kim is better than drugs

      — Иди нахуй, — произносит на выдохе заебавшийся уже от всего происходящего Тэхён. Он окидывает осуждающим взглядом каждого сидящего в комнате, что служит общей достаточно просторной гостиной в доме его старшего брата. В комнате сейчас достаточно темно, ведь единственным источником света на данный момент является огромный диско-шар, висящий по середине потолка, прямо над злым Тэхёном, и крутящийся в разные стороны, создавая лёгкий шум, который даже почти что не слышен в громком шёпоте людей, обсуждающих только что сложившуюся ситуацию. Вроде как всего лишь несколько минут назад всё было до предела хорошо: Тэхён как всегда обжимался где-то рядом с Чонгуком, показывая всем, какой же у него прекрасный папочка, но потом на младшего, судя по всему, что-то нашло, и он отскочил от Чонгука, будто тот облил его кипятком, начав устраивать громкую ссору. Последствия этой ругани на лицо.       — И вы все — тоже, — говорит, резко сплёвывая и очерчивая каждого слишком злобным взглядом. Кто-то лишь заливисто смеётся, не видя в этом парне ни капли чего-то устрашающего, а кто-то действительно немного пугается его злости. Не каждый день можно улицезреть как местная «подстилка» Чон Чонгука раскрывает свой, как оказалось, до безумия ядовитый характер. — Как же я ненавижу твоих друзей, — Тэхён подходит вплотную к стоящему неподалеку и тихо смеявшемуся всего секунду назад Чонгуку, который лишь ухмыляется, когда его хватают чужие руки за белоснежный воротник его рабочей рубашки в попытках казаться более страшным и угрожающим. Он на это лишь изгибает бровь и смотрит с издёвкой на парня, который начинает злиться, кажется, от его реакции ещё больше. — Я заебался уже.       Некоторые, видимо, не очень смелые и авторитетные гости прямо сейчас встают со своих мест, где всего несколько мгновений назад развлекались, и уходят прочь, наверное, уже в надежде никогда больше не возвращаться, из дома Хосока, в котором была с виду весёлая вечеринка до ссоры двоих любовничков. Некоторые же продолжают снимать это на камеру своих телефонов для видео в тик-ток, да так, чтобы оно точно залетело. А они уверены, что людям, которые проживают свою до безумия скучную жизнь, смотря интересные и не совсем видеоролики в тик-токе, будет очень даже интересно посмотреть на закипающую с каждой секундой всё больше ссору двоих парней.       — Тэхён-и, — произносит сладко издевающимся тоном Чонгук, поглаживая большим пальцем щеку Тэхёна. Тот лишь одёргивает чужую руку и продолжает смотреть якобы ненавистным взглядом.       — Иди-ка ты на хуй, — говорит Чонгук опять, смотря всё с такой же издёвкой и заставляя Тэхёна уже было бы шумно возмутиться. По комнате раздаются неоднократные короткие смешки, и многие люди лишь издают аханья, притворно дотрагиваясь ладонью до своего рта, якобы делая вид, что очень удивлены и поражены ярко разворачивающейся сцене прямо по центру комнаты. Но после того как Чонгук окидывает взглядом зрителей устроенного Тэхёном шоу, все мигом, даже не задумываясь и забывая все свои ранние планы, покидают комнату.       А они, как и ожидалось, в считанные секунды остаются наедине, и Чонгук смотрит выжидающе на своего парня в надежде на объяснение только что случившегося.       — Может, объяснишь, малыш? — спрашивает он, приподнимая мягко уголок губ и смотря на немного остывшего и слегка расслабившегося Тэхёна.       — Они меня бесят, папочка, — произносит тихо Тэхён, слыша, каким был выдох Чонгука. Придобрить пытается, гадёныш.       — Они ушли. Теперь здесь только мы с тобой, — Чонгук подходит ближе к Тэхёну, кладя руку тому на бедро и легко сжимая его. А Тэхён знает, насколько сильно его Чонгука заводит лишь мысль о горячем сексе после какой-нибудь даже незначительной ссоры, потому он только томно выдыхает, поднимая слегка затуманенный от выпитого за этот вечер алкоголя взгляд на Чонгука.       — Чонгук-и, — сладко протягивает Тэхён, смотря на старшего как последняя сучка. У Чонгука, по правде, уже давным-давно тесно даже в мыслях из-за Тэхёна.       Ладно, не только в мыслях ему сейчас тесно.       Чонгук хмыкает вопросительно, всё так же легко поглаживая ладонью бедро Тэхёна и подбираясь пальцами, на которых множество тяжелых колец, сверкающих в ночном свете, к груди того. Он помогает себе другой рукой стянуть с младшего серую футболку (которая, кстати говоря, на несколько размеров больше самого Тэхёна, потому что Чонгук решил, что его малышу безумно идёт в его одежде), бросая ту на кресло, стоящее недалеко.       — Папочка, — сладко тянет Тэхён, выгибаясь и неконтролируемо поднимая голову, предоставляя Чонгуку вид на его искусанную шею. Он долго не ждёт: почти мгновенно приближается и оставляет кучу ярких засосов на коже того. Больно кусает, чуть ли не до нескольких красных капель крови, а потом также быстро облизывает шершавым языком, на котором виднеется небольшой пирсинг, играться с которым Тэхён любит особенно сильно.       В следующее мгновение Тэхён благополучно оказывается на диване, на котором всего несколько томительно долгих минут назад сидели гости вечеринки в честь дня рождения его старшего брата. А сейчас в грандиозных планах Чонгука лишь разложить младшего на нём.       — Какая-то коза, — начинает он, томно дыша, когда проворная рука старшего поглаживает его член сквозь не очень уж и плотную ткань летних шортов, — сказала, что ты меня не любишь.       Он грустно смотрит на даже оторвавшегося на миг Чонгука. И старший в тот же момент заливается искренним смехом, приближаясь к слегка смутившемуся Тэхёну и не спрашивая ничего, просто приближается к его лицу и мягко целует его.       — Детка, я люблю только тебя. Помни это, — говорит он, посмеиваясь ещё громче, когда Тэхён стонет в поцелуй, оглаживая языком железку в языке Чонгука.       — Ох, блять, — тихо шипит Чонгук, чувствуя, как Тэхён отрывается от его губ и спустя несколько движений рукой молит, отчаянно скулит, толкаясь в большую ладонь Чонгука, обхватившую его сквозь ткань лёгкой одежды.       Старший всё-таки решает не особо мучать его, потому в следующую минуту вновь приближается к губам младшего, нежно оглаживая их языком. Тэхён ёрзает по дивану ещё интенсивнее, выдыхая томно в поцелуй и прося о большем. Чонгук лишь усмехается, после чего оставляет искусанные им же губы младшего и напоследок громко чмокает.       Он пробирается вниз губами по неровной траектории, начинающейся с шеи Тэхёна. Она вмиг становится запятнанная засосами, сделанными никем иным, как Чонгуком. Он искусывает, ликует каждый сантиметр тэхёновой кожи, принося крышесносную боль и обменивая её на ещё более тягучее удовольствие. У Тэхёна уже нет никаких сил терпеть это издевательство, поэтому он хватает Чонгука за волосы, зарываясь своими тонкими аккуратными пальцами в них и массируя кожу головы, когда Чонгук засасывает сосок на груди младшего.       Чонгук наконец-то проводит своим языком по животу Тэхёна, принося особое удовольствие как младшему, так и себе, когда его пирсинг слегка задевает чужой живот, заставляя Тэхёна чуть ли не кончить от этого ощущения. Он сминает простыню пальцами, зажмуривая со всей силы глаза, и пальцы на ногах как-то сами по себе поджимаются из-за кайфа, раздающегося волной от самых пят и до кончиков его ярко-синих волос.       Он стонет всё громче, когда Чонгук уже практически добирается к его члену, всё ещё почему-то находившемуся в боксёрах и шортах. Сейчас ничего он не хотел так сильно и отчаянно, как снять с себя и Чонгука мешающую им одежду.       — Ох, детка, если ты так сильно хотел, чтобы я тебя трахнул, не нужно было такой спектакль устраивать, — Чонгук томительно опускает резинку от купленных им же на пляже Майами в прошлом году боксёров. Он окидывает взглядом природную смазку, вытекающую из члена младшего, облизывая свои пересохшие то ли от безумного желания, то ли от самого крышесносного и безумно желанного Ким Тэхёна губы.       Чонгук снимает свои чёрные джинсы, но когда чувствует на своих боксёрах руки Тэхёна, то останавливается, томно выдыхая и позволяя тому сделать последующие действия. Тэхён же в свою очередь пододвигает Чонгука ещё ближе, массируя вставший член старшего своими руками и закидывая на спину того свои длинные ноги. Чонгук чуть ли не стонет, когда его член в конце концов освобождается из плена одежды. Пока Тэхён лишь отчаянно ждёт своего папочку внутри себя, Чонгук опускает руку на пол и нащупывает где-то удачно упавшую рядом его рабочую сумку. И наконец-то находит в ней нужный бутылёк смазки. Пойти с Ким Тэхёном куда-то и без смазки равно самоубийству. Чон Чонгук-то уж знает.       — Быстрее, — говорит жаждущий Тэхён, когда пальцы Чонгука, покрытые прохладной смазкой, оказываются около его входа. Он легко, практически не касаясь, массирует анальное отверстие, слушая отчаянные мольбы младшего. И наконец-то засовывает сразу два пальца, предварительно сняв с них массивные кольца, которые Тэхён обожает отдельной любовью, завороженно наблюдая за тем, как исчезают внутри его парня все три фаланги пальцев.       Четыре пальца очень быстро проникают в его Тэхёна, заставляя того чуть ли не носиться по кровати в мольбах о большем.       — Ещё, — шепчет на грани слышимости очень и очень нуждающийся сейчас в старшем Тэхён.       Чонгук поворачивает его спиной к себе, теперь имея возможность получше разглядеть выученную наизусть, вдоль и поперёк, задницу того.       — Попроси, — говорит Чонгук, поглаживая задницу Тэхёна, пока тот царапает короткими ногтями ткань дивана, скуля так громко, как только может позволить его собственное горло.       — Пожалуйста, Чонгук, — шепчет он и в следующий миг чувствует боль, концентрирующуюся в его заднице, пока Чонгук проходится по ней, заставляя покраснеть. Потом же он приближается к месту удара, начиная целовать каждое покраснение. Язык обводит неровные контуры покрасневшего пятна на белоснежной коже Тэхёна. И оба сейчас не смогут ответить на вопрос: кому же приятнее всего сейчас?       — Правильно попроси, малыш, — говорит он, добираясь языком до входа Тэхёна. Он проводит им вокруг отверстия, и Тэхён стонет его имя так громко, что, наверное, все, кто находятся в этом доме, сейчас слышат его. А ему, если честно, сейчас так похуй, кто и как его слышит. Главное, что Чонгук знает, что эти стоны предназначены лишь для него, а всё остальное — неважно.       Он чувствует, наверное, пик своего удовольствия, когда железка в языке Чонгука слегка проникает внутрь. Тэхён готов кончить только от мысли о том, что сейчас происходит.       — Пожалуйста, папочка, трахни меня, —говорит он, уже больше не в силах терпеть что-либо и желая лишь побыстрее привести себя к долгожданному оргазму. Кажется, что он действительно кончит только от мысли, что Чонгук сейчас трахнет его так, как никогда прежде.       — Молодец, — говорит Чонгук, забирая свой язык от входа младшего и в последний раз облизывая губы, и подставляет свой пульсирующий член до мгновенно затихшего в приторном ожидании Тэхёна.       Его член входит сразу почти на половину всей длины, давая младшему чуть-чуть привыкнуть, потом же — мгновенно до самого упора. Первый громкий шлепок двух разгорячившихся тел, и до невозможия ласкающий слух милозвучный стон Тэхёна раздаётся на всю комнату, оглушая старшего.       Чонгук готов просыпаться каждое утро только при мысли, что будет слышать стоны своего мальчика, в которого он с каждым разом влюбляется, кажется, всё больше.       Чон Чонгук — тридцать пять лет, бизнесмен, один из богатейших людей в Корее, не способен уже долгое время вытерпеть какую-то двадцатилетнюю сучку по имени Ким Тэхён. Сначала он думал, что некий Ким Тэхён, о котором все слишком хорошо отзываются, — обычный и совершенно не особенный подросток, жаждущий внимания кого-то постарше. Но когда он осознал насколько сильно ошибался, то понял, что, блять, вляпался в него конкретно. После Ким Тэхёна не хочется абсолютно ничего, кроме него самого. И сначала это пугало, но потом привыклось, и Чонгук понял, что уже никуда он не денется.       Он готов только трахать и трахать его где угодно. А ещё любить, как никого другого.       Тэхён сам рвано двигается навстречу Чонгуку, грызя свои губы до крови и чувствуя, как член Чонгука ударяется о его стенки.       — Ох, блять, — Чонгук одаряет его шлепком и мигом прилипает покрасневшими губами, сразу же облизывая место удара.       Тэхён, кажется, давно уже кончил. Наверное, еще когда увидел Чонгука впервые.       — Не матерись, малыш, — говорит Чонгук, втрахивая запыхавшегося Тэхёна в диван, предназначений для гостей. Удивительно, что они его ещё не сломали с потрохами. Ну ничего, ещё успеют. Хосок будет не против, в любом случае.       Тэхён наконец-то достигает своего пика удовольствия, кончая и слишком сладко и громко выкрикивая имя старшего, когда член Чонгука в первый раз крышесносно касается простаты. Слух старшего наполняется сладким и безумно громким стоном и ласкающим его душу мягким «папочка».       Чонгук кончает следом, спустя томительных толчков семь. Он изливается прямо в Тэхёна, чувствуя, как тот опять протяжно стонет.       Чонгук наконец-то ложится на диван прямо рядом с младшим, притягивая того к себе за руку.       — В следующий раз, когда захочешь трахнуться со мной, детка, то просто попроси, — говорит Чонгук, пуская смешок и замечая обиженное лицо Тэхёна. Что он уже сделал не так-то?       — Вообще-то ты сегодня весь вечер смотрел на Юнги, — говорит Тэхён, прожевывая уже ненавистное ему имя.       — Тэхён-и, дорогой мой, ты удивишься, но он мой бизнес-партнёр. И отношения с ним обеспечат твои новые шмотки, — говорит Чонгук, проводя пальцами по слегка запутавшимся и немного мокрым волосам Тэхёна.       — Я всё равно люблю наши горячие примирения после ссор по пустякам, — Тэхён теплится на тяжело вздымающейся чужой груди, в который раз разглядывая полюбившиеся и практически запомнившиеся все до единой ему за столько месяцев татуировки. И его любимая, кстати говоря, это татуировка, находящаяся прямо около сердца:       «Kim Taehyung is better than any drugs».       Тэхён улыбается про себя и потом, слегка приподнимая голову, долгожданно целует Чонгука.       Он садится на него, повергая старшего в лёгкий и читающийся в его карих глазах шок. Тэхён не желает прерывать тягучий поцелуй, поэтому лишь шастает проворливыми руками по телу Чонгука. Всё же, недолго размышляя, он решает оторваться от желанных губ, предлагая самому себе альтернативу получше.       Он пошло облизывает губы и причмокивает ими, опускаясь прямо к члену сначала томным взглядом, а потом и всем телом.       В следующую же минуту по комнате вновь разносятся слишком крышесносные стоны Ким Тэхёна, а довольный Чон Чонгук лишь сжимает свои огромные ладони в волосах своей любимой и вечно желанной детки.       И вновь убеждается, что да, блять, чёртов Ким Тэхён действительно намного лучше всяких наркотиков.