на призрак, но точно им была. Именно про неё спрашивал Крис. Бежать было некуда, перспектива закончить свою жизнь здесь и сейчас, как девушка на полу, была с вероятностью сотня процентов, но шанс ещё был.       — Как тебя зовут? — ещё лелея надежду, что передо мной не призрак, я поднялась на колени, став одного роста с ребенком.       — Ибицу, — её имя, громким гулом отбивая ритм в голове, звучало, как приговор.       Она кинулась с объятьями ко мне на шею, сдавливая чуть сильнее, чем могла это сделать маленькая девчонка.       Горло на мгновенье перехватило от удушья, но хватка ослабла. Ибицу провела липкой от крови рукой по моей щеке и скверно улыбнулась.       — Сестренка, ты поиграешь с нами в прятки? — она покрутила перед моим лицом своей фарфоровой куклой. — Нам очень скучно в этом доме, мы, как и ты, оказались взаперти.       — Что будет, если ты найдешь меня?       — Что значит «если», «когда» я найду тебя, то поиграем уже мы, — девочка закружилась с куклой в руках, и могу поклясться, что чертова фарфоровая дрянь ехидно улыбнулась ей в ответ.       — Я плохо помню дом, давай сыграем несколько раз.       Ибицу недовольно нахмурилась. Её и без того чёрные глаза затянулись полностью непроглядной тьмой. Она приставила к уху куклу и залилась рокочущим, низким смехом.       — Мы чувствуем в тебе знакомую тьму, поэтому дадим несколько попыток, прячься. Считаю до десяти, — девочка развернулась ко мне спиной и побежала по залу громко считая.        Время утекало невыносимо быстро, я слышала сквозь звуки фортепьяно, как призрак считала уже до пяти. Схватив из канделябра свечу, я дернула гардину, обнаружив за ней потайную дверь.        Не медля ни секунды я нажала на ручку в виде лисьей морды и проскользнула в проход. Как и в воспоминаниях, коридор был узким и имел стойкий запах пыли и плесени. Времени вытаскивать из памяти свои прошлые походы по лабиринтам дома уже не осталось. Я двинулась по наитию вглубь коридора, всё дальше оставляя за спиной проклятый гостиный зал.       Поворот за поворотом, коридоры то и дело петляли, иногда появлялся резкий наклон, заставляя спускаться вниз. Я не знаю, сколько я блуждала по особняку, казалось, время остановилось, пока впереди не показался просвет.       Ручка двери звонко щелкнула, я выскочила в темницу, ослепленная ярким светом факелов, и замерла на месте, осознав, что попала в тюрьму под особняком.       — О всемогущий, что тут творится? — приложив ладонь к губам, я вышла из пустой ржавой клетки и медленно двинулась сквозь коридор к двери.       В гнетущей тишине были слышны стоны узников, скрипы решеток и бормотание несвязной речи. В коридоре напротив каждой темницы висели крюки, на которых, должно быть, пытали заключенных. Бурые следы и стойкий запах человеческих испражнений придавали этому месту отвратительно-безумный вид.       Окутанная всепоглощающим страхом, я замираю всего на секунду, слыша, как за спиной раздаются глухие, но отчётливые шаги. Ужас прокатывается горячей волной по телу. Он заставляет, словно крохотные бомбы, взрываться в крови адреналин, превращая струящуюся по венам жидкость в густой кисель. По щиколоткам поднимается прохладное касание сквозняка. Он ползёт по моим оголённым стопам вверх, словно холодные ладони, обжигая прикосновением кожу, пока через мгновение не достигает сердца, заставляя его учащенно забиться в груди. Я, будто трусиха, застыла на месте, боясь обернуться. Уже отчетливо слышу чьё-то хриплое дыхание, но до последнего верю, что это воображение играет со мной в злые игры.       — А вот и ты.       Я обернулась в тот же момент, как ладони мужчины легли мне на шею.       — Крис … — холодный, осязаемый страх смерти пробирался под одежду цепкими костлявыми пальцами. — Крис, это я.       Но мужчина словно меня не узнавал. В свинцовых глазах отражалась лишь кровожадность. Я стукнула его ногой, целясь в пах, но он не ослабил хватку.       — Ты отсюда никогда не выберешься, Мэри, — он произнес без единой эмоции. Я знала, что его искаженные злостью губы говорят чужие слова. — Никто не выберется.       В глазах начинали мелькать цветные вспышки, в груди разгорался пожар. Я из последних сил хватала ртом воздух, но кислород никак не мог проникнуть в мои лёгкие.       Отбиваясь от цепких рук, я случайно сбила воронью маску с лица Криса, и он будто очнулся.       —Мэри? — удивленно отринув от меня, он упал на каменный пол. — Прости, это был вовсе не я.       Точно ошпаренная, я отскочила от мужчины. Оперевшись на ржавую клетку, я начала надрывно кашлять после удушья. Кожу на шее жгло, как огнём, глаза слезились, сердце бешено билось в груди, лёгкие с трудом пропускали в себя живительный кислород.       Никто из нас не мог подумать, что за убийственной суматохой, случившейся минуту назад, уже наблюдали со стороны.       Яркое платье мелькнуло за спиной у Криса, блеснул метал, и дикий, злобный смех пронесся по каменным небосводам, остановив одну из наших жизней навсегда.       —Десять! — Ибицу задорно смеялась, прыгая, как обычный ребенок с куклой наперевес.       Вырвав вздох ужаса, я бросилась к мужчине, прикладывая ладони к перерезанной шее.       — Смерть — это милосердие, — из последних сил он прохрипел: — Но милосердие не его черта, — пол заливался густой, тёмной кровью, Крис дергался в агонии, пока совсем не ослаб.       В диком отчаянии, я прижимала его мертвое тело к себе, захлебываясь жгучими слезами. Я проклинала особняк Леру… саму себя… и то, как призрак безумно хохотал над мертвым телом моего друга.       — С тобой весело, сестренка. Последний раз я буду считать до двадцати. Один… Два…       Даже сломленная несчастьем, я не могла ни на минуту предаться собственному горю. Подскочив на ноги, я понеслась к двери, попутно размышляя над словами Криса «милосердие не его черта». О ком он говорил? О Викторе? Или в проклятом богами доме есть чудовище пострашнее, чем Леру и Ибицу?       Навалившись на тяжелую дверь, я оказалась в странном зале. Мощеную дорожку, ведущую к каменной плите, омывало два кровавых, длинных бассейна, усыпанных плавающими свечами. С невероятно высоких потолков надо мной свисали десятки ржавых клеток, и в каждой из них находились истлевшие кости. Вокруг царила пронзительная тишина, что даже биение собственного сердца мне казалось ударами гонга. Не останавливаясь, я двинулась вперед, чтобы разглядеть огромное мраморное изваяние.       — Нергал!       Снова имя возникло в моей голове, а вместе с ним проснулось отчаяние, злоба и ненависть. Статуя смотрела на меня пятью раскрытыми красными глазами, словно насмехаясь. За спиной раздался скрежащий звук ножа, тихие перешептывания и ехидный смех. Обернувшись, я увидела рядом с собой Ибицу и призраков, толпившихся на дорожке, ведущей к алтарю.       И это был однозначно алтарь. Теперь я вспомнила, как давным-давно, а может, это было вчера, я лежала на холодном камне, обагряя бассейн своей кровью.       — Снова всё кончено, Мэри, — мелодичный голос мужчины раздался из ниоткуда.       — Двадцать… двадцать… двадцать… двадцать, — довольная Ибицу прыгала возле меня с ножом, но, как оказалось, не долго.       Высокий мужчина, возвышаясь надо мной, тонул в красной дымке. Он щёлкнул пальцами, и фарфоровая кукла вспыхнула в руках ребенка, сгорая за считанные секунды. Призрак исчез вместе с проклятьем, наложенным на игрушку, стоило беспощадному огню пожрать их обоих в своем дьявольском пламени.       — Кто ты? — вопреки животному страху, бьющемуся в груди, я знала, что это Нергал. Белоснежная кожа и подобие нимба из красной бронзы, он явно был божеством, снизошедшим на бренных людей на земле.       — Ты разве не вспомнила, Мэ-ри? — он странно протянул моё имя, заставив снова усомниться в его подлинности. — От судьбы не уйдешь. А я твоя судьба!       Призраки подходили всё ближе, окружая нас в холодное, туманное кольцо, среди них я разглядела Леру.       — Ты снова не вспомнила о самом важном, но мне приятно наблюдать за твоим растерянным взглядом.       Нергал приблизился ко мне вплотную, провел пальцем по моей щеке, я чувствовала, как его прикосновение обжигало, будто чистое пламя.       — До встречи, любимая, — он поднял мою ладонь, поцеловав обручальное кольцо с алым камнем.       Только сейчас я увидела, что такой же перстень блестит на его руке, и от этого в горле застрял слезный ком. Воспоминания кружились в голове, но не давали вспомнить о прошлом.       — Сотрите ей память, — небрежно бросил Нергал, и призраки кинулись на меня со всех сторон, потащив к каменному алтарю.       — Нет, пожалуйста, не надо, — что есть сил кричу, дергаюсь в попытках освободиться. — Виктор, прошу, помоги! — я вижу, как в глазах мужчины, стоящего рядом с алтарем, плещется сожаление, но он не двигается с места. — Ради любви к Элизабет, защити меня.       Один из призраков сильнее сжал мою голову, вытаскивая воспоминания. Слёзы текли беззвучно, в лёгких больше не осталось воздуха от рыданий. Я просто медленно погружаюсь в забвение, закрывая глаза.       Очнувшись утром в постели, я снова слышу, как в тишине скребутся мыши за обшарпанными стенами. Ветер гуляет по особняку Леру, хлопая створками разбитых окон. Где-то за дверью прогнившие половицы скрепят под ногами готовящейся к Хэллоуину прислуги. В кресле возле меня сидит задумчивый Виктор, и я понимаю, что новый день снова веет смертельной опасностью, заставляя мою потерянную душу вновь покрываться колючими мурашками.