* * *
На рассвете пошёл дождь. Тяжелые капли забарабанили по черепице замка, стекали по водосточной трубе вниз, образовывая лужи. Во дворце стало холодно. Тепло в каменных стенах держалось плохо, гулял сквозняк. Дилюк проснулся резко, не понимая, где находится. Ночь, принц, течка. Стоп. Какая ещё течка? Почему он вообще потёк? Неужели, Лиза подсыпала ему что-то? Черт, точно, она же говорила о травах. Рядом послышалось копошение. Омега поворачивает голову и видит принца. Альфа ещё спал. Дилюк рассматривает его лицо, родинку возле губ и чёрную повязку, закрывающую правый глаз. Интересно, он потерял глаз в битве? Или может быть это врожденное? Дилюк протягивает к нему руку, почти касается его кожи и тут же останавливается не в силах побороть стеснение. Альфа снова пошевелился, медленно раскрыл глаза и улыбнулся. Дилюк тут же отшатнулся и покраснел, склонив голову. — Ваше Высочество, — произнес тихо. — Забавный ты, — мягким баритоном сказал принц. — Вчера наплевал на все порядки, смотрел мне прямо в глаза, словно я равный тебе, а сегодня резко вспомнил про мой титул. — Простите. — Как тебя зовут? — принц касается его красных волос, играется с ними вдыхая аромат омеги. — Дилюк, Ваше Высочество. Кэйа улыбнулся и привстав на локтях, приблизился к юноше, поцеловал его в лоб, невесомо и нежно. — Откуда же ты такой взялся, Дилюк? — Из Мондштадта, — пролепетал он. Омега внутри него разгоряченная травами ещё откликался на прикосновения альфы. Стало неловко. Он отвёл взгляд, рассматривая комнату принца. Она была намного больше их с Венти покоев, стены здесь отделаны пурпурным бархатом, специально для поддержания тепла, дорогая позолоченная мебель и даже балкон, на котором, скорее всего, открывается вид на столицу. «Вот бы посмотреть» — думает юноша. — Из Мондштадта, значит, — Кэйа откинулся на спинку кровати, — Там выращивают виноград и делают лучшее вино. «Я даже знаю на какой винокурне» — подумал омега боясь пошевелится. — Мондштадт, —повторил он еще раз. — Я люблю эту провинцию больше остальных. Климат, зеленые равнины и Сидровое озеро. Намного лучше нашей грязной столицы, не находишь? — Да, Господин. — Нравится здесь? — Не могу сказать. — Дилюк чувствовал себя неловко. Не понимал, что ему сейчас делать. По правилам, омеги должны покидать покои принца до его пробуждения, а, что ему делать сейчас, когда рука Кэйи ласкает его бедра и спускается ниже? Омега шумно выдыхает. — Значит, нет? — Я всем доволен. В дверь постучали. Дилюк вздрагивает, прикрывая нагое тело одеялом. Неужели, Лиза пришла за ним прямо в покои? — Позавтракаешь со мной? А можно ли ему вообще соглашаться? Почему его не предупредили, почему не сказали, как себя нужно вести и, что говорить? — Ты слишком молчаливый, — Принц поднимается с места, набрасывает на себя шелковый халат и открывает двери. В покои входят две омеги в сопровождении Син Цю. Одна из них, недовольно зыркает на Дилюка, а в глазах её загорается пламя. Она зла? Ревнует? Или Дилюк просто ей неприятен. Здорово, кажется, он уже нажил себе врагов в гареме. — Доброе утро, мой Господин. — Син Цю приветствует принца лёгким поклоном. — Вы всем довольны? — Более чем. — Кэйа наблюдает затем, как служанки накрывают стол на балконе — Передай тетушке, что всё хорошо. — Я могу забрать Дилюка обратно? — Нет. — Кэйа останавливает его жестом, — Пусть омега останется со мной. — Как скажете, ваше высочество. — Син Цю довольно улыбается. — Мои девушки подготовили для вас завтрак, приятного аппетита. С этими словами, мужчина и девушки удаляются, оставив их наедине. Кэйа выходит на балкон, садится в плетеное кресло и зовет его к себе. Дилюк пытается найти свое хаори, которое небрежно валялось на полу, одевшись, он медленными шагами подступает к принцу и неуверенно садится за стол. Завтрак, если его можно так назвать, поразил его. На столе расставлено несколько тарелок с соленой рыбой, вяленым мясом, сваренными вкрутую яйцами, миндальной кашей, и ещё мелкими пиалами содержимое которых выглядело странно, но пахло очень вкусно. Даже будучи дворянином Дилюку никогда не подавали настолько богатых блюд. — Ты, наверное, слишком голоден? Перед священной ночью омегам запрещают есть. Бери всё, что хочешь. Знаю, что Лиза учит вас излишней скромностью, но можешь забыть об этом. По правде говоря, есть он хотел сильно. Однако правила этикета он помнил прекрасно. Решил начать со свежей пшеничной булочки и сливочного масла. Руки почему-то дрожали. Юноша боится поднять глаза. Кэйа смотрит на него внимательно, рассматривает красивое лицо, наблюдает за робкими движениями. — Ты отличаешься от других омег, — заговорил он сладко-сладко. — Такой красивый, утонченный, не трепишься, не подлизываешься. Даже удивительно. — Наверное, вы устали от всего этого? — Ты даже не представляешь насколько, — он берет в руки кувшин с вином, наливает в кубок и протягивает его омеге. Их пальцы касаются друг друга, вызывая легкие мурашки. — Порой некоторые омеги даже вызывают отвращение. Дилюк вытирает губы салфеткой. Поворачивает голову и с грустью подмечает, что никакого вида на столицу там нет. Сад обычный такой, немного запущенный сад и крепостные стены, перекрывающие вид на бесконечное море. — Сад… — говорит, шумно выдохнув. — Я ожидал, вид на столицу. — Нет, — Кэйа усмехнулся. — Окна членов династии не будут выходить на грязную столицу. Зачем показывать дражайшей семье весь ужас бедности? Столицу можно разглядеть с нижних этажей кухни и возможно прачечной. Дилюку стало неприятно. — Мне приятно смотреть на этот сад, — продолжил говорить принц, — Когда-то он принадлежал моей матери, он был её драгоценностью, лучшим подарком, который только мог сделать для неё отец. Ох, прости, тебе, наверное, не хочется слушать мой треп? — Всё в порядке, Ваше Высочество. Расскажите ещё что-нибудь? — Может быть вернемся в постель? Лицо Дилюка тут же наливается краской. Он смущенно опускает голову. Кэйа наблюдает за ним с улыбкой, а потом берёт за руку и тянет на себя. Кажется, сегодня в гарем он не вернется…* * *
В его мастерской пахло старыми книгами, пылью и чернилами. В его кабинете было слишком темно, а единственный свет исходил из старой керосиновой лампы. В его мастерской редко бывали гости, да и если быть честным, он никого и не ждал. Не любил, шум толпы, не любил контактировать с людьми. Но её он был рад видеть всегда. Барбара убирает с прохода странную, драную тряпку, кашляет в кулачок и заходит в подвал. — Мастер Альбедо! Сахароза! Я вернулась! — закричала омега спотыкаясь и падая на грязный пол. — Боже, Барбара! — залепетала Сахароза тут же кинувшись на помощь подруге, — Нужно ведь смотреть под ноги, особенно здесь. — Нужно хотя бы изредка убираться, Сахароза. — спокойно произнёс Альбедо, отвернувшись, гостья совершенно не интересовала его. — Ну, зачем пожаловала? — Я принесла лечебные корни Ива, и ягоды колючки, у меня закончились лекарства для повелителя. — Снова ходила в Вольфендом? Там же опасно. — произнесла девушка, помогая лекарю, отряхнутся от пыли. — Я была не одна… — Барбара краснеет. — Да и тем более, волков там больше нет, их давно оттеснили к Драконьему хребту. Мужчина взял из рук лекаря мешочек с травами, бросил их в плетеную корзинку, выбрал идеальные стебельки и ягоды, снова скептически смерил их взглядом и вздохнул, вытерев пот со лба. В подвале было слишком жарко. — Пока ты прохлаждалась в Вольфендоме, повелителю стало хуже, — строго сказал Альбедо. — Розария сказала, что его состояние ухудшилось и он слег в постель. — Ох, боже! — Барбара сложила руки в молитве, — Так вот почему, знамена его Высочества Итера стоят в лесу, он спешит к отцу. — Чего? — Альбедо повернулся к ней и снял очки, — Второй принц в Вольфендоме? Уверена? — Конечно! — девушка закивала головой. — Точно? — Не выставляй меня дурочкой! — она надула губы и села на предложенное Сахарозой место. — Я видела! Белый меч на голубом фоне, его флаг. — Интересно… — произнесла Сахароза налив гостье чай и поставила тарелочку с сухофруктами. — Никто даже не сказал нам об этом. Розария ещё ладно, она не появляется во дворце, но капитан Джин и Фишль, они бы точно сказали. Да и зачем принцу делать петлю в Вольфендоме? Альбедо задумался. — Ага, моя милая, ты, как всегда, права. Всё это очень интересно, чтобы принц Итер и не предупредил о своем приезде, принц, который любил приветствия с определенным размахом. Хм, а не стоит ли нам начать переживать? — Думаешь, он что-то задумал? — Просто много факторов. Размещение в Вольфендоме, тайна приезда и резкое ухудшение здоровья повелителя. Странно, да? Или же это совпадения? — Ты думаешь, что принц Итер… — Я всего лишь наблюдающий Сахароза, всего лишь наблюдающий, — Альбедо сузил глаза и отвернулся от девушек. — Давайте просто подождем, а дальше будем делать выводы. Иди Барбара, повелитель тебя ждет, и ты милая тоже, хочу побыть в тишине, подумать о своем. Сахароза, знавшая своего мужа, лучше его самого, тяжело вздохнула, дотронулась до его плеча, невесомо погладила и вместе с Барбарой вышла на улицу. — Я провожу тебя, — произнесла она мягко. Вместе с лекарем они шли вдоль узкой улочки столицы, мимо торговых рядов и лавок. — Ему не становится лучше? — наконец решается заговорить Барбара — Мигрень всё ещё мучает его? — Угу, — Сахароза обняла себя за плечи, — Все никак не может смирится с ложными обвинениями, если бы не госпожа Алиса, то нас бы казнили. — Мастер Альбедо, умный человек, он был превосходным советником. Лучшим лекарем, так не справедливо и так подло. Надеюсь, эта парочка из Ли Юэ поплатится с полна, бог справедлив. — Не надо, Барбара, — Сахароза посмотрела ей в глаза — Я не злюсь, Альбедо нужно время, когда закончится разбирательство мы вернемся в Мондштадт и попытаемся забыть всё, что было в столице. — Но ведь правда на вашей стороне! — Тс, — она нежно улыбнулась. — Вот и дворцовые стены, я бы рада была ещё с тобой прогуляться, но вход на территорию замка мне закрыт. До свидания, Барбара. — Но, Сахароза… Произнесла Барбара, глядя в след уходящей девушке.* * *
Ему потребовалась неделя, чтобы закончить эту чертову картину, и теперь с чистой совестью Сяо мог сдать проект. Чжун Ли долго всматривался в картину, рассматривал нарисованную лошадь, стараясь найти даже самую мелкую ошибку. Но Сяо мог сказать наверняка, лошадь списана идеально, ему просто не к чему придраться. — Хорошо. — кивнул он, наконец. — Даже слишком, надеюсь принцессе понравится подарок, в честь предстоящей помолвки. — О, могу вас поздравить? — Сяо хмыкнул. — Через несколько дней у нас будет ужин, — Чжун Ли кажется был не особо рад. За несколько лет службы у него, художник прекрасно научился различать эмоции главного советника повелителя. — Там я сделаю предложение принцессе. — Она не устоит. — Сяо убрал кисточки в ящик и накрыл картину тканью. — Удачи вам, господин. — Сяо, — Чжун Ли приблизился к нему и положил руку на плечо, — Наш прошлый разговор. Прости меня за этот цирк, я был не в себе, у меня слишком много забот и я тогда был… — Не оправдывайтесь, господин, я всего лишь ваш слуга. — перебил он. — Ты не просто слуга, Сяо, ты мой... - он осёкся- Не заменимый помощник. — Это большая честь, господин. Чжун Ли кивает. — Завтра я заберу картину. Вот твои деньги. Мужчина протягивает ему мешочек с золотыми монетами. Сяо открывает, мельком пересчитывает и раскрывает глаза. — Ого, не стоило, гос… — Я привык оплачивать качественную работу. Бери, купишь себе новые краски. Отошлешь несколько монет в гостиницу. — Спасибо. — А, теперь, я вернусь к своим обязанностям. — До встречи, господин! Сяо тут же рассыпает монеты по столу. Откладывает сразу десять монет на еду и новое пальто, ещё немного для Вер, женщине, что воспитывала его до рабства у ТиЭн, две монеты на инструменты и у него даже осталось на прочие нужды. Но вот какие? Юноша как-то не нуждался ни в чем кроме еды. Подумав, он берет оставшиеся монеты и складывает их в карман. — Куплю ей подарок, — проговорил сам себе, выходя из мастерской. — Что-нибудь красивое. Единственная лавка с драгоценностями находилась на главной площади возле дворцовых ворот. Сяо здоровается с стражниками, показывает пропуск и с легкостью покидает территорию дворца. В небольшой лавке его встречает улыбчивый продавец. — Приветствую в лавке драгоценностей Камисато! Меня зовут Тома, чем я могу помочь? — Мне сказали, вы возите сюда товары из Инадзумы? — Сяо осматривается, ассортимент лавки удивлял своей красотой. — Да, моя Госпожа лично занимается этим вопросом, — продавец пугал своей жизнерадостностью. — Что вам нужно? Сяо медленно обходит лавку. Кольца, кулоны — всё это не то. Художник морщится, того самого нет. — Для кого вы выбираете подарок? — Для девушки. — быстро отвечает он. — О, значит возлюбленная. — Нет! — Краснеет Сяо, — То есть, пока нет. Черт. — А, я понял, — Тома усмехнулся. — Хотите признаться в своих чувствах и произвести впечатление. Сейчас, я придумаю, идеальный подарок. Сяо наблюдает за ним. Мужчина долго копается в стеклянном шкафу и наконец вытаскивает небольшую шкатулку. — Это сердцевидный аметист. Юноша видит небольшой камушек в форме сердца. Насыщенно фиолетовый цвет идеально подойдёт Моне, он точно в этом уверен. — Это кулон? — На самом деле, это новый камень, — Тома нервно хмыкнул, — по правде говоря, из этого ещё не сделали украшение. Но, сейчас мы можем обговорить все детали и наши мастера изготовят изделие. — Я нарисую эскиз, — резко отвечает Сяо. — Сам. — Как скажете, — Тома закрывает шкатулку. — Сейчас выпишем вам чек, и вы сможете оплатить бронь камня. «Я нарисую сам» — легко сказать, а вот сделать. После покупки камня, Сяо прогуливался по саду пытаясь найти вдохновение. Картина Пламя, высосала из него все силы, словно фантазия закончилась. Впереди послышалась скрипка. Эту мелодию Сяо уже слышал несколько лет назад, когда в Ли Юэ, кажется эта песнь называлась «Ведьма». Художник идет вперед медленно, стараясь чтобы никто не заметил его. В каменной беседке сидела принцесса, а рядом с ней играла Мона. «Она умеет играть?» — подумал он, удивляясь. Как же красиво девушка выглядела в лучах заката. Сяо засматривает на правильную осанку, безупречную стойку и расслабленное лицо. Она играла виртуозно, наслаждаясь своим дело. И внезапно в его голову приходит идея украшения. Он сделает для неё заколку. Серебряную, тонкую с острым концом. Такую же изящную, как и она сама…