Круги на воде

Вряд ли Сяо Чжань мог себе представить, чем закончится день его двадцать девятого рождения. Он лежал на холодной земле, без толку пытаясь успокоить дыхание. Потоки сильного дождя хлестали по щекам. Ужас сковывал тело, не было сил даже повернуть голову, да и дышал Сяо Чжань с трудом — яростные порывы ниоткуда взявшегося ветра не давали сделать и вздоха. Вода прибывала быстро, и скоро узкая каменная яма превратилась в грязевой бассейн, на дне которого Сяо Чжань так нелепо оказался. «Ещё несколько минут, и я утону», — повисло в голове пустым сообщением, словно же смирился, что останется здесь навсегда. Еще мгновенье, и что-то заставило его собраться, опереться на локти и попробовать встать. Сяо Чжань мелко трясся от напряжения, когда удалось переползти на колени, а затем подняться на ноги, привалившись спиной к каменной стене. Нащупав в кармане телефон, вынул его, завис на темном отражении. Мертвый экран — и ни единой попытки воскреснуть. Прикинул, как быстро могут его хватиться, если выбраться из ямы не удастся. День, а может и два. Значит, рассчитывать только на себя. При этой мысли страх начал отступать разумным существом, понимающим — сейчас не его время. Сяо Чжань, поежившись, убрал бесполезный телефон в карман. Дождь перестал лить за шиворот, но ветер выл так, будто обозлился на весь мир. По колено в темной жиже Сяо Чжань медленно обследовал каменные стены — в поисках выступов. Но поверхность была рукотворно гладкой. Обойдя по кругу яму несколько раз, остановился и громко крикнул: — Эй, я не могу выбраться! Кто-нибудь! Сяо Чжань орал до тех пор, пока горло не осипло. Вдруг сверху, с противоположной стороны послышался громкий треск, в яму посыпались мелкие камни. Что-то огромное полетело вниз, поднимая брызги. Сяо Чжань на голых инстинктах закрыл голову руками, упал на колени и крепко зажмурился, окаменев от ужаса. Внезапно все стихло. Ветер прекратил реветь, в воздухе повисла пелена из чего-то незримого. Сяо Чжань открыл глаза, ахнул. Перед ним оказался толстый ствол ветвистого дерева: одним концом он уходил в воду, другим — упирался в верхний край ямы. Небеса, его хотели убить или это такой способ помочь? Но поднять такой ствол без специальной техники или группы людей? Сяо Чжань недоверчиво коснулся шершавого ствола. Проверил на прочность конструкцию — шатко, рискованно. Мелькнуло нелепое: как буду на самом верху, столкнут с деревом обратно. Чтобы наверняка. Но рискнуть надо было. Цепляясь за ветки, он пополз вверх. Те царапали ладони, хватали за одежду. Это злило и придавало сил, которые враз закончились — стоило выбраться и упасть в мокрую траву. *** Тем злополучным утром Сяо Чжань проснулся на рассвете. Он всегда плохо спал на новом месте, а это место было новым дважды: незнакомая квартира, незнакомый город. До этого актерская судьба никогда не заносила его в Чаншу, хотя показала почти весь Китай. Сяо Чжань никогда не боялся ни изнурительных съемок, ни адского рабочего графика, его любили камера и зрители. Но и это не спасло от отсутствия работы. Подчас казалось, что над ним висит проклятие. Крупные проекты, которым он без жалости отдавал всего себя, прикрывали на финишной прямой. Любые попытки найти им замену — терпели разной степени фиаско. Словно окружающие нутром чувствовали его невезение и откладывали портфолио Сяо Чжаня в сторону, когда дело касалось чего-то серьезного. Краткосрочные рекламные контракты и фриланс позволяли оставаться на плаву, но с каждым днем крепло ощущение, что он растрачивает себя впустую. И черпать вдохновение и силы на новые проекты уже было неоткуда. Родители жили далеко и по-хорошему теперь сами нуждались в его заботе. С друзьями виделся несколько дней в году, замещая личное общение голосовыми и мемами. С коллегами легко находил общий язык и, по большому счету, мог сказать, что окружен отличными людьми, но того самого, близкого человека — не было. Когда-то этим человеком он считал веселую и безбашенную одногруппницу. Но та с третьего курса перебралась за океан и ещё долго присылала ему наполненные светом открытки. Позже у него складывались хорошие, разные по степени постоянства, отношения, которые, как и свойственно всему хорошему, заканчивались. Сяо Чжань легко сходился, но расставался каждый раз болезненно, даже когда вся близость, казалось бы, закономерно сходила на нет. — Ты ничего не умеешь отпускать, — говорил его друг Чэнь Цзэси, когда Сяо Чжань рассказывал об очередной личной неудаче. — Ты так быстро и глубоко падаешь, что забываешь лестницу снаружи. На это он ответил спором. Мнение друга подбешивало — Сяо Чжань никогда не считал себя легковерным. Но после, обдумав слова Цзэзи, подумал, что, возможно, тот частично прав. С тех пор Сяо Чжань безотчетно для себя стал выбирать добровольное одиночество. В конце концов, у него есть он сам, но достаточно ли этого? Мысль болюче ударила, когда пару недель назад он гулял по старому пекинскому парку. Редкие вылазки на природу всегда были одинокими — так проще прислушиваться к себе. Обычно Сяо Чжань искал ответ на вечный вопрос «куда двигаться дальше?». Нужно ли все кардинально менять или продолжать барахтаться, доверившись бурному течению странной реки жизни? Но в тот последний раз его волновало другое. Он кидал камни в темную воду маленького озера так, как если бы та могла дать ответ. Будет ли он когда-нибудь не один? Есть ли вероятность, что встретит человека, с которым можно просто молчать для того, чтобы разделить жизнь на двоих? Существует ли вообще пресловутая родственная душа? Сяо Чжань задал вопрос и кинул последний камень. Галька необычно высоко подпрыгнула и упала в высокую траву на другом берегу. Сяо Чжань удивлённо приподнял бровь. Это знак? А какой? Этим же вечером позвонил Хуан Лун, старый приятель, с которым Сяо Чжань был знаком с университета — сейчас он работал в пекинском филиале Хунань ТВ: — Команда «Day Day Up» рассматривает вариант с новыми ведущими шоу. Не хочешь попробовать? Даже если ничего не выйдет, ты засветишься в нескольких выпусках, — сходу начал тот. А вот и знак, кольнуло в груди. — И что я буду тебе должен? — усмехнулся в телефон, спрашивая на самом деле всерьез, так как знал — Хуан Лун ничего не делает просто так. — Не волнуйся, я получу свои плюсы, это же тебе придется мотаться до Чанши или вовсе оставить Пекин и переехать туда. Если согласен, то ты должен быть свободен уже в следующем месяце. — Сколько у меня времени на ответ? — Неделя вся твоя, но лучше не затягивать. Сяо Чжань сказал, что обязательно перезвонит, когда все обдумает, хотя принял решение в ту же секунду. Навряд ли он станет ведущим такого популярного шоу, но это отличный способ перезагрузить себя. И пока Хуан Лун, перейдя с официального разговора на приятельский, рассказывал последние новости, он слушал вполуха и рисовал резкими штрихами в блокноте пересекающиеся между собой неровные фигуры. Это была не тревога, это было ощущение надвигающейся грозы. Текущие проекты в Пекине удалось закрыть очень быстро, а новых предложений о работе больше не поступало. Обычно такие перерывы Сяо Чжань заполнял заказами с биржи фриланса, но в этот раз поступил иначе. Перебраться из Пекина в Чаншу казалось отличной идеей. Смена обстановки, ощущение новизны и свежего воздуха. Квартиру для съема выбирал тщательно, остановившись на двухэтажном домишке в пригороде. До этого района ещё не дошел футуризм из бетона и стекла, из окна открывался вид на широкую реку, а совсем рядом, судя по карте, располагался довольно большой парк. Цзэси очень удивился такому решению, когда Сяо Чжань попросил взять несколько коробок с его вещами на хранение: — Это похоже на авантюру. Для чего тебе переезжать в другой город, если ты можешь улететь туда в любое время? Или ты от кого-то бежишь? — повел бровями друг, кажется, намекая на себя. — Скорее к чему-то, — ответил усмешкой Сяо Чжань. — Мне впервые хочется куда-то перебраться, а от тебя разве сбежишь? «И не куда-то, а в Чаншу», — добавил про себя. Цзэзи отнесся к переезду скептически, но на прощание искренне желал удачи. Цзэзи всегда знал, когда Сяо Чжаню та понадобится. В Чаншу прилетел вечером накануне своего дня рождения. Хозяином квартиры оказался молодой парень, живший в этом же доме. Он живо отвечал на вопросы. Рассказал, как пройти к парку. Вместе с ключами от квартиры Сяо Чжань заполучил велосипед — за домом в сарае. — И я очень советую вам задобрить местных духов воды, — серьезно сказал парень напоследок. — Они у нас активные, в этом месте случается разное. Сяо Чжань подумал, что тот через секунду улыбнется и скажет, что шутка. Но парень не улыбнулся, а он повел плечами, кивая головой. Задобрить — значит, задобрить. Не ему спорить с местными обычаями. Разложив вещи, он кинул фотографию вида из окна в их общий с родителями чат, переслал ее Цзэси. В голосовом сообщение пересказал другу про духов, тот в ответ отправил смеющегося пса и написал, чтобы он с этим не затягивал. Сяо Чжань заказал доставку продуктов из ближайшего супермаркета. Вместе с пакетом обычной еды курьер привез и небольшой бисквитный торт в глазури из белого шоколада. Торт выглядел чудесно и шел в комплекте с бенгальской свечой. Сяо Чжань решил, что это то, что нужно. Проснувшись ранним утром, аккуратно разместил картонную коробку с тортом в рюкзаке, нашел в хозяйских запасах зажигалку и направился по тропинке к реке. В Пекине в это время года по утрам было уже прохладно, но здесь все дышало влажным тропическим теплом, и в любимом свитере было жарко. Вблизи река казалась шире и глубже. Опаснее. Он осторожно поставил торт на большой плоский валун, окинул широкое водное пространство взглядом и зажег бенгальскую свечу. Та загорелась ярко, освещая все вокруг. Сяо Чжань взял торт в руки, не отрывая глаз от летящих серебряных искр. Насмотревшись, прикрыл веки, чтобы поймать нужное. Именно то, чего хочет он. «Если есть на свете родственная душа, подходящая мне, то я бы хотел ее встретить», — невольно всплыло в голове. Сяо Чжань еще раз мысленно проговорил желание. Да, пожалуй, это было оно. — Достопочтенные жители реки Сян, прошу принять от меня дар, — сказал он вслух и, дождавшись, когда свеча сгорит до конца, оставил торт на камнях у самого берега. Когда Сяо Чжань поднимался к дому, то оглянулся — вокруг маленького светлого пятна кружила пара темных птиц. Внимательно разобрал хлынувший ещё с ночи поток поздравлений, на каждое постарался ответить. Но ближе к обеду посчитал, что заслужил прогулку по парку. Велосипед действительно ждал его в сарае, ключ от двери которого висел рядом на металлическом крючке. Пару километров осторожно ехал по ровно уложенной плитке вдоль широкой дороги, привыкая к двухколесной машине. По шоссе то и дело неслись огромные фуры, заставляя его невольно вздрагивать. Вскоре плитка сменилась тропинкой, петляющей среди ярусов густой растительности, а вместо шума проезжающего транспорта непрерывно звенели цикады. Сяо Чжань сверился с картой на телефоне — направление было верным, и решил не сворачивать с пути. Он ехал по узкой тропинке до тех пор, пока зелень не расступилась, и перед ним показались изогнутые красные крыши. Подойдя ближе, увидел наглухо закрытые резные ворота буддийского храма. Сяо Чжань обошел храм по периметру в поисках другого входа, но все двери, попавшиеся ему на пути, были заперты, да и людей нигде не было видно. Странно. Место не выглядело заброшенным. С противоположной от него стороны была небольшая парковка и уходящая от нее гравийная дорога. Сяо Чжань отметил храм на карте в телефоне и хотел уже было повернуть назад, но увидел широкую тропу — она вела вглубь леса. Наверное, рядом есть другие храмовые строения, и монахи могут быть там, рассуждал он, направившись по новому пути. Здесь лес стал гуще, будто хотел что-то скрыть от глаз человека. Сяо Чжань ехал по этой тропинке довольно долго и уже начал предполагать, что это — другой путь до храма. Вот только не попадалось ничего, кроме яркой зелени, переплетающихся между собой крон деревьев и незаметно кипящей лесной жизни. И вдруг все изменилось. Он выехал на широкую поляну — сплошь в высокой траве, а посреди высился огромный, высеченный из камня, купол. По бокам от него Сяо Чжань заметил глубокие прямоугольные отверстия. Рядом с ними в траве лежали поросшие мхом камни и сложенный высокими стопками новый кирпич. Кажется, Сяо Чжань наткнулся на что-то действительно любопытное. Вначале решил, что это современная парковая конструкция, но вблизи каменный купол походил на древнее погребальное сооружение, которое планировали то ли отреставрировать, то ли наоборот спрятать. Он обошел поляну несколько раз в поисках поминальной таблички, чтобы узнать имя того, кто, возможно, покоится здесь. Ничего подобного не нашел, но у самого купола что-то призывно сверкнуло, привлекая внимание. Сяо Чжань присмотрелся, замерев в изумлении: на темном камне обнаружился широкий золотой перстень. Невольно потянулся за ним, не веря своей находке. Кольцо, нагретое камнем и солнцем, было обжигающе горячим, и Сяо Чжань, словно играя в детскую игру, перекладывал его из одной ладони в другую. Прикинул, кто же мог его здесь оставить. Монахи или такие же случайные путники, как он? Перстень не выглядел безделушкой, скорее наоборот казался дорогой, выполненной из золота, вещью. Когда кольцо остыло, он принялся его крутить, рассматривая. На внутренней стороне удалось разглядеть четыре черты: складывались в иероглиф «Ван». Сяо Чжань даже произнес его вслух, и сразу же почувствовал себя плохо. Ноги подкосились — точно выбило опору. А потом и земля затряслась; в какой момент, непонятно — то ли когда вверх взлетели все камни, то ли когда раздался жуткий треск, оглушивший его. Может, это все произошло одновременно. Сяо Чжань запомнил лишь то, как в глаза муравьями заползла темнота, когда он падал в каменную яму. Потом накрыло всепоглощающим ужасом. *** Очнулся от того, что по нему кто-то ползал, а спину кололо что-то острое. Сяо Чжань вскрикнул, резко сел на траву. Мелко дыша, поднялся и принялся смахивать с себя мелкое и ползающее. Судя по рассветным сумракам и просыпающейся с ними природе, в траве он пролежал всю ночь. Одежда была мокрой насквозь, а все открытые участки кожи покрылись укусами насекомых. Чувствовал себя он настолько ужасно, что не было сил и думать о том, что конкретно произошло. В голове крутилась единственная мысль: «Надо быстрее выбираться». Сяо Чжань хотел оглядеться, чтобы определить, где оставил велосипед, и замер. Каменный купол исчез, можно было подумать, что его взорвали изнутри — вся поляна была усыпана темными осколками камня. Они были и в том месте, где он отрубился, когда вылез из ямы. Вчерашний день возвращался разрозненными кусочками пазла. Он тихо застонал, внезапно вспомнив, как выбрался — по ветвистому стволу дерева, которое кто-то сломал и опустил в яму. Каменный взрыв ещё можно было объяснить тем, что, возможно, под куполом была заложенная строительная взрывчатка, сработавшая на Сяо Чжане. Но его странное спасение разумным доводам не поддавалось. Кто же мог сломать ствол так, как если бы дерево стало жертвой сильного урагана? Да и поднять его смогли бы разве что целой бригадой, хотя нигде не было и намека на следы от спецтехники. Сяо Чжань вспомнил пронизывающий до самого нутра мандраж, преследующий до сих пор. Словно у этого ужаса есть глаза и уши, и тот прямо сейчас смотрит на него. — Возьми давай себя в руки, надо выбираться, — пробормотал он, поднимая с земли велосипед, который, казалось, единственный остался в полной сохранности. Из-за усталости до дома он добирался очень долго. Но она его не тревожила — в отличие от параноидального ощущения, что всю дорогу он ехал не один, что по пятам за ним следует нечто темное и зловещее. И если Сяо Чжань остановится хоть на минуту, то оно поглотит его, как бездна увлекает за собой забытые души. В квартире Сяо Чжань оказался ближе к полудню. Грязный, измотанный, с трудом принял душ. Сил хватило только на то, чтобы включить ноутбук и отписаться близким, что с ним все в порядке, просто случайно утопил телефон. Отрубился, едва коснувшись кровати. Его разбудил ветер. Ветер гулял по комнате, хлопал дверьми бельевого шкафа, раскачивал люстру. Первой мыслью было, что это землетрясение. Второе, что слетели настройки у кондиционера, или открылось окно. Но окно было закрыто, кондиционер выключен, а ветер дул в лицо так, как если бы он стоял под холодными потоками направленного на него промышленного фена. — Ты... меня... — выл ветер в ухо. — Разбудил... — Даже не думал, — машинально ответил Сяо Чжань нечту, которое ещё какое-то время совершенно по-хозяйски гуляло по квартире. — Небеса, что же со мной творится, — пробормотал он, расчесывая укусы насекомых на руке. Возможно, это были последствия травмы от падения, а то и вовсе острая аллергическая реакция на укусы насекомых, которые решили поужинать им, когда он отключился на траве. Выпив пару капсул нужного препарата и заварив кофе, Сяо Чжань немного расслабился, включил и выключил кондиционер, постоял у окна, смотря на мутно-синюю воду в реке. Все-таки стоит проверить голову, думал он, когда выбирал в интернет-магазине телефон взамен испорченному. День уже подходил к концу. Сяо Чжань приготовил несложный ужин из овощей и мяса. Он все ещё себя неважно чувствовал и уже бы лег спать, но хотел дождаться курьера. Тот задерживался с доставкой, и Сяо Чжань решил подождать на улице — в квартире скопилась дневная духота. С реки дул легкий ветерок, который хотелось вдохнуть полной грудью. Сама же река не была спокойна - она бурлила под потоками мелких воздушных вихрей. — Водные духи опять что-то не поделили, - сказал появившейся из-за угла дома почтенный старик. — А может быть с демонами опять спорят. Вон как расшалились. Не зная, что на это ответить, Сяо Чжань покивал головой. Мол, да, дедушка, посмотри-ка, что творят. — Не любят эти духи нашу человеческую породу. Как с ними ни договаривайся! — проворчал старик, поправляя лежащую на плече бамбуковую удочку. — Будьте аккуратнее здесь. Свербело спросить, чего именно нужно бояться, но Сяо Чжань увидел подъезжающего на мопеде курьера, а старик побрел вдоль берега реки и вскоре скрылся из виду. Через несколько минут Сяо Чжань уже смотрел на мир через объектив камеры новой модели телефона. С улицы схлынула жара, дышалось свободнее, и он немного прошелся, ловя нужные тени и свет. Возвратился в квартиру, только когда солнце спряталось за горизонт. Комната встретила приятным полумраком, но теперь что-то незримое повисло в воздухе, забиралось за шиворот, заползало в самое сердце. Сяо Чжань вздрогнул. Спиной к нему кто-то стоял. Высокий парень в черном ханьфу и заложенными назад руками. Точно актер, не успевший переодеться после сцены, где разыгрывался эпизод из жизни Древнего Китая. Одежда была... необычной и колыхалась так, как если бы этот парень был источником электрического поля. — Простите, — сказал Сяо Чжань. — Но в этой квартире сейчас проживаю я. Возможно, хозяин вас не предупредил. Черное ханьфу обернулся и посмотрел прямо в глаза. Сяо Чжань ахнул, сделал шаг назад. До жути захотелось закрыть за этим странным парнем дверь и больше никогда, никогда его не видеть. Но Черное ханьфу смотрел. Смотрел так, как смотрят при опознании на преступника. Смотрел так, как будто хотел сделать посмертный слепок, прежде чем убить свою жертву. — Я могу показать вам договор аренды, — ещё раз попытался в диалог Сяо Чжань. Неужели его каким-то образом выследил поклонник-сталкер? Второй этаж, через окно? — Ты... меня... разбудил, — разделяя каждый звук как глухонемому сказал Черное ханьфу, разворачиваясь. Кожа его была такой бледной, что почти прозрачной. В широкой ладони он держал трость с серебряным набалдашником в виде головы льва, а на длинных пальцах можно было разглядеть широкие кольца. В глазах, подведенных черным, по-настоящему сверкали молнии. Сяо Чжань чувствовал, что прямо сейчас он находится в клетке со львом, из которой буквально нет выхода. — Погодите, вы мой сосед и думаете, что я мешаю вам спать? - бессмысленность попытки была очевидна, но надо было чем-то разбавить накаленную до предела обстановку. Черное ханьфу смотрел на него с издевкой: — Сколько лет ни пройдет, ты все такой же. Теперь действительно передернуло. Все-таки сталкер. Надо было срочно набирать полицию, но Сяо Чжань потянулся к выключателю — видеть угрозу для него было важнее. Маленькие встроенные в потолок лампочки осветили комнату так, что захотелось зажмуриться. «Блядь». Внутри что-то бешено забилось от ужаса. Также как и вчера, когда он очнулся в каменной яме. Парень в черном ханьфу на свету был прозрачным, вернее таким было его тело. Забыли исправить слой в графическом редакторе. И к кому теперь обращаться? К окулисту, к психологическому консультанту, к Ламе или в скорую…? Или он просто спит, а сон такой абсурдный, что даже мозг подает сигналы о его нелепости? — Ты меня разбудил! — Черное ханьфу громко прорычал. Его голос эхом отскочил от стен комнаты, превращаясь в вой. Сяо Чжань в очередной раз содрогнулся. — Ладно, хорошо, — крикнул в ответ, напрягаясь всем телом. Если это собственный бред, то и с ним лучше договориться. — Возможно, я тебя разбудил… Тогда, может быть, расскажешь, как? Чтобы я больше этого не делал. Чёрное ханьфу фыркнул недовольной пантерой, а потом стянул с одного из прозрачных пальцев широкое кольцо, протянул руку… Ещё один недостающий кусочек пазла событий встал в нужное место. Этот перстень с иероглифом «Ван», который действительно он тогда поднял. Перед тем как... Да, небеса! Сяо Чжань сделал несколько шагов по комнате, слабость накатывала волнами. Сел в кресло возле кровати. — Это кольцо... — Ты коснулся его! Такой предсказуемый! Тебя привели, тебе подбросили, а ты послушно пришел и поднял, — выплёвывал ядовито Чёрное ханьфу. Негодование в его голосе перекликалось с разочарованием, словно Сяо Чжань этими действиями предал его. Поднял с камня кольцо… и что? Каменный купол гробницы, разлетевшийся на куски, всплыл в голове ярким образом. — Причем тут кольцо? — вылетело. И вообще какого, мать его, хрена происходит! Сяо Чжань сам уже чувствовал подступающую ярость. — То есть в той яме я чуть не сдох, только потому что поднял это гребаное кольцо?! Чёрное ханьфу смотрел на него с интересом. Как на жука, которого перевернули лапками вверх для собственного удовольствия. — Кольцо соединило. Нас. Как лента волосы. И я проснулся. Больше нельзя развязать. «Получается, я взял кольцо и разбудил. Купол взорвался. Он проснулся». Сяо Чжань не без труда перебирал все, что он знал о духах. И, судя по некоторой… прозрачности, этот парень мог быть духом? Но разве духа можно разбудить? — И чем это мне грозит... Ты будешь преследовать меня? — Ты можешь умереть, — сказал Черное ханьфу, как говорят, что солнце всходит на востоке. Попытки найти логику в абсурдной голограмме, которая, к тому же, угрожает ему смертью, все меньше походили на жизненный опыт, который Сяо Чжаню хотелось бы иметь. Если бы не физические доказательства существования Черного ханьфу, то он бы демонстративно — для собственного бреда, ха! — сейчас лег спать в надежде, что утром от галлюцинации не останется и следа. — Ты меня убьешь? — в тон спросил Сяо Чжань, замечая, как легко он это сказал. Так просто. — Может быть. Если не провести ритуал вечного сна, то я выпью всю твою жизнь. Твоя жизнь — мое питание. Ты заболеешь и умрешь. Или быстро постареешь и тоже… — Умрешь, я понял. Тебе нужна моя энергия из-за того, что я взял кольцо? Моя усталость поэтому? — Я не могу без… энергии. — Но ты не ответил, — придал голосу строгость, удивляясь собственной храбрости. — Значит, тебе нужна моя жизнь взамен твоей? Призрачный собеседник, кажется, стал еще белее. Он молчал и смотрел так, словно Сяо Чжань сейчас сделал тому очень больно. Между ними снова повисло что-то остро звенящее, но недоступное для понимания. Ждать ответа на вопрос было так невыносимо, что Сяо Чжань принялся рассматривать этого опасного... духа, который, вероятно, так и не собирался исчезать. Если все-таки это игры его больного мозга, он по-прежнему надеялся на это, то с эстетикой у жителя его черепной коробки было все в порядке. Насупленные брови и жесткая линия плотно сомкнутых губ смотрелись на совершенно белом лице невозможно гармонично, будто сама молодость застыла в вечности. Темную челку трепал взявшийся ниоткуда ветер. Сама фигура в темном одеянии была достойна главного героя эпоса. Серебряная голова льва на трости перекликалась с ее владельцем, крича об исходящей от него опасности. Запомнит ли он это, когда проснется? И проснется ли вообще? Ведь кольцо было настоящим, каменная гробница с ямой, в которую он упал, тоже. Сяо Чжань крутил это в голове опять и опять, не желая верить. — Я не хочу забирать твою жизнь, но моя... сущность требует много пищи. Я не могу это остановить и не могу умереть, — наконец сказал Черное ханьфу после напряженного молчания. — Вот как, — ответил Сяо Чжань, сложив руки в замок и упираясь локтями в колени. — Это… так себе перспективы. Как-то я не планировал становиться кормом неупокоенного духа. — Я не он. — Не дух? Тогда кто? Энергетический вампир? — Люди называли нас демонами. Так называют божеств, приносящих им несчастье. Моя сущность ведает водой и ветром. Ураганы, бури, тайфуны, наводнения. Чем больше несчастье, тем больше питания я получу, — говорил медленно, все как несмышленому ребенку, но продолжал зло сверкать глазами. — Оу, — только и смог сказать Сяо Чжань. Ребенком он когда-то зачитывался книжками о духах, божествах и прочих потусторонних обитателях, живущих рядом с людьми. Ко всем суевериям и поверьям всегда относился уважительно, считая их мудростью предков. Но столкнуться лицом к лицу с подобным мистическим существом Сяо Чжань готов не был. — И ты будешь устраивать… вот это все? Бури, ураганы…? — Пока мне хватит. Ты передал мне часть себя, когда нарушил ритуал вечного сна, — холодно ответил Черное ханьфу. — Я мог убить тебя в те минуты. Я был очень голоден. Тебя спас случай. Сяо Чжань хмурился и жевал губу. С каждой минутой происходящее все больше походило на реальность. И если это так, выходит, он действительно здорово напортачил. Ненароком, по незнанию чуть не погиб, ещё и разбудил божество, которое не желало просыпаться. Его сморил крепкий сон. Проснулся Сяо Чжань одетым, как и вчера, в своей постели. Шторы были распахнуты, свет заполнял всю комнату. Солнце отражалось в реке, и казалось, что у водных духов есть собственное светило. Черного ханьфу в комнате не было. Он завтракал, погруженный в себя. Возможно, случайно уснул в одежде, думал Сяо Чжань, и приснился кошмар. Или его нежданный гость по какой-то причине оставил его и, возможно, вернется. Или же нет. Отражение в зеркале на редкость не обрадовало — выглядел так, как если бы стал старше лет на пять, хотя обычно после полноценного сна никогда не жаловался на внешность. Позвонил Хуан Луну, рассказал о переезде и согласии на участие. Тот так обрадовался, что тут же списался с шеф-редактором «Day Day Up». Попросили о личной встрече ближе к обеду, и Сяо Чжань засобирался. Главный офис находился в центре города, до которого ещё предстояло добраться. Шеф-редактором оказалась активная и внимательная к деталям женщина. Задала несколько привычных вопросов о будущих планах и интересах, кратко рассказала о том, чего они ждут от нового ведущего, и пригласила поприсутствовать на съемках следующего шоу. — Я знаю, что у вас много разнообразного опыта. Но посмотреть на чужое закулисье своими глазами всегда очень полезно. Особенно, когда нужно, чтобы оно стало своим, — сказала она и, окинув пристальным взглядом, добавила: — Прошу простить, это немного неуместно, но вы хорошо себя чувствуете? У вас очень изможденный вид. — Благодарю за беспокойство, плохо спал, — ответил Сяо Чжань, стараясь скрыть замешательство. Значит, зеркало ему не врало. Неужели, из него по-настоящему вытянули жизнь? Если это так, то и остальное может быть правдой, думал он, ожидая такси. На душе стало тревожно. Увидит ли он снова те яростные глаза, в которых, кроме злобы, читалось что-то ещё? Глубокое, спрятанное за ширмой гнева. И словно в тон настроению небо заволокло тучами. Когда Сяо Чжань сел в ярко-желтый седан, загрохотал гром, поднялся ветер и начался сильный ливень. Дождь стучал по крыше с такой силой, будто каждая капля была булыжником. Когда уже подъезжали к району, в котором жил Сяо Чжань, машину повело неведомой силой. Ветер. Это просто сильный ветер, успокаивал себя Сяо Чжань. Водитель громко выругался, когда автомобиль, скрипя тормозными колодками, въехал в ограждение. Удар был несильным, но Сяо Чжаню стало дурно, и он поспешил покинуть салон под взглядом обеспокоенного водителя. Тот извинялся и просил штрих-код Вичата, чтобы вернуть оплату за опасную поездку, на что он просто махнул рукой. Дом был недалеко, а Сяо Чжань никуда не спешил. Хотелось дышать плотным после дождя воздухом и хоть на несколько минут забыть все к херам. Мнимое спокойствие было недолгим. Подходя к знакомому переулку, он ощутил чужой взгляд. Противно передернуло, и Сяо Чжань резко развернулся, но увидел лишь молодую женщину, ведущую за руку малыша. Небеса, он точно сходит с ума! Сделав ещё несколько шагов, почувствовал резкий толчок и начал падать, но что-то подхватило его в самом полете и поставило на ноги прямо у оранжевой ленточки, предупреждающей об отсутствующем канализационном люке. Пока он стоял, опершись руками о колени, пытаясь прийти в себя, вокруг него кружили маленькие торнадо. «Пиздец. Абсолютно полный пиздец», — неслось в голове со световой скоростью. Когда наконец все затихло, Сяо Чжань услышал знакомый рассерженный голос: — Быстро домой, — звенело в ушах. — Идешь за мной. Рядом с ним стоял Черное ханьфу — свое одеяние он сменил и теперь превратился в Черный бомбер. Потому что был одет в черный шелковый бомбер и широкие темные брюки, какие можно увидеть только на обложках какого-нибудь «BAZAAR». Но больше всего удивляло непрозрачное лицо: белое как хлопок, но из плоти и крови. Сяо Чжань бы очень поразился этому факту, если бы мог, но, кажется, надолго исчерпал свой лимит удивлений. Все так же подведенные глаза на белом лице полыхали теми же рассерженными огнями. Что в этот раз он сделал не так? — Ты меня услышал? — ещё раз спросил Черный бомбер, и, дождавшись ответного кивка, зашагал в сторону дома, держа в руках свою трость. — Погоди! Что произошло? Что вообще происходит? — попытался его догнать Сяо Чжань, но тот шел так быстро, как летел по воздуху, и он мог лишь смотреть в черную спину и кусать губы. На подходе к дому исчезла и спина. Черный бомбер зашел за угол и испарился. Как первая студенческая стипендия, хохотнул Сяо Чжань. Похоже, у него начали сдавать нервы. В квартире незваного гостя тоже не оказалось. — И куда ты делся? — спрашивал в пустоту Сяо Чжань, заглядывая на кухню, в ванную комнату и даже под кровать. Хотелось определенности и ответов на вопросы, которые мог дать только Черный бомбер. Ладно, хорошо, если ты решил проводить меня до дома, то сделаю вид, что ничего не было, приму душ, съем что-нибудь и упаду на подушку, рассуждал он и без всякого подозрения стал расстегивать рубашку. — Так ты соскучился, — внезапно послышалось откуда-то сверху. Сяо Чжань от неожиданности дернулся, издал неопределенный звук, поднял голову — Черный бомбер сидел в воздухе, как на удобных подушках, под самым потолком комнаты. — Тебе не стоило так делать, — сказал Сяо Чжань, скрестив руки на груди. Пусть Черный бомбер и демоническое божество, но совесть иметь надо всем. — Не забывай, ты у меня в гостях. Или демонам наплевать на все человеческие правила приличия? — Тебе не следует быть таким глупым, — тот мгновенно спустился вниз, прижимая Сяо Чжаня к стене. Он обомлел от дерзости, попытался оттолкнуть, но Черный бомбер отстранился сам: — Ты ничего не замечаешь. Люди за столько столетий стали слепыми. Научились делать волшебные вещи, использовать силы природы, не давая ей ничего взамен, чтобы множить свои богатства. Но забыли, как защитить себя от нечисти. На твоей одежде ни одного защитного талисмана! — злобная усмешка скользнула по белому лицу. — И от чего мне нужно защищаться? — От духов воды реки Сян. Они хитрые и сильные. Их не устраивает, что ты ещё жив. Я должен был сожрать тебя и стать злобным демоном. Духам не нравятся люди. Люди только забирают, отдавая вместо речных сокровищ грязь, гниль и сор. Духи хотят, чтобы людей стало меньше. Чтобы я был зол и долго устраивал бедствия и убивал людей. — Зашибись план! — с чувством произнес Сяо Чжань. — Но людей очень много, и это не спасет реку. Все беды будут бессмысленны. — Духи живут по другим законам. Люди лишают их дома, они хотят отомстить, — ответил Черный бомбер. Что же, теперь хотя бы все стало понятнее. Он сам первый обратился к духам воды. И то желание… — Я загадал желание в свой день рождения. Встретить родственную душу. Это же как-то связано с тем, что разбудил тебя именно я? Черный бомбер вмиг стал мрачнее грозовой тучи и болезненно простонал точно от удара. — Это было плохим желанием. Очень плохим желанием, — бесцветно сказал он. Помолчал, добавил: — Ты дитя своего века и не чувствуешь незримого. Ты обратил на себя внимание духов. Как все ручьи бегут к реке, так и тебя вели нужной дорогой ко мне. — Вот как, — прикрыл глаза Сяо Чжань, не зная, что к этому добавить. Потому что на душе стало паршиво. Сердце затопила злость. И на водных духов, и на Черного бомбера. Умирать не хотелось. Вернуться бы на месяц обратно и вычеркнуть из головы все мысли об эфемерном счастье с близким ему человеком. А потом злость отступила. На смену пришло скользкое чувство вины, будто он виноват не столько в своих поступках, сколько в самом существовании. Не будь его, Черный бомбер, возможно, больше никогда не устраивал стихийных бедствий, а навеки спал в каменной гробнице. Получается, все его случайные решения стали узлами одной веревки на их шеях. Сяо Чжань скрылся на кухне и долго, по семейным традициям, заваривал чай в маленьком глиняном чайничке, который всегда возил с собой. Чай помогал, избавлял от ненужных, суетных мыслей. Гость не тревожил его, а голова действительно приходила в порядок, особенно когда удалось поесть. Что же, рассуждал Сяо Чжань, если повернуть назад нельзя, то можно попробовать исправить. А ещё он не один. С ним настоящее божество, которое уже приходило ему на помощь — сломанный ствол в яме тому доказательство, и это внезапное спасение на улице… Значит, стоит пытаться. — Ты что-то говорил о ритуале вечного сна. Его же возможно провести опять, чтобы ты уснул? — спросил он, вернувшись в комнату. Черный бомбер, скрестив под себя ноги, сидел на полу. — Если ты сможешь найти все составляющие, — прозвучало в ответ. — Если ты верно прочтешь древнюю рукопись, сможешь верно меня запечатать. — Я… попробую. Иначе ты меня убьешь, так? По комнате прошелся ураган, темные глаза ожгли, а чужие руки сжали плечи Сяо Чжаня. Чужие теплые руки, блядь. — Да, если я не усну, то сначала медленно сожру тебя, а потом, возможно, заполню водой весь этот город, а может быть и соседний. Но я не хочу этого делать, и буду очень зол, если у тебя ничего не получится. Это понятно? — Я не идиот, понимаю с первого раза, — огрызнулся в ответ Сяо Чжань, — есть ещё способы это остановить? — Если только я разгневаю самого повелителя демонов Чжун Куя, но сделать мне это ни разу не удавалось, хотя… может быть ты мне поможешь, — смешок в ухо и следующий за ним взгляд напротив, испытывающий и любопытный. Сяо Чжань слабо ойкнул — широкие ладони в этот раз осторожно поймали его запястья. Да точно дьявол! Тот продолжал стирать границы и быть так близко, что Сяо Чжань чувствовал его запах: соленого ветра, грозы и пряной полыни. Можно было повернуть голову и коснуться губами бледной щеки, попробовать ее на вкус. Сяо Чжань, не выдержав нарастающей остроты, извернулся, легко освободившись от прикосновений. Черный бомбер, чему-то усмехнувшись, снова занял свое место на полу. Сяо Чжань кинул туда подушку с кресла, сел рядом с ним, на что тот удивленно повел бровью. Как же нелепо, Сяо Чжань до сих пор не знал его имени. — Как мне тебя называть? — спросил как можно небрежнее. — Это разве имеет значение? Я видел, как нынешние придумывают себе дурацкие прозвища, когда пишут в этих воображаемых местах, — прозвучало с той же интонацией. — В Интернете. Но настоящее имя для нас важно. — Ибо. Можешь называть меня Ибо. — Хорошо. Ибо. Ты же знаешь, что меня зовут Сяо Чжань? Черный бомбер — Ибо утвердительно хмыкнул. — Раз мы с тобой познакомились, снимай свое верхнее одеяние. — Что? Рубашку? Зачем? — спросил Сяо Чжань растерянно, не зная, что и думать. — Ты не пользуешься защитными амулетами на одежде, поэтому я напишу их на твоем теле. — Эээ, я ещё не сходил в душ и вообще не вижу в этом надобности, — осторожно начал Сяо Чжань, так как Ибо был настроен решительно. — Я актер, моя кожа должна быть чистой. Тот закатил глаза: — Ты и голую спину всем подряд показываешь? Если хочешь, могу изобразить амулеты и на твоем мягком месте, — Ибо кивком показал на его зад. — В принципе не люблю оголяться, да и к рисункам на своем теле я пока не готов, — настаивал Сяо Чжань ещё потому, что быть раздетым до пояса перед Ибо ему вдруг стало неловко, а скрывал такое он неважно. — Краска скоро исчезнет, а амулеты ещё долго будут работать. Ты можешь привести себя в порядок, пока подготовлю краску. — Краску? — Да, листья некоторых растений позволяют изготовить краску для нательных амулетов. Когда Сяо Чжань все-таки снял рубашку, Ибо посмотрел на него так пронизывающе и остро, что внутри обдало жарким смущением. Небеса, как знал! Брось, он просто хочет тебя сожрать, поэтому так смотрит, решил он, стоя под струями воды. Ещё подумал, что может быть амулеты на теле — не такая плохая идея. Вода — она же везде, вдруг духи воды тоже? Ибо скользил по его спине кисточкой, сделанной из ветки и какой-то шерсти. Было щекотно и волнительно. От этой странной близости и осязаемой интимности момента Сяо Чжань старался не дергаться, только закусывал губу. На Ибо он больше не злился, да и на духов тоже. Потому что не было смысла. Это как злиться на тучу, что та вздумала на землю лить дождь. А ещё набегало волнами теплое чувство дежавю — это все с ним уже было. Ибо также сидел рядом, макал в темную жидкость кисточку из шерсти какого-то особенного зверя, выводил таинственные символы, а он лежал, молчал и хотел, чтобы это длилось как минимум бесконечность. — Больше духи тебя не тронут, — сказал Ибо, когда закончил. Его ладонь так осторожно касалась спины, что это было похоже на ласку. Ласку, от которой коварно частил пульс. Сяо Чжань долго разглядывал себя в зеркале в ванной комнате. Темно-коричневые иероглифы были ему неизвестны и больше напоминали настоящие рисунки. Через открытую дверь на него смотрел Ибо. — Не волнуйся, так ты ещё красивее, — тонкая усмешка, пробирающий взгляд и легкий запах грозовых облаков. Сяо Чжань постарался ответить тем же, на что получил короткий смешок и серьезное: — Кажется, тебе пора отдыхать. Это было странное утро, потому что Сяо Чжань проснулся не один. Ибо лежал одетый на другом конце кровати, заложив руки за голову, и шевелил губами так, как будто хотел что-то вспомнить. — Ты вообще спишь? — спросил Сяо Чжань, пытаясь привести в порядок хотя бы волосы. — Могу, но смотреть как делаешь это ты, мне нравится больше, — сказал Ибо куда-то в потолок и развернулся лицом. Сяо Чжань моргнул и тихонько ахнул – щеки Ибо были розовыми. — Ты изменился, ты похож… — Сяо Чжань не мог подобрать нужных слов. На обычного парня? На живого человека? Да, на очень красивого молодого человека, который как отпущенный в небо воздушный змей — на него можно смотреть только, задрав голову, да и то недолго. Ветер заберет все себе. А в этом случае змей и есть ветер. Но руку ещё режет натянутая нить так, как он сейчас пытается запомнить, что такое — просыпаться не одному. — На кого? — встрепенулся Ибо, смотревший уже пытливо. — Эээ… на юного красавца? У нас про таких ещё говорят кровь с молоком. — Я намного старше тебя, — хохотнул тот, и Сяо Чжань засмотрелся. И куда же делась эта аура холода и опасности, думал он. Будто невидимая рука выключила тумблер. Но обольщаться не стоит, даже если этого очень хочется, да. — Но ты выглядишь, как мальчишка, — оставалось радоваться, что уснул в домашних штанах и футболке. Кажется, ему на время придется забыть, что такое спать без белья. — И тебе нравится? Нравится, как я выгляжу? — по нему заскользили внимательным и очень серьезным взглядом. Разве для такого божества, как Ибо, это может быть важно? — Ты красивый. Смотрю, ты падок на комплименты, — усмехнулся Сяо Чжань. — Они приятны, разве тебе нет? — выгнул бровь Ибо. — Ты тоже очень красивый. Тебе приятно? А если я буду называть тебя Чжань-гэ? Как тебе? Чжань-гэ... Казалось, это такое испытание на прочность. Личных границ и качеств. Какой-то особенный демонический тест, который Сяо Чжань непременно вот-вот провалит. Потому что Ибо откинул назад челку, выставил напоказ свой выпирающий кадык. Скользнул глазами до него и обратно, бросил: — У тебя не найдется ничего перекусить? Уже забыл вкус еды. Это было что-то новое. Сяо Чжань на скорую руку готовил лапшу с овощами и мясом, пока Ибо, занявший место у окна, не сводил с него взгляда. Жевал осторожно, крутил в палочках каждый кусочек, прежде чем засунуть в рот. — Вкусно, — отставил в сторону тарелку, когда в ней ничего не осталось, точно боялся съесть и её. — Ты всегда хорошо готовил. — Хорошо готовить я недавно приловчился, обычно перебивался доставкой или заварной лапшой, — ответил Сяо Чжань. Хотел ещё рассказать о любимой уличной еде, но замолчал на полуслове, споткнувшись об простое утверждение «всегда». Это было именно то, о чем Сяо Чжань запрещал себе думать. Ибо сказал, что желание плохое, поскольку духи исполнили его. Значит, возможно, это невыносимое божество и есть родственная душа. Ибо заметил его заминку, чему-то глубоко вздохнул и сказал: — Мне нужна бумага, чтобы записать все, что нам понадобится для ритуала. Список оказался такой внушительный, что Сяо Чжань присвистнул. Да на это уйдут все накопления! Минералы, травы, органы различных животных. Ещё столетие назад на поиски этого всего ушли бы недели, подумал он. Но в современных интернет-магазинах, как оказалось, все не купишь. Например, слоновую кость в порошке, коконы дикого шелкопряда или сушеные ножки ядовитых пауков. Продавцы, недоумевая, предлагали обратить внимание на шелковые коконы для очищения кожи, самую светлую пудру для лица и застывшего паука в стеклянной капсуле. Торговцы же рынков снадобий традиционной медицины вежливо извинялись и просили посетить их лично, но, как назло, находились на другом конце страны. Через несколько дней бесконечных переписок наконец удалось найти нужного продавца, который обещал найти большинство сложных ингредиентов, правда и цену запросил чересчур высокую. Сяо Чжань помялся, но согласился. Ибо все это время был рядом. Сяо Чжань опасался, что тот вот-вот вытворит что-нибудь демоническое, так как понятия не имел, чего от того ждать. Но Ибо в основном молчал, смотрел на него, о чем-то раздумывая. И исчезал на несколько часов. Сяо Чжань каждый раз ловил себя на беспокойстве, когда Ибо долго не возвращался. Тот уходил в неизвестный ему мир, неподвластный человеческому пониманию и законам физики. И эта неизвестность пугала, рисуя темные картины. Однажды Сяо Чжань отправился искать его, бродил по ближайшим улицам, пока не обнаружил знакомый силуэт у берега реки и испугался. Ибо стоял, раскинув руки, а вокруг него сгущался черный, вызывающий ужас мрак. Знакомый пронизывающий страх. Точно такой же, какой он испытал, угодив в яму. Но сейчас удалось прийти в себя, потому что тьма была частью Ибо. Жуткая тьма, которая могла совершать чудовищные вещи, о которых Сяо Чжань не хотел и думать, была в том, кто не хотел ее выпускать. Сам же Ибо выглядел так, будто о чем-то спорил с зелеными круговертями на воде. Речная рябь недовольно шипела, пока тот не запустил в воду трость, которую обычно носил с собой. — Забирайте, но отстаньте! — крикнул Ибо, поднимая высокие вихри воздуха. Заметив ненужного свидетеля, посмотрел на него исподлобья и мотнул головой в сторону — мол, проваливай, не подходи ближе. Сяо Чжань не стал испытывать судьбу и вмешиваться в то, о чем не имел никакого понятия. На душе было тревожно, и на обратной дороге он купил несколько палочек засахаренных фруктов. Это было удачным решением, так как Ибо пришел домой злой и чем-то расстроенный, и медленно грыз карамель, отстукивая ногой неизвестный ритм. — Не стоит больше за мной ходить, — сказал сухо, а взглянул пронзительно. — Это опасно. Во мне ещё много от демона, я могу тебе навредить. Мне ещё нужно решить некоторые... проблемы. Сяо Чжань кивнул, смотря на свои руки. И заказал доставку сладостей, приготовил вкусно мясо. Он тоже может что-то сделать. — Чжань-гэ, смотри, что я принес! — крикнул Ибо с порога после своей очередной пропажи. Сяо Чжань недоуменно смотрел, как волнующийся в руках сизый голубь пытался вырваться на мнимую свободу. Его же личное божество был доволен, как будто принес что-то ценное, что непременно должно понравиться. — Зачем ты его поймал? Разве он нужен для ритуала? — Я много ел мяса, — ответил Ибо. — Значит, тоже должен позаботиться о продуктах. Я могу тебе поймать ещё с десяток, хочешь? С раскрасневшимся лицом и горящими глазами он был притягательным и каким-то… родным? Сяо Чжань посмеялся, и сказал, что давай лучше отпустим птицу. Жалко, да и вся кухня будет в перьях. И лучше купим свежее мясо на ночном рынке. Ибо согласился, но позже спросил, как он относится к змеям. У змей же нет перьев, а мясо очень полезное. Сяо Чжань, сдерживая улыбку, ответил, что может быть когда-нибудь позже — только потому, что хотел снова увидеть в темных глазах довольные искры. Следующие дни Ибо был с ним. С любопытством ребенка следил за быстро меняющимися картинками на ноутбуке, когда за ним сидел Сяо Чжань. Запоминал играючи, мимоходом. Новое впитывал быстрее, чем в жаркий день пьют воду растения. Хмурился, когда листал новости по телефону. Но по-настоящему его заинтересовал Доуин. — Сердечки нажимают, когда короткое видео зрителям понравилось, — терпеливо объяснял Сяо Чжань. — И сердечек больше у тех, кто очень известен. Например, у спортсмена или популярного артиста. — Когда люди смотрят эти видео, что они чувствуют? — Разное. Кто-то смотрит, чтобы убить время. Кто-то, чтобы поднять настроение. Кому-то нравится определенный человек, и на него смотрят, потому что любят. — Любят, — Ибо зацепился за это слово. — Любовь тоже питает. Если ее много. Сяо Чжань потупил взгляд. Хватило бы этому божеству его привязанности и влечения, его преданности, если бы он мог любить Ибо? Чтобы всем сердцем. Чтобы любви было так много, что необходимость засыпать на вечность отвалилась бы навсегда. И они были вдвоем столько, сколько даст судьба. Нет же, навряд ли. Так не бывает. Какой же любовь должна быть силой, чтобы быть сильнее самой жизни? Сама же жизнь Сяо Чжаня все заметнее из него убегала. Круги под глазами и постоянная усталость стали постоянными спутниками. Вскоре к ним добавились бессонница, озноб и сильный кашель. Последний так замучил Сяо Чжаня, что даже не пришлось объяснять шеф-редактору «Day Day up» почему на этих съемках его не будет. Достаточно было сделать один звонок, чтобы та, услышав его громкий хриплый кашель, посоветовала врача. Цзэси же настаивал, чтобы он вернулся в Пекин. «Да ты в жизни так не кашлял! Не твой это климат. Хорош уже гнать, я соскучился», — писал друг каждый день, чем сильно раздражал. Поделиться настоящей причиной своего кашля было невозможно, а врать близким Сяо Чжань не любил. Ибо мрачнел и сверлил его взглядом каждый раз, когда он заходился кашлем. А однажды принес мешочек странной смеси и каждый день готовил Сяо Чжаню горькое варево из одному ему известных компонентов. С боем настаивал, чтобы он выпивал все до капли. Приходилось сдерживать тошноту и пить, осознав простую истину — он доверял. Доверял Ибо безоговорочно, как доверяют дети родителям. И как бы ни старался Сяо Чжань быть здравомыслящим, он не хотел, чтобы тот покинул его, уснув своим особенным сном. Через какое-то время снадобье стало помогать — заглушило кашель и придало силы. Сам же Ибо на глазах потускнел, перестал улыбаться. Розовые щеки впали, и теперь того нельзя было отличить от светлой стены. Когда Ибо перестал есть, Сяо Чжань запаниковал. — Ты перестал мной питаться, да? — спросил он. У Ибо задрожали руки, когда тот поднял чашку с водой. — Перестал, чтобы тебя не убить, — жестко сказал Ибо. — Мне приходится сдерживать свою демоническую сущность, чтобы она не вырвалась на свободу. На это уходит много сил, поэтому я и выгляжу так паршиво. Курьеры доставляли коробки одну за другой. Оставалось отыскать всего один ингредиент — нефритовый лотос. По началу Сяо Чжань решил, что это выполненный из камня цветок, так как современная наука не знала растения с таким названием. Но Ибо помотал головой, сказал, что нефритовый лотос всегда рос в заводях и озерах и отличался от других иссиня-белым цветом. Говорил, что сам его найдет. Но проходили дни, а Ибо приходил без нефритового лотоса. Сяо Чжань даже списался с пекинским профессором ботаники, но тот подтвердил его опасения — этот представитель семейства лотосовых ещё сотню лет назад встречавшийся, был слишком чувствителен к любым загрязнениям воды. Нефритовый лотос навсегда исчез с лица земли, как только люди решили прибрать к рукам реку Сян. Очередная роковая ошибка жителей реки, подумал он, безрадостно усмехнувшись. — Может быть нефритовый лотос можно чем-то заменить? — спросил он у Ибо. — Или попробовать совершить обряд без него. Тот в ответ покачал головой и так сильно ударил кулаком по стене, что, казалось, дом покачнулся. — Можно что-нибудь придумать… — начал Сяо Чжань, но Ибо не стал его слушать. Он молча, опустив голову, собрался, уходя прочь из дома. Той ночью началась гроза. Молнии сверкали до самого утра вместо солнца, а дождь был готов накрыть собой целый город. Ибо пропал. «Из-за сильнейшего ливня в Чаншу пришло самое мощное наводнение с начала текущего года. На многих других улицах было ограничено движение транспорта», — говорил репортер, за спиной которого были темные реки центральных улиц города. Сяо Чжань, досмотрев короткий выпуск новостей, откинул телефон в сторону. Ибо, это может быть Ибо, думал он. Сорвался, так как перестал питаться им. Ибо не появился и на второй день, а погода все портилась. Пронзительный ветер сотрясал весь дом, а сильный дождь, не собираясь отступать, то глухо стучал по крыше дома, то барабанил по окнам. На следующее утро Сяо Чжань проснулся от коротких стонов. Широко открыв глаза, он смотрел на густую, плотную тьму, точно такую же, какую он видел тогда, на берегу реки. Привычный ужас застрял где-то в горле, а сознание затопили тревога и паника. Ибо лежал без сознания, а вокруг него, как и на берегу реки, исходила густая, плотная тьма, похожая на черное облако. Стоило только к нему приблизиться, как чернота засверкала яркими искрами, которые, потрескивая, рассыпались во все стороны. Сяо Чжань бесполезно ходил кругами по комнате до позднего вечера, кусая губы и не зная, что предпринять. С каждым часом Ибо было все хуже. Бледные щеки впали, резче обозначились скулы, нос заострился, губы высохли и потрескались. И чем хуже выглядел Ибо, тем больше тьма заполняла комнату. Что произойдет, когда тьмы будет больше, думал он, смотря, как та уже окутывает его ноги. Сяо Чжаню очень нужен был совет. Совет тех, кто знает куда больше, чем он сам. Он вышел из дома, накинув на голову капюшон толстовки, и спустился к реке. Дождь тихо накрапывал по размытой водой тропинке, и он несколько раз поскальзывался, цепляясь руками за траву. — Духи реки Сян, — крикнул он в речную темноту. — Я прошу вашей помощи! Все звуки враз стихли, как перед бурей. И вдруг река забурлила водоворотами, а из самого большого показалась огромная зеленая змея с головой женщины. Её глаза, прикрытые белой пленкой, гневно смотрели на него. Было так страшно, что хотелось развернуться и бежать прочь. А лучше взять билет до ближайшего рейса в Пекин и никогда сюда не возвращаться. — Как жаль, что у тебя есть защита, — сказала она. — С удовольствием утащила бы тебя на дно. Зачем ты пришел? — Тьма Ибо становится больше. Ему нужен я, но он без сознания, — сказал Сяо Чжань, поборов оцепенение. — Он должен был тебя сожрать! После сойти с ума от горя и крушить вас, людишек, за все, что вы с нами и рекой натворили! Но ты сам во всем виноват. Саааамм, — шипела змея. — Ты сам загадал желание, глупое желание. Знаешь ли ты, глупец, что родственная душа для божества нашего порядка — это та, живя с которой, он становится человеком. Твоя душа именно такая. Чем больше он живет с тобой, тем сложнее получить питание. Ему надо много. Больше, чем всем нам! — Если я сам захочу дать ему свою энергию, то как мне это сделать? — Сам стань полным сосудом. Коснись его, и твоя Ци, как вода будет утекать из тебя в него. Можешь дать ему только часть, а можешь отдать всю, иначе он сам заберет весь город. Змея ещё что-то шипела на своем, извивалась всем телом, а Сяо Чжань рванул обратно. Стать сосудом, билось храмовым колоколом в голове. Когда он вошел, тьма уже клубилась под потолком, заполняя все пространство. Ибо лежал по полу. Его тело мелко подрагивало, а глаза были закрыты. Сяо Чжань сел перед ним на колени. Тьма, словно зная о его намерениях, больше угрожающе не сверкала, а отползла в сторону и притаилась. Сяо Чжань коснулся рукой головы Ибо, закрыл глаза, пытаясь отыскать в себе ту самую Ци. Ничего не происходило. Пробовал снова сосредоточиться так, как делал это во время медитаций. Ничего, пусто. Тьма что-то забулькала, он испуганно посмотрел на нее, затем снова на Ибо. Даже таким осунувшимся тот был невозможным в своей красоте. Сяо Чжань дрожащими пальцами прошелся по бледному лицу, огладил волосы, выдохнул, понимания, что сейчас взорвется от свербящего изнутри чувства. Чувство росло и увеличивалось до тех пор, пока не стало вырываться наружу. Та самая Ци, с восторгом думал Сяо Чжань, прижимая раскрытую ладонь к голове Ибо. А потом он нырнул. Не в воду, а в картинки и голоса, которые мелькали перед глазами так быстро, что трудно было разобрать, что он видит. Ещё мгновение, и изображение стало четче и последовательнее, а голоса громче и яснее. Будто ему кто-то пересказывал историю, написанную в старой книге. Сяо Чжань увидел совсем молодого парня в светлых одеждах, с задиристой челкой и с высоким хвостом из длинных волос. Парня звали Ван Ибо, он широко и искренне всем улыбался, никому не отказывал в помощи и все у него спорилось. На него засматривались молодые девушки, с него брали пример младшие. Однажды в деревню, в которой он жил с рождения, приехал важный чиновник. Староста деревни поздно заметил, что тот не важный господин, а генерал демонов. Но демон уже увидел Ван Ибо, придя в восторг — именно такого слугу он и искал. — Пойдем со мной. Если ты вступишь в мое войско, твою деревню не тронут, — сказал демон молодому парню. — Подумай и дай ответ. Ван Ибо, посоветовавшись со старостой, ответил: — Я хочу жить человеком и остаться человеком. Мы сможем защитить нашу деревню от твоего войска. Так и случилось. Демоны напали на деревню, но жители были готовы к их атаке и защитили свои дома амулетами. А Ван Ибо тайно прокрался в лагерь к демонам и убил генерала. — Раз так, — прохрипел генерал, умирая. — Ты будешь проклят. Ты никогда не сможешь умереть и тебя вечно будет мучить голод. Так Ван Ибо стал бессмертным. Теперь в нем жили две сущности — демоническая и человеческая. Демоническая его часть постоянно жаждала энергии, получая ее только из разрушений. Ван Ибо поднимал ураганы, устраивал грозы и бури, чем вредил людям. Он всем человеческим сердцем ненавидел себя, но ничего не мог поделать — скрытые темные силы все делали за него. Но однажды древний лесной дух рассказал ему, что любое божество может стать человеком, если встретит особенную, свою душу и будет долго жить с ней бок о бок. Ван Ибо долго искал такую душу, пока однажды не наткнулся на отшельника. Тот жил в соломенной хижине, ловил рыбу и понимал язык животных. Было темно, и Ван Ибо смог притвориться обычным путником, нуждающимся в ночлеге. Отшельник был добр и пустил демона в свое скромное жилище. А на утро Ван Ибо нельзя было отличить от человека. Хотелось смеяться, кататься, как ребенок, в траве, любить и жить, подставляя лицо горячим лучам солнца. Так он нашел свою родственную душу, но радовался недолго. Чем больше он жил с отшельником, тем больше становился человеком, но и тогда жажда не покинула его. А будучи человеком, он не мог получать достаточно сил из стихии, питаясь только человеческой Ци отшельника. Отшельник, узнав об этом, простил демона, так как полюбил его. Вскоре тот умер, а Ван Ибо ещё долго носил траур. Человеком он так и не стал. Слишком мало времени у него было. Слишком много человеческой Ци ему требовалось. Через много лет душа отшельника переродилась в другом человеке. Ван Ибо нашел его и опять попытался стать самим собой. В этот раз он контролировал себя, стараясь не губить человека, но ничего не вышло. Человек заболел и вскоре умер, а Ван Ибо думал, что сойдет с ума от горя. Прошло ещё столетие, и на глаза ему попался древний свиток о ритуале вечного сна, который действует для всех божественных сущностей: демон заснет вечным сном, если ритуал совершит его родственная душа, отпуская того на свободу… Сяо Чжань не смог досмотреть историю до конца. Его накрыло отчаяние, которое как вода обволакивало тело, рвалось в груди, давило на сердце, морозно сжимая его. Застревало горьким комком в горле, чтобы потом выплеснуться потоком слез. — Как же так... — повторял он, касаясь мягких темных волос. — Как же так… Я же, получается, когда-то сам тебя усыпил. Сам с тобой простился, чтобы ты больше не был тем, кем не являешься. Теперь ты будешь терзать себя снова. — Эй, дождь — это моя стихия, ты чего вообще? — Ибо сидел на полу, подперев руками голову, и смотрел на него. — Вижу, ты решил поделиться со мной сам. Это все уже с нами было, знаешь? Сяо Чжань проморгался и быстро стер с щёк мокрые полосы. Кивнул. — Значит, это я тебя… усыпил? — Ты, кто же ещё, — улыбнулся Ибо, и на сердце разлилось теплое молоко. — Чем очень разозлил водных духов. Раньше люди боялись селиться около реки, опасались меня. Духи очень долго ждали нужного момента, чтобы меня вернуть. И тут ты со своим желанием дал им силы. Кольцо даже мое отыскали, монахов надоумили гробницу тронуть. Целое дело провернули. Ты его взял, фамилию мою произнес, а меня сразу в голову шарахнуло. Хорошо, что я тебя не убил. Без энергии вечность же лежал, а когда проснулся, совсем человеком не был. — И что мы будем делать? — задал вопрос Сяо Чжань скорее в воздух. — Ты мне Ци сам отдал, значит мне надолго хватит, и я не буду пока тобой питаться. Буду искать нефритовый лотос. Нельзя его ничем заменить, — тихо ответил Ибо. С этого дня они стали засыпать вместе. Да, Ибо тоже спал или так здорово притворялся. А ещё стал любить закидывать на Сяо Чжаня ногу — так удобнее. Сопеть в ухо, переползая на его подушку — здесь мягче. Всякий раз, когда по определенной причине Сяо Чжань спал на животе, Ибо задирал майку, чтобы проверить защитные амулеты, и водил пальцами по спине, «случайно» спускаясь ниже. Ибо все так же уходил на целый день искать следы такого нужного цветка, и у Сяо Чжаня было много времени, чтобы все обдумать. Он понимал, что стоит раз ему уступить или дать знак, что не против, то его тут же раскатают по кровати, раскрывая и заполняя. Но картинки с историей Ибо все ещё стояли перед глазами. Они когда-то уже любили друг друга. Каждый раз недолго, но сильно, так как оба знали, чем все закончится. Если он каждый раз умирал, то Ибо жил с этим дальше. Так себе жил. Вечерами они много говорили. Ибо рассказывал ему о старых временах, о легендах, которых он слышал, о существах, которых ему довелось встретить. Сяо Чжань ему рассказывал о детстве, о работе актером, о том, что хочет стать ведущим шоу. Последнее так заинтересовало Ибо, что несколько вечеров они провели за просмотром последних выпусков «Day day up». Если ему так интересно, то предложу пойти со мной, подумал Сяо Чжань. Хотелось отвлечь от постоянных поисков и тягостных после них мыслей — Если я не буду тебе мешать, — засомневался Ибо. — Только в качестве конкурента, — ответил усмешкой Сяо Чжань, хоть это не было шуткой. Может быть всему виной было то, что Ибо был наполовину божеством, а может быть его человеческая сущность обладала многими талантами, потому что тому, казалось, было подвластно все. Схватывая на лету, Ибо с легкостью принимал правила этого мира, подстраивая их под себя. Сяо Чжань с удивлением обнаружил, что тот сумел получить удостоверение личности, не обращаясь к нему за помощью. Способ получения он уточнять не стал — Ибо умел убеждать людей, но галочка в его личном блокноте «Таланты Ибо» вышла очень жирной. Не прошла и неделя, а тот уже изучал интернет, набрав в поиске «как получить права на вождение мотоцикла». Ещё Ибо любил смотреть модные танцевальные видео. Он легко раскладывал танец на элементы, точно сам был хореографом, а потом повторять их в точности, как делали это танцоры. Поэтому, когда Сяо Чжань сказал об Ибо-конкуренте, то не шутил. Но когда шеф-редактор услышала, что придет он на съемки не один, то воспротивилась: — В этот раз будет много гостей, а вы сами знаете, как неудобно работать, когда много посторонних, — сказала она. — Ван Ибо — воспитанный молодой человек. Я не думаю, что он создаст проблемы, — настаивал Сяо Чжань. Пришлось подпустить в голос мягкости, чтобы слова звучали убедительнее. — Ладно, уговорил, — со вздохом ответила она. — Пойду на уступки, потому что мы действительно заинтересованы в вашем присутствии. На съемочной площадке Ибо действительно первое время вел себя скромно. Если задавал вопросы, то старался это делать, когда никто на них не обращал внимание. Больше смотрел, но Сяо Чжань знал — это лишь иллюзия: Ибо поглощал новую информацию со скоростью игрового процессора. Режиссер заметил Ибо, когда попросил Сяо Чжаня и других гостей поучаствовать в постановке традиционного танцами с мечами. — Вы хорошо сложены и будете отлично смотреться на сцене, — сказал он. Ибо, поймав его молчаливое «да», согласился. Танец был сложный, и им пришлось остаться репетировать до позднего вечера, потому что Ибо не хотел уходить, пока их движения не станут идеальными. После того, как гости шоу разошлись, они валялись на полу от усталости. Вернее, валялся Сяо Чжань, а Ибо составлял ему компанию, смешил и говорил, что Чжань-гэ был самым красивым. Такими их и застал Ван Хань, старший среди ведущих шоу. — Вы органично смотритесь вместе, — сказал он, окинув обоих внимательным взглядом. — Не хотите попробовать вдвоем? Я наблюдал за вами целый день и хочу предложить этот вариант нашему руководству. — Как пара ведущих? С Ибо? — переспросил Сяо Чжань, неуверенный в том, что понял Ван Ханя верно. — С Ибо. Сделаем вас дуэтом в ближайших выпусках. Вы оба отлично двигаетесь и хороши с любого ракурса. Если все пойдет хорошо, то можно будет рассчитывать на постоянное членство в нашей команде братьев «Day Day Up». — Если только, Ибо будет не против, — ответил Сяо Чжань. Ибо ожидаемо был только «за». Все последующие дни проходили так же. Они вместе репетировали злосчастный танец, к которому Сяо Чжань уже проникся ненавистью. Не из-за сложности, а потому что находиться рядом с Ибо, одетым в традиционный костюм, было экстремально. Он не мог сосредоточиться ни на чем, неизбежно зависая на движениях Ибо. Тот не танцевал — парил так, как если бы стал ветром. Его пластика была идеальной в своей естественности, и можно было подумать, что он обучался этому искусству с самого детства. Дух захватывало и у Сяо Чжаня, и у всех присутствующих. — Это какая-то школа балета? — спросил у Ибо один из участников после репетиции. Ибо улыбнулся, покачал головой и отвел глаза. — Не буду же я говорить, что годами оттачивал движения, наблюдая за животными, — сказал со смешком он Сяо Чжаню позже. — Да, действительно, не стоит, — подтвердил, улыбаясь, он. Съемки выпусков прошли небезупречно, так как вытянуть лишнее слово из Ибо оказалось проблемой для всех, кто с ним работал. Зато, когда дело касалось перформансов, в которых тот принимал участие, то все было отлично. Сяо Чжань и не понял, когда все изменилось: когда Ибо стали узнавать на улицах или когда появились десятки сообществ в Вейбо, посвященных одному или им двоим. С каждым днем он чувствовал себя лучше и был полон сил, а Ибо светился энергией, рассматривал предложения для участия в других проектах и уже не пытался найти нефритовый цветок. — Это же любовь твоих фанатов, да? — спросил Сяо Чжань после того, как они с трудом протиснулись сквозь толчею ожидающих у здания студии и спрятались в гримерке. — Их любви тебе стало достаточно? Ритуал вечного сна больше не нужен? — Мы не знаем, что будет дальше, — Ибо говорил серьезно, явно о чем-то волнуясь, — но пока мне достаточно. Нам достаточно. Некоторые фанаты догадываются… что мы любим друг друга. Они любят не только нас, но и нашу любовь. У меня никогда раньше не было столько жизненной энергии. И я боюсь… боюсь это все спугнуть. — То есть как только нас перестанут любить… — начал было Сяо Чжань. — Не перестанут, — Ибо сверкнул глазами, напоминая, кто он есть на самом деле. — Мы сделаем так, что нас будут любить так много человек, что мне больше не придется… творить то, что я творил. И я стану человеком, и ты проживешь свою жизнь так, как должен. — Рядом с тобой? — Рядом со мной.