Холодный огонь или горячий лед?

       — Тебе никогда не казалось, что глаза бога у нас как-то распределены не верно? Ты так холоден, а я… — ухмыляясь и приканчивая известный лишь Дилюку какой по счету стакан алкоголя, бархатным голосом напевает Кэйа. — Думаю, из нас двоих пиро подошел бы скорее мне. — и он звонко ставит стакан на стойку.        — Слушай, что тебе сейчас-то нужно? — не то чтобы со злостью, но с некоторой подозрительностью и готовностью к тому, что на этот раз может выкинуть этот неугомонный и пылкий парень, спрашивает Дилюк, спокойно натирая стакан.        Должно быть, не каждый прохожий смог бы заметить, что капитан Альберих пьян: его глаза не были замыленными, а взгляд оставался чистым, загадочным и блестящим. Его речь оставалась связной и даже имела смысл и не абы какой. Возможно, в пьяном состоянии его просто тянуло побольше философствовать, но он и без этого хорошо справляется. Дилюк не раз рассуждал и пытался понять, для чего Кэйа выпивает, если ничего особо не меняется? Он остается все таким же, разве что печень портит. Или все же ему не понять?        — О-о... Ну раз ты спрашиваешь, — он натянул на себя еще большее лисье выражение лица и придвинулся поближе к барной стойке, давая больше обзора на незакрытую грудь. — Мм… Хочу, чтобы ты проявил свою так называемую пиро сущность.        — Хмпф… «Пиро сущность»? Что ты под этим подразумеваешь? — Дилюк не был глупым или наивным, он понимал, к чему Кэйа клонит, ведь подобное он слышит от него не первый раз. Но он точно был заинтересован в том, что же на этот раз скажет этот интриган. К примеру, однажды он заявил, что хочет поменяться одеждой, ведь перчатки Дилюка выглядят теплыми, а его черный сюртук таким уютным, будто бы халатик. А сейчас вот решил глазом бога махнуться. Неужели ему холодно? Изнутри? Виноват ли в этом крио глаз бога? И поэтому Кэйа ищет различные способы согреться? А что если для этого и использует алкоголь, чтобы согреться где-то там внутри? Подобные вопросы занимали голову Рагнвиндра. Вы ведь не думали, что он и вправду настолько холоден к Кэйе? Будто бы тот ему безразличен? И ведь это не так.        — Хочу быть… как та льдинка на архипелаге… что ты растопил. Или как лед на дне стакана, — он поднимает свой стакан на уровне глаз и рассматривает оставшиеся льдинки в нем. — что тает в алкоголе, который ты наливаешь… — он говорит медленно, с расстановками, будто пытается мелкими шажками что-то нащупать в сердце Дилюка. И каждый его шаг тает на горячем сердце Дилюка, оставляя отметины, видимые только красноволосому.        — Так что же ты хочешь? — Дилюк не был холоден, ему не было все равно. Он явно вошел во вкус. Он оставляет стакан и кладет руку на стойку, будто готовится к дальнейшим действиям.        — Дилюк, ты как малый ребенок, разве ты не понимаешь, что я хоч…        — Почувствовать мой жар на себе? — этот молодой человек будто решил попытаться перенять звание интригана на себя. — Холодно тебе, значит? А так? — он проводит пальцами по открытым участкам кожи на руке. По руке пробежались мурашки. — Что насчет этого? — затем поцеловал их, не забывая наблюдать за сменяющимся выражением лица Кэйи. А теперь мурашки добежали и до головы, прихватив с собой для смуглых щек мужчины румянец. Интересное сочетание.        Слабовато. Он провел костяшкой указательного пальца вверх по открытой груди своего пьяного собеседника и ухватился за застежку на воротнике — она будто для этого и была создана и ждала своего момента — словно за кольцо-стартер на бензопиле, и стоит потянуть, как его носитель мигом заведется. Поэтому Дилюк так и поступил: притянул за застежку лицо Кэйи к своему и, не давая опомниться, прильнул к приоткрытым от удивления губам Альбериха. Вкус алкоголя. Дилюк его не любит, но на губах Кэйи он будто стал ужасно вкусным. Дилюк мял его губы так, точно через поцелуй старался передать весь накопленный жар. Будто пытался переиграть жар от выпивки. Быть горячее и согреть… нет, растопить мужчину.        — Теперь ты не думаешь, что пиро глаз бога мне не подходит? — дабы убедить Кэйю в своем ответе, он приблизился к его уху, едва дотрагиваясь до него, но обжигая дыханием. — Может ты и горяч, но я-то горячее, не правда ли?..