Дверь, захлопнувшаяся...навсегда?

      Гарри разбудил звук захлопнувшейся двери. Он вздрогнул, открывая глаза, и казалось, что гул еще долго наводил «порядок» в его голове. Драко ушел. Из кабинета, где предпочел провести ночь после их ссоры. Какой по счету за… сколько уже живут вместе? Почти два месяца? И за это время с каждым днем Гарри все серьезнее задумывался о том, что они поторопились. Видимо, «добрая» Панси Паркинсон с насмешливым «ну я не удивлена, вы же так долго знакомы…» была права. Она гораздо ближе и лучше знала Драко — потому, наверное, так сочувственно смотрела на их сцепленные руки. Гарри помнил, как не хотел отпускать ладонь Драко ни на секунду, когда на одной из встреч с друзьями они объявили, что собираются жить вместе. Рон застыл с выпученными глазами, за что получил пинок по голени от Гермионы, которая посмотрела так, словно ставила их психическое здоровье под сомнение. Блейз пожал плечами и, спохватившись, что, видимо, может обидеть отсутствием энтузиазма, бодро предложил всем выпить за хорошую новость. Гарри, буквально заставив себя выбраться из кровати, невесело усмехнулся: не очень-то «хорошим» обернулась эта самая новость. Кухня, кофе… И такое ощущение, что даже солнечный свет покинул дом вслед за Драко. Гарри и сам бы сейчас с удовольствием куда-нибудь ушел, но последствия неизвестного заклинания, прилетевшего во время поимки преступников, обернулись жуткой слабостью и запретом на использование магии минимум на пару дней. У него вчера даже простейшее «Акцио», и то не вышло! Драко, примчавшийся в Мунго, был белее снега, и если бы не Робардс, лично доставлявший своих авроров по домам при помощи специальных целительских порталов, наверное, довел бы до ума то, что начали размахивающие палочками придурки. Гарри это видел по тому, как были сжаты зубы Драко, как сменился цвет его глаз с нежно-дымчатого на темный грозовой — первый признак, что Малфой изо всех сил сдерживается, чтобы не испепелить все как минимум в радиусе видимости. А что Гарри мог сделать? Он аврор, это работа! Если бы вчера Драко стал с ним разговаривать, наверняка напомнил бы, что руководитель отделения должен раздавать команды, а не за нарушителями закона бегать. Поэтому, наверное, Драко так радовался его повышению, которое ему самому как ножом по горлу. Ну не его это дело — зад просиживать! Гарри воспринял новую должность в качестве большей возможности делать все по-своему, усадил за соседний стол заместителя и принялся с удвоенным усердием размахивать палочкой — получите и распишитесь! Правда, с документами все равно приходилось сидеть, в том числе и дома и по выходным, еще больше раздражая Драко, но… Еще одно из миллиона «но»… Вот если бы кто-то сказал заранее, что совместная жизнь окажется столь непростой — да ладно, придется признать, что все говорили — согласился бы он отложить поиск дома и переезд на время «узнать друг друга получше»? Гарри был очень в этом не уверен. Они с Драко что, мало знакомы? Да Гарри сейчас с трудом припоминает время, когда в его жизни еще не появился этот… ну вот как его назвать… невыносимый? Да Гарри, скорее, без него невыносимо: будто воздух в пространстве заканчивается! Вредный? Но если его нет рядом, все полезное становится таковым! Противный? Нет, противна сама мысль, что на месте Драко появится кто-то другой. Тишина в гостиной казалась такой гнетущей и вязкой, что Гарри включил старый маггловский радиоприемник на батарейках. Драко обычно предпочитал один из каналов колдорадио со спокойными композициями, которые тихонько звучали, пока он работал дома. Еще один момент, в котором они не совпадают от слова «совсем». Энергичная музыка подействовала, как «Агуаменти» — можно бы, конечно, устроить домашнюю мини-тренировку, но слабость не позволит. Наверное, хорошо, что Драко этого не видит: вчера, когда Гарри с Робардсом оказались дома, и глава авроров попрощался, не забыв напомнить о визите к целителю, Драко не появился внизу. Хотя Гарри точно знал, что тот вернулся раньше на несколько минут. Не совсем понятно, против чего Драко протестовал в этот раз, но на столике появились тарелки с ужином, а когда Гарри попытался подняться по лестнице, магический вихрь вдруг поднял его над ступеньками, донес до спальни и швырнул на кровать, заставив «наслаждаться» дверным хлопком. Вроде бы Драко о нем позаботился… в собственном стиле, конечно. Но сам так и не пришел. И было очень обидно. Первая ночь, проведенная раздельно — конечно, не считая ночных дежурств Гарри и двух кратких рабочих поездок Драко. На этот раз все было по-другому. Гарри вроде бы засыпал, но когда по привычке тянулся на другую сторону кровати и не натыкался при этом на Драко, все сразу вспоминалось, и от и без того некрепкого сна не оставалось ничего. Вот как он там сейчас? Конечно, в гостевой спальне имеется удобная кровать, по крайней мере, ни Рон с Гермионой, ни Блейз с Панси ни разу на нее не пожаловались, но ведь это… неправильно? Гарри отбросил мысль пойти и как ни в чем не бывало улечься рядом, схватить Драко в охапку и не позволить выбраться, несмотря на то, что он наверняка начнет пинаться. Не стоило. В чем провинился на этот раз? И не слишком ли часто он оказывается виноват? По сравнению с Драко, который почему-то всегда прав?! Только эта мысль и заставила остаться и всю ночь ворочаться в одиночестве. Гарри оглядел гостиную в поисках каталогов магазинов: свадьба Рона и Гермионы совсем скоро, и неплохо бы выбрать подарок. Где же эти яркие островки на бежевом фоне мебели? Точно же оставлял здесь позавчера, хотел посмотреть перед уходом на работу. Ну, конечно! Гарри еле удержался, чтобы не фыркнуть, подобно недовольному Живоглоту: Драко унес в кабинет, печатная продукция должна храниться там! И всем вещам надлежит находиться на своих местах! И без того не самое радостное настроение Гарри совсем испортилось, и гостиную он осматривал уже с раздражением. Ни одной вещи Драко! Ничего, имеющего отношение к нему как к личности! Документы лежат в ящиках стола, вещи — в шкафу, чай в гостиной — только на специальном столике, и не дай Мерлин поставить кружку куда-нибудь еще! И никаких колдографий: им место в альбомах, альбомы же будут храниться в комоде. Гарри грустно усмехнулся, вспомнив нелепую ярко-оранжевую кружку Рона, которая путешествовала вслед за хозяином по всему небольшому домику, который они с Гермионой недавно купили. Друг периодически ее терял, а Гермиона, смеясь, выуживала из разных уголков дома или небольшого дворика: где пьет Рон чай, кофе или сок, там кружку и оставит. А у него дома нет особенной кружки — как-то понравилась одна в сувенирном магазине, так Драко ее безвкусицей обозвал. И напомнил, что у них посуда в едином стиле — еще бы, Драко же выбирал! За той кружкой Гарри все-таки вернулся спустя пару дней, исключительно из чувства протеста. Теперь она украшает его стол. В аврорате… Разыскивать каталоги желание пропало, тем более, Гарри вспомнил, что Драко предлагал открыть для молодоженов счет в мебельном магазине и положить туда приличную сумму. И ведь не поспоришь: мебели в маленьком домике будущей четы Уизли в самом деле не хватало. И что ему теперь делать?! Гарри попытался призвать из кухни апельсин, но не вышло. Вызвать камином Гермиону? У нее сегодня выходной. Но подруга наверняка начнет читать ему лекцию о трудностях совместной жизни. Можно подумать, он без нее не в курсе, что все оказалось совсем не так, как представлял?! Ну, почти все… Чертов Малфой!

***

Мерлин! После того, как лист пергамента, на котором были тщательно расписаны самые срочные дела, в третий раз упал со стола, Драко сдался, уронив голову на руки. Ничего не получается! Сегодня все казалось не таким, как всегда, даже его кабинет в личной лаборатории, прилично удаленной от общего зала. Почему слишком шумно? Хотя зельевары, еще с утра заметившие, что мистер Малфой не в духе, вели себя тише некуда — во избежание выговоров, на которые начальник был щедр. И вроде все нормально: заказы выполняются, его собственные разработки успешно продвигаются, финансовые документы в порядке, и нет особой необходимости сейчас здесь сидеть. Но домой не хочется… Все из-за Гарри! Опять вчера пришлось бросать дела и мчаться в Мунго, поминая на ходу предков просьбой о том, чтобы с этим… ненормальным — а как еще его называть, если так себя ведет?! — все было в порядке! Ну хотя бы относительно… И в очередной раз леденеть от мысли, что если с Гарри что-то случится… Он, Драко, просто не выживет. Не сможет. Не получится. Почему так всегда бывает: Гарри вляпывается в истории, попадая в Мунго едва ли не чаще, чем гоблины — в Гринготтс, а он его ждет и делает вид, что не особо волнуется? Потому что Малфои никогда не волнуются. И всегда делают вид… Драко не заметил, что нахмурился, вспомнив, как аппарировал в Мунго только для того, чтобы выяснить, что с Гарри ничего страшного в этот раз не произошло. И почувствовал себя крайне неловко, представив, как, должно быть, нелепо выглядел со стороны. Любовь, по мнению Драко, вообще крайне несуразное и бестолковое чувство. Это еще в школе понял, когда осознал, что его неведомо кем запущенное «Акцио» притягивает к Гарри так, что быть рядом становится едва ли не физической необходимостью. На последнем курсе он разваливался на куски от того, что Гарри — по имени он его и в мыслях-то называл через раз — в Хогвартсе не наблюдалось. А уж что с ним творилось, когда гриффиндорскую троицу притащили в мэнор… Драко встряхнул головой и потянулся к очередному свитку, для того, чтобы отогнать воспоминания. Но они не желали отпускать. Взять, к примеру, вчерашний вечер, когда он, поддавшись порыву и еще не придя в себя после тревоги за Гарри, зашвырнул того в спальню и не пришел сам. Выразил таким образом свое возмущение и нежелание сходить с ума каждый раз, когда Гарри отправляется на работу. Надеялся же, что с получением новой должности Гарри успокоится. Но нет! Да и понял ли Гарри посыл? Вряд ли… Упрямец наверняка уже обвинил его во всем, в чем можно и нельзя! Почему с любовью не получается так, как с зельеварением? Все точно выверено: если положишь столько-то того и столько-то этого, гарантированно получишь желаемый результат. Почему с чувствами не так? Драко со вздохом наколдовал «Темпус» — пора собираться. Но нет желания… На очередную ругань его не хватит: вчера эмоции просто захлестывали, а сегодня осталась лишь пустота, словно что-то неведомое забрало все силы. Надо аппарировать домой — высказать, наконец, Гарри все, что так старательно прячется внутри, и… снова хлопнуть дверью? Уйти навсегда? Об этом никогда раньше не думалось, и сейчас мысль о возможном разрыве с любовью всей жизни напугала Драко. Это же Гарри… Гарри, который был так смущен, когда они спустя почти год после суда, где он защитил их с мамой, столкнулись у Андромеды. Сестры помирились после заключения отца в Азкабан, и Драко по настоянию мамы иногда навещал тетю. А Гарри, как оказалось, часто посещал крестника. Они тогда оба глядели куда угодно, но не друг на друга, а Андромеда, наоборот, смотрела то на него, то на Гарри, пока вдруг почему-то не улыбнулась и не пригласила обоих к чаю… Драко тогда хотелось провалиться. Потому что казалось, что если Поттер взглянет на него внимательней, сразу же все поймет и начнет издеваться. Только Гарри изучал свои ботинки, отвечая на вопросы Андромеды крайне невпопад. Драко до сих пор так ни разу и не спросил его о том вечере: повода не находилось. Через неделю они снова встретились там же, и Андромеда, сославшись на срочные дела, попросила их посидеть до вечера с Тедди… Им впервые пришлось как-то разговаривать. И с ребенком, и друг с другом. А что сейчас? Это все еще Гарри, с дурацкими привычками тащить в дом всякую ерунду, нарушающую единство стиля, разбрасывать вещи, забираться с ногами на диваны, выпивать по три-четыре чашки кофе за раз, притягивать его ночью к себе, да почти затаскивать на себя, даже во сне не теряя собственнического чувства. А что теперь? Почему его любовь к Гарри такая всепоглощающая, затмевающая и заставляющая забыть все остальное? Что со всем этим делать? Что делать с ним и собой… таким? Драко не знает. Драко страшно. А если Гарри сам решит… дверью?

***

Гарри так и промаялся до вечера, не найдя себе занятия: пытался читать, но смысл прочитанного словно задался целью миновать его мозг, взялся было наводить порядок в ящиках, но так и не мог решить, что ему нужно, а что нет. Мысли о Драко не желали не то что оставлять в покое — даже уходить на второй план. И буквально все о нем напоминало, как ребенка, тыкало носом в тот факт, что даже в школе, особенно на шестом курсе, тот уже был ему… небезразличен? Да, наверное, это самое подходящее слово: Гарри никогда не удавалось спокойно реагировать на поведение Драко, и сейчас он прекрасно понимает, почему… Только какой в этом толк? Понимание не помогает. Они постоянно ругаются, не могут договориться, или же не разговаривают друг с другом. Единственное место, где нет разногласий — кровать, там все идеально. Но если бы можно было жить только в кровати… Почему Драко просто не может всегда и все делать так, как нужно ему, Гарри? Гермиона, которую он как-то спросил об этом во время ее попытки успокоить его после очередной ссоры с Драко, ответила, что так не бывает. Что, наверное, Драко тоже бы хотел, чтобы Гарри поступал только так, как ему нужно — он бы сам согласился? Гарри тогда вздохнул, и сейчас вздыхает. Потому что не знает, как поступить. И вздрагивает от звука открывающейся двери… Гарри, преодолевая слабость и противную дрожь в коленях, спустился по лестнице, не держась за перила — да, пошатывает немного, ну и пусть! Знакомое упрямство подняло голову где-то внутри, с любопытством осматриваясь и готовясь ринуться в бой. Драко… Вроде бы спокойный, и даже слишком — никаких эмоций на окаменевшем лице. Одно слово — Малфой! Но Гарри уже достаточно хорошо его знал, чтобы понимать, что это как раз и есть просто слово. Сам Драко неизмеримо шире установленных границ и правил, как бы ни старался это скрывать. От других — весьма успешно, но не от Гарри. Он умел его читать, ловя флюиды тревоги, беспокойства, сомнения, неуверенности, видеть скрывающийся в глубине серых глаз блеск и отвечать на это. Спасать Драко от самого себя, снова и снова кидаясь в него невозможной, необъяснимой любовью. Которая с каждым днем проникала в него самого все глубже. Гарри… Драко внимательно смотрел на него чуть дольше, чем надо, задерживаясь на закушенной губе, упрямо вздернутом подбородке, и безмолвной решимости сражаться. За него. За них. За то, во что верит. Значит… верит все-таки? И несмотря на все ссоры, конфликты и непонимание… любит? …Просто сорваться с места и броситься навстречу. Поймать и попасть в объятия одновременно, прижать и прижаться крепко-крепко, словно врастая каждой клеточкой тела и души. Закрыть глаза и услышать:  — Я скучал… Чтобы отозваться тихим:  — Я тоже. Но если ты еще хотя бы…  — Или ты…  — Да еще не раз… Оба… Тихо и счастливо усмехнуться, опознать ответную улыбку по прерывистому дыханию возле уха и легкому прикосновению губ к виску.  — Ты же понимаешь, что я…  — И я… Всегда… И так и стоять в обнимку, а потом снова начать говорить одновременно:  — Устал?  — Как себя чувствуешь? И тут же:  — Ужинать будешь?  — Когда тебе к целителю? И не отвечать. Сжать его ладонь в своей и в очередной раз понять, что на любом языке мира «я тебя люблю» можно произносить по-разному.