Не смотри ему в глаза

Хэллоуин – праздник мёртвых. По крайней мере так говорят американцы, празднуя его из года в год. Говорят, что мёртвые и разная нечисть в этот день приходит из своего мира, заполняя мир живых, рыщет по улицам и домам в поисках жертв. И поэтому, дети и даже взрослые, наряжаются в красивые наряды и делают чаще всего устрашающий грим, чтобы нечисть приняла людей за своих и не тронула. В детстве, Чонгук обожал этот праздник. Наряжался ежегодно и ходил по домам соседям, предлагая гадость или дать ему сладости. Ведёрко за ночь наполнялось несколько раз точно и разные лакомства ещё с месяц радовали юного Чона. Иногда взрослые не давали ничего, и поэтому в итоге получали обезображенный пастой, туалетной бумагой и прочей гадостью, дом. Но... После пятнадцати праздник утратил былое величие и радость для Гука, потому что с первым альфьим гоном, пришло и взросление. Обычно гон начинается в первый раз в шестнадцать, но организм Чонгука решил иначе. Врачи лишь развели руками и сказали, что такое бывает, просто мальчик стал взрослым чуть раньше других, мол тестостерона слишком много и что-то ещё в этом роде. А на следующий год парень мог похвастаться первой пьянкой, если за пьянку можно считать два стакана пива от который с непривычки Чон опьянел, а потом блевал дальше чем видел. От алкоголя он после не отказался, но теперь пил куда более осторожно, советуя и своему другу держать себя в узде. Но Тэхен, это Тэхен, он пил как не в себя, толком не пьянея и никогда не страдая похмельем. Ким Тэхён одноклассник, сосед по карте и по дому, а так же лучший друг, тоже альфа как и сам Чонгук. С детства они не разлей вода, всегда и везде вместе. И шкодили вместе и получали вместе, впервые вместе напились, чуть ли не в одну ночь лишились девственности и практически одновременно расстались со своими первыми омегами. В общем, те самые друзья из фильмов, которые ради друг друга готовы своими жизнями пожертвовать. — Да ладно тебе, Гуки, – канючит Тэхён, уговаривая друга пойти на вечеринку у костра. — У Дже отличный загородный дом, лес неподалеку, куча омег в приглашенных и море алкоголя, это ведь последний хэллоуин в нашей университетской жизни, ты просто обязан туда поехать вместе со мной. Ну пожалуйста, я тогда не буду уговаривать тебя посетить вечеринку в рождество и новый год, умоляю. Тэ строит жалобную моську и Чонгук мученически закатив глаза к потолку своей комнаты, все же соглашается посетить вечеринку сегодня ночью. С дикими воплями радости и широкой квадратной улыбкой, Ким помогает Чону собраться, пытается настоять на гриме, но жёстко с этим пролетает, получив твёрдое «нет». В середине сборов вдруг вспоминает что сам не собран и хлопнув друга по плечу, мчится к себе, где Гук точно уверен, и грим нанесёт и костюм наденет, это своеобразная традиция, полностью подготовится, а потом в итоге переодеться в обычную одежду, потому что «ну не удобно же». Практически одновременно друзья выходят из домов и встречаются возле машины Чонгука. Дом Тэ как обычно украшен, в основном из-за его младшей сестры, но ещё и из-за старшего ребенка, потому что он тоже обожает всю эту чепуху. Как Чон и думал, Ким принарядился, выбрав образ сексуального вампира, в красивом отцовском смокинге, бледный и с нарисованными струйками крови изо рта, ну и куда же без острых клыков. — Ты красавчик, Тэхён~и, – тянет со смешком Чонгук и садится за руль, дождавшись друга, заводит свой внедорожник и мягко трогается с места. — Подсказывай дорогу, потому что я вообще не в курсе где этот дом Дже. Ну или вбей маршрут в навигатор, иначе я привезу тебя в лес и там закопаю по самую шею, а потом буду есть твою любимую сырную пиццу и злорадствовать. — Ты умеешь убеждать, злодеюка, – бормочет обиженно Тэхен на дьявольский смех Гука, быстро вводя данные в навигатор и победно улыбаясь. — Все, слушай механический голос тётеньки, а я музыку послушаю, – произносит Тэ, быстро разматывая наушники и воткнув в уши, включает свой любимый рок, оставляя Чона наедине с его мыслями. А подумать ему было над чем. Например как сегодня не напиться в сопли и случайно не переспать с какой-нибудь влюбленной в него омегой, неважно с парнем или с девушкой. Хоть и прошёл год с расставания с Юми, отношений все ещё не хотелось, слишком много воспоминаний осталось после первой и пока единственной девушки. Множество раз Гуку признавались в любви, предлагали встречаться, открыто флиртовали и звали провести вместе течку, но... Не хотелось совершенно. В этом парень немного завидует своему другу, который уже через пару месяцев спокойно зажимался с омегами, проводя с ними приятные часы, а после спокойно расходясь. Так за мыслями незаметно пролетает полтора часа дороги и вот Чонгук уже паркуется неподалеку от дома, с трудом найдя место среди множества других машин. Устало потягивается и толкает задремавшего друга в плечо, заставив проснуться, сам выходя из машины и разминаясь, ожидая пока и Тэ не хотя спрыгнет с нагретого местечка. — О, мы уже приехали, – радость бьёт из Тэхена как из фонтана, как будто не он только что страдальчески морщился, прощаясь с мягким сиденьем. — Грим не потёк? Нигде не стёрся? – вертит головой, демонстрируя свое лицо со всех сторон, и получив отрицательное покачивание головой, довольно кивает. — Не зря значит продавец нахваливал именно эти краски для грима. Пошли быстрее, а то все веселье пропустим. Слова Тэхена не были пустым звуком. Из большого двухэтажного дома громко гремела музыка, слышались пьяные голоса студентов, всплески воды в бассейне и прочие сопутствующие масштабным вечеринкам звуки. Ещё в пути Ким начал пританцовывать, потом стали встречаться друзья и знакомые, которым надо было пожать руку, немного поболтать и перейти к следующим, чтобы не обидеть ни одного пьяного одногруппника или человека с параллельного потока. И как же без приторно пахнущих омег, которые так и норовили прилипнуть, обняв за талию и желательно до конца ночи не отпускать. Как на зло Минхёк с курса помладше, тоже оказался здесь. Этот омега был прилипчивым, до ужаса надоедливым и по уши влюбленным в Чонгука. Да, омега красив, высокий, стройный, с модной стрижкой и даже без грима, но он не во вкусе Гука. Альфа любит хрупких и миниатюрных парней омег, таких что хочется защитить прижимая к себе, чтобы хотелось только и делать, что обнимать и тискать не отпуская от себя ни на секунду, но Мин был не таким и по внешности и по характеру. Не смотря на свое нежелание выпивать, Чонгук все же залпом выпивает какую-то адскую алкогольную жидкость, что смешивает ему Тэ, а после чувствует как постепенно его ведёт. Вроде с шестнадцати научился уже пить и может вливать в себя алкоголь бочками, но не сейчас. Сейчас задвоилось в глазах и пошла кругом голова. Выпивший такую же порцию Тэхён, задорно смеётся и решив что другу нужен свежий воздух, ведёт на улицу, по пути с трудом отдирая от локтя товарища того самого Минхёка, что смотрел большими глазами и тянул в сторону второго этажа, где находились спальни. — Отъебись уже от него, тебе уже давно дали от ворот поворот, а ты все лезешь блять, как шлюха последняя, – рычит Ким и грубовато толкнув надоедливого омегу, продолжает все же свой путь к обещаному костру и шашлыкам из говядины, которые так обожает опьяневший от одного стакана алкоголя Чонгук. — Какой же ты всё-таки стал тяжёлый за последние пару лет, Чон Чонгук, накачал себе мышцы шкафина, фиг дотащишь. — Надо было делать что-нибудь полегче, – пьяно икнув, выдыхает Гук, садясь на небольшой раскладной стульчик находящийся в паре метрах от костра. — В следующий раз, будешь знать как спаивать лучшего друга, – глуповато хихикает и взяв тарелку с уже жареным горячим мясом, с листьями салата на дне, начинает жевать и пить пиво, понимая в процессе что смешал ещё больше алкоголя и завтра голова будет нещадно болеть. Когда все уже насытились и просто сидели переговарились, болтая ни о чем, кому-то приходит в голову идея, начать травить разные страшные байки, рассказы и прочее, что по традиции обычно рассказывают люди, сидя вокруг костра. Не удивительно что согласились все. Атмосфера распологала, поляна с костром как раз находилась в отдалении от дома, в центре маленькой рощи, музыки было почти не слышно, пахло хвоей, немного сырой опавшей листвой и жареной говядиной, весело потрескивали большие поленья в огне, освещая лица около пятнадцати человек. Начинает не знакомый Чонгуку альфа, голос которого завораживает своей грубоватостью и хрипотцой, ты словно оказываешь в том самом доме на окраине города, где глупые студенты попадаются в ловушку неизвестного призрака, умирая все поголовно. После идёт история о заброшенном НИИ, в котором некий немец в далёком 1915 году занимался черной магией, а потом погиб от рук возмещеных крестьян, замурованный после в подвале собственного особняка, и в наше время его призрак убивал людей, высасывая из них души, и как всегда бывает, его одолели какие-то малолетние пацаны. Истории льются одна за другой. Половину Чонгук просто пропускает мимо ушей, потому что полнейшая чепуха, что-то заинтересованно слушает, особенно байку о Чернобыле и таинственных тварях водящихся там, а где-то вставляет колкие шутки, понимая, что человек придумывает находу. Когда очередь доходит до него, альфа с мрачным видом рассказывает анекдот, в конце которого многие рассмеялись, поняв что это не рассказ, а просто шутка. — Ты читеришь, Гуки, – недовольный Тэхен кидает весьма обиженный взгляд, но все же принимает эстафету и начинает. — Мне рассказывала это прабабушка, я не думаю что это правдиво и даже не страшно, но мне было интересно даже в шестнадцать. По легендам, каждый год, тридцать первого октября, помимо призраков, к нам в мир приходят самые настоящие ведьмы. Они устраивают шабаши в лесах, танцуют, совершают обряды и собирают травы для своих зелий. И не дай бог кому-то из простых смертных попасть к их огромному костру. Прабабушкин брат так и сгинул когда-то в лесу, все считали, что его растерзали волки или что он утонул в реке и его слишком далеко унесло течением. Но бабуля видела его, уже через год после пропажи, она тогда жутко испугалась, но выслушала, так до конца и не поверив брату. После он больше не приходил, хоть около пяти лет, бабушка его ждала. — Чепуха какая-то, – проговорил кто-то возмущённо. — Так бы и сказал, что ничего рассказывать не хочешь, а то навыдумывал фигни. — Никогда не смотри в глаза ведьмы, особенно на шабаше, душу потеряешь, – договаривает всё-таки Тэхен и загадочно улыбается, будто уже сам видел эти самые глаза, просто излучая ауру спокойствия и загадочности. — Ой, к чёрту, Тэ, пойду лучше прогуляюсь, – Чонгук встаёт и уходит по лесной тропинке, не слушая больше своего друга и остальных. Откровенно говоря, действительно чепуха какая-то, от которой только голова разболелась. Не глядя по сторонам и не думая вообще куда идёт, Чонгук сам не заметил, как сошел с тропы и шел бы так и дальше, если бы не заметил впереди отблески огромного кострища и чьи-то мечущиеся тени. Подумав что это компания каких-то других ребят, парень подходит ближе и останавливается в тени деревьев, увидев множество омег разного пола, которые... Танцевали вокруг огромного костра в лёгких рубахах, которые едва прикрывали омежьи прелести, когда те подпрыгивали, или вовсе перепрыгивали через высокое пламя. Все поголовно прекрасные, что видно в отсветах огня, все как на подбор и Чонгук как любой альфа, разглядывает их, сильно так подвиснув. И приоткрывает рот, когда видит милого омегу с пухлыми губами и каким-то венком на голове. Парнишка небольшого роста, хрупкий и изящный настолько, что казалось будто он весит как пушинка, если не меньше. Этот омега завораживает каждым изящным движением, неважно танцует он или просто закидывает в кострище какие-то пучки трав. На этом юноше лет двадцати что-то вроде греческой тоги, тоже очень короткой и белоснежной. Венок на его голове отсвечивает красным и чёрным цветом, контрастируя с пепельными волосами, в которых кое-где были вплетены какие-то цветы. Чонгук ловит себя на мысли, что не смотрит в глаза ни одной омеги, не поднимает взгляд выше носа и чертыхается. Альфа просто обязан заглянуть в очи приглянувшегося ему омеги. Некстати в голове всплывают последние слова Тэ, но Чон отмахивается от них и медленно поднимает взгляд и встречается глазами с глазами того самого. С этого момента он теряет связь с действительностью. Омежка все это время смотрел на него, Чонгука и сразу пленил своими тёмными омутами, затягивая в свои сети. Альфа сам не заметил как сделал шаг, потом ещё и ещё, пока не оказывается в десятке сантиметров от пепельноволосого парня, чувствует его запах и тихо призывно начинает урчать, утратив окончательно способность трезво мыслить. Что удивительно в ответ получает то же урчание, только более тихое, бархатистое, но не менее призывное. Маленькой рукой омега хватается за руку Чона и уводит куда-то в сторону, приводя к небольшой избе, в которую заводит. Внутри только одна комната с двуспальной кроватью и от этого, внизу живота начинает гореть, член начинает наливаться тяжестью, медленно твердея. Омега не говорит ни слова, скидывает с себя тогу, оказавшись под ней абсолютно голым, смотрит требовательно и дёргает за воротник футболки, потянув вверх, намекая, чтобы Чонгук тоже разделся. Чон не может ослушаться и как никогда быстро скидывает с себя всю одежду, после любуясь парнем напротив себя, мягкая омежья грудь манит, длинные ноги так и хочется закинуть себе на талию, трахая омегу до изнеможения, аккуратный не большой член красивый и тоже уже стоит как и альфы. Да и кажется юноша так же рассматривает Гука, как-то плотоядно облизываясь. Чонгук не понимает как комната освещается, но точно видит как омега делает шаг вперёд, поднимает красивое личико и сразу же чувствует чужие губы на своих. Оба урачат громче и требовательнее, запахи исходящие от обнажённых тел смешиваются, идеально сочетаясь между собой. Чонгук сжимает тонкую талию и опускает руки на упругие ягодицы, ощущая как юноша обнимает за шею, приставая на носочки. Сжав такие аппетитные половинки, альфа не сдержано рычит и легко поднимает свою добычу на руки, заставляя обнять себя ещё и ногами, целуя глубже, с влажными чмоками. Не глядя, Чон доходит до кровати и вместе с омегой ложится на кровать, полностью накрывая его своим телом. Его сводит это с ума пуще прежнего, Чонгуки начинает испускать более сильный запах, с губ переходя поцелуями на тонкую смуглую шею. Хочется быть и грубым, и нежным с этим омегой, который требовательно дёргает альфу за волосы и просит быть более грубым и решительным, иначе найдет другого. Играет на инстинктах собственника, получая то, о чем просил, укусы и засосы идеально ложатся на нежную кожу, синяки от пальцев на бёдрах заводят только больше и омега сильно течёт, когда чужое колено упирается между ног, задевая его член. — Как же ты потёк, омежка, – хрипит возбужденно Чонгук, собирая пальцами смазку, а потом слизывая, рычит громче и в глазах омеги видит радужку своих покрасневших глаз. Языком чертит дорожки по груди и животу юноши под собой, терзает до багрового цвета розовые соски и неожиданно для омеги, берет весь член в рот. Тело под ним выгибается дугой и пареньао начинает двигать бедрами, толкаясь в горячий рот твердой плотью. — Тише, ты так кончишь раньше времени. Отстранившись, альфа заставляет юношу перекатится на живот и хватается за бёдра омеги и сев, задирает его попку вверх, чтобы обе ноги лежали на широких плечах, а текущая дырочка и мошонка были на уровне губ. Жадно вдыхает и с довольным мычанием, вылизывает розовый анус, проникая в него языком, что даётся довольно легко благодаря тому что организм омеги готовился к проникновению. Введя язык насколько возможно глубоко, Чонгук начинает с упоением сосать раскрытое колечко мышц, ощущая насколько же прекрасен омега и на вид и на вкус и на запах. Неожиданностью является то, что юноша тоже в долгу не остаётся и сладко громко стоная, начал целовать и облизывать головку чонова члена, смакуя на юрком язычке солоноватую смазку, с удовольствием слыша низкие стоны граничащие с рычанием. Более менее подготовив себя морально, омега берет крупную головку в рот и пососав, насаживается глубже, чувствуя как член во рту дрогнул, впрочем как и весь альфа под маленькими ладошками. — Хватит, – рявкает Чонгук, с чмоком отстранившись. — Хочу войти в тебя. Можно? — Можно, – в стонах голос омеги сладкий как мёд или патока, а вот когда он говорит, нежный, прекрасный, словно ласкает все тело. — Скажи, если будет больно, – Чонгук хочет лицом к лицу, поэтому укладывает изящное тело на спину и закидывает длинные стройные ноги себе на талию. — Дрочи себе, – говорит властно и убедившись что его просьбу-приказ выполнили, придерживая член начал очень медленно входить, чувствуя как горячие упругие стеночки раздвигаются под настойчивым давлением. Омега не прерываясь дрочит себе и практически не чувствует боли, потому что смазки много и анус раскрылся настолько хорошо, что альфа входит почти беспрепятственно. Замирает глубоко внутри, заставляя буквально все тело омеги гореть от желания движений внутри себя. Возмущённо рявкнув, ведёт коготками по широкой спине и делает круговое движение бёдрами, намекая на движения. — Ауч, дикая киса, – прошипел Гук, но послушно начал двигаться. Медленно выходя почти полностью, оставляя внутри только головку, а потом резко загоняя член по самые яйца в тугую задницу. Омега под ним стонет, извивается и просит ещё, снова и снова, почти хрипя от такого темпа. — Хочешь быстрее, омежка? Получив в ответ частые кивки, альфа ухмыляется и срывается сразу же на бешеный темп, в прямом смысле втрахивая омегу в кровать. Быстро, размашисто, смотря друг другу в глаза. Стонут оба громко, в голос, рычание срывается с губ обоих, пока их губы не сливаются в жадном грубом поцелуе, укусы, втягивание губ во рты друг друга и посасывание, словно парочка хочет сожрать один другого. — Я долго не продержусь, – выдыхает рычаще Чонгук, а в ответ получает скулеж и вхлипы. Омегу выгибает так, словно током шарахнуло и взвыв, он кончает, брызгая спермой на животы обоих, не ожидая совершенно, что длинные клыки вонзятся в шею и феромоны начнут распространятся по крови. Чонгук кончает буквально следом, входит максимально глубоко и утробно рыкнув, начинает накачивать задницу омеги под завязку своей спермой, ощутив как набухает узел, сцепляя пару. Не сразу осознавший это омега, пытается соскочить, но уже поздно. Гук вынимает аккуратно зубы из тонкой шеи и тщательно вылизывает, залечивая укус своей слюной. — Ты придурок, – выдыхает устало омега, когда наконец отдышался, не мешая Чонгуку аккуратно перевернуться на спину вместе с ним, дергаясь и получая микрооргазм вместе с альфой. — Я не хотел становится папой так рано, хотя бы через полгода. — Я возьму всю ответственность, омега, – произносит успокаивающе Гук, гладя немного напряжённую спину. — Я чувствую нашу истинность и чувствую что мы уже связаны навсегда. — Чимин, – прикрыв глаза, бормочет юноша. — Я не просто омега, я Пак Чимин, твоя омега и личная ведьма.       ******** В тот вечер Чонгук больше не вернулся. Его долго искали, но так и не нашли, даже спустя два года. Тэхен загадочно улыбался и смотря вдаль, гладил своего омегу Хосока по спине, рассказывая снова про шабаш и про то, что в глаза ведьме лучше не смотреть. Так же добавляя, что Чонгук свою ведьму уже нашёл. — Откуда ты знаешь, любимый? – шёпотом спрашивает омега, уткнувшись носиком в мощную шею альфы. — Он тебе рассказал? — Да, – расплывается в широкой улыбке Тэ. — Я видел всех троих и Чонгука, и Чимина и их маленького сына. Запах хвои Чимина и запах трав Чонгука, идеально сочетаются друг с другом. — А родители Чонгука? Они знают что к чему? – взволнованный омега, поднимает взгляд вверх, заглядывая в глаза Тэхена. — Да, хоть и не могут никому ничего рассказать. Хо, ты самый лучший, ты мне так веришь. Не боишься что все это шутка? — Нет, ты бы не стал мне врать, я же знаю. — Иногда ты слишком наивный, но я тебя так сильно люблю, – с любовью целует губы в форме сердечка и поднимает на руки новоиспечённого супруга. — Оставайся таким всегда, по крайней мере для меня, Хосок~и. И никогда не смотри ведьме в глаза, ведь ты мой.