Полуночное признание

 Вечерний сумрак сгущался в ясном небосводе, обволакивая непроглядной теменью весь процветающий славный город Властелина Камня. Серебряной стопой была выложена дорожка, ведущая из опасных земель Тейвата прямо в сердце каменных лесов, отмелей и скалистых гор во владениях небезызвестного Моракса. Гавань Ли Юэ - город тысяч морских фонарей, летних янтарных закатов, умопомрачительных построений, что таят в себе манящие тайны традиционного вечного наследия Архонтов. Окрестности его усыпаны руинами бывалых крепостных стен и оборонительных сооружений, на чьём фоне блекнет мерцание сладостных зрелищ вроде медовых земель, благословенных Гео элементом. Бушующее море было прозрачно словно опал, в котором отражалось полуночное звездное небо. Воздух в просторной комнатушке здания Цисин был напоен терпким ароматом изысканных белоснежных лилий, которые так нравились Кэ Цин. Она - Нефритовое Равновесие песочного замка Ли Юэ. Её работа крутится вокруг управления недвижимостью и строительством, все своё время она вкладывает в планирование благоденствия родного города и берётся за всё, пытаясь выложиться наиболее плодотворно. Девушка упорно трудилась над поручением Воли Небес насчёт воссоздания всемирно принятой валюты - Моры. При правлении Властелина Камня таких затруднений у Цисин не было, ибо божество само творило Мору и наполняло Золотую Палату несметными богатствами Тейвата. Решение этой задачи довольно спорное и Кэ Цин впервые за столь тягостно долгий период времени пришла в состояние уныния. Гань Юй и прежде видела девушку столь сосредоточенной и напряжённой в процессе работы, что даже её вдумчивые туманные глаза искрились, однако в этом случае она неотрывно изучала расправленный свиток на столе. Нин Гуан попросила Гань Юй, как доверенного Эмиссара Цисин, оказать содействие в решении этой дилеммы. Адепт знала, что Кэ Цин слишком упряма и скована, чтобы позволить ей помочь себе. Гань Юй всегда восхищалась её проницательной, тактичной и расчетливой личностью, несмотря на то, что Кэ Цин была довольно строга и придирчива к ней. Возможно она просто невзлюбила адепта за искреннюю преданность божеству, что втаптывал потенциал современного общества в пропасть беспечности и равнодушия. Неожиданно адепта из глубоких раздумий выдернуло резкое столкновение, в итоге которого она оказалась прижата к деревянной стене с традиционными узорами Ли Юэ. Её фиалковые полные нежности глаза встретились с леденящим взором Кэ Цин, что перекрыла ей ход к отступлению. Её пытливый взгляд вызвал дрожь в теле адепта, что лишь взбудоражило неуверенность в действиях. Хриплый голос донёсся прямо над её ребяческим личиком: -Эмиссар, что же вы тут делаете в такой поздний час? Ощутимый приторный аромат глазурных лилий исходил от девушки напротив. Под тусклым лунным сиянием, что бесцеремонно врывалось в открытые настежь двери, бледная кожа мерцала божественной волей, а в небесных венах игрались разряды искр. От неё веяло опасностью, но Гань Юй манила надменная усмешка на её кровавых губах. -Воля Небес поручила мне помочь вам, - честно созналась адепт. Её облик пьянил Кэ Цин настолько, что от раздражения не осталось и следа. Желание коснуться её мягких вьющихся локонов овладевало рассудком сонной девушки. Самообладание боролось с чувством гордости, пока по ту сторону стояла обаятельная юная дива в роскошном белоснежном наряде с позолоченными орнаментами и темными, словно глубина морских впадин, одеяниями. Её растерянный вид заставил Кэ Цин отстраниться, глубоко вздохнуть и преградить путь в комнату. -Со всем уважением к вам, Гань Юй, мне не нужна помощь, - нотки настороженности отчётливо были слышны в её уверенном голосе. -А теперь прошу, покиньте мое рабочее место и займитесь своими делами. -Но... - адепт едва успела вставить слово, как Нефритовое равновесие отрезала: -Это была просьба, но вы можете рассматривать её как приказ. Гань Юй с сомнением взглянула на девушку, не желая покидать её. Раньше она выполняла её поручения слово в слово, вопреки всем своим возражениям, но этот случай был особенным, ибо за все время их сотрудничества Воля Небес наконец-то решилась подтолкнуть их к совместной работе. Нин Гуан осознавала то, что Кэ Цин не является огромным поклонником Адептов и Архонтов, поэтому свести их вместе было достаточно рисковым решением. -Нефритовое равновесие, - осторожно начала Гань Юй. -Я понимаю ваше недовольство и предвзятое отношение ко мне, но позвольте посодействовать решению этой проблемы. Вы устали, ваше тело изнурено длительной беспрерывной нагрузкой... -Я сказала нет, - очи Кэ Цин полыхали словно огненные агаты в сердце Драконьего хребта. -Доброй ночи, Эмиссар. Гань Юй едва расслышала это тихое пожелание, ведь ей так хотелось воспротивиться этим её указаниям, однако это явно не привело бы её собеседницу в хорошее расположение духа. Как только девушка, грациозно обернувшись, зашагала внутрь комнаты Павильона, Гань Юй отчаянным взором проводила отдаляющийся силуэт. Все казалось таким почернелым, возможно из-за закрытых тёмным полотном немых окон, и единственное, что освещало комнату, была потрёпанная старинная масляная лампа. Огромный стол был завален кипой документов, связанных с недвижимостью, а чуть поодаль стояла доска с прикреплёнными на ней заметками планов. На каждом свитке аккуратным почерком было выгравировано проклятое имя Кэ Цин. «Почему она так упряма,» - мысленно выругалась Адепт, покидая Павильон Лунного Моря. Нечасто ей предоставляется возможность проводить время в тишине и покое, позабыв об обязанностях секретаря. Может ей стоило бы привыкнуть к безмятежному и умиротворенному времяпрепровождению?.. Внутреннее любопытство и тревога за Кэ Цин переворачивали все её естество, словно могучие волны бурного моря, ударяющиеся об причал и громадные корабли. Вобрав всю свою волю в кулак, Гань Юй уверенно побродила по освещённым ночным улицам Ли Юэ, вслушиваясь в городской шум и песнь ветра. Она так напомнила Гань Юй о Мондштатском Архонте – Барбатосе, о коем ей поведала Люмин на их встрече, как приятным летним днём ветер несёт слова песен и стихов, которые касаются людских сердец, как ветер, ласкающий листья деревьев. Девушка села на каменные ступеньки, скрестила руки на груди и позволила шальному бризу унести ее сознание куда-то далеко. Дрожь охватила её тело, когда, словно водяные копья с небес, стремилось на землю благородие Селестии. Несильный ливень сопровождала мелодия моря и живности вокруг, напоминая девушке о том, что есть для неё долг адепта. Она неспешно протянула руку под нещадные капли дождя, кои ранили её бледную кожу. На мгновение ее взгляд зацепился за тень, решительно пронёсшуюся вблизи. Ей уже не были страшны гидро-мечи под покровом купола, нависшим над Гань Юй. Стержень удерживала уставшая Кэ Цин. Её мутный взор был устремлён куда-то в облака, но действия давали возможность понять к чему это ведёт. -Вы могли простудиться, - заметила она укоризненным тоном. -Вы ведь главный Эмиссар Цисин, ваше отсутсвие может разрушить эту прекрасную гармонию порядка в Ли Юэ, а вы ведь этого не желаете? Лёгкая улыбка тронула её покусанные губы, видимо нервозность Кэ Цин долго не давала ей вдохнуть полной грудью. Нечасто Гань Юй предоставляется возможность так непринужденно и легко говорить с Нефритовым равновесием: обычно каждый их разговор это лишь распределение обязанностей, ссоры и осуждающие замечания по поводу веры. -С каких пор вас волнует мое состояние? - хмуро бросила девушка, пряча от неё свой взор. Она ощутила легкое касание на своём плече, еле уловимый разряд разрушил ледяные стены её здравомыслия и захлестнул ранее закованными за семью печатями чувствами, что так долго подавлялись ею неосознанно. Мягкая лиловая накидка опустилась на трепещущее хрупкое тело, одаряя его чувством защищённости и тепла. Рука Кэ Цин едва коснулась её руки, но порыв неуверенности заставил её отступить, что не скрылось от внимания другой. -Всегда волновало, - она замешкалась, едва заметный румянец залил ей щеки. -Может я и не разделяю ваших взглядов, однако это не значит, что я не уважаю вас как личность. Мне нравится ваше альтруистичное мышление и желание всем помочь. -Правда? – раскраснелась Гань Юй от смущения: она впервые слышала подобные высказывания от Нефритового равновесия. Она стеснительно опустила взгляд на непозволительно далекое расстояние между ними; робость отступила и адепт взяла инициативу в свои руки, подтягивая Кэ Цин под купол зонта. -Что ж, вряд ли Воля Небес обрадуется, если вы тоже захвораете. Кэ Цин ничего не могла поделать с улыбкой, что изогнула её уста в любовных чертах; лёгкая усмешка донеслась до слуха адепта, волнуя струны её души, словно ласковый ветерок её лазурные волосы. -Иногда меня крайне удивляет то, как вы можете быть настолько терпеливой, - раскаявшись прошептала Кэ Цин. -Вечность служения архонту и не этому научит, - прошептала Гань Юй, вздыхая от тяжести воспоминаний о войне. Кэ Цин заметила как тело адепта напряглось, будто каждая мышца ее тела натянулась словно тонкая струна божественной арфы и одним неверным движением была способна оборваться. Неуверенно она положила свободную руку на её плечо и наклонилась к её лицу. Тёплый воздух между ними был напоен пряным ароматом глазурных лилий. Пристально глядя на девушку перед собой, Нефритовое Равновесие ощущала некое сходство между её любимым цветком и адептом. Стебельком в ней была вся роковая и трагическая красота как пленительность непокорных земель Ли Юэ, локоны оттенка невинно-ясного небосвода над головой казались нежными лепестками, и голос словно песнь разбушевавшегося моря - корнем. Невольно девушка вздрогнула, украдкой взглянув на нее снова. «Какая же хрупкая девушка, подобная хрустальному изваянию,» - крутилось в мыслях Кэ Цин, пока она слегка наклонялась к ней, дабы рассмотреть ледяной блеск в глазах цвета летней, сияющей словно грезы, ночи. Она осторожно потянулась к ней, укрывая даму в своих объятиях от неизведанной угрозы. Гань Юй лишь хмыкнула, отбрасывая видения прошлого в дальние закоулки своего светлого разума, она крепко прижалась к Кэ Цин всем телом, позволяя беспокойству испариться в ощущениях касаний ее нежной кожи по обтерханным ранам, незажившим шрамам вековых сражений. -Вы, наверное, устали, Эмиссар, позвольте вам помочь, - прошептала Нефритовое равновесие, поглаживая девушку в своих руках. Гань Юй тихо вскрикнула от неожиданности и уронила зонт, когда Кэ Цин аккуратно приподняла ее, заходя в покои Павильона. Мягкий свет лампы ослепил взор девушки, как только она раздвинула дверь в комнату. Пройдя недолгий путь, она усадила ее на софу в уголке. -Как вы себя чувствуете? -Благодарю вас за заботу, все хорошо, - кротко пробормотала Гань Юй, все так же смущенная заботой Кэ Цин. Ее взгляд был прикован к беспорядку на рабочем столе девушки, где были хаотично разбросаны записи, свитки с отчетами, самостоятельно составленные Эмиссаром и аккуратно расписанные ее безупречной манерой. Проследив за любопытным взором Гань Юй, Нефритовое равновесие бестревожно вымолвила: -Уже довольно поздно, думаю мы обе чересчур утомлены для этого. Позвольте же нам почить от дел ненадолго? -Леди Кэ Цин, - растерянно воскликнула девушка, подняв на нее взор. -Неужели вы..? -Отказать вам – выше моих сил, - бросила Кэ Цин, явно раньше, чем успела обдумать эти слова. Напряженное молчание повисло между девушками, каждая затерялась в своих глубоких раздумьях после сказанных слов. Бесшумно южный ветер играл фантастическую симфонию на чувствах изнемогших дам. -Но, почему? – донеслось до Кэ Цин, смутно осознававшую происходящее. -Хотелось бы мне самой узнать, - она расплылась в уставшей улыбке, ненароком вспоминая об их первой встрече. Нефритовое Равновесие едва пришла к власти Цисин как юная, амбициозная наследница семьи благородных кровей. Она была усердной, трудолюбивой и целеустремленной девушкой с высокими стандартами, не предающей свои принципы и взгляды. Из-за своей особенной избирательности и старательности ни один ее ассистент не продержался на должности больше трёх месяцев. Ни один, кроме Гань Юй. Несмотря на ее неприклонность и настойчивость, Гань Юй делала все, что было в ее силах, дабы удовлетворить все требования Кэ Цин, пока в один день ее терпение не лопнуло и не произошла их первая ссора. Этот момент был переломным для обеих девушек: впервые Кэ Цин заинтересовалась кем-то так пылко, впервые Гань Юй проявила нетерпимость к кому-то, сорвавшись на крик. Гань Юй же в свою очередь размышляла о том, насколько необыкновенно Кэ Цин была подобна Властелину Камня. То, как она неустанно трудилась во благо Ли Юэ, грело ее заледенелое сердце. А мысль о бесстрашном следовании за своими грезами восхищала своей искренностью. «Во что же я ввязалась,» - пронеслось в сознании обеих девушек, пока ночная мгла объяла их в ярком пламени надежды. Рука Кэ Цин аккуратно поглаживала кудряшки Эмиссара, слегка касаясь бархатно-красных рожек, от чего девушка вздрогнула. -Прошу прощения, это вас напугало? – осеклась Кэ Цин, обеспокоенно убирая руку обратно, однако Гань Юй остановила ее, схватившись за ее запястье, ласково говоря: -Нет, прошу... это очень приятно. Ваши касания так невесомы и нежны. Эти мимолетные слова будто утоляли ее боль. Для Кэ Цин она была скоротечна и едва ощутима, словно лишь сноведение, проносившееся в трагедиях священных писаний творцов искусства, делавшим их прекраснее одним своим присутствием, она была божественной лирой этой оперы жизни. Наклоняясь ближе к ее стану, Кэ Цин дала волю желанию и позволила давней порывистой страсти затуманить ей разум. Гань Юй прикрыла глаза в безмолвном согласии, тая в сердце то же влечение, что нарастало с каждым мгновением, так тягостно предвкушавшее сладостное слияние двух родственных душ воедино. Чуть коснувшись алыми губами лба девушки напротив, Кэ Цин беспорядочно оставляла звездную россыпь поцелуев по всему ее лицу: мягких щечках, побледневших веках, вздернутом носике, на четкой линии подбородка. Колеблясь, она застыла перед ее распахнутыми из-за рваного дыхания лепестками губ. Румянец залил ее щеки, волнение с вожделением дрожали на устах Гань Юй. -Гань Юй, - вполголоса выдохнула Кэ Цин, не решаясь продолжить. -Могу... Эмиссар, не вытерпев столь бесчестного истязания, сама впилась в нее поцелуем, будто это было ее единственным спасением из плена невзгод, скорби и терзаний. Это вознесло их обеих к вершинам Селестии, где царствуют божества, и словно вернуло ласковую весну в их юные сердца. Подобно цветку, разворачивались и расцветали сизые льдинки в их легких лепестками глазурных лилий. Ощущение мягкости тела и взаимности намерений Гань Юй было истинным наслаждением для Кэ Цин, быть может, наиболее преисполненной в чувствах, доставшихся в удел этому ограниченному серому веку с его грубочувственными удовольствиями, от которых она так упорно пыталась отгородиться. Все, что она могла сделать - притягивать ее ближе за стройную шею, перебирая льняные кольца волос. Может ее пугали мысли о том, что это лишь полузабытьё и она не вспомнит произошедшее следующим утром, сдержанно пробормотав ей пожелание доброго утра, однако вся эта мнительность обратилась в прах как только легкая боль от укуса пронзила ее уста, а за ним последовал легкий смешок Гань Юй. -Это вам за все давление, которому меня подвергали из-за своей своенравности! – играючи вспылила Эмиссар, еле-еле сдерживая смешинку от своей шалости. Кэ Цин лишь облегченно испускает вздох, сжимая девушку крепче в своих руках. Влюбленность так и сияет беспричинной улыбкой на ее ребяческом лице. -Искренне приношу свои извинения, достопочтенному адепту, позвольте мне загладить свою вину! – также в шутку настойчиво бросила девушка, опускаясь на колени перед ней. Она сложила руки перед собой, скрещивая их в замок; молниеносные узоры заискрились, замерцали, являя пред собой ее стальной меч с изваянием рычащей львиной головы с пышной гривой, и заметно поблекли, исчезая также внезапно как и появились. -Я хочу быть вашей защитницей... рыцарькой темени, что прогоняет злосчастные души от ваших мечтаний, желаю служить вашей воле до последнего вздоха, пока тело не падет в гроб и не вернется в черную землю. Я не верю в необходимость служения божеству, но вы - мое единственное божественное исцеление в этом бренном мире, которое я готова оберегать вечность. Слезы навернулись на глазах Гань Юй, слабый румянец, точно отражение розы в серебряной глади зеркала, появился у нее на щеках. Она опустила руки на ее, смиренно склонив голову. Это был миг, в который она почувствовала себя по-настоящему любимой.