Альтернатива

Кафе «Saperavi Cafe » на Тверской ничто не отличало от десятков таких же рядом стоящих заведений, но почему-то именно его Артём Валерьевич выбрал для сегодняшнего разговора. Его оппонент ничего против не имел, поэтому артисты, даже не сговариваясь, расположились за уютным столиком прямо под массивным белым кондиционером. Температура за окном превысила 30 градусов, и находится на улице сейчас было бы чистым самоубийством. Саша стянул с головы какой-то супер-мега-пацанский кепарь и с наслаждением стал обмахивать им лицо. Взъерошенные волосы были влажными от пота. Петров поглядывал на старшего товарища с лёгкой завистью, явно не понимая, как при такой жаре тот умудряется оставаться таким же лощено-шикарным. Белая рубашка не скрывала ни загорелую шею с лёгкой колючей щетиной, ни чуть игриво, но совершенно не пошло оголённую грудную клетку. Рукава рубашки засучены так, что можно было увидеть татуировку - крест на левом предплечии. Запястье правой руки плотно окольцовывал плетёный мужской браслет кофейного цвета. Сидя рядом с мужчиной, Саша чувствовал себя немного неловко. Он был одет в простую чёрную футболку и чёрные же шорты чуть выше колена, что, конечно, смотрелось классно, но не шло ни в какое сравнение с брутально одетым Ткаченко. Они уже обсудили премьеру нового фильма, повспоминали забавные, казусные моменты с совместных съёмок, и Саше казалось, что вот именно сейчас Артём Валерьевич должен заговорить о самом главном, о том, зачем он вообще пригласил Сашу в кафе, но тот молчал, неспешно потягивая свой "Американо". Сам Петров крутил в руках стакан холодного лимонада. Каким бы мужественным ему не хотелось казаться, но вынести какой-либо горячий напиток в такую жару он по-просто не мог. Наконец Ткаченко поставил чашку на стол и Саша услышал то, что он услышать не ожидал совершенно. Вот вообще никогда. По крайней мере от Артёма Валерича точно. - Зачем ты это делаешь? Саша оторопел. На секунду ему даже показалось, что это обращаются не к нему, а к бариста, что-то не то добавившем в кофе старшего актёра. Но бариста находился на другом конце зала, а он, Саша, сидел прямо перед ним, и ловил в свою сторону неоднозначные взгляды. - А? - всё ещё непонимающе протянул Петров. - Я вот понять не могу, зачем тебе всё это? - и, не дождавшись хоть какой-нибудь ответной реакции на лице, Артём Валерьевич пояснил. - Неплохой же парень. Да и актёр талантливый. А всё строишь из себя непонятно кого. Доказать что-то пытаешься. А смысл кому-то и что-то доказывать? Не пойму. - А вам и не надо понимать. Это моё дело, что и кому я буду доказывать. - немного по-детски отозвался Саша. Было видно, что его задели эти слова. - Согласен. - миролюбиво кивнул Артём. - Но я беспокоюсь за тебя и хочу помочь. - Себе для начала помогите! - Саша, не дерзи. - недовольно поморщился артист, вновь притрагиваясь к чашке, а потом, удивлённо вытянув голову, кивнул куда-то позади Петрова. - Кстати говоря... Это там не за тобой катафалк приехал? Петров обернулся. У входа в кафе действительно был припаркован знакомый джип. Поняв, что Саша увидел машину, изнутри просигналили. Парень улыбнулся и показал на пальцах «V», мол, подожди пару минут, я сейчас закончу. - Может попросишь его зайти? - наигранно без интереса предложил Артём Валерьевич. - Вы знаете, что он не согласится. - утвердительно припечатал Петров, ловя в ответ насмешливый взгляд. Саша обиженно отвернулся от него. Пару минут они просто молча сидели, пока снедаемый ревностью Ткаченко не заметил, что он больше не интересен Петрову. Тот что-то быстро печатал в телефоне, поминутно оборачиваясь в сторону джипа. С его лица не сходила счастливая улыбка. Охватившая сердце досада не дала сдержать комментарий: - Погоня за несбыточным ни к чему хорошему не приведёт. Не беги, он это не оценит. - Боитесь, что догоню? - нехотя отложив телефон, спросил Саша. В его интонации можно было различить нотку насмешливости и уверенности в своём превосходстве. - Боюсь, что позади останешься. А потом страдать будешь, как страдали десятки до. - он постарался придать голосу нотки циничности. - Всё это давно уже в прошлом! Меня он любит! - импульсивно прошипел юноша. - Тише, Саша - оглядываясь по сторонам, попросил актёр, - а то так всех посетителей распугаешь. - чуть улыбнулся, словно пытаясь перевести всё в шутку. Но Саша не успокаивался. Он перевалился корпусом через стол, приблизив своё лицо к лицу Артёма, и прошипел, намного громче, чем того хотелось бы: - Да плевать мне на посетителей! Он выбрал меня! Меня, а не кого-то другого! И никогда не бросит! Потому что я другой! Я лучше! Так что ты зря беспокоишься, - последнее слово Петров словно выплюнул. - Я не буду страдать. - Все так думали. И все страдали. - меланхолично отозвался Ткаченко. - Я не все! - припечатал Петров и отстранился, явно собираясь закончить на этом разговор. Телефон чуть слышно пиликнул, оповещая владельца о новом сообщении, и младший разблокировал экран, что-то быстро печатая. - Нет, - немного помолчав, задумчиво ответил Артём Валерьевич, и Саша чуть не выронил телефон от неожиданно, - ты не все. Именно поэтому я говорю с тобой. Он просто не способен увидеть это, а я - да. - Увидеть что? - как-то потерял нить разговора Петров. - То, что вижу в тебе я. Он не подходит тебе, Саша. - проникновенно начал мужчина, словно бы наконец намереваясь сказать то самое важное, так и не прочитанное Петровым между строк. Он хотел прокричать: "Я! Я тебе подхожу! Тебе я нужен, не он! Он просто выкинет тебя из своей жизни, а я буду рядом! Посмотри же на меня! Посмотри. " Он кричал. А Саша не слышал. И тогда Ткаченко сжал зубы и продолжил, вырывая из сердца самые едкие, злые слова: - На это просто смешно смотреть. Он затмевает тебя, твою индивидуальность. Ты уже не актёр, а пародия. Причём не самая лучшая, стоит сказать. - Ну знаете ли... - возмущённо и донельзя обиженно протянул Петров, - То хороший актёр, то жалкая пародия. Ты бы определился уже! - Я не хотел тебя обидеть. Просто говорю как есть. - пожал плечами. "О-о, я хотел. Ещё как хотел! Задеть побольнее. Сказать наконец о том, что я чувствую. Сделать так, чтобы это почувствовал ты!" - Ты совершенно его не знаешь, чтобы так говорить! Он любит меня! И ценит! - А я и не утверждал обратное. Просто он не подходит тебе. - А кто подходит? Артём многозначительно приподнял бровь. - Что!? Нет! Ты серьёзно сейчас? - и такое отвращение отразилось на его лице, что Артём невольно пожалел о том, что начал этот разговор. Стараясь не показать, как сильно его задевает сашина реакция, Ткаченко заговорил, уже без прежней насмешливости: - Я ни к чему тебя не принуждаю. Просто хочу чтобы у тебя была альтернатива. - К черту такие альтернативы! - разъяренно выплюнул молодой человек и, не прощаясь, вылетел из кафе. У бордюра его уже ожидал припаркованный джип Олега. Меньшиков разблокировал дверь и Саша плюхнулся на сидение. Артём перехватил недовольный взгляд мэтра и обезоруживающе улыбнулся ему. Тот ответил предвкушающей ухмылкой и потянулся к Петрову, что-то жарко шепча ему на ухо. Лицо Шуры налилось краской и он, подозрительно оглядевшись по сторонам, смачно поцеловал патрона в губы. Улыбка Артёма треснула. Он смотрел на сашину улыбку, предназначенную не ему, на губы, поцелованные только что не его губами, на глаза, отливающие блеском не в его сторону, и не мог понять, когда же он успел так облажаться в жизни. Когда он успел всё упустить. Когда уступил своё счастье этому грёбаному Меньшикову, которого в эту минуту он просто ненавидел, но вместо того, чтобы подойти сейчас к машине и просто вмазать ему, впечатать Народного-мать-его-артиста Российской Федерации в асфальт, чтобы до сломанных костей и стёртых в мясо костяшек, он просто сидел и до побелевших пальцев сжимал в руках чашку кофе. Грёбаную.Чашку. Кофе. Машина стремительно стартанула с места, не оставляя Ткаченко шанса на достойный ответ. Чашка лопнула, обжигая руку болью. Осколки разлетелись в разные стороны. Остатки кофе брызнули на белую рубашку и медленно стекали по ткани, разливаясь на ней длинным тёмным пятном. Под рубашкой на груди скреблась и зудела обожженная кожа . К ладони неприятной корочкой прилипла кровь. Артём повернул руки с интересом рассматривая загустевшие кровавые капли. Словно под трансом он поднёс ладонь к лицу. В руке всё ещё застыл крупный осколок. Мужчина сжал кулак. Кровь тонкой ниточкой опустилась к запястью пока не остановилась на сгибе локтя, пачкая рукава одежды. Артём дёрнулся, словно бы выходя из беспамятства, и откинул осколок в сторону. Потом снова осмотрел ладонь, уже более осознанно, и взял со стола салфетку, заматывая в неё раненую руку. Салфетка быстро пропиталась кровью и Артём нервным движением приложил ещё одну. Посидев так ещё минуту, он повернулся в сторону дороги, но там, разумеется, уже никого не было. Мужчина чуть улыбнулся, смотря в пустоту и произнёс, тихо, самому себе: - Он ещё вернётся. - Но несмотря на уверенность, прозвучавшую в голосе, глаза артиста были пусты.