All eyes on you

Ви смотрит то на пушку, то на Джонни, то на прó‎клятый город. На таблетки не смотрит: насмотрелся уже. Думает, что насмотрелся, но всё равно сжимает в изуродованной смартлинком ладони две капсулы, прежде чем бросить в карман. Впервые ни одна из них не кажется выходом. Если уж на то пошло, ничего им не выглядит. Для верности Ви выкладывает рядом с пистолетом Виктора «Угасание ночи», забытое когда-то у Мисти. Это не помогает – только напоминает о длине пройденного пути. Джонни хмыкает, но молчит – и впервые Ви об этом жалеет. Уж лучше бы Сильверхенд говорил: одному в тишине неуютно и непривычно. Одному в тишине... Нормально же было? Ви думает, что просто отвык. Ви крутит в пальцах «Малориан» и чувствует, какой привычной стала его тяжесть всего за несколько дней. – Отличный выбор, если ты решил в память о себе испачкать всю крышу, – Джонни подаёт голос, и за мрачностью шутки отчётливо проступает испуг. Понятен даже – не слышен – его чувствуют оба, но только Ви хватает сил отложить пистолет. Три пушки на грязном ящике, таблетки в кармане, так много выходов, и ни один из них всё ещё не кажется верным. – Сегодня за нас кто-то снова умрёт. – Ви давит нервную лыбу, через силу встаёт, чтобы прогуляться. Чувствует себя запертым, будто в клетке, но меряет неровными шагами отведённые ему щедрым городом дюжину метров. Задерживается у края, смотрит вниз – слишком долго, пожалуй. Джонни молчит. Джонни – Ви – хорошо знает, что им обоим очень, по-звериному, хочется жить. Они смотрят на чёртов город и вызывают меню телефона. Нужно позвонить многим – и Сильверхенд врёт, когда говорит, что ему не с кем прощаться. Ви отправляет вызов за вызовом, обменивается словами – плохо помнит, какими. Снова бросает взгляд на грязно-белеющий ящик, думает, что обзавёлся большим багажом. Понимает, что ценил – был влюблён – слишком во многих. По глупости, тайно – в Джеки. Безнадёжно – в Джуди за её искренние мечты. Переломанную и пережёванную всё тем же городом, сейчас, далеко от него, такую счастливую. В Панам, готовую пожертвовать остатком семьи ради того, чему никто из них имени до сих пор не придумал. В Кэрри, в его наивную жажду свободы, в то, как проблемы ненадолго рядом с ним отпускали – или это отголоски того, что давил в себе Джонни? В Бестию, всего на один вечер, и это – однозначно чувства, рождённые Сильверхендом. Совсем немного – в Такэмуру, ещё по чуть-чуть в разных людей. В количестве связей они и до слияния были похожи. – Цеплялся, за кого придётся, – Джонни озвучивает слишком очевидную мысль, и Ви улыбается в ответ. – За того, кто покажется близким или погладит. За того, кто покажется достаточно сильным. – Немного подумав, добавляет убийственное. – Харизматичным. – Давай только обойдёмся без признаний в любви. Хриплый смех двухголосым карканьем вымерших птиц летит по Найт-Сити. То, что случилось между ними – куда больше, чем просто влюблённость. Больше, чем любовь – если бы кто-то из них знал значение этого слова. Глубже, сложнее и ближе, чем способность осмыслить – хоть одного, хоть сразу обоих. – Обойдёмся. – Ви касается пальцами призрачных – и одновременно своих – губ, думает, где ещё мог так ошибиться, чтобы оказаться в ситуации без единого выхода. Тяжело опускается на стул – пластик устало скрипит – и снова молчит. Сомневается, не может решить. На пушки больше не смотрит – только на город – и впадает в тупое, безопасное забытьё. Просыпается, когда Джонни опять говорит. Он предлагает самоубийственный (не) одиночный поход, штурм Арасаки своими силами – вполне в духе Сильверхенда двадцатых. Идея кажется безумной – но вдруг становится единственно верной. Не угрожает никому из – плевать на прочие чувства – друзей. – Ты, я и Арасака-тауэр. Звучит как... – ...свидание. – Ви нервно смеётся, мысленно подсчитывает арсенал и прикидывает, как далеко пошлёт его Вик с просьбой проверить остальные импланты. – Одно условие: я всё-таки внесу правки в твой «план». Джонни доволен, он тянет руку, и романтическую чушь выдувает из головы порывом горячего воздуха из вовремя заработавшей за спиной вентиляции. Остаётся только цель и забытое, но не исчезнувшее желание: стать, чёрт побери, настоящей легендой. И если для этого нужно опять брать Арасаку, Ви – Джонни – думает, что её снова возьмёт. *** И всё-таки конец оказывается хуже, чем можно было представить. Ви снова глядит в чёрную бездну, но уже знает, каким будет выход. Впервые сам, один, смотрит на Джонни – и горько ухмыляется. Совершенно с Сильверхендом синхронно. То, что случилось с каждым из них, между ними – куда больше, чем всё, что было возможно, и слишком ценно, чтобы озвучить. Не в присутствии Альт так уж точно. То, что случится с каждым из них, кажется обещанием надежды, пусть хотя бы и призрачной. И, сидя на краю колодца, Ви больше не сомневается. Только почти отчаянно, перед самым погружением спрашивает: – Ты же вернёшься? – Вернусь.