Реинкарнация неудачницы

В школе я была гением. Мне с лёгкостью давались все предметы, на всех конкурсах я занимала первые места, будь то интеллектуальная олимпиада, художественная выставка или спортивное соревнование. Всё, за что я ни бралась, давалось с невероятной лёгкостью. У меня было много друзей. Учителя пророчили великое будущее. Я даже смогла поступить в лучший университет страны. Но… Потом всё пошло по наклонной… Один за другим от меня отвернулись друзья, хобби больше не приносили удовольствия, мои отметки стали ухудшаться. В конце концов меня вышвырнули из университета. Я стала посмешищем. Родители, которые так гордились своей дочкой, теперь даже не смотрели в мою сторону. Единственным, что утешало меня в этой серой жизни были книги, манга и аниме. Я с замиранием сердца читала истории о том, как главный герой, представленный в начале неудачником, добивается высот. Особенно мне понравился «Класс убийц». Я открыла его для себя совсем недавно, и меня засосало, как в зыбучие пески. Вот и сегодня я с упоением смотрела его на телефоне. Мне осталось несколько серий до конца первого сезона. Как же хотелось мне повернуть время вспять и жить как Карма. Быть гением, но не напрягаться из-за этого, жить так, как захочется… Но сейчас я была героиней антиутопии в стиле реализма. Жалкое ничтожество… Внизу что-то громко хлопнуло. Пол разорвало, и меня вместе с осколками подбросило вверх, переломав почти все кости. А затем, я рухнула в квартиру, где произошёл взрыв. Языки пламени сразу же начали лизать моё тело. Вдох опалил лёгкие. Ожидаемый конец для трагедии…  — Смотри, дорогой, она же твоя копия, — в темноте послышался приятный женский голос. Я с трудом открыла глаза.  — А глазки синие, как у тебя, — надо мной наклонился мужчина с красивым лицом азиатского типа. Он весело смотрел на меня бархатными карие глазами, потряхивая чёрными волосами.  — Мы ведь определились с именем? — улыбаясь, спросила женщина с правильными чертами лица. Она с любовью переводила васильковые глаза с меня на мужчину. Её длинные каштановые волосы стекали с плеч и щекотали мне лицо.  — Конечно, — ответил мужчина нежно улыбаясь, — Ёсико. Карасума Ёсико.  — Эм… Кто вы вообще такие? — спросила я, но вместо своего голоса я услышала лишь «Уа?» Я испуганно приложила руки ко рту. Но… Почему они такие маленькие?!  — Смотри! Ей нравится! — засмеялся мужчина.  — Бл#, бл#, бл#! Что со мной? — вместо ругательств послышался громкий плачь. Это что, я реву?!  — Кацу, ты её напугал, балда! — женщина аккуратно взяла меня на руки. От её тепла мир куда-то поплыл. Нет! Не смей засыпать! Итак, что мы имеем? Похоже я переродилась. Какая-то знакомая фамилия… Карасума… Но это потом. Моего нового отца зовут Кацу. При первом взгляде на него может показаться, что он серьёзный человек, но, как выразилась моя новоиспечённая мать, он балда, тело выросло, а мальчик нет. Мама. Её зовут Хитоми. За эти несколько дней она ни разу не отошла от меня. Добрая, заботливая женщина. Моя настоящая мать так заботилась обо мне лишь когда я была вундеркиндом… Недели шли медленно, особенно когда помираешь от скуки в теле младенца. Крайне минимальное умение управлять своими конечностями и неспособность контролировать некоторые функции организма сильно раздражали.  — Ёсико, познакомься с тётей Юми и дядей Тадаоми, — сказала мать, пересадив меня с одной руки на другую.  — И это вы называете дядя и тётя?! Да это же дети! — возмутилась я, но вместо слов вырвалось обычное «бу-га-га», стоит перестать думать в слух. Меня раздражают эти звуки.  — Ёсико, я твоя тётя! Скажи «Ю-ми», — ко мне подлетела десятилетняя девочка. Обычная, ничем не выделяющаяся азиатка.  — Дура, она же младенец, — одёрнул её мальчик тринадцати лет. У него было строгое лицо и уверенный взгляд. Мамочки! Это что, молодой Карасума-сенсей?! От удивления раскрыла рот. Неужели я попала в мангу?  — А ты ей приглянулся, Тадаоми, — засмеялся мой папаша. Шло время… Я начала привыкать к новой жизни, к постоянной опеке матери и выходкам папашки. Иногда к нам заходили Юми и Тадаоми. Я не была так горда собой, как сейчас. Я умею ползать, детка!  — Лови её, а то стукнется обо что-нибудь, — сразу же запаниковала маманька. Тадаоми внимательно наблюдал за мной, слегка наклонив голову. Мне нравилось, когда он приходил. Самым большим разочарованием стало то, что все книги в доме были на японском. Чем мне развлекаться?! Я обиженно отпихнула книжку. Иногда Юми или Тадаоми читали мне, но это было не то. Спасал телевизор, но как только родители замечали, что я его смотрю, то переключали на глупые детские мультики. Время летело быстро. Мне даже стало нравиться моё положение. Никто не ждал от меня ничего великого. Вскоре я научилась ходить. Папа всё старался найти что-то, что стало бы моим хобби: он заставлял меня заниматься спортом, рисовать, играть на музыкальных инструментах, петь, танцевать… Всё это выходило довольно недурно, но я занималась этим на «лишь бы отвязались». Занятия с матерью были намного интересней: мы учились читать. Я довольно быстро всё запомнила и вскоре уже сама смогла прочитать первую книжку. С тех пор от книг меня было не оторвать, но никто и не был против. Заметив, что я много читаю, родители лишь стали покупать больше книжек. В семь, когда все нормальные дети идут в школу, с работы родителей прислали учителя. В этот момент я поняла, что даже не общалась с другими детьми. Оказалось, что Кацу и Хитоми — правительственные агенты, поэтому я не смогу ходить в нормальную школу. Учиться было легко. Всё, о чём мне рассказывали, я уже знала, единственным предметом, который мне действительно пришлось учить был японский язык. Время шло незаметно, я была действительно счастлива. Я получила всё, что хотела: любящих родителей и свободу. Однажды учитель вывел меня на задний двор и дал игрушечный пистолет.  — Если собьёшь банку с первого выстрела, то сегодня не будет домашки, — сказал он, ставя на забор жестяную банку из-под газировки. Это было хорошее пари, можно и постараться. Я прицелилась… В прошлой жизни я всегда уносила из тиров призы. Выстрел… Банка свалилась за ограду. Учитель был удивлён. В этот день он действительно не задал домашку. Однажды я случайно подслушала разговор Тадаоми и папы.  — Они хотят с детства тренировать её как агента? Она же ребёнок. Откажись. Не порти ей детство, — ответил дядя на какой-то вопрос папы.  — Ты прав, но почему они так решили? — удивился отец.  — Мне то почём знать? Я же там не работаю, — серьёзно ответил Тадаоми.  — Возможно они заметили её способности. У неё всё выходит хорошо, но ни к чему кроме книг нет интереса, — вздохнул Кацу, — Я боюсь за неё. У нас опасная работа… Тогда я не поняла последней фразы. А через год случился пожар. Я проснулась от того, что стало тяжело дышать. В моей комнате не было огня, но дыма было очень много. Я оторвала от наволочки кусок ткани и вылила на него воду из вазы. В коридоре было ещё больше дыма. Пахло горящим бензином. Я попыталась открыть дверь на улицу, но что-то подпирало её снаружи. Мне стало страшно. Воспоминания о взрыве некстати всплыли в памяти. Я стала пробираться на кухню — там был выход во двор. Дыма было столько, что я устала кашлять. Я толкнула дверь, и руку опалило пламя. Я со слезами отскочила, прижимая обожжённую руку к груди. Мне не попасть к выходу во двор и не выйти через входную дверь… Неужели я тут умру? А мама и папа? Где же они? Впервые за эти десять лет я повела себя как нормальный ребёнок.  — Папа? Мама! — слёзно звала их я, ползя по полу коридора. Я открыла дверь в гостиную. Там, ещё сильнее чем на кухне, бушевало пламя. Я отскочила от двери. Там, в глубине комнаты лежало что-то чёрное, обуглившееся. Я прогнала страшные мысли помотав головой. Вернувшись в свою комнату, я попыталась выбить окно стулом, но ничего не вышло. Огонь уже бушевал и в коридоре. Я отчаянно била в стекло всем что попало под руку. Ночное небо осветили огни пожарных машин. Звук сирен я слышала как в туннеле. Перед глазами уже всё плыло. Я бросила в окно стул, но он развалился, не оставив на окне ни царапины.  — Неужели я опять умру? — заплакала я. Духовно мне было уже под тридцать, но порой я вела себя на свой биологический возраст. Я залезла на подоконник и прижалась к стеклу. Голова тяжелела. Я надышалась дыма, руку было очень больно. Мясо на ней было похоже на сгоревшую курицу. Я из последних сил ударила кулаками в стекло, и затихла.